X
К. - Центру:
День двадцать четвёртый. Вечер
Пасмурно, без осадков. Температура 20 С. Давление 762 мм/рт. ст. Ветер северо-западный, 2 м/с. Влажность 64 процента. Фон в норме. Самочувствие в норме.
Докладываю о завершении миссии. Локальное ядро найдено.
Центр - К.: Сведения приняты к обработке
Постойте… что?
К. - Центру
Это зеркало. Светоч - зеркало. Женское зеркало, с ручкой, чтобы держать. Мне его вожак принёс и всё рассказал. Следующий смотрящий не понадобится, ребята. В этом квадрате - точно. Мы обнаружили их бога. Можно запускать автономку и заносить мир в реестр.
Шаман повертел зеркальце в руках.
- Здесь рисунок, - перевернул он его тыльной стороной, показывая монитору. - Смотри, Капитан.
Стилизованное изображение солнца, внутри которого расходятся створки ворот. Седоволосый мужчина нахмурился.
- Почему на этом старом зеркале символ нашей Организации?
Курт не знал, что ответить.
База данных сотрудников Организации.
Код доступа: зелёный
Подтвердить.
Раздел: "Универсал"
Подраздел: "Основа"
Ввод.
Имя: *шифр*
Фамилия: *шифр*
Пол: женский
Семейное положение: разведена
Дети: 1
Возраст (формальный): 36
Возраст (биологический): 49
Звено: зелёное
Ранг: руководство
Статус: универсал
Должность: начальник отдела
Имя: *шифр*
Фамилия: *шифр*
Пол: мужской
Семейное положение: не женат
Дети: отсутствуют
Возраст (формальный): 38
Возраст (биологический): 61
Звено: зелёное
Ранг: руководство
Статус: универсал
Должность: заместитель директора
Имя: *шифр*
Фамилия: *шифр*
Пол: мужской
Семейное положение: не женат
Дети: отсутствуют
Возраст (формальный): 46
Возраст (биологический): 84
Звено: золотое
Ранг: руководство
Статус: универсал
Должность: директор
3. Дом
- А потом? - спросила Лучик. За её спиной Курт уговаривал пятящегося в угол дивана кота не дурить.
- Ну что тебе, заржавеет, что ли? Проедешь с комфортом, как дама в портшезе, а там и доктор знакомый, и валерьянки накапает, и мышку даст плюшевую, хех…
- А потом его след затерялся в этом огромном мире, - сказал Капитан. - Или где-то ещё. Как всегда и бывает. Да, рыжая?
Седоволосый смотрел на Четвёртую, а она, прикрыв глаза, дула в которую уже по счёту кружку чая - умиротворённо-утомлённый вид человека, выполнившего свой долг, и ни грамма желания объяснять что-то дальше.
- Сказка-кошмар со счастливым концом, - подвела итог Луч.
- С приемлемым, - поправил её Капитан.
Прижимающий уши и недобро сверкающий яркими глазами кот был наконец загнан в угол, взят на руки, поглажен и заперт в так ненавистной ему переноске, где тотчас же принялся мстительно ковырять когтями сетчатое окошко. "А не жрал бы дождик, не страдал", - поучающе сказал ему Курт. Луч, вернувшая себе вторую варежку, надела обе и глухо поаплодировала.
- Рыжая, спасибо. И тебе, Живущий На Горе. Знаешь, Курт, я из-за этой Горы вспомнила наш давний поход на холм за больницей. И какие мы тогда были.
- Блаженные беспомощные дурачки? - улыбнулся Курт. - Похожие на беднягу попавшего…
- Ну, нет, не настолько же. Мы, хоть и ничего не знали, по прорехам из интереса не лазили.
- А лазили по холмам, - сказал Капитан. - С прорехами внизу. В которые, вернее, которую, впрочем, всё равно не попасть, как бы это кому ни хотелось. Кто сколько раз пытался? Мой рекорд пока - сорок шесть.
- Тридцать три, - сказал Курт.
- Восемнадцать, - отметилась Лучик.
