Квадрат ходил вокруг, наблюдал, хмурился, ворчал. Он не понимал смысла этой работы, а Олег ничего не объяснял – некогда было.
Для пробы Олег поместил немного желе в старую банку, всыпал порошкообразной смеси из пластикового пакетика. Смесь, угодив в желатиновый раствор, вызвала бурную реакцию, вязкое содержимое выплеснулось из банки, разлетелось тяжелыми каплями. Олег повел над каплей магнитом – желатин, насыщенный магнитным порошком, пополз, как живой.
Квадрат ахнул:
– Ты чего здесь нахимичил, парень? Это не опасно?
– Теперь слушай и смотри внимательно. Запоминай, что и когда тебе нужно будет сделать.
Олег перечислил, что следует делать Квадрату. Тот выслушал, кивнул. Потом почесал лысину и попросил:
– Да ты бы хоть намекнул, какой с этого прок?
– Некогда объяснять, скоро дождь начнется, тогда пропала съемка. Ты все запомнил?
– Да я-то сделаю!
– Будь наготове. Сейчас камеру проверю напоследок.
Закончив приготовления, Олег покинул башню и отошел по дороге в ту сторону, откуда его привел Квадрат. С этого направления вид был хороший, башня на фоне свинцового неба смотрелась отлично.
Олег начал снимать. Вот он идет по дороге, в объектив попадают окрестности, приметная башня над заброшенным поселком. Небо хмурится все больше, начинается дождь. Олег пошел быстрее – он хочет укрыться от дождя в башне, она недалеко от дороги, массивная железная дверь гостеприимно приоткрыта. И что-то вспыхивает там, в темноте за дверью.
Поворот, в кадре – вход в башню. Мерные вспышки, яркий свет внутри загорается на миг и гаснет. Олег ногой толкает створку, его ботинок на мгновение оказывается в кадре. Освещаемая вспышками комната, прямоугольный помост сверкает и переливается, когда загорается свет. Помост выглядит неестественно ровным, гладким и чистым посередине заброшенного полуподвального помещения… Это сооружение чуждо всему, что находится в башне, оно никак не подходит к толстым кирпичным стенам, покрытым плесенью, к хламу на полу.
Олег повел камерой, чтобы запечатлеть обстановку. Угол, в котором присел Квадрат, в кадр, разумеется, не попал.
В центре гладкого блестящего помоста – большой серебристый сосуд. Олег направляется к нему. Сквозь узкие оконца свет почти не проникает, а вспышки, следующие одна за другой, слепят и не позволяют разглядеть как следует. И непонятно, откуда этот прерывистый свет, источника не видно.
– Луч!
Квадрат включает фонарь. Луч света, собранный и направленный зеркалами, бьет сверху в серебристый сосуд – ведро.
– Квадрат, теперь порошок!
Камера дергается в руках Олега (потом, объясняя случившееся, он скажет, что башня содрогнулась, пол ушел из-под ног, он едва не свалился). Пока камера была направлена в другую сторону, Квадрат дернул леску, и стакан с активной смесью, подвешенный над ведром с желе, перевернулся. Содержимое сыплется, но в кадр это не попадает. Олег снова направляет камеру на ведро, там уже началась реакция, желатиновый раствор набухает пузырями, вспучивается над стенками… Взрыв – округлые каплеобразные клочья вязкой смеси разлетаются в стороны.
Внутри ведра Олег установил перегородки из обломков стекла, снаружи их не видно, но при взрыве они послужили направляющими – капли желатина размером с кулак разлетелись в определенном порядке. Будто выпрыгнули сами собой.
Гремит гром, за дверью уже льет вовсю, струи дождя колотят по башне.
Олег командует:
– Теперь крути рукоять.
