* * *
Когда бабушка проснулась, Лиза сидела в кровати и читала. Рядом на полу стопкой лежали книги – много, десятка два или больше. Внизу букварь и потрепанный том сказок, затем что-то из детской литературы, пара учебников. Девушка просматривала текст, быстро листала страницы, на каждую уходило не больше нескольких секунд.
– Внученька, ты…
Старушка хотела спросить, неужто Лиза читала всю ночь. Но та перебила:
– Бабушка, как ты себя чувствуешь?
– Со мной все хорошо. Теперь хорошо, когда ты снова заговорила, теперь все хорошо…
– Сходи к врачу, пусть выпишет то лекарство. То, дорогое, которое в Москве заказывать нужно. Я забыла название. – Лиза отложила книгу, плавным движением соскользнула с кровати и подошла к книжному шкафу. – Дорогое, но…
В последний раз бабушку осматривал молодой врач по фамилии Петрищев, недавний выпускник медицинского. Он упоминал лекарство, содержащее крошечную дозу вытяжки из железы хамелеона. Но не всерьез упоминал, а так, к слову. Конечно, откуда у пенсионерки деньги на лекарство, которым пользуют финансистов да генералов?
– …я вспомнила, у меня есть деньги. Тебе должно хватить. – Лиза перебирала книги на верхней полке и говорила, не оборачиваясь. – Ты же знаешь, я все забыла, а теперь постепенно вспоминаю. На столе посмотри.
Бабушка шагнула к столу. Такой суммы она не только не держала в руках, но и в жизни, наверное, не видела. Ей стало тревожно, даже страшно – так же страшно, как и в ту ночь, когда внучка вернулась из агентства по найму.
– Внученька, ты ночью хорошо спала?
– Я выспалась, пока не помнила. Сейчас совсем не хочется спать, и я читала. Сходи к врачу, пожалуйста. Я тебя очень прошу. – Лиза выбрала несколько книг, обернулась к бабушке и повторила: – Я тебя очень прошу.
* * *
Зеленский проспал до полудня, потом поехал в районное управление МАС. Танечка Синюхова уже была там. Он отвел новую сотрудницу к кадровику оформить документы, велел поставить для нее стол в приемной. Масовец отлично понимал, что пойдут разговорчики насчет нового начальника, который первым делом обзавелся длинноногой секретаршей, а в управлении появляется редко, делами пренебрегает. Пойдут доносы, это даже хорошо – наверху оценят. Решат, что он строг с подчиненными, поэтому они и злятся.
После того как ввел Танечку в курс ее невеликих обязанностей, Зеленский сел просмотреть корреспонденцию. Затем отправился в бывшее агентство "Светлана", где бригада строителей приступила к ремонту. Работа продвигалась ни шатко ни валко. Зеленский поговорил с бригадиром, пообещал премию:
– Министерство у нас богатое, платим исправно. Вы уж поторопите своих людей, голубчик, а я распоряжусь, чтобы вам аванс завтра выдали. Через неделю нужно открываться, так что хотя бы офис должен быть сдан. На всякий случай имейте в виду: за некачественную работу у нас предусмотрены штрафные санкции.
Бригадир поспешно закивал. Штрафные санкции МАС – это не шуточки.
Зеленский погрузился в рутину. О вчерашней перестрелке и своем застопорившемся расследовании он старался не думать. Невидимый враг обрубил все нити, которые могли привести к нему, – значит, с ходу взять его не удастся. Оставалось рассчитывать на майора Кононенко. Полицейский умом не блистал, но дело свое знал и действовал методично, планомерно, настойчиво. Рано или поздно это должно было дать результат. "Божьи мельницы мелют медленно, да мелко", – твердил Зеленский про себя. Нужно только подождать. Не следует торопить майора и возбуждать в тайном противнике опасения. Пусть думает, что принял все необходимые меры и теперь в безопасности.
Пару раз Зеленский подслушивал, как идут дела у майора. Кононенко велел задействовать своих доносчиков в Шанхае. Вряд ли они найдут немолодого гастарбайтера, который сам сознается, что по ночам истребляет курьеров мафии. Но вдруг что-то всплывет? В общем, пусть Кононенко копает.
