Флаер ждет неподалеку, и мы направляемся к нему, по дороге обсуждая детали предстоящей операции.
- К Яйцу-то мы проникнем, - размышляет вслух Петрович. - Там есть охрана, но только для вида, со стороны города. А сзади в заборе дыра имеется, и внутри уже котлован не охраняется никак. Да и зачем? Это первую неделю народ толпился, а теперь попривык. Да и то, нет там ничего интересного. Лежит себе здоровенная черная дура в виде яйца в большой яме - и пусть себе лежит. Никто ж не знает, что не просто так она там лежит…
Петрович не соврал, и к котловану мы пробираемся без всяких проблем.
Яйцо угадывается внизу, как черная плотная масса, не дающая ни малейшего отсвета. Впрочем, отсвечивать нечему. Ночь безлунная, облачная, и фонарь я пока не включаю. Спускаемся в темноте по лестнице на дно котлована тоже удачно - никто не оступается и не гремит с шумом и воплями вниз по ступеням. Я волнуюсь за Петровича с его нарушенным чувством равновесия, но он справляется. Так. Теперь можно и фонарик зажечь. Узкий, не толще карандаша, луч, отрегулированный на малую яркость, упирается в непроницаемо-черный бок Яйца, который круто вздымается перед нами на расстоянии четырех шагов. Да, внушительное образование, прямо скажем. Или это все-таки предмет? Космос велик, и встречал я в нем природные образования, которые выглядели, как предметы и, наоборот, предметы, один в один напоминающие природные образования. В конце концов, все улики, которые у нас имеются против Яйца, так или иначе прямыми не назовешь. Ладно, сейчас и проверим.
- Ну что, Петрович, - спрашиваю, - готов?
- Готов, - тихо отвечает Петрович.
Нескольких часов ему хватило, чтобы помыться, побриться и даже переодеться и почистить ботинки, что меня несказанно радует, поскольку стоит Петрович вплотную ко мне. Правда, шляпа на нем та же, но это даже хорошо - человек должен быть узнаваем.
- Давай, - командую.
- Подождите, - раздается сзади. - Я с вами!
Ирина. Вот, черт, теперь я понимаю, отчего она никак не может пройти стажерскую практику.
- Что будем делать? - шепотом осведомляется Петрович.
- Пока ничего, - вздыхаю в ответ и жду, когда мой стажер приблизится на достаточное расстояние, чтобы я мог, не повышая голоса, высказать ему все, что я думаю.
- Ты, главное, не волнуйся, - Ирина останавливается в трех шагах от нас. - Я запрограммировала корабль на автоматическое возвращение на Землю, в случае, если мы сами не вернемся в течение трех суток.
- А если трех суток нам не хватит? - спрашиваю.
- Чему быть, того не миновать, - пожимает она плечами. - Прости, но я не могу отпустить тебя… вас одних.
- Характер не позволяет? - я искренне надеюсь, что мой голос переполнен ядом.
- Неважно что. Главное - не позволяет.
- Не быть тебе курьером.
- Значит, не быть. Но сейчас я иду с вами.
- Черт с тобой, - говорю, потому что сказать мне в данной ситуации все равно нечего. - Но предупреждаю. Начнешь показывать характер и дальше, буду ставить на место. Вплоть до применения физической силы.
- Согласна, - быстро отвечает Ирина. В темноте не видно, но мне почему-то кажется, что отвечает она с улыбкой.
После того, как Петрович кладет ладони на Яйцо, все происходит так, как он и рассказывал. Секунд, наверное, через пять. Как будто кто-то незаметно убирает одну реальность и вместо нее подсовывает другую. Так быстро, что заметить момент подмены невозможно. Вот только что мы стояли на дне котлована в Первограде, что на планете Гондвана, а в следующее мгновение под нашими ногами оказывается проселочная дорога, над головой - ночное, затянутое облаками, небо, а в сотне шагов впереди светится окно придорожного строения.
- Получилось, - выдыхает Петрович. - Что я говорил? А вы не верили.
- Это то самое место? - спрашиваю, оглядываясь по сторонам.
- Оно, - подтверждает Петрович. - В точности. Только время другое. Сейчас тут ночь, а тогда был вечер. Пошли?