- Четыре. Люблю эту цифру, а потом мне просто всё надоело.
- Да врёшь ты, - не поверил Курт. - У тебя там не четыре, наверное, а все четыреста.
- Зачем столько? - рыжая искренне удивилась. - Мне уже после первого раза стало понятно, что вход, если он есть, лежит не у всех на виду. И не дверь она никакая, и даже не окошко - глазок.
- Глазки - выдумка, - возразил Капитан. - Спроси у Яна.
- Дядя тоже не может знать всё, несмотря на то, что он тут директор.
- Если стало понятно после первого раза, зачем ещё-то три ходила? - спросила Луч.
- Дорога меня заинтересовала, - сказала рыжая. - Сама дорога. Существует ведь, сделана - зря, что ли… Если не в город, то куда-то в другое место. Иначе зачем нужна дорога, которая никуда не ведёт?
- Может, она не для людей, - сказала Лучик.
- И кто по ней ходит? Призраки?
- Духи Идущих, - сказал Курт. - И попавших. Это у них всех - как путь в рай. И город никакой не город, а этакая Вальгалла для тех, кто прикоснулся к тайне дверей. Как тебе идея, рыжая?
- Пойдёт. Но оттого оно интересней вдвойне.
Лучик поднялась и пересела на диван, чтобы взять на колени переноску. Недовольный Вареник сразу перестал возиться внутри и притих, свернулся клубком на подложенном клетчатом пледе, успокоенно замурлыкал. Держит хозяйка - не страшно.
- А попавший ваш, значит, тоже потом в эту Вальгаллу, хоть и трусишка… Тогда мы с тобой, рыжая, сойдём за валькирий. Только волосы отрасти! У дев-воительниц были длинные косы… Нестыковка получается.
- Я подумаю, - пообещала Четвёртая. - И чего ты говоришь - трусишка… Это естественная реакция. Мир попавшему вообще-то понравился, хоть он и напугался. Но жить бы он там, правда, не стал. Ни за что.
- Не мир ему понравился, а сама идея, - Курт, застёгивающий своё пальто, обернулся. - Идея того, что есть и другие, кроме нашего. А почему он бы не стал там жить, рыжая?
- Симпатичная ему девушка ушла с другим. Что за вопрос…
I
Памятник был установлен в больничном дворе. Ветер царапал его мраморную поверхность, дожди вылизывали, покрывая глянцевитым блеском, снег ударялся и сползал к подножию, а солнце обжигало выбитые в камне строки, складывающиеся в имена, фамилии и даты. Памятник был острым и высоким, как устремлённый в небо белый клык. Он нёс на себе отпечаток события, которое должен был увековечивать в памяти - войну, и оттого таил в своей форме скрытую агрессивность. Наверное, нельзя придавать памятникам заострённые формы - слишком они похожи своими углами на оружие. Взывают не о мире, о борьбе. Хотя, может быть, здесь так было и задумано.
Вокруг памятника стояли скамейки. Простые деревянные скамейки на чугунных ножках-лапах, изрезанные и запятнанные различного рода надписями, как похожие скамейки в городских парках и скверах. Выздоравливающие пациенты часто сидели здесь, болтая или играя в шахматы, и только один из десятка - как правило, недавно вступивший в Организацию - обращал внимание на выбитые в белом камне памятника золочёные буквы и цифры. Прочие больше интересовались надписями на деревянных планках, которые складывались в не очень пристойные стишки, любовные признания, обзывательско-переделанные клички и прозвища, понятные лишь посвященным пароли от тайных дверей и обязательные "здесь был такой-то". Для окружающих памятник выглядел такой же обыденной вещью, как клумбы (настурции) или деревья (берёзы и клёны), пусть и служил памятью о двадцать лет как отгремевшей войне. Другое дело, что о самой войне нынешнее поколение знало немного. Рик всегда думал, что плохого здесь меньше, чем хорошего, не озвучивая мысли вслух, чтобы не натолкнуться на недовольство директора. Мертвецы - мертвецам; вот только Ян так не считал. Двадцать лет - большой срок. Мало кто мог сейчас вспомнить, какого цвета глаза были у Лоры Р. или как звучал голос техника Ковальского, и ещё меньше знали, кем вообще приходились эти люди, однако один несомненный хранитель был, и у него даже существовал блокнот: "Серо-голубые, носила очки, потому что была близорука" и "Тенор. Ему бы петь арии". Рик склонился над постаментом, чтобы подобрать упавшую розу и вернуть её к растрёпанному букету. На блестящей мраморной поверхности отразился его нечеткий долговязый силуэт. А за ним - ещё один. Рик всмотрелся: кто-то шёл к нему по дорожке, ведущей от главного больничного корпуса. Он знал, что это не Ян, с которым была намечена встреча в вестибюле. Присутствие того бы он сразу почувствовал.
