Несмотря на всеобщее возбуждение, Рогозин отметил, что подъем этот какой‑то истеричный, вымученный, а на самом деле настроение у всех подавленно. Отметил и что люди украдкой часто крестятся и никто не спешит поделиться планами на будущее.
Через четверть часа все немного успокоились, и разговор потек почти размеренно и рассудительно. Сначала капитан Семен подробно выспросил Рогозина о последних днях и, видимо, остался доволен рассказом. К тому же все, толпившиеся вокруг костра, согласно покивали головами и обстановка стала куда разряженнее. Второй капитан угрюмо молчал, словно и не было ему никакого дела до рогозинских мытарств.
- А вы как здесь собрались? - осмелился спросить Рогозин, когда немного освоился с новой ситуацией.
Сидевшие у костра переглянулись, лица их посерели - это было видно даже в неверном освещении пляшущего огня.
- Шпать мне пога, - поднялся Шепелявый. - Шабачья шмена моя. Молитву пегед шном еще шотвоить нужно и печати на входе пговеить. Не дай Бог, ночью дощщь пойдет, жнаки мои шмоет, тогда нам вшем къышка.
- Да, - поддержал его капитан Семен, - тебе пора. Да и нам тоже выспаться нужно. Черт, - он сплюнул через плечо и перекрестился, - знает, что нас завтра ждет. Лучше быть в форме. Санька вам все расскажет. А потом тоже спать ложитесь.
Народ разошелся по углам, где прямо на неровный каменный пол были набросаны какие‑то вещи - вместо матрасов. Почти не разговаривая между собой, люди улеглись.
Все это выглядело так странно, что Рогозин не мог не отметить, что его собратья по несчастью, которых, как он считал, он знает как облупленных, здорово изменились за последние пару дней.
Перед затухающим костром остались только Санек, Юрик и Рогозин. Виктор долго молча смотрел на тлеющие угли и ждал каких‑то слов, но вскоре понял, что, кажется, никто не спешит посвятить его в происходящее.
- Так что случилось? - Снова спросил он Шестипалого. - Где Савельев с Атасом? Где аспиранты?
Тот беззвучно пожевал свои сухие тонкие губы, поскреб увечной клешней заросшую щетиной щеку, отхлебнул из чашки крепчайшего чая с какими‑то таежными отдушками и только после этого ответил:
- Никто тебе этого не расскажет, Вить. Потому что никто не знает. Юрик вон говорит, что это какие‑то якутские подземные черти наружу выбрались, но, знаешь… Мы ведь все - взрослые люди и в чертей мало верим. Геша вот считает, что началось инопланетное вторжение. Он думает, что мы случайно открыли какой‑то межпланетный портал и сюда полезли эти вот… существа. Или не мы открывали, просто так совпало. Начитался фантастики, теперь бредит. Ты видел кого‑нибудь из них?
- Светящегося такого… с четырьмя руками. И еще Моню только что какой‑то чучуна утащил. Но этого я почти не видел - так, пятно темное, шевелящееся.
- Они почти все такие, - кивнул Санек. - Какие‑то размытые пятна тумана, светящиеся уродцы, издалека в бинокль я видел еще двух человекоподобных. Оба такие, знаешь, перекачанные качки, рогатые и с хвостами. Такие, знаешь, качки, как на картинах этого… ну, художник… про Конана - варвара картинки рисовал?
- Вальехо? - Рогозину нравились похожие на чудовищные открытки картины художника, где‑то дома даже валялся дорогущий альбом.
- Да. Видел у него монстров таких - пережравших анаболиков, клыкастых, рогатых, с наростами на спинах? Вот и эти точно такие - будто с его картин сошли. Черти, - сказал, словно выплюнул слово Санек, и тут же рука его совершила уже привычное движение: ото лба вниз, потом от плеча к плечу. - Раньше бы я сам первый сказал тому, кто мне о таком стал бы рассказывать - проспись и больше не пей так много, но не теперь. Теперь я не уверен, что такой совет поможет. И знаешь, что еще я видел? Мне мало кто верит, но это правда!
- Улу Тойона? - жадно спросил Юрик, прикуривая от ветки.