Оставалось решить единственный вопрос – относительно научного центра, где теперь служит капитан Алехин. Что-то там есть… что-то, из-за чего ФСБ положило глаз на эту богадельню. И Зеленский собирался узнать, что именно. Силой действовать он не хотел, это шло вразрез с инструкциями. Значит, придется предпринять маневр. До сих пор биотин, добываемый группой Баргозова, реализовывался через Гочу. Стало быть, профессору надо искать нового скупщика – на этом он и попадется. Тогда Зеленский сможет прижать профессора и выяснить все о тайнах научного центра.
* * *
Без пяти двенадцать Олег и Гришка стояли у кабинета Баргозова. Открылась дверь, вышли проводники. Сидор держался прямо, будто палку проглотил, и от этого казался еще выше; низенький Кирилл сутулился и тер виски ладонями.
– Башка болит, – пожаловался он. – Всплеск будет. Я их всегда чую! Завтра будет. Сильный, сюда докатится.
– Идите смело, пацаны, – посоветовал Сидор, – профессор сейчас ругаться не шибко будет. У него какие-то проблемы возникли, ему не до вас.
Олег кивнул проводнику и постучал.
– Да-да! – крикнул изнутри Баргозов.
Молодые люди вошли и огляделись. Лабораторные столы и шкафы производили впечатление. Олег подумал, что это первое помещение, которое в самом деле соответствует его представлению о научном центре. Но профессора он не заметил.
– Петр Ильич! – окликнул Олег. – Вы сказали зайти в двенадцать!
– Да, проходите дальше, я здесь! – донеслось из глубины кабинета. Профессор что-то искал на полу под столом в дальнем углу. Он поднялся и помахал новичкам. – Берите стулья, садитесь.
Когда Олег с Гришкой расположились перед столом, Баргозов заговорил:
– Молодые люди, поймите правильно, я совсем не против того, чтобы мои сотрудники проводили свободное время так, как им заблагорассудится. Но именно свободное время! Не рабочее! Во всем, что касается выполнения поставленных перед центром задач, я жду беспрекословного подчинения. Больше дисциплины и меньше глупых вопросов. Если такой подход к делу для вас неприемлем, мы быстро оформляем бумаги, и вы свободны. Без обид, молодые люди, без обид! Моим сотрудникам я плачу тройной оклад плюс премии за каждый выход за Барьер… ну и плюс все, что вы сумеете наварить. Сектор предоставляет кое-какие возможности, как вы, разумеется, слышали. Я готов смотреть сквозь пальцы на ваши личные делишки, лишь бы они не шли в ущерб работе.
– Тройной оклад? – спросил Гришка и обернулся к Олегу. – А я думал, чего ты сюда решил устроиться!
– Я не поэтому, – мотнул головой Олег. – Мне просто интересно.
– Это хорошо, – кивнул Баргозов, – просто замечательно, что исследовательский дух еще горит, так сказать… Когда я был молод, примерно как вы сейчас, мы грезили покорением космоса, морских глубин, горных, понимаете ли, вершин… А теперь есть Сектор. Но это не романтическое приключение! Дисциплина! Дисциплина и послушание, вот чего я жду от вас. Будут будни, будет тяжелая, опасная, хорошо оплачиваемая работа. А романтику оставим тем, кто по-прежнему мечтает о космосе. Подходят вам мои условия?
– Вполне! – заявил Гришка. Только что он был настроен хуже некуда и вдруг воспылал трудовым энтузиазмом. Привлекал его, конечно, не тройной оклад, а возможность наварить капитал на "сувенирах" из-за Барьера.
– Ну, ступайте, – улыбнулся Баргозов. – Результаты вчерашней вылазки обработать нужно, а Кирилл обещает нам завтра Всплеск. Это значит, завтра компьютеры будут дружно сбоить, стало быть, я должен все успеть за сегодня…
Когда приятели поднялись, он, словно вспомнив что-то, добавил:
– И не слушайте Женю Кожухова. Несчастный сломавшийся человек, нытик и пессимист!
– А что с ним случилось? – спросил Гришка.
– Слишком много о себе возомнил, – развел руками профессор. – Сектор этого не любит. Женя был лучшим, он разбирался в жизни там не хуже, чем наши проводники. И вот начал ходить в самоволки. Он ремонтирует военным электроприборы, они в благодарность пропускали его за Барьер. Приносил трофеи, толкал их в Шанхае скупщикам и полагал, что черт ему не брат. Сектор не терпит самоуверенности, запомните на будущее! Слушайте меня, и тогда избежите подобной участи.
