Они, похоже, о чем-то крупно поспорили. Наташа сидела с закушенной губой, закинув одну красивую ногу на другую, и смотрела не на ДД, а в беззвучно полыхающий взрывами и выстрелами экран. ДД, красный и взъерошенный, возвышался в кресле, как монумент оскорбленной добродетели. Пашка с раскрытым ртом наблюдал за прихотливыми перипетиями сюжета фильма "Большой переполох в Маленьком Китае" - в двадцать пятый раз. Грааль по-прежнему стоял на столике, гвоздики в нем ожили и стали как будто больше.
- Ну вот, - сказал я, входя. - Спешу вас обрадовать: на Чашу нашлись первые покупатели.
Никто из них даже не повернулся. Хотя нет, вру, друг мой Паулюс бросил на меня восторженный взгляд, удостоверился, что я уже не разговариваю по телефону, и спросил ангельским голосом:
- Ким, а можно, я теперь звук включу?…
12. МОСКВА, 1991 год. ГРОЗА.
Перед тем, как выйти на повисшую над Чистыми Прудами открытую террасу "Джалтаранга", я проверился - помедлил минуту у стеклянной стены, изучая сидевших за ажурными белыми столиками. Лысого не было - правда, я не сомневался, что сам он сюда не заявится, но и остальные посетители ресторана особых подозрений не вызывали. Группа индусов, две толстые тетки с огромными золотыми перстнями на красных пальцах… У самого края террасы расположились знакомые ребята из "Националя", а в углу, отгороженный от них компанией девиц в супер-мини, одиноко сидел человек в стального цвета костюме, рассеянно листавший "Плeйбой". Я не заметил, чтобы он с кем-то переглядывался и вообще проявлял беспокойство. Это мне понравилось, и, проверив на всякий случай висевший в кобуре под мышкой пистолет, я вышел на террасу.
- Добрый день, - сказал я, подходя. - Олег, если не ошибаюсь?
Он поднял голову и посмотрел на меня. В лице у него было что-то рысье - густые брови над слегка раскосыми ореховыми глазами, резкие скулы, жесткая линия губ. Мне он сразу показался смутно знакомым, и в конце концов я понял, почему: был он похож на поэта Брюсова, если только можно представить себе Брюсова с глазами профессионального убийцы.
- Ким? - спросил он, глядя на меня этими страшноватыми глазами.
- Присаживайтесь. Вы молодец - страховались, прежде чем войти. Это похвально.
Я терпеть не могу, когда со мной начинают разговаривать в этаком покровительственном тоне, но, во-первых, он казался старше меня - на вид ему было лет тридцать - тридцать пять, а во-вторых, удивительно было то, что он заметил, как я проверяюсь. Я ведь тоже не мальчик, надо заметить.
- Я не страховался, - соврал я. - Просто смотрел, где вы сидите. Не люблю, знаете ли, вертеть головой, как сова, - глупо выглядишь.
Он кивнул. Отложил журнал и накрыл его ладонью, на которой не хватало мизинца.
- К делу, - сказал Олег. - Вы уже, очевидно, поняли, что я действую не по собственной инициативе.
- Вы посредник?
- Нет, - он слегка поморщился, от чего загорелая жесткая кожа на его лице пошла твердыми складками. - Я - доверенное лицо того человека, которого заинтересовало сообщение о том, что вы продаете некую вещь.
- Откуда вы знаете о том, что я что-то продаю? - спросил я.
Его ответ был выдержан в лучших традициях европейской дипломатии.
- Мне не кажется, что эта информация может повлиять на ход наших дальнейших переговоров.
Подошел официант и забрал стоявшую перед Олегом пустую чашечку из-под кофе.
- Повторите заказ, - распорядился Олег. - Вы будете кофе?
- Я буду есть, - сказал я. В волнениях и хлопотах первой половины дня я не успел не то что пообедать, а даже и позавтракать, и теперь действительно чувствовал жуткий голод.
- Баранину, пожалуйста. Кофе. И что-нибудь на сладкое.
Олег удивленно посмотрел на меня. За это время я успел обдумать, что я ему отвечу.
