- Сколько их?
- Не меньше роты!
- Вот вечно ты, Сазонов, приключения найдёшь! То самоходку чуть не утопил, то немцев увидел, - капитан зевнул. Он явно раздумывал, что делать. Немецкая пехотная рота - подразделение сильное. Бросить на них самоходки? Так пулемётов нет. Догонять пешими? Потери личного состава могут быть катастрофическими.
- Прошли немцы - ну и чёрт с ними. Ты лучше караул проверь.
- Слушаюсь.
Его дело, как караульного начальника, доложить. А решать командиру. Только откуда здесь, в нашем тылу, за семь километров от передовой немцам взяться?
Павел осознал, как близок он был к смерти. Схватись он за наган, сделай выстрел да подними тревогу - и первая пуля досталась бы ему. А по Уставу караульной службы он должен был действовать именно так.
Всю ночь он проходил, беспокоя часовых, пока Анатолий из его экипажа не взмолился:
- Товарищ сержант, да не сплю я! Чего меня через каждые полчаса проверять?
Про колонну Павел никому рассказывать не стал - как, впрочем, и комбат.
Через день их бросили на поддержку танкистов их же полка. Как и положено, первыми в атаку должны были идти танки, во второй линии - самоходки. Боевые машины заняли порядки, по рации прозвучала команда "Вперёд".
Первыми двинулись несколько тяжёлых "КВ", за ними - средние Т-34. Танки изредка постреливали, но пока не встречали видимого сопротивления.
Настал черёд самоходок - они шли развёрнутым строем в полукилометре от танков.
Вдруг одна из тридцатьчетвёрок загорелась.
Павел крутил головой в командирской башенке, пытаясь определить, откуда произведён выстрел. Это могла быть хорошо замаскированная противотанковая пушка или танк в засаде. По любому огонь с флангов губителен - ведь боковая броня тоньше лобовой.
Наши танки пока шли вперёд. Ещё выстрел - и подбит второй танк.
На этот раз Павел успел заметить, что стреляли из-за дома справа. Стрелявшего выдало пыльное облако после выстрела. На немецких танках стояли дульные тормоза, гасившие часть отдачи мощной пушки. Но она же и демаскировала стрелявший танк. Часть пороховых газов била назад и в землю, поднимая пыль. По этой причине руководство нашей армии долго противилось установке дульных тормозов на пушки наших "КВ" и Т-34.
Кроме того, была ещё причина. Танки, имевшие дульные тормоза на пушках, не могли возить на броне танковый десант. После выстрела из орудия у бойцов десанта лопались барабанные перепонки, текла кровь из носа и ушей, терялся слух.
Конечно, немцы шли на вынужденный компромисс. Дульный тормоз позволил облегчить и уменьшить откатники, сократить длину отката, что для тесной танковой башни благо. В целом орудие облегчалось, не такой массивной была маска пушки. У нас дульные тормоза появились на танках ИС-2, в дальнейшем - на многих других.
Павел приказал Игорю развернуть самоходку вправо и выстрелить по дому осколочно-фугасным снарядом. И сразу же распорядился зарядить бронебойным.
Когда дом после выстрела развалился, и осела пыль, стал виден силуэт "Пантеры".
Павел довернул маховики прицела и выстрелил по башне. Тут же, не дожидаясь результата, выстрелил ещё раз. Что за чёрт? "Пантера" не горела, но и не огрызалась огнём.
- Вперёд! - приказал Павел.
Самоходка подъехала поближе к развалинам дома и укрывавшемуся за ними танку. Павел откинул люк и высунулся.
Оба попадания в башню были точными, имелись сквозные пробития - всё-таки 85-миллиметровая пушка мощнее прежней, 76-миллиметровой, стоявшей раньше на Т-34.
Павел уже взялся за ручку люка, собираясь его закрыть, как со стороны "Пантеры" раздался пистолетный выстрел. Пуля ударилась о броню люка и с визгом срикошетировала.
- Ах ты, собака! - обозлился Павел. - Заряжай бронебойным!
