* * *
Алехин прошелся по опустевшим коридорам научного центра. Здесь и прежде не бывало шумно и людно, а сейчас, когда группа в рейсе, остались лишь двое сотрудников – завхоз в подвале да хромой Женя Кожинов. Ну и трое федералов, конечно. Надо же, они в большинстве!
Капитану было паршиво. Зачем понадобилось устраивать здесь отдел безопасности? Какой в этом прок? Зачем ему было штудировать отчеты по неудавшемуся синтезу биотина?
Может, если бы ситуация развивалась по плану, всё сложилось бы иначе. Но план Коростылева все-таки дал сбой, поэтому полковнику пришлось форсировать события, появиться здесь, поставить ультиматум Баргозову… И где сейчас полковник? Удалось ли ему выскользнуть из оцепления во время зачистки? То есть, конечно, для матерого спеца это не задача, но случайности происходят всякие. Во всяком случае о встречах на пустыре придется забыть, и как выйти на связь, капитан не знал.
В холле на проходной притихшего центра Делягин строил планы отпуска. Простые планы – рыбалка на даче у старого приятеля. Две недели тихого счастья. Шартьев посмеивался: никакой романтики. Вот он думает махнуть в свой отпуск к морю. Там девушки, развлечения всякие… а может, и порыбачить случится, но не с удочкой, а с ружьем для подводной охоты, с аквалангом.
"Счастливые люди, – подумал Алехин, – никаких забот, никаких тревог. Удружил мне полковник, подкинул службу…" Он поднялся на второй этаж и остановился у двери Кожинова. Женя, как обычно, дверь не запер, и капитан заглянул в щель.
Лаборант разворачивал сверток. Это был пакет, который отдал, прощаясь, Олег. Еще там была записка: "Женька, возьми это и уезжай. Не возвращайся в Лихославль и займись наукой". Он скомкал листок и раздвинул упаковку, чтобы проверить, нет ли там еще чего-то, кроме купюр. Но в пакете были только деньги.
Олег разделил на троих сумму, найденную у покойного Володи. Гришке он написал: "Не возвращайся в Лихославль, уезжай подальше и займись делом".
Одна купюра выскользнула из пачки и свалилась на пол. Женя неловко из-за больной ноги согнулся, чтобы поднять, и увидел стоящего в коридоре Алехина.
– А… а я тут… собираюсь уволиться. Вещи перебираю. Товарищ капитан, я оставлю заявление, отдадите Баргозову?
– Да, оставляйте, – кивнул Алехин. – Передам.
О том, как Баргозов поступил с Женей, капитан уже знал – завхоз рассказал. Похоже, у этого парня тоже какие-то делишки в Секторе. И судя по выпавшей купюре, делишки прибыльные. Но ему и так досталось. Пусть уезжает, что ли… Пусть хоть кто-то уйдет по-хорошему.
* * *
Квадрат повел Олега в обход, то есть сперва в сторону Барьера. Олег спросил, почему.
– В дачный поселок я не хочу заходить, – пояснил Квадрат. – Ни разу там не был и не собираюсь проверять, откуда берутся слухи. А слухи о том поселке ходят…
– Ну так расскажи, все веселее будет.
Квадрат начал издалека. Нехорошее место раскинулось на берегах оврага, под дачи отдали земли, непригодные под машинную обработку. Теперь из оврага всякое может вылезти.
– Там места есть такие, у самого дна, куда солнце вообще не заглядывает, даже когда в зените. Овраг так, понимаешь, изгибается. А где солнца нет, там нечисть заводится.
– Ты что, в нечисть веришь? После всего, что встретил в Секторе?
– Всякий во что-то верит. Многие верят, что Земля круглая, так им легче.
Олег вспомнил, что Женька не советовал в разговоре с Квадратом затрагивать эту тему, но Квадрата уже понесло, он сам принялся объяснять:
– Не круглая она, вот в чем заковыка! Нарочно так сделано, чтобы мы думали, а на самом деле у Земли углы есть, только они спрятаны. Где в океане, а где в горах. И у нас здесь тоже угол. Острие его на остров Могилевский приходится. Почему он Могилевский?
– Не знаю. – Олегу было все равно, почему так называется какой-то остров.
– Там угол Земли похоронен, – важно сказал Квадрат. – То есть был похоронен, а потом как выпрямился! Тут и началось.
– Что началось?
– Ты молодой, не помнишь, а я еще тогда уразумел: началось. И двинул сюда, чтобы своими глазами видеть. Ох, парень, насмотрелся я всякого… Земля гудела, молнии в небо от нее тянулись, и не раз, а многажды повторялось. Землетрясения были, электромагнитые импульсы…
– Я знаю.