- Одну минуту.
Я стою и пытаюсь глазами, ушами и носом уловить хоть малейший признак того, что окружающее нас пространство смоделировано искусственно или каким-либо образом нам внушено. Не ловится. Свет и тень, крик ночной птицы и ветер в листве, запах травы и земли - все настоящее. Или кажется таковым с высшей степенью достоверности. Присаживаюсь на корточки, дотрагиваюсь пальцами до чуть влажной от вечерней росы дороги. Нет, не чувствую различий.
- Это Земля? - осведомляется Ирина.
Хороший вопрос. Лично у меня нет на него ответа. Во всяком случае, пока. Молчит и Петрович. Да и откуда ему знать?
Я выпрямляюсь и вижу, как в здании у дороги открывается и закрывается дверь - желтоватый электрический свет на секунду вырывается в ночь и тут же пропадает.
- Зажгите фонарь, - просит Петрович. - Я думаю - это Маша.
Я зажигаю и тут же гашу фонарь. И так три раза.
- Эй! - доносится до нас женский голос. - Это вы? Идите сюда! Это я, Маша!
- Мы идем! - кричит в ответ Петрович, но, надо отдать ему должное, с места не двигается и выжидательно смотрит на меня.
- Пошли, - командую я.
Маша ожидает нас на крыльце и, когда мы подходим, здоровается и предлагает войти в дом. Мы не отказываемся. Хозяйка, одетая в штаны, очень напоминающие джинсы, и рубашку, ведет нас в гостиную (это явно не то помещение, о котором рассказывал Петрович) и усаживает в кресла, полукругом расположенные перед камином. В камине, как и положено, горит живой огонь. Гостиная довольно ярко освещена свисающими с потолка электрическими светильниками. Во всяком случае, мне кажется, что светильники электрические.
- Ну что ж, - говорит Маша, усаживаясь с нами в одно из кресел. - Вижу, что Петрович привел гостей. Давайте знакомиться. Я - Маша. Хозяйка этого дома, искусственно созданное разумное существо. На самом деле меня зовут иначе, но земное имя Маша, как мне кажется, подходит лучше всего.
- Ага, - говорю. - Значит, вы не с Земли.
- В этом не может быть не малейшего сомнения, - улыбается она. - Насколько я знаю, на Земле пока не научились создавать разумных существ.
- Где дети? - беру я быка за рога. - Учтите, если хоть с одним из них что-нибудь случиться…
- То что будет? - красиво приподымает бровь она. - Но могу вас успокоить - с детьми все в порядке, это я знаю совершенно точно. Все они живы и чувствуют себя хорошо.
- Зачем вы их забрали? И кто вы такие вообще?
- Я их не забирала. Наоборот, я и мои… единомышленники, скажем так, были против данной акции. Но, к сожалению, мы оказались в серьезном меньшинстве. Что же касается второго вопроса, то это длинный разговор.
- А мы никуда не торопимся, - говорит Ирина.
- Да, - подтверждает Петрович. - Торопиться нам совершенно некуда.
- Что ж, - вздыхает Маша, - попытаюсь…
Тут она замолкает и, хмурясь, поворачивает голову к окну. Что такое… Окно распахнуто, ветер шевелит занавески, и вместе с ним до меня доносится смутно знакомый звук. Я не сразу понимаю, что это такое.
- Лошади? - удивляется Ирина.
Копыта! Ну, конечно же - это стук копыт. Он приближается, и теперь слышно, что лошадей несколько. Как там это называется, дай бог памяти… Эскадрон? Табун?
Мелькает за окном огонь факелов, доносится конское ржание. Хлопает наружная дверь. Решительные шаги. Распахивается дверь в гостиную, и входят четверо мужчин. Плащи, сапоги со шпорами, шляпы. Только шпаг не хватает. Я уже совершенно ничего не понимаю и вопросительно гляжу на нашу хозяйку, которая медленно встает с кресла навстречу, как мне кажется, не больно-то ожидаемым гостям.