- Видите ли, - как бы в раздумье произнес я, когда официант отошел, - вы, очевидно, не вполне информированы о моих обстоятельствах. Вещь, владельцем которой я являюсь, обладает исключительной ценностью. Строго говоря, она бесценна.
Я на секунду остановился, потому что меня вновь посетило воспоминание о том невыразимом ощущении могущества, которое я испытал, впервые взяв в руки Чашу. Олег терпеливо ждал.
- Но существуют люди, которые хотят эту вещь получить. Любой ценой. Вы понимаете, что в подобных условиях значит - любой ценой?
Он молча кивнул.
- Так вот, я хотел бы четко знать, кто желает приобрести эту вещь. Но пока…
- Я смогу сказать вам это только по достижении предварительной договоренности, - перебил Олег.
- Пока мне нужно знать только, откуда вы или тот, кого вы здесь представляете, получили информацию об этой вещи. От вашего ответа будет зависеть, станем мы разговаривать дальше или нет.
- Ну что ж, - сказал он, - я думаю, что могу сообщить вам это. Известный вам Саша Косталевский вчера вечером предлагал в Клубе некую сделку на совершенно фантастическую сумму одному коллекционеру…
- Этот коллекционер - ваш патрон?
- Этот коллекционер отказался - сумма, повторяю, была абсолютно нереальной. Но информация пошла дальше…
"Быстро же она пришла по назначению", - мельком подумал я, разглядывая начинающее темнеть небо над "Джалтарангом".
- Ваш патрон готов приобрести у меня эту вещь за названную сумму?
- Человек, которого я представляю, готов обсудить с вами условия подобной сделки.
- Прежде чем я дам вам ответ, - сказал я, - я хотел бы узнать о вашем патроне одну вещь… Его имя не Роман Сергеевич Лопухин?
- Нет, - сказал Олег совершенно равнодушно. - Это все?
- Да, - кивнул я. Мысли разбегались, и я вдруг запаниковал. Это могла быть чрезвычайно хитрая ловушка, подстроенная Хромцом, а мог быть чрезвычайно удачный шанс избавиться от Чаши, но я не в состоянии был понять, как же именно обстояло дело. К счастью, появившийся официант несколько облегчил мою задачу. Я набросился на дымящуюся баранину, лихорадочно прокручивая в голове варианты выбора.
- Ну так что же, - спросил Олег, дождавшись, пока я расправлюсь с первым куском мяса. - Мы будем обсуждать вашу проблему?
И тут я решился. Я вытер губы куском лепешки и сказал:
- Будем.
- Тогда мы должны выяснить следующие вопросы. Что за вещь вы предлагаете на продажу? Какую цену вы за нее хотите? И когда вы собираетесь осуществить сделку?
Я внезапно почувствовал облегчение. В конце концов, я уже больше ничего не решал.
- Это чаша, - сообщил я, примеряясь ко второму куску баранины.
- Известная в традиции как Грааль. По христианской легенде, в нее была собрана кровь распятого на кресте Спасителя, но на самом деле она намного древнее.
- Подождите, - сказал Олег. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнотик и элегантный "Паркер". - Как вы говорите - Грааль?
- Да, - подтвердил я. - С двумя "а".
Он аккуратно записывал. Мне стало смешно.
- Эта вещь - уникум. Это значит, что подобных ей не существует в мире вообще.
Олег уважительно взглянул на меня. Примерно так я смотрел бы на физика, если бы тот пытался всучить мне синхрофазотрон.
- Ее возраст - более пяти тысяч лет. Точнее я затрудняюсь определить, но то, что больше - несомненно.
В ореховых глазах впервые мелькнуло сомнение.
- А разве тогда делали… такие вещи? Это же каменный век, по-моему, дикость…
- Делали, - успокоил я его. - Вы записывайте, ваш патрон должен разбираться в таких вещах.
Он хмыкнул и записал. Я добил, наконец, баранину. Во рту полыхал пожар - блюда в "Джалтаранге" острее острого.
- Все? - спросил он.
- Пожалуй, да, - сказал я. - Вам нужно что-нибудь еще?
- Неплохо было бы взглянуть на саму вещь.