Это вырвалось само собой, Олег не любил рассказывать о крушении поезда. Но Квадрат не слушал – спешил выложить свою теорию.
– Только это не земля голос подавала. – Проводник встал, оттянул капюшон плаща и вытер вспотевшую лысину.
Олег догадался, что он ждет наводящих вопросов, чтобы получить от собственного рассказа максимальное удовольствие. Поэтому послушно спросил:
– А кто?
– Зверь.
– И ты туда же… Мне Кирилл тоже "Апокалипсис" зачитывал. Так и ты в это веришь, что ли?
– Кирилл сам не знает, что несет. У него нюх, а мозгов негусто. Он и искажения чует, и о Всплеске заранее предупредить может, а сам – дурак дураком. Вот и здесь так же: он чует, а понять не может.
– Ну так расскажи, чего Кирилл не понимает.
Квадрат поправил лямки рюкзака и зашагал снова. Немного помолчал, собираясь с мыслями, и заговорил:
– Зверь это. Он здесь и не здесь, он был и нет, "Апокалипсис" все верно излагает, но понять непросто. Зверь – он везде, он вокруг, он внутри нас. Он в космосе, он повсюду. Над островом Могилевским выпрямился угол Земли, наткнулся на Зверя и ранил его. Вот Зверь и ревел. Когда киты на сушу выбрасывались, это что было, по-твоему?
– Сбой в их системе навигации. Ошиблись с направлением.
– Они инфразвук улавливают, вот и вся навигация. А Зверь орал, у китов их инфразвуковое ухо-то и заложило. Понял? Птицы стаями падали – это что? А то же самое. Я сам видел, вот этими самыми глазами, как летучая мышь бесится во время Всплеска. А она как летает, чем путь прощупывает?
– Опять инфразвук?
– Он самый. Ранил угол нашей Земли Зверя, в бок ему вонзился, Зверь кровью истекает. Капли крови его из космоса падают – вот тебе и биоморфы. Стой! Видишь, плешь впереди? Такую обходи метров за десять.
Олег задумался над словами проводника, в которых при всей абсурдности крылась некая логика, и едва не влетел в гравицапу, хотя должен был углядеть, ведь знал о ней. Он тут же дал себе слово впредь быть внимательнее.
– Ну вот, поселок обогнули, – снова заговорил Квадрат. – Теперь уже напрямую пойдем. Я тебя через искажение проведу, ты не дрейфь, оно слабенькое.
– Искажение?
– Слабенькое, говорю! Можно сказать, безвредное. Ну, голоса всякие болтать в голове будут, настроение ощутишь странное такое, увидишь что-то. Ты, главное, вбей себе в башку: за мной держаться, не сворачивать. А то иначе петлять придется, день потеряем. Так что шагай следом и тверди себе: "Идти за Квадратом, идти за Квадратом…" Полчаса, может, час эта бодяга продлится, зато потом будешь девкам рассказывать: по искажению ходил, голос Зверя слышал!
– Я не буду рассказывать.
* * *
Зеленский заскочил в Ловчий клуб. Внешне все выглядело неплохо – аккуратная офисная мебель, серьезные сотрудники. На витрине вывесили распечатки: правила приема в клуб, расценки на сдаваемый продукт, памятки и инструкции. Зеленский остановился перед входом и сделал вид, будто читает. Ему хотелось понаблюдать, как будут беседовать с желающими зарегистрироваться. Вот вошел мужчина, огляделся и направился к столу. Зеленский обратил внимание: сперва гость глянул вправо, где прежде стоял стол клерка "Светланы", оформлявшего документы, а уж потом поискал глазами, куда бы обратиться.
"А ведь он бывал здесь раньше! – догадался Зеленский. – Точно! Местные ловчие все здесь бывали! Не молодняк вроде белобрысого приятеля секретарши, а люди солидные, опытные, будущие члены Ловчего клуба". Масовец слегка сдвинулся, чтобы между листками, приклеенными на стекло, видеть посетителя. Ну что ж, этот наверняка из приятелей Гочиева – вон наколка показалась из-под рукава, когда паспорт протянул, да и морда, что называется, протокольная. Две-три отсидки как минимум на лбу напечатаны.
Зеленский вытянул мобильник и набрал номер начальника райотдела полиции.
– Товарищ подполковник! Готов фоторобот? Который без парика и очков?.. А, оформляете варианты? Отлично, отлично. Если подозреваемый избавился от грима в Лихославле, его могут узнать в том или другом обличье… Да-да… лицедей, хе-хе… Просто цирк, согласен.