Мужчины занимаю классическую позицию: один у окна, второй у дверей, третий на подхвате. Четвертый же садится в свободное кресло к нам лицом и небрежно закидывает ногу за ногу. Шляпа при этом остается у него на голове, что лишний раз подтверждает, во-первых, его начальственный статус в этой компании, а, во-вторых, не дружественность данного визита, - все-таки здесь дамы. Хотя, с другой стороны, откуда мне знать, в чем у них проявляется дружественность и галантность, а в чем нет? Петрович, вон, тоже шляпу не снял, но Петрович - это особая статья.
- Чем обязана? - Мария вновь садится и, как мне кажется, демонстративно тоже закидывает ногу за ногу.
- А то ты не знаешь? - ухмыляется главарь. Глаза у него, как и положено главарю, льдисто-голубые, губы и нос тонкие, лицо худощавое, на вид - мой ровесник или чуть старше. - Мы же договорились, вроде бы. Кто эти люди?
- Мы-то люди, - вступаю я. - А вот вы кто такие?
- Это неважно, - отмахивается голубоглазый и продолжает, обращаясь к Маше. - Я жду ответа. Не заставляй меня применять силу.
- Силу? - переспрашиваю я с максимальной иронией, на какую только способен.
- Вы бы помолчали, - советует главарь. - Я не с вами разговариваю.
- Зато я разговариваю с вами! - немедленно отвечаю цитатой из самого известного романа Дюма. Видимо, облачение незнакомцев манера их поведения вместе с сопутствующими обстоятельствами так действует. Странно, раньше я как-то не замечал в себе особой склонности к мушкетерской романтике.
- Хорошо, - он обращает на меня взор своих голубых глаз. - Давайте поговорим. Но только коротко, потому что времени мало. У меня, во всяком случае. Как я понимаю, вы явились сюда, чтобы узнать о судьбе детей? Так вот, с детьми все хорошо. Я удовлетворил ваше любопытство?
- Нет, - качаю головой. - Вы совершенно меня не удовлетворили, потому что любопытство здесь не при чем. Мы прибыли не для того, чтобы узнать судьбу наших детей, а для того, чтобы вернуть их домой.
- Этого не будет, - заявляет главарь, как мне кажется, весьма нагло. - Они нам необходимы здесь, и они здесь останутся.
- Вам не кажется, что это жестоко и негуманно по отношению к нам, людям? - намеренно увожу разговор чуть в сторону.
- Может быть, - соглашается он. - Но у нас нет другого выхода. Иначе цивилизацию наших хозяев не возродить. А мы и были созданы именно с этой целью. Вы знаете, что мы искусственные разумные существа?
- Знаю, - говорю. - Но, по-моему, ключевое слово здесь "разумные".
- Ключевое слово - "искусственные". А нам требуются настоящие. То есть, ваши дети. Могу заверить, что ничего плохого с ними не случится. Просто они дадут новую жизнь цивилизации, которая старше не только вашей Земли, но и всей галактики Млечный Путь.
- А у них вы спросили? Или у нас?
- Зачем? - удивляется он. - И так понятно, что вы не согласились бы. Ничего страшного. Вас, людей, много, нарожаете еще.
- Ах ты, сука! - вскакивает со своего кресла мой стажер. - Да я тебе сейчас глаза выцарапаю!
Во время всего разговора я стараюсь думать очень быстро. И частично мне это удается. Во всяком случае, я успеваю понять, что здесь что-то не так. Если бы этот главарь мог, он уже бы вышвырнул нас. Или вообще не допустил нашего появления с самого начала. Но мы здесь. И совершенно не важно в данном случае, где именно это "здесь" находится. Главное - здесь, и где-то здесь наши дети. А это значит…
Додумать мысль до самого конца времени мне не хватает, но это уже не важно, потому что наступает пора не думать, а действовать.
- Вы мне надоели, - сообщает главарь и, повернув голову к своим "гвардейцам" (так я их про себя окрестил), добавляет. - Уберите их отсюда. Совсем.