- Не кури здесь, - шлепнул его по руке шестипалый. - Люди спят. Да и вообще. Шепелявый говорит, что мерзким табачищем мы его молитвам вредим и делаемся видимыми для этих…
- Он же сам смолит как паровоз? - удивился якут, но сигарету затушил.
- Бросил. Уже три дня. И мы все бросили. И ты бросишь. Если жить хочешь.
Юрик кивнул, но початую пачку сигарет по - куркульски спрятал в свой обшитый амулетами сидор.
- Так что ты видел?
- Савельева! И будь я… в общем, он командовал этими существами и они повиновались ему! А псина его вела этих тварей по нашему следу!
- Я тебе говорил, говорил, что Савельев шаман, - горячечно зашептал якут. - Видишь, паря! Прав я! Во всем!
- Ничего не понимаю, - устало опустил плечи Рогозин. - Мне кто‑нибудь сможет по порядку рассказать, что произошло?
- А ты думаешь, кто‑то знает? - философски протянул Санек. - Все видели что‑то, какой‑то кусок. Вон, томичи рассказывают, что люди, которые возле алтаря были и раненного вами Серегу принесли, вдруг стали покрываться струпьями, вены и сосуды почернели, кожа стала трескаться и лопаться как пересушенная бумага, а потом они накинулись на Наташу и начали рвать ее на части. В них стреляли, только все бестолку - они словно и не замечали, что их тела рвутся дробью. Мгновенная регенерация. Петр, Иван, Жека - превратились в каких‑то монстров. Потом они сожрали Андреевну с аспирантом, а остальные бросились наутек - через реку. В реку эти не полезли. А Лариса говорит - она плыла через реку последней, что кто‑то в камуфляже появился в лагере и увел этих зомбаков в тайгу. Я думаю, это был Савельев.
- А вы чего видели?
- А мы с маршрута возвращались с Кириллом. Я, Шепелявый, капитан и Борисов. Вашей стрельбы не слышали - далеко еще были. Стали ближе подходить - здесь‑то и началось. На сопку взобрались - вот уже лагерь наш, рукой подать. А из соседнего распадка, ну, где Юрка алтарь нашел, свет из земли бьет! Яркий - аж глаза режет! Семен и говорит: "Стой паровоз!". Шлепнулись мы на землю, лежим, сопим, здесь‑то и услышали стрельбу от лагеря рыбаков. Бах - бах! Глядим - народ в реку бросился и плывет на тот берег. Вот и нас Семен на тот берег потащил. Только и успел я, что на родные палатки в бинокль посмотреть. А там Савельев ходит, важный такой и кобель его за ним вышагивает. А рядом - те два рогача, несколько четырехруких и с десяток, может быть дюжина, темных. И Ким наш Стальевич им так властно ручкой показывает направления, а они ни слова ему поперек: показал на восток и часть черных с четырехруким во главе бросились туда, показал на запад - вторая группа туда понеслась…
- Я говорил, что Савельев шаман, - вставил Юрик.
- Не знаю, - покачал головой Санек. - У меня впечатление сложилось, что он поглавнее какого‑то шамана будет. Виталик мог бы рассказать, что там с Савельевым случилось, он ведь единственный из савельевской партии живой и с нами, но Виталик молчит, словно язык проглотил.
- И вы не заставили его рассказать? - удивился Рогозин. - Я бы первым делом…
- Ты не понял, - хмыкнул шестипалый. - Он вообще молчит. И, кажется, чокнулся. Смотрит в одно место и молчит. Пока приказа не получит - ничего не делает. Скажешь ему "спать" - спит, скажешь "иди" - будет идти. Пока в стену или там в дерево не упрется. И будет об нее лбом биться, но обойти не сможет. Натурально: будто сумасшедший слепой.
- Как же он сюда добрался?
- Мы его из реки выловили, когда вслед за томскими через нее ломанулись. Семен сказал - сначала безопасность, потом расследование. Вот и сховались. У этой савельевской нечисти поначалу какие‑то свои дела были, они за нами не особенно‑то и гнались…
- Моню они искали, чтобы ритуал перехода завершить, - объяснил Юрик.
- Не знаю, может быть, - пожал плечами Санек. - Мы до вечера просидели, прождали, потом Шепелявого с Игорьком… Помнишь Игорька из "юристов"?