Попадания в башню повредили "Пантеру", но к возгоранию не привели, и экипаж или часть его остались живы.
Самоходка развернулась влево, ствол её смотрел на "Пантеру".
Павел навёл прицел на боковой борт, на проекцию бензобака, и нажал электроспуск. Выстрел! И почти сразу же - грохот взрыва. Причём такой, что самоходку подбросило, а по броне застучали камни.
Павел посмотрел в смотровую щель: "Пантеру" просто разворотило взрывом, как консервную банку, и она горела жарким пламенем.
- Игорь, отъезжай. Сейчас боеукладка в танке рванёт, как бы нам не досталось.
И точно. Едва они отъехали метров на двести, как сзади рвануло. Танку и его экипажу - каюк. Как про них писал В. Высоцкий:
…Вас прогонят, пленят, ну а если убьют -
Неуютным, солдат, будет вечный приют.
Зря колосья и травы вы топчите тут -
Скоро кто-то из вас станет чахлым кустом.
Ваши сбитые наспех кресты прорастут,
И настанет покой, только слишком потом…
Только вряд ли на их могилах появятся кресты. При таком пожаре и взрыве не то что обугленных трупов - головёшек не останется.
Но Павлу их не было жалко. Сами на нашу землю пришли непрошеными гостями. Тем более что на его глазах только что эта "Пантера" подожгла два наших танка. Лишь бы экипажи уцелели…
Ремонтопригодность нашей бронетехники была высокой. Подобьют немцы наш танк, запишут на счёт танкиста, а специальные ремонтно-эвакуационные бригады вытащат его тягачами с поля боя, подремонтируют, и, глядишь - через день-два танк или самоходка снова к бою готовы. Были потери, конечно, безвозвратные, вроде этой "Пантеры", когда восстанавливать было нечего.
За годы войны Красная армия потеряла безвозвратными потерями 96,5 тысячи боевых машин; немцы - 32,5 тысячи. После 1943 года, когда у Германии появились новые, мощные танки, потери наших танковых войск возросли. Так, немецкий танк до подбития ходил в атаку одиннадцать раз, и Т-34 - только три раза.
Но главную ценность для обеих армий представляли не железо, а экипажи.
Наши танки ушли вперёд. Павел же, как и другие экипажи, получил приказ возвращаться на место дислокации батареи.
Самоходки, как огромные жуки, стали стягиваться к мосту.
Павел обратил внимание на погромыхивание слева.
- Игорь, что-то стучит слева.
- Слышу, - отозвался Игорь, - гусеницу надо подтягивать. Если не жать, потихоньку доберёмся. На месте погляжу - то ли трак один выкинем, то ли ещё можно подтянуть.
- Вот разгильдяй! А почему до боя не сделал?
- Так не громыхало же - сами слышали.
И правда, на марше перед началом боя посторонних звуков не было. Да и то сказать, самоходка старая, видавшая виды, не раз подбитая и латаная-перелатаная. Одних заплат на броне с десяток.
Батарея удалялась по грунтовке - уже и пыль за ней улеглась.
На одном из перекрёстков перед самоходкой слева выскочил наш лёгкий танк Т-70, довольно похожий на Т-34; можно сказать - уменьшенная его копия. Броня лёгкая, верхний лобовой лист брони всего 35 мм; вооружение - 45-миллиметровая танковая пушка и спаренный с нею пулемёт ДТ. Двигатель - спарка из двух автомобильных, ГАЗовского производства. Этот танк применяли в качестве связного, но при острой нехватке средних танков он участвовал и в боях, особенно успешно - против пехоты.
Т-70 встал, откинулся люк башни. Выглянувший оттуда молодой танкист прокричал юношеским голосом:
- Эй, самоходы! Чего тащитесь?
- Ты какого чёрта перед носом выскакиваешь? - не выдержал Павел. - Раздавим ведь невзначай.
Но танкист вдруг запел частушку:
Самоходку танк любил -
В лес гулять её водил…
И ещё что-то, только Павел уже не расслышал, потому как самоходка дёрнулась и проехала мимо лёгкого танка, обдав его клубами сизого дыма.