Если дошло до драки, то бить нужно так, чтобы противник не встал. Этому меня учила жизнь, и я не разу не усомнился в справедливости ее уроков. В следующее мгновение мое кресло летит в того, кто занял позицию посреди комнаты. Летит удачно - оба падают на пол. За это время я успеваю очутиться рядом с главарем и с ходу наношу ему удар в челюсть. Он как раз быстро встает мне навстречу, и скорость его тела складывается со скоростью моего кулака. Плюс наши массы (я, между прочим, вешу 82 кило - только мышцы и кости, никакого жира). Все вместе дает замечательный результат: противник на спине и не двигается. Правда, я в кровь разбиваю костяшки пальцев, но обращать на такое пустяк нет времени, потому что на меня кидаются оставшиеся двое - от окна и от двери. Да и третий, которого я сшиб креслом, уже на ногах… Недолго он на них остается. Краем глаза вижу, как Петрович хватает лежащую у камина кочергу, подскакивает и бьет "гвардейца" по голове. С залитым кровью лицом, тот падает, но Петрович и сам немедленно получает сильный удар в лицо от того противника, который двигался на меня со стороны дверей… Затем я теряю контроль над общим ходом событий, так как "оконный" и "дверной" оказываются умелыми ребятками, и мне некоторое время приходится весьма туго. Я пропускаю несколько тяжелых ударов, которые сбивают мне дыхание, отступаю к стене, мне удается один раз попасть в одного из них ногой, затем я вижу, как Ирина с пронзительным криком прыгает на спину второго и вцепляется ногтями ему в щеки, но тот резким круговым движением сбрасывает ее с себя и снова кидается вперед…
В конечном счете я обнаруживаю себя придавленным к полу телом одного из "гвардейцев". Тело совершенно неподвижно и весит, как мне кажется, не меньше центнера. Спихиваю его в сторону, не без труда поднимаюсь на ноги и оглядываю поле битвы.
Все четверо живописно лежат и не шевелятся.
Кресла, кроме того, в котором, ошеломленно-испуганно хлопая глазами, сидит искусственное разумное существо Маша, перевернуто. Тут и там на полу видны пятна крови.
Мои все целы, хоть и растрепаны. Под правым глазом Петровича уже наливается роскошный фонарь, а у Ирины, кажется, разбита верхняя губа. Но вид бравый - хоть сейчас опять в бой. Петрович, как родную, держит наготове кочергу, Ирина - ножку от кресла. Интересно, она сама ее отломала?
- Очень хорошо, - говорю. - Благодарю за помощь. Теперь этих уродов надо связать, пока не очухались.
- Не надо, - подает голос Маша. - Они теперь очень не скоро… очухаются.
- Откуда вы знаете?
- Я знаю себя. А они такие же.
- Скажите, - задаю вопрос. - А в этом…мире есть, кроме нас и наших детей, хоть одно не искусственное разумное существо? Желательно из тех, кто обладает ответственностью и принимает решения?
- Нет.
- Ясно. Тогда почему я должен вам верить?
- Потому что я приняла решение, - она делает ударение на "я".
- Какое же?
- Я пойду с вами и постараюсь помочь вернуть детей. Сама я ничего не могла сделать. Этика.
- Очень хорошо. Куда и когда идти?
- Сейчас. У нас не очень много времени. С каждым часом вернуть детей будет все труднее. Здесь не очень далеко, а идти не надо - кони у крыльца. Только возьмем шляпы и плащи. Для маскировки. Не уверена, что в случае чего это поможет, но все-таки.
- У этих? - киваю на "гвардейцев"?
- Да.
- У меня своя шляпа есть, - гордо сообщает Петрович. - И я умею ездить верхом.
- Сережа, - обращается ко мне Ирина, - тебе не кажется, что все это сильно отдает каким-то безумием? Кони, шляпы, плащи… Что вообще здесь происходит? И потом, не знаю, как Петрович, а я не умею ездить на лошади!
- Это не трудно, - говорит Маша. - Я покажу.
- Чепуха какая-то! - фыркает мой стажер. - Сон и бред.
- В этом есть доля истины, - соглашается Маша. - Все, что вы видите вокруг себя, чувствуете и ощущаете, в какой-то мере смоделировано вашим подсознанием. Но это вовсе не значит, что вы находитесь вне определенной реальности.
- Что это значит? - хмурится Ирина.
- Это значит, - поясняю, - что надо не рассуждать, а действовать. На коней и - вперед. Это приказ. Кстати, я тоже не умею ездить на лошади.