- Бровастый такой?
- Во - во, "бровастый". Их на разведку поутру послали, по берегу пройтись, позырить, что там да как. А вернулся только Шепелявый. Эти твари уже к тому времени на наш берег переправились. Темные и светящиеся. Остальных Шепа не видел. Короче, попали они с Игорьком. Томский отстреливаться стал - даже мы это слышали, несколько раз попал. Шепелявый так говорит. Только этим все по барабану. Дырища в теле сквозная, небо в прореху видать, только зарастают они почти мгновенно - все равно что в манную кашу стрелять. Ну вот, пока Игореха геройствовал, наш безоружный Шепа бухнулся на колени и давай молиться, как в монастыре учили. И вот здесь реальное чудо случилось - Игорька они утащили, а на Шепу даже не взглянули, будто и не видели.
Санек перекрестился странной щепотью - составленной из оставшихся пальцев, но всем это отступление от канона, кажется, было безразлично.
- Ну и вот, как Шепа вернулся, так стал всюду кресты малевать чем попало - грязью, кровью, ножом на коре деревьев вырезать, молился много, только трудно разобрать о чем.
- На то он и Шепа, - грустно произнес Юрик.
- Ага, - согласился Санек. - Только молитвы его, вроде бы и в самом деле помогли нам. Несколько раз эти…
- Демоны, - подсказал якут.
- Пусть демоны, - снова кивнул подбородком шестипалый и опять перекрестился. - Несколько раз они подходили прямо к пещере, мы уж друг с другом попрощаться успели, а они словно и не видят ее. Так что теперь у нас несколько вождей образовалось.
В голосе шестипалого слышалась ирония, но была она какой‑то совсем печальной.
- Безопасностью вроде как рулит Семен, хозяйством взялся заведовать Борисов, а духовным лидером стал Шепа. Только общего языка они найти не могут. Триумвират, мать их! Грызутся как суки помойные. Утром увидите. И Кирюха еще сопли распустил. Дурдом на выезде, короче. Утром увидите.
Поутру, действительно, началось странное. Сначала вместо будильника вдруг завыл Шепа:
- Гошподи Ишууше! - и еще что‑то длинное нараспев, отдельных слов не разобрать.
И вся его немногочисленная паства, исключая обоих капитанов, Санька и аспиранта Кирилла, принялась отбивать поклоны, стоя на коленях, креститься и что‑то нестройно подпевать Матвею. Продолжалась молитва с полчаса, - Рогозин успел протереть глаза мокрой тряпицей и выскочить до ветра наружу. Потом люди как будто следуя застарелой привычке, поднялись на ноги, выстроились в очередь и стали прикладываться губами к вырезанному из пары деревяшек кресту в руках у Шепы. Когда скрещенные и перевязанные бечевкой палки перецеловали все, Матвей перекрестил своих прихожан трижды и велел заниматься текущими делами. Выглядело все это как повседневная жизнь какой‑то секты.
- Видел? - вполголоса спросил Рогозина Санек. - Вот такая петрушка уже третье утро. Так уверовали в молитвы Шепелявого, что никаких слов не понимают.
- Юрик говорит, что абаасы не чуют людей под землей. Может, в этом причина? А не в молитвах Шепелявого?
- Кто знает? Я‑то точно без понятия. Единственное, о чем думаю - как бы выбраться отсюда поскорее. Пошли, сейчас тушняк раздавать будут.
Завтрак вышел скудным - банка тушенки и один бич - пакет с картофельным пюре на троих, и сразу, как только перестали звенеть ложки, Семен громко заявил:
- Товарищи! Нужно срочно решить, что нам делать дальше. Запасов продовольствия осталось на пару дней, воды почти нет. Нам следует придумать, как отсюда выбраться. Кирилл? Как там, снаружи?
Аспирант принял из рук Геши остатки еды, закинул кусок в рот и, тщательно пережевывая, стал докладывать:
- С утра, когда Шепа мне вахту сдал, тихо было. Но минут двадцать назад с северо - востока появились двое темных. Один по низу шел, а второй - по деревьям прыгал. Быстро. Очень быстро. Сначала прямо на меня перли, я даже чуть вглубь пещеры отступил и хотел уже тревогу поднимать. Выждал чуть - чуть, выглянул - нету их. Думаю, где‑то рядом бродят.