Павел уселся на своё командирское сиденье.
- Пацан! - с досадой сказал он.
- Командир, ты что - не узнал её?
- Кого её, Игорь?
- Да танкист-то - девка! Катя Перегудова из нашего же полка. Командир танка, при штабе для связи. У неё ещё двое в экипаже, и тоже девки.
- Да ну? Не знал!
- Её все в полку знают, личность известная. Один женский экипаж на весь полк. У неё на счету даже два подбитых танка есть! Боевая девка!
- Познакомиться бы, - мечтательно протянул Павел.
- У, там и без тебя желающих хватает. Только она всем от ворот поворот даёт, себя блюдёт. Я же говорю - правильная.
Самоходка шла медленно, километров двадцать в час. Лёгкому танку надоело держаться сзади, и на удобном участке он лихо обогнал САУ.
- Вот чертовка! - восхищённо сказал Игорь.
- Ты за гусеницей смотри! А то помпотеху пожалуюсь, в наряд ходить через день будешь.
Однако же Павлу стало интересно. Девушек в армии он встречал, в основном - санинструкторов, связисток да как-то раз пару снайперов. А тут - девушки-танкисты! В голове не укладывается! Танкист - тяжёлая военная профессия. Даже в прямом смысле, физически. Попробуй в полевых условиях разбитый трюк заменить? Кувалдой намашешься, как кузнец. Правда, на лёгком танке траки не такие широкие и тяжёлые, как на Т-34, но и девушка - не мужчина.
Едва они добрались до батареи, как Павел приказал экипажу заняться гусеницей, а сам направился к Куракину.
- Товарищ младший лейтенант, докладываю: уничтожен один танк - "Пантера".
- Видел. Так это ты был? А то я номер издалека не разглядел. В упор почему стрелял?
- Я сначала фугасным по дому, а потом в "Пантеру" два бронебойных влепил. Подъехал поглядеть поближе - почему не горит, а из танка по мне из пистолета… Вот я ему в упор и врезал!
- Правильно, врага надо уничтожать.
Павел потоптался.
- Чем экипаж занимается?
- Гусеницу натягивает - еле до батареи доползли. Товарищ младший лейтенант, - набрался духу Павел, - вы Катю Перегудову знаете?
- Кто же её в полку не знает? Познакомиться, что ли, хочешь?
Павел почувствовал, как запылали щёки. Сроду не замечал он за собой раньше такого.
- Вроде того, - промямлил он.
- Не советую, она девка боевая, за словом в карман не лезет, прилюдно отошьёт. И шашни не водит.
Павел приуныл. Сказать, что девушка ему понравилась, он не мог - видел её мельком, да и то сначала за юношу-новобранца принял. И всё-таки она чем-то его зацепила.
Павел решил сходить к танкистам и попытаться познакомиться. Не откладывая в долгий ящик, он направился в полк.
Танки стояли на окраине села. Экипажи были заняты своими делами - чистили пушки, загружали боеприпасы. Несколько танков заливали горючее у бензовоза.
Там же Павел увидел и Т-70. Это мог быть не тот танк, не Катин. Но Павел направился туда.
Из башни танка выбралась девушка. Тёмно-синий танковый комбинезон ладно обрисовывал стройное тело, из-под шлемофона выглядывали кудряшки волос.
Павел козырнул, представился:
- Сержант Сазонов. Разрешите познакомиться?
- Старшина Перегудова. У вас ко мне дело, товарищ сержант?
- Да нет, собственно…
- А, это тот самоходчик, что сегодня еле полз?
- Он самый.
- Кругом! Шагом марш! - скомандовала девушка.
Павел немного опешил, но приказ выполнил. Танкисты, смотревшие на сцену знакомства со стороны, злорадно засмеялись. Видимо, им наблюдать такое было не впервой. Тем более Павел был не танкист, а самоходчик, на которых танкисты поглядывали свысока.