Олег кивнул – теперь до него дошло, что профессор злится не из-за того, что они вчера пили, а из-за того, что пили с Женей. Баргозов опасался, что старший лаборант мог выболтать лишнее.
* * *
Алехин спустился в подвал. Завхоз, трезвый и бледный, торопливо поднялся навстречу.
– У меня тут… – сбивчиво начал он. – Я написал. Как вы сказали. Добровольное это самое, значит… признание. – Он протянул мелко исписанный лист. Бумага в руке дрожала.
Капитан подошел к столу, взял признание и быстро пробежал взглядом: "…выполнял поручения руководства… паковал научные образцы, предоставленные профессором Баргозовым… иногда адрес получателя отсутствовал. Передавал с воинским транспортным средством, приписанным к части номер…" Дата, подпись.
– Ну что ж, Николай Петрович… Да вы не волнуйтесь, – Алехин постарался улыбнуться как можно доброжелательнее, – сейчас вы поступили правильно, как сознательный гражданин. И вполне допускаю, что, кроме меня, эту бумагу не увидит никто. Пока все останется между нами.
Завхоз с готовностью закивал.
– А теперь, – продолжил Алехин, – у меня к вам официальная просьба. Выделите два помещения для службы безопасности.
– Да-да, это сейчас, вот ключи, вчера еще приготовил. Прибраться в комнатах не успел, пыльно там будет. Но старье вынес, комнаты пустые.
Алехин велел подчиненным принять помещения, а сам подсел к столу.
– Николай Петрович, теперь забудем о вашем признании и поговорим просто как два человека. Ну, вот как сотрудники этого научного центра. Образцы, которые вы паковали в спецконтейнеры для отправки… вы же догадывались, что посылки левые. А кому они предназначались? Адресов не было, но куда-то их доставляли?
– Слышал, что агентство "Светлана". При мне профессор как-то сказал водителю. Думал, я пьяный, не слышу.
– А водитель не удивился, что именно туда?
– Армейцы, их дело маленькое. Дали бойцу пару сотен, попросили доставить груз и помалкивать… Да им и обычные грузы, которые с адресом, тоже отдавали. Стандартный способ отправки.
– Значит, были и не левые…
– Регулярно отсылаем. Лаборатория функционирует – пробы воды, воздуха, замеры там всякие, я ж не знаю. В Москву отправляли, в институт. Да вот же они, образцы-то научные! Как раз сегодня и отправим с армейским рейсом.
Завхоз указал на объемистый ящик с наклеенным адресом. Алехин хотел переписать, но завхоз попросту вручил ему картонный прямоугольник – адрес, отпечатанный на самоклейке.
– Хорошо… – Алехин задумался. – А у вас есть предположения, чем занимается Баргозов помимо замеров и контрафактного биотина? Научная задача этому центру была поставлена, и вроде бы ее никто не отменял. Выполняется она?
Завхоз пожал плечами. Ему было вполне достаточно знать, что группа профессора Баргозова выполняла замеры в Секторе – для проформы, для прикрытия левой деятельности. На большее фантазии Николая Петровича не хватало. Будь он на месте Баргозова, так бы и поступал: ковырялся бы помаленьку, создавал видимость работы, а сам бы отправлял налево железы хамелеонов. Вопрос Алехина поставил его в тупик.
– Ну что ж, постарайтесь узнать все, что можно, о работе Баргозова в лаборатории.
– Я по вечерам мусор выношу из его кабинета, можно там порыться. – Вдруг завхоз насторожился и зашептал: – Слышите, шаги? Баргозов за посылкой идет. Бога ради, товарищ капитан, говорите со мной злобно! Строго при нем говорите!
Теперь и Алехин расслышал топот на лестнице. Он дождался, чтобы скрипнула дверь, и со скрежетом отодвинул стул, вставая.
– Я еще проверю, как у вас хранится огнестрельное оружие! – грозно рявкнул капитан. – По-моему, после выхода в Сектор его не сдают на хранение.
– Так, товарищ капитан, у нас же порядок тут какой…
– Вот я и разберусь, какой у вас порядок! – с угрозой пообещал Алехин.
– Правильно, правильно, построже с ним, с пьяницей, – сказал Баргозов.
Капитан обернулся. Профессор улыбался, чтобы подчеркнуть несерьезный смысл своих слов.
– Шутите? – с подозрением уточнил офицер.