Масовец не догадывался, как он близок к истине. Гримироваться Олег учился в цирковой труппе. Но Зеленский просто поддакнул подполковнику, его мысли уже были заняты другим. Второй звонок он сделал в собственное управление и потребовал доставить фото отставного федерала Коростылева. Отпечатать не меньше десятка экземпляров и снабдить следующей подписью: "Пропал человек. Помогите найти, премия гарантирована". Положить на стол сотрудника, принимающего кандидатов в члены клуба. А еще вывесить здесь, посередине. И пусть только зайдут узнать, что за премия обещана, – дальше им уже не отвертеться, выложат все, что знают. Да что там, можно и премию. МАС не обеднеет, зато районный уполномоченный Зеленский будет спать спокойно, когда раскрутит всю историю с убийством предшественника.
* * *
Следом за Квадратом Олег вошел в лес. Здесь было тихо и сыро, лежала тень. Туман, давно рассеявшийся на опушке, под деревьями еще держался, полз полупрозрачными пластами между холодными стволами, и они казались черными в сером мареве. По стволам и веткам стекали капли, время от времени срывались, и гулкий звук разносился по лесу.
Квадрат обернулся к Олегу:
– Слышишь?
– Что?
– А вот то-то и оно, что ничего. Зверье не ходит, голос не подает.
– Мы уже вступили в искажение?
– Наверное. В этом лесу всегда так.
Больше проводник ничего не стал говорить, побрел дальше; сырые ветки хрустели под его тяжелыми сапогами. Мало-помалу Олег стал различать будто бы шепот. Плеск капель складывался в невнятные слова, слова – во фразы на незнакомом языке.
– Не слушай их! – буркнул Квадрат.
Значит, и он слышит голос Сектора, призрачная речь Олегу не почудилась. Потом Квадрат стал вести себя странно: взмахивал рукой, вжимал голову в широкие плечи, ускорил шаг, будто хотел поскорее миновать это место.
– Не бросал я его! – вдруг отчетливо произнес Квадрат.
Олегу стало немного не по себе, он на всякий случай передвинул "моссберг" на ремне, чтобы под рукой удобно лежал, и вслед за проводником пошел быстрее.
– Не бросал, говорю! Он в искажение угодил, а я при чем? – продолжал спор с невидимым собеседником Квадрат. – Я почти двое суток там проторчал, все надеялся, что он вылезет! Ну да, взял рюкзак. А что, нужно было бросить? Ну, не я, так другой подобрал бы! И вообще, кто ты такой, чтобы у меня требовать отчет? Ну кто ты такой?
– Квадрат! – позвал Олег.
Проводник не реагировал, он все доказывал и доказывал, что не виноват.
– Он тебя не слышит, – прошелестело слева.
Олег вздрогнул и повернул голову – рядом шагала Лиза Шилкова. Вернее, хамелеон, принявший облик девушки.
– Лиза? Я в самом деле тебя вижу? Или мне кажется из-за искажения?
– А какая разница? – равнодушно спросил плывущий в тумане призрак. – Ты можешь поговорить со мной – я отвечу. Я – то, что ты думаешь о Лизе, или Лиза? Есть ли разница?
– Может, я думал о ней неправильно? О тебе?
– Тогда ты сам виноват, если видел во мне то, чем я не была. Вот и получишь то, чего заслуживал.
– С призраком даже удобнее: поговоришь, так сказать, без последствий, – поддакнули справа до боли знакомым голосом.
Олег, решив ничему не удивляться, обернулся к новому собеседнику:
– Дядя Захар, ты точно призрак, тебя застрелил капитан Алехин.
– Меня? Я ведь призрак. Призрака он застрелил, выходит.
Олег спохватился, что уже отстал на десяток шагов от проводника, и заторопился догонять. Тени плыли за ним в тумане, бормотали. Лиза жаловалась, что она не смогла изменить людей, потому что она не настоящий супергерой. Захар Иванович стыдил:
– Я ведь завещал тебе заниматься наукой, не лезть в эту кашу с кровью…
Впереди Квадрат бил себя в грудь и орал:
– Я никогда! Я никогда! Никогда я так не поступал и не поступлю! Никого не бросал! До последнего! Всех, кого взялся по Сектору водить! Но Зверь – он свою долю требует, он знает, что ему нужно, и берет, не спрашивая!