Павел готов был провалиться сквозь землю. И зачем он только пошёл знакомиться с этой язвой? Ведь сказал же Куракин - не ходи.
Он уже отошёл от девушки на несколько шагов, как кто-то из танкистов спросил:
- Эй, парень, у кого из вас бортовой номер 716?
- Это моя машина, - недоумённо пожал плечами Павел.
Танкисты перестали смеяться, и наступила тишина.
- Выходит, это ты "Пантеру" подбил?
- Я. Она за домом в засаде сидела и сбоку ударила.
- Точно, двоих наших подбила.
Танкисты обступили Павла.
- Молодец, парень! Вовремя ты его засёк! Сам знаешь, какая обзорность из танка.
Танкисты похлопывали его по плечу, пожимали руку.
- У тебя сколько на счету? - спросил кто-то.
- В общей сложности… - Павел задумался. Будучи самоходчиком, он подбил шесть танков и бронетранспортёр, да ещё танкистом имел на счету уничтоженные танки, аж девять штук. Но о них говорить нельзя, он сейчас Сазонов.
Павел выдохнул:
- Шесть танков и бронетранспортёр.
На самом деле у него было на два танка больше - это когда он самовольно в самоходку забрался, ещё будучи во взводе пропаганды. Только комбат распорядился их на Куракина записать.
- Молодец, хорошо воюешь! Тебя бы надо к нам, в танкисты. Что самоходка - всегда во втором эшелоне, опять же - башни нет. Пока развернёшься, самого три раза подобьют.
Павел бы и рад к танкистам перейти, да побаивается: раскроется его обман, что вовсе не Сазонов он, а Стародуб. Да и комбат упрётся: зачем ему опытного и результативного командира самоходки не за понюшку табаку отдавать в чужие руки?
- Нет, парни, я уж к батарее привык, к экипажу.
- Зря ты, подумай хорошенько. Небось, и наград полно?
Павел расстегнул ватник, показал медаль.
- Негусто, не балуют самоходчиков, - разочарованно протянул старшина-танкист. - У меня вон, погляди, - старшина расстегнул ватник. На комбинезоне поблескивали ордена Красного Знамени и Красной Звезды и две медали - "За боевые заслуги" и "За отвагу".
Они постояли, поговорили за жизнь, вспомнили разные случаи и разошлись друзьями.
С Катей Павлу пришлось встретиться ещё раз при обстоятельствах трагических.
Их батарея двигалась на новое место дислокации, и машина Павла шла замыкающей в колонне. Чтобы не глотать пыль, поднятую гусеницами десятком боевых машин, они немного приотстали.
Самоходку раскачивало на грунтовой дороге.
Сзади их догонял лёгкий танк. Он был маневренней самоходки, и догнав, стал обгонять.
Павел, на марше высунувшийся из люка по плечи для лучшей обзорности, подумал: "Наверное, Перегудова лихачит".
При обгоне танк выехал левой гусеницей на обочину. Внезапно громыхнул взрыв, под гусеницей сверкнуло пламя, поднялся чёрный дым. По броне самоходки застучали осколки и комья земли.
"На мину противотанковую напоролись или на неразорвавшийся снаряд", - подумал Павел.
- Стой! - приказал он.
Но Игорь уже и сам остановился рядом с танком.
Взрыв был силён: у танка сорвало гусеницу, оторвало ходовые катки. Боковая броня была вспорота, и из пробоины тянулся дымок.
Павел и экипаж выбрались из самоходки, подбежали к подорванному танку и с трудом открыли люк. Если кто-то из экипажа остался жив, ранен - надо было срочно его вытаскивать, потому что танк мог вспыхнуть в любую минуту.
В башню нырнул Василий - он был самым худым и жилистым, а в лёгком танке тесно даже для трёх членов экипажа.
Василий подавал наверх тела танкистов, а Павел и Анатолий вытаскивали их на броню. Только помогать было уже некому - все были мертвы. Комбинезоны были разодраны осколками и залиты кровью.
Тела переложили на моторный отсек самоходки и догнали батарею. Павел доложил комбату о случившемся.