- Странно тебя здесь видеть, - сказал Капитан и встал рядом. Волосы у него были убраны в хвост - ни дать ни взять эксцентричный байкер. Только не хватало куртки из кожи.
- Отчего же?
- Эти мёртвые - не твои.
- Но своих-то ты тоже не навещаешь, верно?
Капитан беззлобно хмыкнул.
- Мои при мне. Вот тут, - и постучал себя пальцем по лбу.
Октябрь выдался тёплым и мягким. Раннее, безлюдное ещё тихое утро, с лучами, сеющимися сквозь золотую листву, располагало к благодушию.
- Общежитие, - пошутил заместитель.
- Или один большой барак. Но ни ссор, ни визгов. Они у меня - воспитанные…
С трех сторон замкнутый невысокими стенами корпусов из красного кирпича, больничный двор с четвёртой свой стороны, открытой, вызывал мысли скорей не о лечебнице - об университете или административном здании. Подстриженные газоны, аккуратные клумбы, светлые жалюзи и гардины за стеклами, ровные дорожки, строгая, торжественная даже тишина. Лишь люди в белых халатах, шагающие быстро и целеустремленно, переступившие уже тот возраст, чтобы быть опаздывающими студентами какого-нибудь медицинского колледжа, и другие люди, прохаживающиеся, напротив, слишком неспешно или слишком удобно расположившиеся на скамейках, чтобы быть теми же студентами, ловящими краткий миг отдыха, - а то и прогуливающими - подсказывали, что здесь больница. А ещё запах лекарств. Он веял ненавязчиво, как правильно подобранные духи, но никогда не пропадал. Пахло и едой - в главном корпусе была больничная столовая.
- Обожрутся, - сказал сам себе заместитель. На него как раз потянуло сладковатым жарким духом какой-то выпечки, готовящейся к завтраку.
- Это шарлотка, - определил Капитан, тоже почуяв. - С мёдом и орехами.
- Чтобы меня так кормили… Обожрутся, разжиреют, в дверь не пролезут господа выздоравливающие. Придется выпиливать.
- Почему ты такой недобрый?
- Я просто завидую. Разве не видно?
Капитан покачал головой.
- В нашей столовой плохая еда?
- Нет, что ты. Но здесь я солидарен с Яном: лучше Джера никто не готовит. А он ушёл на вольные хлеба.
- Тогда чего вздыхаешь?
- Вкусный запах. Ну не идти же клянчить кусок, в самом деле…
- Могу помочь и сделать твоё пребывание в больничной столовой легальным. К примеру, сломать тебе ногу, - серьёзно предложил Капитан. - А лучше обе, чтобы подольше не выписывали. Шарлотка из ушей полезет, возненавидишь ещё…
Рик усмехнулся.
- Спасибо, но нет. Чересчур радикальный способ. Хотя я ценю твоё дружелюбие и неизменное желание протянуть руку помощи, Капитан…
- Обращайся, если что.