Петрович и в самом деле оказывается неплохим наездником и дает пару дельных советов. Как ни странно, мы с Ириной приспосабливаемся довольно быстро, да и кони наши на редкость послушны. Едем шагом, сквозь прореху в тучах время от времени выглядывает, очень похожая на земную, луна и освещает проселочную дорогу и, подступающий к ней с обеих сторон, лес.
"Все-таки чертовски дешевая романтика, - думаю я. - Вот уж не ожидал, что мое подсознание набито такой чепухой. Если еще в конце пути окажется средневековый город, окруженный крепостной стеной… Нет, как только все это закончится, надо будет всерьез собой заняться. Книги, что ли, хорошие и умные почитать. И вообще…"
Что именно "вообще" додумать я не успеваю, потому что Маша, которая едет впереди, оборачивается и говорит, что надо прибавить ходу - ночь не бесконечна, и хорошо бы попасть на место до рассвета.
- Галопом? - спрашивает Ирина, и в голосе ее слышится откровенный ужас.
- Следуйте ритму, - советует Маша. - И не бойтесь, эти кони вас не сбросят.
- И опирайтесь на стремена, - подсказывает Петрович. - Они для этого и предназначены.
Следующие двадцать минут превращаются для меня в сущую пытку. Тот, кто думает, что впервые в жизни лететь на коне галопом сквозь ночь большое удовольствие - жестоко ошибается. Тут бы просто в седле удержаться… Какого черта, в конце концов! Почему именно лошади, а не, скажем, велосипед?! Прекрасно управляемое, простое и довольно быстрое транспортное средство. Опять же, тихое - никакого тебе стука копыт на всю округу. И безопасное - высота, с которой, ежели что, придется падать, гораздо меньше высоты конской спины…
Город вырастает за ближайшим поворотом.
Мы снова переходим на шаг, я с облегчением перевожу дух и усмехаюсь про себя: так и есть - крепостные стены, факела на башнях, горбатый мост через ров. Хорошо еще не подъемный. Кажется. Неужто и стража на воротах?
Слава Разуму, обошлось без стражи. А с учетом того, что наряду с факелами я вижу и явно электрический свет в окнах, и улица, по которой мы въезжаем в город, мощена брусчаткой, а не грубым булыжником, у нашего коллективного подсознания еще есть шанс оправдаться в наших же глазах. Прохожих на улицах мало, и пока, судя по всему, никто из них не обращает внимания на четверых, закутанных в плащи, всадников. Но это пока.
- Маша, - негромко окликаю я, - вы хоть скажите, к чему нам готовиться - к драке или разговору?
- Это уж как получится, - тихо отвечает она, натягивая поводья, чтобы наши кони поравнялись. - Но я очень надеюсь, что обойдется без того и другого. Потому что разговор легко опять может перейти в драку. И закончится, она скорее всего, тем, что вас вышвырнут отсюда навсегда. А может быть даже… - она прерывается подыскивая формулировку помягче, но не находит и говорит прямо. - Может быть, даже убьют. И тогда уже детей точно не вернуть. Если нам… то есть вам удастся остановить часы на Ратуше…
"Ну, разумеется, - думаю. - Часы. Кто бы сомневался. Нет, с подсознанием надо точно что-то делать - набито штампами по самое… сознание".
- Господи, - доносится до меня шепот Ирины, которая словно только что прочла мои мысли. - Какая еще Ратуша? Какие часы? Почему так банально?
- Ратуша городская, естественно, - поясняет Маша. - Что же касается банальности… Хм, не знаю. По-моему, уж лучше часы, чем какой-нибудь термоядерный реактор или гравигенератор.
Она поворачивает коня в узкий, освещенный редкими фонарями, переулок, который совершенно неожиданно упирается в довольно обширный пустырь. Здесь мы оставляем коней пастись на травке и дальше идем пешком. Надо сказать, что лично мне первые несколько десятков шагов даются с немалым трудом. Кошусь на Ирину и вижу, что мой стажер также не слишком уверенно передвигает ноги.
- Чтобы я еще раз села на лошадь или коня… - бормочет она. - Как вы себя чувствуете, Петрович?