Квадрат начинает вращать приводное устройство – под покрытым фольгой помостом магниты скользят по тросикам – от центра к краям. Захваченные их полем капли желатина, словно живые, ползут по фольге, за ними остаются влажные дорожки. Камера ходит из стороны в сторону, глядит то на один ком вязкой полупрозрачной массы, то на другой. Они разбегаются от исторгшего их серебристого сосуда…
Олег отключил камеру и выдохнул:
– Ф-фух-х… кажется, все получилось.
– Всё, что ли? И ради этого столько трудов? – Проводник был разочарован. – А я-то думал…
– Нет, это не всё. Теперь "графиня". Вот банка, налей туда воды и бросай "сувенир", пусть растворяется.
– А, да… Не обманул, значит? В самом деле тебе моя "графиня" только для этого?.. Это ж сколько ты денег в свою киносъемку ввалил, страшно представить! Эх, было бы у меня столько…
– И во что бы ты их вложил? – поинтересовался Олег.
– Да уж не стал бы вот этак-то на ветер швырять! Или это для чего-то важного было нужно? Расскажи.
Олег поднял палец – ему показалось, что сквозь мирный шум дождя пробиваются звуки выстрелов… Вот снова… и снова – уже близко! Квадрат тоже услышал, схватил ружье и бросился к двери.
* * *
Белое здание научного центра казалось особенно маленьким под лиловым тяжелым небом. Дождь срывался, лил холодными струями, потом так же внезапно прекращался, грохотал гром, над Сектором совсем рядом сверкали зарницы.
"Фердинанд", скрипнув рессорами, встал у белого здания. Делягин показался на крыльце, поспешил навстречу Алехину, спрыгнувшему на асфальт.
– Что за ЧП? Докладывайте.
– Товарищ капитан, группа Баргозова была обстреляна в Секторе. Потеряли пацана из последнего призыва… Э, виноват! Я хотел сказать, одного из тех лаборантов, что с неделю как зачислены в штат. Из Москвы который.
Алехин нахмурился – как раз этот парень, Олег Свирцев, ему нравился, все собирался побеседовать, выяснить, что лаборант думает о работе Баргозова, разузнать, почему его биография закрыта для просмотра… не успел! А теперь вряд ли удастся.
– И как это случилось? Он убит? Застрелен?
– Профессор лучше расскажет. Потому что я толком не разобрался. Какие-то "вольные", то ли бандиты, то ли браконьеры… – Делягин утер мокрый лоб. Он добросовестно расспросил Баргозова, но ничего не понял. Поэтому позвонил капитану – пусть начальство голову ломает.
Алехин кивнул и побежал на второй этаж. Профессор открыл почти сразу – видно, ждал. Кивнул в ответ на приветствие и пригласил в кабинет.
– Что случилось? Мне мой офицер толком ничего не объяснил.
– То и случилось. Сектор – опасное место. Счастье, что инцидентов вроде сегодняшнего уже давно не случалось. – Профессор хмурился и отворачивался. Рассказывать ему не хотелось, потому и пустился в долгие рассуждения. – Вы же видите, что мы всегда ходим за Барьер большой группой. Для работы хватило бы и двоих: один снимает показания приборов, другой страхует. Однако всегда есть риск нарваться на людей из группировки.
– Группировки? Банды браконьеров?
Профессор выдал кривую ухмылку:
– Здесь вы их так называете, а попробуйте там, в Секторе, повторить… В общем, есть такой клан – "Воля". Ближайшие территории они считают своими. Вроде браконьеры, но с идеологией. Считают, что Сектор – это поле для изучения, источник открытий и стимул к развитию человечества. До сих пор они нас не трогали, а сегодня почему-то взъелись.
– Была перестрелка?
– Вы знаете, что такое "хренозавр"?
– Читал. К чему вопрос?
– К тому, что до перестрелки дело не дошло, хотя похоже было, что у "вольных" намерения самые серьезные – стволы на нас уже направили. – Баргозов поморщился, вспоминая.
– И?..