- Какая мина, Сазонов? Там батарея прошла.
- Они нас обгоняли и выехали на обочину.
- Понял. Вези тела в танковый полк.
Когда Павел доставил тела убитых в полк, для многих танкистов это было шоком. К тому, что танкисты гибли в бою, уже как-то привыкли - война. А тут - девушки, и никакого боя не было. Лежала себе в земле смертоносная железяка, ждала коварно своего часа. И забрала три молодые жизни.
Хоронили погибших уже вечером, всем полком.
Глава 9
ДУЭЛЬ
А через неделю ранило самого Павла. Глупо получилось, не в бою. Они только атаку немецкой пехоты при поддержке танков всей батареей отбили. И, слава богу, танки оказались средние - T-III и T-IV. Они так и остались догорать на поле боя чадящими кострами. Куда им было лезть на 85-миллиметровые пушки самоходок?
Ни одной вражеской машины Пашке подбить не удалось - другие опередили. Зато пехоты немецкой покосил не один десяток, стреляя осколочно-фугасными снарядами по немецким цепям.
Не выдержали немцы отпора, хоть и оголтело лезли. И то сказать - не 41-й год. У нашей пехоты вдосталь автоматов появилось, пулемётов, и патронов к ним хватало.
Бой стих, и самоходки отошли назад. Почти сразу же комбат передал по рации, что полевая кухня подъехала, обед привезли.
Заряжающий Василий, собрав котелки у экипажа, сбегал на кухню и доставил к самоходке харчи. Все уселись на снарядные ящики - пообедать.
Обед сегодня неплохой получился: рыбный суп, пюре картофельное с тушёнкой, вместо опостылевшей всем каши, да жиденький кисель - уж и вовсе редкость. В большинстве своём чай давали, отдающий прелым сеном.
После обеда экипаж закурил, скрутив "козьи ножки" из обрывков газеты. Павел же решил отойти к ручейку - котелок с ложкой ополоснуть. Но едва он успел зайти за самоходку, как услышал свист мины.
Он успел упасть на землю и прикрыть голову руками - вроде это помогает.
Мина взорвалась в полутора десятке шагов от него, по ноге ударило осколком, и она сразу занемела. Пашка хотел встать, однако нога не слушалась.
Парни из экипажа уже бежали к своему командиру. Из них никого не задело - самоходка от осколков прикрыла. А у Павла уже брючина комбинезона кровью набухла.
Его перевязали индивидуальным перевязочным пакетом прямо поверх комбинезона, подняли на руки и заторопились в полевой медпункт.
Врач разрезал штанину с бинтом и коротко бросил:
- В госпиталь надо, оперировать. Осколок глубоко вошёл, ранение слепое.
Вот обидно! Бой прошёл без потерь в батарее, а единственной шальной миной ранило.
Павел просился, чтобы его оставили на медпункте, не хотел полк покидать, но врач был непреклонен.
- А если гангрена начнётся? У тебя ранение в бедро, ногу по самые… отрежут.
Пашка испугался: не хотелось ногу терять, инвалидом становиться. Видел он уже безногих, раскатывающих на самодельных деревянных колясках, у которых вместо колёс подшипники стояли. Когда едет, за квартал слышно.
Пашку отвезли в госпиталь грузовиком. Там его осмотрели, прооперировали под местной анестезией - всё равно было больно. Он только зубами скрипел, но молчал. А после в палату отвезли на каталке, хотя Пашка порывался встать и дойти сам.
Он лёг на белые простыни, на каких не лежал уже с год, укрылся одеялом и провалился в сон.
А дальше - перевязки каждый день и трёп с ранбольными, как называл их персонал. И обязательно каждый день в двенадцать часов все ходячие собирались у репродуктора - послушать сводки Совинформбюро. Интересно было узнать о положении на фронтах. Их Первый Белорусский фронт упоминался в сводках почти ежедневно. И как не упоминать, когда с октября 1944 года фронтом командовал сам Георгий Константинович Жуков, прославленный полководец.