Рогозин многозначительно посмотрел на Санька, но тот промолчал.
- Ночью, пегед гашветом уже, - встрепенулся Матвей, - мне покажалошь, что Аташ где‑то гядом пошкуливает.
- Обложили, суки! Даже погадить не выйти, - сплюнул под ноги один из "рыбаков" - Сергей.
- Нужно что‑то придумывать, - заключил Семен. - Олег говорит, что нам нужна еда. Предлагаю продумать план эвакуации…
- Дугной что ле? - возмутился Шепа. - Там беши! Вше наши невинные души шожгут!
- Сожгут?
- Шожхут!
- Может и не сожрут, паря, - неожиданно сказал Юрик. - Меня иччи укроет. Я согласен на разведку пойти. С собой вот его возьму, - он пальцем показал на Рогозина. - Одному идти нельзя.
- В самом деле пойдешь? - недоверчиво прищурил правый глаз капитан.
- Я уже ходил, знаю. Если я с Моней, у которого кровавый след от алтаря тянется, сюда от бомбоубежища дошел, то уж без него я и по лагерю абаасы прогуляюсь незамеченным. Главное - на Савельева не нарваться.
Такая храбрость осторожного якута была для Рогозина внове, еще большей неожиданностью стало желание Юрика взять в помощники Виктора. Рогозину совсем не хотелось идти и встречаться с непонятными существами, но, кажется, выбора ему не оставили.
- Мы толком ничего о нашем враге не знаем, - сказал Семен. - Если ты сможешь за ними проследить, понять их слабые и сильные стороны…
- Кхешта они боятшя и имени Гошпода! - уверенно заявил Шепа.
- Хотелось бы верить, - усмехнулся Семен. - Ты, значит, тоже думаешь, что Савельев с ними?
Юрик согласно склонил голову:
- Да, я в этом уверен. Савельев - шаман. Он вызвал из нижнего мира злых духов и теперь они подчиняются ему.
В стороне вдруг всхлипнула Лариса, но кроме Рогозина на нее никто не обратил внимания - наверное, уже привыкли.
- Хорошо, - Семен казался довольным, - когда сможете пойти?
- Да хоть сейчас, - Юрик посмотрел на Рогозина, немножко ошалевшего от столь стремительного развития событий, и кивнул: - Да, сейчас пойдем, пока паря не отказался.
- Я… а, - все, что нашел сказать Рогозин, потонуло в звуках дружеских шлепков по плечу:
- Ни пуха, парень!
- Возвращайтесь.
- Я буду жа ваш молитшя.
- Осторожнее там…
Разведчикам собрали нехитрый паек, сложив туда едва ли не половину оставшегося припаса, каждый подержал за руку героев, Семен хотел сказать напутственную речь, но просто махнул рукой.
Потом все резко замолчали, сделавшись похожими на онемевшего Виталия, и стали безмолвно взирать на сборы Рогозина и Юрика - должно быть, люди уже считали их мертвыми.
Глава 11. Вылазка
Уже перед самым выходом из пещеры их догнал Шепа, схватил за руку Виктора и сунул в нее два криво вырезанных из дерева крестика на тонких бечевках:
- Вожьми, хаб Божий. Намоленные крешты. Может быть, тойько это тебя однажды шпашет.
И Рогозин вдруг понял, что не смотря на все его вновь открывшееся мракобесие, Матвей все‑таки неплохой человек и по - своему заботится о людях. А то, что не может поделить власть с Борисовым и капитаном - так это просто из‑за большой разницы позиций и необходимости очень быстрого принятия решений. Утрясли бы со временем.
- Пойдем, паря, - потянул его за рукав Юрик. - Нечего здесь стоять лишний раз.
Как сутки назад они вышли под тень вековых деревьев. Не хватало только Мони.
- Наденешь? - Рогозин показал Юрику крестик.
- Нет, - отказался якут. - Я в это не верю. Иччи верю, он здесь живет, он меня защитит. А в кресте никого нет - это просто символ. Вернее, там есть свои иччи, только с нами они знаться не захотят. Вот был бы шаман…
- Как хочешь, - оборвал рассуждения приятеля Рогозин. - Тогда я два надену. Моему иччи они не помешают?