Я снова кивнул и полез за фотографиями в карман куртки. Он моментально напрягся, собрался, лицо застыло, мне даже показалось, что на ушах нервно подрагивают пушистые рысьи кисточки. Я достал фотографии и положил на глянцевую обложку "Плейбоя".
Вчера, после того как мне все же удалось убедить ДД и Наташу в том, что от Чаши необходимо избавиться, и чем скорее, тем лучше, было принято решение сделать несколько фотоснимков Чаши - в качестве рекламы для будущих покупателей. Мы делали их в тягостном молчании, потому что ценой одержанной мною победы оказалось переменившееся отношение ко мне остальных участников триумвирата. Кроме того, ДД и Наташа поссорились еще и между собой, но из-за чего - мне так и не удалось выяснить. Когда мы извели на Чашу целую кассету для "Поляроида", присутствующий при этом Пашка, по своему обыкновению, захныкал и потребовал, чтобы его сняли тоже. Понаблюдав, как медленно проступают из серой пустоты снимка черты его лица, он пришел в безумный восторг и захотел сфотографировать нас. Все согласились, по-моему, только потому, что ударяться в амбицию перед ребенком было попросту глупо. В результате на свет явился групповой портрет благородных рыцарей Святого Грааля: Наташа, с отсутствующим видом глядящая куда-то мимо объектива, ДД, похожий на злого Дон Кихота после очередной встречи с мельницами, и некто Ким, изображающий неандертальца, которому только что врезал дубиной по башке другой неандерталец. Олегу я, разумеется, эти снимки не показал.
Олег протянул искалеченную руку и взял одну из карточек. Посмотрел и взял другую. Отложил. На губах его появилась полупрезрительная усмешка.
Девочки за соседним столиком заинтересованно поглядывали в нашу сторону. Две из них были очень даже приличными, и в другое время я бы непременно воспользовался их интересом, но, увы, сейчас у меня были иные заботы. Я улыбнулся девочкам и, сохраняя ту же улыбку, повернулся к Олегу.
- Сколько вы хотите за эту вещь? - спросил он, собирая фотографии аккуратной стопочкой.
- Полтора миллиона, - сказал я, удивляясь собственной наглости. Сумму мы, правда, оговорили еще вчера, но я до последнего сомневался, смогу ли я спокойно назвать такую цифру. - Долларов.
- Вы, надеюсь, понимаете, что я не могу вам ничего ответить сразу,
- Олег отставил чашечку и положил на стол обе руки. Костяшки пальцев у него были плоские и белые, как у любого человека, серьезно занимающегося рукопашным боем.
- Я должен буду передать ваши условия и показать фотографии своему, как вы выражаетесь, патрону. Поэтому я хотел бы узнать, когда именно вы предполагаете провести сделку?
Я улыбнулся. Кажется, Грааль действительно удастся спихнуть.
- В ваших интересах сделать это как можно быстрее. Те, другие… ваши конкуренты… могут пойти на крайние меры в любое время. Кстати, вам бы стоило предупредить вашего патрона о том, что опасность, которой в данный момент подвергаюсь я, будет угрожать и ему, если он станет владельцем Чаши. За теми людьми - серьезная сила.
- У нас достаточно возможностей обезопасить себя, - сказал Олег. Его руки сжались в кулаки. - Запомните это: мы не боимся ничьих угроз.
- Я вам не угрожаю, - сказал я равнодушно. - Я просто предупреждаю. Поэтому, чем раньше вы примете решение, тем лучше. Мой телефон дал вам Косталевский?
Он слегка расслабился и убрал руки со стола.
- Неужели вы полагаете, Ким, что у нас нет иных возможностей определить ваши координаты?
На секунду я усомнился - в интонации его фразы было что-то, напомнившее мне Хромца, - но заставил себя успокоиться. Просто это был крутой вышибала на службе у крутых дельцов. За внешним лоском и хорошими манерами прятался обыкновенный гангстер. Знакомый и достаточно неприятный типаж.
- Хорошо, - сказал я и поднялся, поправляя на плече ремень сумки.
- В таком случае я буду ждать вашего звонка.