– И появился хренозавр. Прискакал и получил все пули "вольных", которые, вероятно, предназначались нам. Я велел отступать, и поначалу казалось, что появление мутанта нас спасло. Но когда остановились отдышаться, выяснилось, что лаборант Свирцев пропал. Можете расспросить Сидора, проводника. Он видел пропавшего последним.
– Что значит – пропал? Вы командир, вы отвечаете за подчиненных.
– Командир? Я ученый, а не нянька! – вскинулся Баргозов. – Задачей Сидора было страховать и охранять новичка, но он запускал приманку, которая отвлекла хренозавра. Сидор действовал правильно, а куда подевался лаборант… Что, если он просто решил вступить в "Волю"? А?
– Или его ранили. Вы же говорите, стрельба все-таки была?
Баргозов промолчал. Алехин ждал ответа. Наконец профессор процедил:
– Да, была стрельба. Да, парня могли ранить. Он мог угодить в искажение, мог во время бегства нарваться на опасного мутанта. Это может произойти с любым из нас, со мной тоже. Я ведь не отсиживаюсь здесь, как вы могли заметить. А ваш начальник… как его? Полковник ваш… Ну чего вы от меня хотите? Мне ведь все равно по вашей милости под арест через неделю, верно? А лаборант… может, ему повезло больше, чем мне, кто знает!
* * *
Олег взял "моссберг" и подошел к проводнику. Тот прильнул к щели между приоткрытой дверью и косяком. Услышав шаги, обернулся и энергично махнул рукой – мол, тихо! Олег шепотом спросил:
– Что там?
– Молчи!
Олег прислушался: выстрелы приближались, но шелест дождя глушил любой шум, и его вряд ли могли услышать снаружи. Он попятился и, стараясь ступать как можно тише, вышел на лестницу. Ступени вели в темноту, ближайшее окно было на высоте метра четыре, зато выходило в ту сторону, откуда доносились выстрелы. Олег взбежал по лестнице и прильнул к ржавой решетке. Дождь завесил округу стылой серой пеленой… вон что-то мелькнуло среди деревьев – Олег разглядел человека в промокшем камуфляже. Незнакомец перебежал под защиту деревьев, обернулся и дал короткую очередь из автомата. Из кустов вынырнул другой, сделал бросок и замер, готовясь прикрыть товарища. Первый переместился и снова изготовился к стрельбе.
Беглецов преследовали. Теперь, когда Олег знал, куда смотреть, он различал группу стрелков, которые придерживались сходной тактики – перебегали от укрытия к укрытию, поочередно прикрывая друг друга. Вот одного из преследователей настигла пуля, он присел, его товарищи усилили огонь, теперь беглецы не рисковали покидать убежища. Но долго оставаться на месте они не могли, потому что те, кто их гнал, имели численное преимущество. В любой момент можно было ожидать обхода с флангов.
Олег отступил от решетки и поднял камеру, наводя на участников перестрелки. Сверкнула молния, и беглецы все же решились – вот один развернулся и, пригибаясь к земле, помчался к другому дереву. Добежал, присел и вскинул ствол оружия. По его комбинезону стекали ручейки воды. Глухо зарокотал гром, автоматные очереди утонули в этом мощном звуке. Должно быть, капли, бьющие в лицо, мешали ему целиться, но он все равно начал стрелять, чтобы прикрыть отступление товарища. Тот сорвался с места и побежал. Рухнул в кусты, ломая ветки, перекатился… Олег видел, как рядом с ним взлетают крошечные фонтанчики, выбитые пулями. Беглец снова вскочил, но поскользнулся и упал на колено. Тут же преследователи сосредоточили огонь на нем. Человек вскинулся, запрокидывая лицо к серому небу, и завалился навзничь. Его напарник бросился бежать и скрылся за деревьями. Преследователи кинулись следом.