Голоса звучали всё громче, Квадрат оправдывался, Лиза причитала, Захар Иванович попрекал… в тумане мелькали все новые и новые тени, другие голоса вплетались в хор… плакала мама Олега… отец ворчал, как на репетиции: "Крепче руку держи, крепче руку…" шумно дышала слониха Ванда… над грузной фигурой Иллариона Игнатьевича вились призраки белых голубей – тех самых, которых он вынимал из шляпы во время выступления… и вдруг все кончилось.
Олег стоял на залитой солнцем опушке, протирая глаза. Квадрат остановился чуть дальше, возил рукавом по стволу дробовика, смахивая капельки росы. Жужжали насекомые, пели птицы, издалека доносился хруст сухих веток – какой-то зверек пробирался в кустах подлеска, – и отчетливо воняло сероводородом.
– А что это?.. – начал Олег.
Проводник встрепенулся, с шумом втянул воздух и заорал:
– Бежим!
Вдоль опушки спешила, катилась волна серых тел – вырвиглотки в своем вечном беге по Сектору учуяли добычу. Пока они были далеко, и в первых рядах едва различались отдельные твари, стая казалась единым потоком.
Квадрат понесся длинными скачками, спеша уйти с пути серого потока, состоящего из зубов и шерсти, Олег бежал следом. Тяжеленный, несмотря на облегчалку, рюкзак колотил по спине, тень прыгала по траве впереди Олега, он словно спешил догнать и растоптать ее, но тень была слишком быстрой. На бегу Олег оглянулся – серый поток свернул, устремляясь наперерез беглецам. Зверьки сталкивались, налетали друг на друга, перепрыгивали через тех, кто замешкался…
– Стой, назад! – прохрипел Олег. Догнал проводника, рванул сзади за плащ на спине. – Назад, в лес!
Квадрат тоже сообразил, на бегу вскинул дробовик и, почти не целясь, влепил заряд дроби в приближающуюся стаю. Серая волна замерла на несколько секунд, звери, учуяв кровь, принялись рвать раненых собратьев. Мгновенно растерзали и проглотили куски, но эта короткая задержка позволила Олегу с Квадратом вернуться к опушке. Они нырнули в серую влажную тишину. В десятке шагов бежали вырвиглотки, специфический запах ощущался и в лесу, но шум движения стаи доносился едва-едва, будто заглушенный толстым слоем ваты. Олег огляделся – тени не показывались, и голосов было не слыхать. Если искажение и затеяло разговор, топот и скрежет, издаваемые мутантами, заглушили его.
Беглецы утерли пот и, тяжело дыша, уставились друг на друга.
– Вот такой он, Сектор, – между судорожными вдохами прохрипел Квадрат. Переломил дробовик, вытянул гильзу. – Здо́рово, а?
– Чего здо́рово? – не понял Олег.
– По ту сторону Барьера, снаружи, чтобы радоваться, повод нужен. А здесь пробежался чуто́к – и уже счастлив. Ведь мог бы и не добежать…
* * *
Алехин оставил Делягина присматривать за порядком и отправился в райотдел полиции – собрался ознакомиться с результатами ночного рейда. Его особенно интересовали материалы по убийству лаборанта.
Сотрудники МВД держались с ним вежливо и подчеркнуто официально. Тощую папку дела об убийстве выдали для просмотра и попросили сидеть в уголке и не мешать. Все здание гудело и гремело – носились полицейские, проводили группы задержанных… Настроение у всех было приподнятое. Еще бы – нечасто случалось участвовать в операции подобного масштаба, и все живы. Местным правоохранителям давно хотелось навести порядок на свалке, кому из служебного рвения, а кто мечтал получить долю в прибыли, которую приносит это место. Свалка-то свалка, а хамелеоны чаще всего попадаются именно там – это было отлично известно всему Лихославлю. Операцию провело МАС, однако спецназ уехал, а свалка никуда не делась, осталась на прежнем месте. Гастарбайтеров запугали, сейчас самое время проявить инициативу и установить свой контроль…
Алехин несколько раз слышал разговоры на эту тему, но свалка его не интересовала. Он хотел узнать о другом – не попался ли в облаву пожилой восточный мужчина, который на самом деле не пожилой и не восточный, а загримирован.
Пристроился капитан, чтобы никому не мешать, в нише с множительной техникой. Время от времени подбегали сотрудники райотдела, что-то копировали. Потом ожил факс, поползла лента с изображением. Досье с фотографией. Тут же рядом возник сержант по фамилии Лещук, ловко заслонил капитану обзор, склонившись над факсом, оторвал перфорированный лист и унес. Но Алехин успел узнать человека на снимке.