Я положил на тарелку сотенную бумажку и пошел к выходу. Не успел я миновать девиц, загородивших своими ослепительными ножками все пространство между столиками, как он меня окликнул.
- Ким, еще один вопрос.
Я вернулся, сопровождаемый неодобрительными взглядами девиц. Олег задумчиво вертел в руках мою сотню.
- Ким, я, естественно, понимаю, что вы не носите эту вещь с собой…
- Я кивнул. - Но мне все же хотелось бы знать, в течение какого времени вы могли бы доставить ее нам… в случае, если соглашение будет достигнуто?
- Быстро, - сказал я. - Очень быстро. Эта вещь в Москве.
Повернулся и пошел, придерживая на плече тяжелую кожаную сумку. При каждом шаге Чаша больно била меня по бедру.
Когда я вернулся домой, пошел дождь - первый дождь за две жаркие сухие недели. Я разделся, накинул халат и занял свою любимую позицию в кресле-качалке, установленном в лоджии, наблюдая, как из надвигающихся с востока туч бьют по городским крышам косые сильные струи ливня.
Я чувствовал себя очень усталым. Чаша находилась у меня только сутки, а я уже вымотался так основательно, будто сторожил ее целый год. Я представил себе, что должен был чувствовать Лопухин-старший на протяжении всех послевоенных лет, и подумал, что эта ноша не по мне. Конечно, старик неплохо придумал - оставил Грааль на хранение змеям, которых, по его словам, панически боялся Хромец, - но ведь все это были только более или менее оттягивающие развязку ухищрения. Рано или поздно лысый костолом все равно узнал бы, где спрятана Чаша, и тогда никакие змеи его не остановили бы… Тут я подумал, что охранники таинственного коллекционера тем более не смогут его остановить, но эта мысль меня почему-то не встревожила. Я не хотел играть в эти игры, я хотел выбраться из ловушки, в которую загнала меня судьба, хотел переложить свалившуюся на меня ответственность на чужие плечи - не важно, чьи. Может быть, это было не очень красиво, зато очень по-человечески. Как Иона, отказавшийся пойти в Ниневию, подумал я вдруг. Вечный вопрос, возникающий у вознесенных помимо своей воли на гребень судьбы: "почему я?". Иона тоже задавал его своему богу. И что ответил Ионе бог?…
Глухо ударил гром. Я закрыл глаза, вдыхая запах озона. Так я сидел, полностью расслабившись, освобождая тело от изнуряющего напряжения последних дней, когда раздался звонок в дверь.
Меня подбросило в кресле. С того момента, как я остался один на один с Чашей, я все время жил в ожидании визита лысого хмыря. И все же я оказался не готов.
Я вышел в прихожую и закинул сумку с Чашей на антресоли. Достал из кобуры пистолет и сунул его в карман халата - так, чтобы в случае чего можно было стрелять прямо через ткань. Встав сбоку от двери, открыл замок.
Раздался второй звонок - стало быть, звонивший все еще находился на лестничной площадке, если не принимать во внимание, что гостей могло быть двое. Я прыгнул в коридорчик, так, чтобы избежать удара затаившегося у двери противника.
Но в коридорчике никого не было - даже вездесущего Пашки. А за стеклом двери, отделяющей наш коридор от лестничной площадки, стояла Наташа.
- Звонить надо предварительно, - буркнул я, впуская ее в квартиру - на этот раз мы обошлись без приветственных поцелуев в щечку. - Ты меня напугала.
- Извини, - сказала она, скидывая насквозь вымокшую куртку. - Я звонила от тетки, но у тебя никто не брал трубку. А потом пошел такой дождь…
- Ты мокрая вся, - перебил я ее, дотрагиваясь до прядки волос над ухом. - Переоденься, у меня есть теплый халат.
- Ерунда, - сказала Наташа. - Вовсе я не мокрая.
Однако я молча принес из комнаты пушистый канареечного цвета халат и так же молча втолкнул ее в ванную. С тех пор, как наши отношения изменились, мне стало гораздо легче с ней общаться.