Олег проводил их движением камеры. Потом выключил ее и аккуратно упрятал в чехол, чтобы уберечь от дождя, если придется уходить прямо сейчас. Когда он спустился, Квадрат уже сидел у приоткрытой двери в расслабленной позе, курил и наблюдал, как дождевые капли прибивают струйки табачного дыма.
– Это "вольные" "гербовцев" погнали, – объяснил он Олегу. – Помнишь, мы видели группу, когда сюда шли? Парни из "Герба" какую-то подлянку устроили "вольным" на их территории, но уйти не успели.
– Они не свернут сюда?
– Вряд ли. Говорю же: в поселке полно искажений, туда и в хорошую погоду соваться рискованно. Отдыхай. Завтра с рассветом уйдем отсюда. Кино-то свое снял?
Олег кивнул.
– А, совсем забыл. Вон твоя банка с "графиней". Тебе, наверное, крышка понадобится? Поискать?
Олег вернулся к обтянутому фольгой помосту, взял банку, повертел, понюхал, потом решительно выплеснул в угол. Квадрат тихо выругался и заключил:
– Ты псих.
Глава 5
Возвращение блудного фокусника
Зеленский закончил этот день в прекрасном настроении. Теперь для него картина погрома в "Светлане" была ясна: отставник воспользовался старыми связями, чтобы устроить операцию, а сам под шумок завладел деньгами Гочи и Дроздевича. Три месяца назад он вышел в отставку, обосновался в Лихославле, втерся в доверие к местным контрабандистам… Нет, не так. Полковник Коростылев разрабатывал Гочу еще раньше, когда состоял на службе. Перехватил каналы поставок, подставил своих перекупщиков. Профессионал, сработал отлично. Надо отдать должное федералам – операцию они провели с блеском. Долгая подготовка, потом молниеносный удар с использованием всех средств, включая приглашение журналистов. Есть чему поучиться!
Но Зеленского в этой истории интересовал другой аспект: главное, что это было личным делом, отставной федерал вовсе не копал под МАС, он лишь стремился завладеть деньгами Гочи, только и всего. Ну а для прикрытия Коростылев навертел вокруг своего маленького бизнеса такие детали, что ввел в заблуждение всех, в том числе прежнее начальство. В ФСБ считали, что Коростылев работает на них, помогает оттяпать немного влияния, вырвать контроль над участком Барьера из рук МАС. В министерстве рассудили сходным образом, вступили в схватку за биотиновый трафик… И никто всерьез не задумался о пропавших деньгах. Сколько там было? Двести – триста тысяч баксов в лучшем случае. Мелочь в сравнении с миллиардами, которыми ворочает МАС.
Стало быть, новый районный уполномоченный МАС может спать спокойно – ему вряд ли что-то грозит… хотя… хотя убийц Дроздевича все же придется ликвидировать. Так всем будет спокойнее. И не придется опасаться эксцессов вроде расстрела курьера Тушковлева.
* * *
Часа два Олег потратил на то, чтобы уничтожить декорации. Лист фанеры он выволок из башни и оттащил подальше в кусты, потоки дождевой воды тут же смыли отпечатки его ботинок на влажной жирной почве. Рейки были сломаны, тросики и фольгу Олег скрутил в тугой ком и сунул в рюкзак, чтобы избавиться от них где-нибудь подальше. Ведро он положил набок и смял ударами ног.
Квадрат наблюдал за его деятельностью с хмурой миной. Он уже догадался, что не узнает смысла этого спектакля, и смирился.
Наконец Олег закончил.
– Можешь поспать часа четыре, – буркнул проводник, – потом разбужу, до утра покараулишь. Утром уйдем.
Дождь барабанил по кровле, шуршали и плескались потоки воды, бегущие у подножия башни. Время от времени ветер швырял пригоршни холодных капель в окно, там растеклась порядочная лужа. Олег скинул промокший плащ и устроился в углу, подальше от окна. Квадрат курил, выпуская дым в дверной проем, и помалкивал. Один раз он вышел наружу, выставил закопченный котелок, принесенный вместе с остальными вещами из соседних домов. Котелок Олегу не потребовался, и Квадрат решил набрать дождевой воды.