Красивая звёздочка кленового листа, ровная, без пятен и изъянов, спланировала им под ноги. Синее небо, золотые деревья, мёд и яблоки в воздухе. И чуть-чуть карболка. Рик глубоко вздохнул, но уже отстранившись от запахов: он прислушивался к только что отзвучавшим словам их разговора. Оставшееся эхо мирной болтовни было напряжённым и тонким - как острота начинки под ровной и хрустящей коркой пирога. Капитан принёс с собой что-то, что хотел бы обсудить с собеседником. Надо было раньше догадаться. С чего бы тому бродить по утрам, а не заниматься более нормальными человеческими делами - спать, например? Да ещё и бродить в больничном дворе. Должно быть, сначала Капитан заглянул в кабинет и поинтересовался у Эрны, куда мог деться её начальник.
- Что случилось? - спросил Рик. - Кто-то тебя обидел, что ты так загорелся идеей ломать людям конечности?
Капитан был ниже его на полголовы, но крепче и шире в плечах, да и вообще - сильнее, поэтому представить его жалующимся на мифических обидчиков удавалось с трудом. Гораздо живей представлялось, как он выдёргивает тем самым обидчикам ноги. Не просто ломает, а выдирает, будто растущие на грядках овощи. Многие знали, что шутки с Капитаном могут плохо кончиться, но только Рик знал, насколько плохо. Однажды видел.
Капитан хмыкнул и не ответил. Он похлопал себя по карманам тёмно-синего пальто и достал сигареты. По тому, как резко он ковырнул ногтем крышку, стало ясно, что насчёт напряженности Прайм не ошибся. Разговор обещался быть непростым.
- Сядем? - предложил Капитан. Чуть тряхнул пачкой, предлагая Рику взять одну, а потом кивком указал на ближайшую скамейку. - Пока не выползли шарлоточники и всё не позанимали.
- Только у меня встреча с Яном. Поэтому побыстрее.
- Конечно, - согласился Капитан. Стрельнул глазами и всё же не сдержался, спросил: - Попавший?
- Да, - коротко ответил Рик.
Он перешагнул через широкую лужу, почти полностью обмелевшую за неделю солнечной погоды, сел на скамейку, скрестив ноги, и приготовился слушать. Капитан опустился рядом.
- "Часовщик починил", - прочёл он одну из старых надписей на подлокотнике. - Часы, надо полагать, починил. Для кого? Сколько стоили? Антикварные? Электронные?
- Если ты передвинешь своё правое колено, - сказал ему Рик. - То под ним будет не так давно выцарапанное "Часовщик, они опять сломались!". Так что он халтурщик. Не связывайся.
- Не буду. Тем более, что не знаю я никаких часовщиков… Это что - пароль какой-то?
Рик пожал плечами.
В ближайшем из больничных корпусов зашевелились - зазвучали голоса, зазвенели раскрываемые окна, что-то забулькало и затрещало. Помимо шарлотки, теперь запахло овсянкой и подогретым молоком. Одну из дорожек на противоположной стороне двора торопливо перебежал первый в это утро белый докторский халат.
- Я прошу тебя сделать мне допуск в зелёную зону, - сказал Капитан.
Рик щёлкнул зажигалкой и, прикурив, глубоко затянулся. Сигарета в это утро тоже была первая - крепкий, хороший табак здешнего задверья. Он совсем не почувствовал удивления, как будто был готов к такому повороту разговора.
- Я не могу. Извини.
Капитан не отступил.
- Тогда дай мне свой.
- Как ты себе это представляешь?
- Просто, - сказал Капитан без улыбки. - Активируй его и пусти меня вместо себя.
- Нет, Капитан. Так не годится.
- Тогда - любого из начальников отдела. Попользуюсь и верну.
- Нет. И ты сядешь, если решишься на взлом.
- Сяду куда? В лужу? Да, знаю.
Рик посмотрел на припылённую кляксу воды.
- Сядешь в тюрьму. Ян подберёт… потемней и поглуше.
- И ты допустишь?
- Естественно. Я тебе не добрая монахиня.
- Скорее, не Аксель Первый.