Пока Наташа принимала душ, я выбрал на кухне кастрюлю побольше и бухнул туда бутылку "Гареджи" и кучу всяких пряностей. По правилам, туда надо было добавить еще и меду, но я его не люблю и потому дома не держу.
- Что ты там звенишь? - крикнула из ванной Наташа. Шелест воды затих. - Я не хочу есть, я поела у тетки…
- Глинтвейн варю, - крикнул я в ответ. - Ты любишь глинтвейн?
- Обожаю, - донеслось из ванной. Я невесело усмехнулся. Все было как когда-то, в старые добрые времена… До начала событий.
Наташа вышла из ванной совершенно домашней девочкой.
- У тебя есть фен? - спросила она.
- Да, - ответил я. - В шкафу, на второй полке.
Мы, наверное, могли бы жить вместе, подумал я. И я даже мог бы бросить свою работу, хотя это и нелегко. И в дождливые вечера я варил бы глинтвейн, а Наташа сушила бы волосы перед зеркалом…
Я выключил газ и слил напиток в большой хрустальный кувшин, тут же заискрившийся багряным.
- Как насчет орехового пирога? - закричал я, пытаясь перекрыть монотонное гудение фена. - Или ты предпочитаешь шоколад?
- Я предпочитаю и то, и другое, - донеслось в ответ. - Спасибо, Ким, ты такой гостеприимный…
В другой раз это бы меня задело. Сейчас - нет. Я сервировал столик и вкатил его в комнату. Включил бра и поставил на проигрыватель пластинку с медленными композициями "Scorpions". Сделал музыку еле слышной, обвел комнату глазами и усмехнулся - стандартная обстановка для соблазнения наивных семнадцатилетних девочек. Все выдержано в приглушенных, мягких тонах - за исключением темного экрана окна, за которым бушевал дождь и вспыхивали иногда короткие злые молнии.
Появилась Наташа с блестящими, рассыпанными по плечам волосами.
- Красиво, - произнесла она с непонятной интонацией. - К сожалению, у меня мало времени…
- В дождь я тебя все равно никуда не отпущу, - сказал я спокойно.
- Поэтому садись и пей, пока глинтвейн горячий. Закончится - сварю еще.
Она пожала плечами и забралась с ногами в кресло. Я сел напротив и разлил напиток по массивным хрустальным бокалам.
- Твое здоровье, - я поднял бокал и немного подержал на свету. С каждой минутой я все больше и больше убеждался, что могу не бояться показаться ей смешным, могу не бояться сказать какую-нибудь глупость. Время страхов прошло.
Наташа машинально кивнула и отпила из бокала. Я молчал, глядя на нее. Мне слишком многое хотелось сказать ей, поэтому я решил, что не скажу ничего.
Она не выдержала первой.
- Ты разговаривал с теми людьми?
- Да, - я сделал большой глоток, чувствуя, как глинтвейн гладит меня изнутри мягкой горячей ладонью. - Разговаривал.
- Они… согласились?
- Я передал им наши условия. Они их обдумывают. Такие дела с ходу не делаются, видишь ли.
- Значит, они могут отказаться?
- Теоретически - могут, - согласился я. - Но я не думаю, что они упустят такой шанс.
- Что же это за люди? - тихо спросила она, ставя бокал на столик и глубже запахивая пушистые отвороты халата.
- Точно я не знаю, - на самом деле, вопрос о том, кем были хозяева рысьеглазого, не давал мне покоя весь день. - Думаю, дельцы, занимающиеся торговлей антиквариатом. Возможно, переправкой его за рубеж. Вряд ли просто коллекционеры.
- А ты не боишься, что им легче тебя… убить, чем заплатить такие деньги?
- Это зависит от их солидности, - я вспомнил лицо Олега, и меня слегка передернуло. - Вообще это не исключено, хотя, конечно, я подстрахуюсь, как смогу. Но такова моя работа.
- Послушай, - сказала Наташа раздраженно, - сколько я тебя знаю, ты тычешь мне в нос своей работой, будто ты… ну, не знаю, космонавт или разведчик. Извини, но ты же просто наемник. И гордиться этим… стыдно.
Я усмехнулся и долил себе в стакан глинтвейна.