- Как они могут ему помешать? Думай, что говоришь. Это же иччи! Они друг с другом всегда общий язык найдут.
Рогозин не заметил, как они удалились от пещеры так далеко, что ее уже не было видно. Он обернулся пару раз, но за частыми стволами деревьев ничего не разглядел, и сердце екнуло: как найти дорогу назад?
- Смотри, Витька, - зашептал вдруг Юрик, бухаясь на колени перед деревом. - Смотри направо!
Рогозин перевел взгляд в указанном направлении и едва не уронил свою челюсть на землю! На глинистой прогалине, перевитой вылезшими из‑под земли корнями деревьев, стояли три человека. Хотя, конечно, невозможно себе вообразить человека, будто зажаренного до состояния угля, с вывернутыми наружу суставами, с кровоточащими трещинами в обгоревшей шкуре, истекающего зловонной жижей при каждом движении и при этом - живого. Они были мерзки, их вид вызывал тошноту, но и странным образом притягивал к себе, приковывал внимание, не позволяя отвести взгляд в сторону.
С большим усилием Рогозину далось даже простое моргание - настолько впечатлило его увиденное.
- Осторожно, - предупредил Юрик. - Не шевелись! Это не абаасы. Это обращенные люди. Вон тот, повыше - Петр, маленький - Иван. Помнишь, Санек о них рассказывал? Они могут нас почуять и тогда даже иччи не спасет. У них нет внутренностей - Улу все вытащил и держит в кулаке, заставляя этих рабов делать все, что ему захочется. Если начнут с нами говорить - бежим! Если сможем…
Но троица дурнопахнущих зомбаков стояла, покачиваясь под порывами ветра и, кажется, не собиралась никого преследовать.
- Удачно мы с подветренной стороны зашли, - улыбнулся Юрик. - Они нас не чуют. Тихонько отползаем, Витька.
Рогозин пристроился вслед за Юриком, перед носом мелькали мягкие подошвы сапог приятеля и продолжалось это так долго, будто якут решил ползком добраться до Москвы.
Очень быстро Виктор привык к ритму, наловчился обползать торчащие из земли коряги, и очень удивился, когда за очередной гнилушкой не обнаружил Юрика. Он остановился, стал озираться вокруг и услышал торопливый шепот:
- Сюда ползи, быстро!
- Что стряслось? - запыхавшийся Виктор был немного зол на Юрика за его постоянные фокусы.
- Петр за нами пошел, - спокойно ответил якут. - Или заметил или просто по секторам ходят, ищут.
- И что?
- Башку ему снесем, вот что, паря! Одним подручным у Улу меньше - нам легче. Убьем его!
- А как? Санек же говорил, что у него регенерация и вообще…
- Подманим. Ты спрячешься за деревом, а я окликну его. Он на меня бросится, а ты сзади его по хребту мачетой своей! Только осторожнее - меня не порань.
От идиотизма изложенного плана Рогозин остолбенел и целую минуту соображал, что можно сказать, пока изо рта не вырвалось:
- Твою мать, Юра! Ты совсем сбрендил? Как я буду человека по шее рубить? Ты дурак, что ли? Я не смогу!
- Это не человек! - возразил Юрик.
- Все равно!
- Давай я буду рубить, - переиграл план якут. - Я на скотобойне недолго однажды работал, не промажу. Только если он тебя покусает, ты не расстраивайся. Хорошо? Он уже близко, решайся!
Мысли Рогозина метались, но выхода он не находил. Хотелось и уничтожить эту нечисть и брезгливая боязнь этого странного существа была настолько сильной, что страшно даже было подумать о том, чтобы к нему случайно приблизиться, не то что приманивать.
- Быстрее, - напомнил Юрик. - Или придется возвращаться в пещеру пустыми.
- А ты точно отрубишь ему голову?
- Я постараюсь, - серьезно пообещал Юрик. - Но, знаешь, если вы будете вертеться, то…
- Давай ружье, - набравшись решимости, потребовал Рогозин. - Мне с ним спокойнее будет. А тебе - вот, - он протянул привычный тесак. - Только не промахнись, а?