Маршрут первого халата повторил второй, а за ним и третий - поменьше и постройней. Женщина. В одной руке у неё был округлый чемоданчик из тех, в которых носят лабораторные пробы. Капитан глядел прямо на Рика. В глубоких, тёмных раскосых глазах застыло стоическое упрямство человека, поставившего перед собой очень трудную цель. Но пока ещё не гнев - так, отголоски. Вообще это грубая дерзость: злиться на вышестоящего из-за того, что тот просто соблюдает правила. А уж требовать у него что-то, эти правила нарушающее, - беспардонная наглость.
Подчинённого следовало бы поставить на место, но он очень некстати - или наоборот - упомянул короля. Там, где речь шла об Акселе Первом, не было Организации и её иерархии. Там была их, Капитана с Риком, первая встреча. Имя Акселя опять уравняло их.
- Да здравствует король, - Рик, сидя, отсалютовал согнутой в локте рукой.
- Не стоит тебе так ёрничать, - неодобрительно заметил Капитан.
- Да разве я насмехаюсь? Я помню все благотворительные обеды, которые давала церковь в каждый день Схождения. Я помню, как благодаря им один оборванный обитатель улиц не подох от голода. Хлеба можно было брать, сколько сможешь унести в карманах. У того парнишки были огромные карманы, похожие на вшитые в подкладку куртки мешки. Он кормился этим хлебом неделю, как раз до следующего церковного обеда. А спать… ему было безразлично, где спать. В королевских парках было полно скамеек.
Выцарапанная на дощатой планке пучеглазая рожа улыбалась в пространство. Поверх кто-то радостно приписал: "Мари!"
- Но я не люблю, когда меня провоцируют, - закончил Рик.
Капитан досадливо поморщился.
- Я ничего такого не имел в виду. Я только напомнил.
"Что нам не следует ссориться, - мысленно продолжил фразу заместитель, - потому что нас здесь таких только двое. А следует договариваться. Помогать друг другу. Идти навстречу. Так ты хотел бы сказать, Капитан? Но ведь твоя задверная ипостась - не друг оборванному мальчишке. Ты принёс в его город войну".
Рик облокотился о свои колени и уставился в лужу.
- Что ты там нашёл? Клад? - покосился Капитан.
- Нет. Смотрю, так ли я похож на старого маразматика, чтобы нуждаться в напоминаниях. И что-то не вижу схожести. А?
Капитан примиряюще поднял руки - проехали. Он понял, что не стоит продолжать. В золотящейся от солнца, чуть замутнённой водной поверхности, где плавал всякий сор, отразились только рукава и кисти. Рик проследил глазами: широкие у Капитана ладони, а жест вышел лёгкий, изящный. Лица собеседника видно не было, но на нём наверняка сейчас блеснула усмешка - не очень приятное выражение, потому что, когда Капитан усмехался, все его шрамы приходили в движение. А шрамов у него имелось немало, и лицо тогда, казалось, собиралось, как мозаика, - собирало эмоцию, оставляя видными границы стыков. Оттого все его чувства выглядели маской, даже если по правде ей не были.
- Значит, так, - Рик выпрямился. - Помочь тебе я сейчас не могу. Но ты сможешь сам, когда…
- Когда займу твоё место. Но я ведь пока ещё не давал согласия.
- Всё равно согласишься. На это у тебя полно причин, помимо зелёного кода.
Капитан выпустил дым из ноздрей. Шрам над левой бровью, самый яркий, чуть дрогнул в знак недовольства.
- Я прекрасно помню, что я тебе пообещал, - сдержанно произнёс он. - И всё сделал. И делать продолжаю. Но я не обещал в перспективе стать заместителем.
- Это приложилось само.
- Как здорово у тебя получается, - проворчал Капитан сквозь дым. Он начинал злиться. - Здорово получается решать за других. Тут и до приказа недалеко, верно?
- Кое-кто из наших с тобой общих знакомых именно так и делал. И его, заметь, не одёргивали.
- Да! - вскинулся собеседник. - И куда это в итоге его привело?
- Куда? - полюбопытствовал Рик.
- Хватит издеваться.