– Так точно, шучу! На самом деле у нас с оружием бардак полный, если разобраться. Но мы же под охраной, на территории воинской части. Я разрешил людям держать оружие при себе.
– Думаю, придется запретить.
– Как скажете. Николай Петрович, давайте посылку, машина в город уже грузится.
– Позвольте, помогу, – предложил Алехин, протягивая руки к ящику с наклеенным московским адресом.
– Не надо, не надо, она не тяжелая! – выпалил Баргозов и слишком поспешно схватил ящик.
Капитан подождал, пока шаги профессора стихнут на лестнице, и не спеша направился следом. В кармане зазвенел мобильник. Номер был незнакомым. Алехин произнес:
– Слушаю.
– Через час у костра, – сказал полковник Коростылев и, не дожидаясь ответа, отключился.
Капитан бросил ломать голову над поведением Баргозова и пошел за Шартьевым. Пока они с полковником будут сидеть у костра, прапорщик сможет прокатиться в город и поглядеть, куда армейский грузовик доставит посылку.
* * *
Гришка пошел проситься к армейцам в машину, Олег отправился к Кожинову. Пока все толпятся у ротного грузовика и не могут помешать, он хотел побеседовать начистоту со старшим лаборантом.
Женя сидел, склонившись над столом, и, высунув кончик языка, работал паяльником. Олег решительно пересек комнату и взял лаборанта за плечо:
– Ну-ка отвлекись. Нужно поговорить.
Кожинов оглянулся. Он так ушел в работу, что не сразу сообразил, чего от него хотят. Захлопал глазами, вздохнул и отложил паяльник.
– Ну, чего тебе? Говори скорей, я хочу до Всплеска успеть.
– Женька, рассказывай всё.
– Чего – всё?
– Мне неохота ждать, пока ты дозреешь. Выкладывай, что с тобой такое? Ты намекаешь на какие-то дела Баргозова, он намекает, что тебя слушать не следует… Что здесь такое, в конце концов, происходит? Говори уже!
Женя, сняв очки, потер переносицу пальцами и с недоверием покосился на гостя:
– А что он говорил обо мне?
– Что ты ходил по Сектору не хуже проводников, что ты там куда-то попал, сломался, слетел с катушек…
– Что, так и сказал? – Губы Кожинова сложились в кривую ухмылку. – Вот сука.
– Он не так сказал, он выражается намеками. Как и ты, и все вы здесь. Мне еще ни с кем не удалось поговорить по-человечески, вы все темните. Он сказал иначе, но понять его можно было только так. Что у тебя с ногой?
– Так он сказал, что это в Секторе?.. – Женя улыбался, но взгляд его сделался колючим. – Врет он всё.
Олег подошел к двери, прислушался – в коридоре было тихо. Он запер замок, вернулся к Кожинову, сбросил со второго стула стопку связанных шпагатом журналов и сел. Женя наблюдал за его действиями. Олег уставился старшему лаборанту в глаза и потребовал:
– Выкладывай.
Кожинов не выдержал, отвел взгляд, поник и, уставившись куда-то в угол, забубнил:
– Ладно, я тебе расскажу. В конце концов, какая разница? Ну, расскажу тебе, и что? Все равно Баргозов понимает, что я обо всем давно догадался…
– Рассказывай уже, что ли. Поделишься, и тебе легче станет.
– Хорошо, слушай. Здесь все не то, чем кажется, и не то, чем должно быть. Баргозов действительно хороший ученый, публикует добытые у Барьера данные, каждая его работа – это сенсация. Не здесь, конечно, не у нас. За рубежом. Там ждут его статей, приглашают приехать. У него, если хочешь знать, десятка два приглашений в ведущие научные учреждения всего земного шара.
– И чего он добивается?
– Цену набивает, хочет взять всё по максимуму. Он не спешит, сидит в этой дыре, потихоньку толкает "сувениры" и жалуется, как ему хреново в ужасной дикой стране, но он, такой подвижник, не бросает работу, ежедневно рискует жизнью по ту сторону Барьера среди мутантов и бандитов и по эту сторону среди бандитов и коррумпированных чинуш. Я думаю, у него уже все готово – имидж страдальца, ну, ты понимаешь. Он только ждал случая, а тут эта история с налетом федералов. Вот он и затаился.
– И как это связано с твоей травмой?
– А так. Всё, что он опубликовал до сих пор, – это мои разработки, ясно? – Глаза Кожинова зло блеснули.
– Твои? Ничего не понимаю…