В башне воцарилось странное спокойствие, нарушаемое лишь удаляющимися раскатами грома. Гроза и дождь уходили куда-то на восток… затем и вовсе стало тихо. Олег уснул.
Проводник разбудил его через четыре часа и занял место в углу. Олег сел перед приоткрытой дверью, вдыхая сырой прохладный воздух.
На рассвете он встал, чтобы разбудить Квадрата, но тот и сам проснулся. Вышел наружу, огляделся, прислушался.
– Порядок, – объявил он, – можем выходить. Если хорошо потопаем и никого по пути не встретим, то часам к четырем будешь у своих.
Квадрат повел Олега через поселок. Сперва они просто шли по улице. По обе стороны тянулись заборы, местами они повалились, сквозь щели проросли кусты. Сейчас поникшие мокрые ветки уныло свисали, по ним стекала вода. Посреди улицы пузырилась и пенилась лужа, разбрызгивая во все стороны мелкие блестящие капельки.
– Что это? – спросил Олег.
– Не знаю. А раз не знаю, лучше обойдем.
Они обогнули лужу – для этого пришлось приблизиться к забору, сплошь покрытому буйной растительностью. Квадрат сперва пошевелил ветки стволом ружья, чем вызвал целый водопад. Наконец решил:
– Идем, только быстро. Не нравится мне это место.
Олег уже знал, что проводнику могут не нравиться самые безобидные с виду места, но послушно исполнял все указания. Они двинулись вдоль зарослей, косясь на булькающий посередине улицы гейзер… Олег думал о спектакле, который предстоит устроить в научном центре, потом заметил, что проводник беспокоится, и тоже насторожился. Вроде бы ничего не происходит? Олег сообразил: подозрительная лужа по-прежнему рядом. Сколько они так идут? Он поглядел на часы – минут пятнадцать? И всё на прежнем месте, у лужи с шипящими пузырями…
– В бродилу угодили, я же говорил – плохое место! – буркнул Квадрат.
– И что теперь делать?
– А что ты сделаешь? Идем дальше – вон к тому столбу, видишь, где провода висят. Главное, смотри на него, не спускай глаз.
Около двадцати метров, остававшихся до столба, они преодолели за четверть часа. Дальше пошло легче, и вскоре пузырящаяся лужа осталась позади. Правда, оглядываясь, Олег еще долго видел ее. Квадрат объяснил:
– Самый край задели, а центр где-то в стороне, в доме или за ним. Дальше вроде чисто, но нам скоро придется с улицы уйти.
На перекрестке они свернули направо, Квадрат показал марево, встающее над просевшей кровлей одноэтажного дома с облупленными желтыми стенами:
– Видишь? Там что-то есть. А в соседнем доме гравицапа, она всегда там. Любят эти искажения человеческое жилье, что ли? Что здесь, что в дачном поселке – полным-полно всякой дряни.
– Может, они липнут к металлу? В заброшенных домах металла много.
– Вот и Женька тоже любит теории разводить. А почему тогда в башне не было искажений? Там и насосы, и бак, и труба в стояке – сплошной металл. А искажений нет.
– Почему нет? А может, как раз есть, и мы – вовсе не те, какими вошли в башню? – с каменным лицом спросил Олег. – Сейчас у нас начнут расти рога, мы покроемся чешуей… а что это у тебя на щеке? Вроде поблескивает, а?
Глаза проводника округлились, он схватился за щеку, стал мять кожу. Потом натужно рассмеялся и погрозил пальцем Олегу:
– Но-но! Лучше не шути так! Сектор шуток не любит. Со мной еще можно, а окажись здесь человек без юмора – мог бы и не понять. – Он подумал и добавил: – И со мной, пожалуй, не надо. Идем лучше, гравицапу покажу.