* * *
Финикс. Джек смотрел на свой дом и не мог поверить, что человек, способный позволить себе бассейн на заднем дворе, не может потратиться на то, чтобы отец прожил еще пару лишних недель. В какой-то момент ему захотелось развернуться и уехать прочь. Но он не уехал. Не знал, куда ехать. Просто сидел в своей машине и смотрел на входные двери. Смотрел до тех пор, пока из дома не вышла высокая женщина. Следом за ней выбежала пара золотоволосых ребятишек лет шести. Мальчик и девочка. Они увидели машину Джека. Остановились. Затем увидели Джека, замахали руками. Он вышел из машины. Дети подбежали к нему, повисли на шее.
- Выглядишь усталым, - сказала женщина.
- Я плохо спал, - буркнул Джек первое, что пришло в голову.
Она кивнула, взяла детей за руки и пообещала, что вернется через два часа.
Джек подошел ко входной двери в свой дом, надеясь, что она не заперта. Внутри было прохладно. Он чувствовал себя вором, чужаком. Лестница наверх. Спальня должна быть там. Джек попытался вспомнить, сколько уже не спал. Сутки? Больше? Мир завращался перед глазами. Джек взмахнул руками, потерял равновесие и покатился по лестнице.
* * *
Джека разбудил телефонный звонок. Открыв глаза, он понял, что лежит на большой кровати. Одежды на нем не было. Он снял трубку. Звонил ростовщик по имени Филип Джейкоби и спрашивал, когда Джек вернет долг.
- Двести пятьдесят тысяч? - растерянно переспросил Джек. Ему почему-то вспомнился сон про стариков, только теперь на их месте были его жена и дети.
- Продай дом, - буркнул ростовщик. - Кажется, ты говорил, что как только твой старик умрет, ты станешь единственным собственником…
- Во-первых, мой старик еще жив, а во вторых, в этом доме живут моя жена и дети…
- Ну, со стариком, думаю, ты разберешься сам, а вот с женой и детьми могу помочь…
На мгновение Джеку показалось, что он снова спит. Мир сжался. Джек не мог ни говорить, ни двигаться. Где-то далеко раздался звонок в дверь.
- Я открою! - услышал Джек голос жены, ее шаги. Затем приглушенные голоса, которых он не мог разобрать, шуршание одежды.
Джек вздрогнул. Сон из отеля вернулся, догнал его, схватил за горло. Сон, из которого не выбраться. Дьявольский, ненавистный сон…
* * *
Открыть глаза, уставиться в потолок. За окнами ночь, в ушах бренчит "Парцифаль" Вагнера, долетая отголоском из недавнего сна. Откинуть одеяло. Страх. Дыхание неровное. Страницы черно-белого сна-комикса летают перед глазами, словно падающий с неба первый снег.
Большой дом с бассейном на заднем дворе. Полумрак. Лестница на второй этаж. Темно-бурый след тянется вверх. На последней ступени труп женщины. Ее застывшие глаза слепо смотрят на дверь в детскую. Правая рука тянется вперед, левая прижата к вспоротому животу. Умирая, она пыталась спасти своих детей. Тех, чьи исполосованные ножом тела лежат в своих кроватях. Мальчик и девочка. Их мертвенно-бледные лица приковывают взгляд Джека. Время замирает, сжимается. Тяжелое дыхание незнакомца за спиной. Обернуться. Мужчина выходит из комнаты. Джек видит его спину, бежит за ним. Незнакомец спускается с лестницы.
- Стой! - кричит Джек, но голос его растянут, замедлен. Слова деформируются, преодолевая пространство.
Убийца, которого преследует Джек, останавливается возле входной двери, его голова медленно поворачивается, безразличный взгляд устремляется к Джеку, смотрит ему в глаза какое-то время, затем теряет интерес. Джек видит, как он уходит, слышит его тяжелые шаги…
Так вот, значит, как выглядит Микки Нунен. Высокий, светловолосый, с грубыми чертами лица и безразлично-голубыми глазами…
Теперь отдышаться, вытереть лицо грязным одеялом. Сгустки тьмы в углах комнаты. Включить свет! Грязная люстра. Входная дверь. Духота. Страх. Сны. Кошмары…
Джек замер, чувствуя, как начинают трястись ноги. Снова комната в отеле. Знакомые запахи, знакомые вещи. Время вернуло его на два дня назад. Вернуло в прошлое, к началу. Только на этот раз Джек знает, кто он, знает откуда. В памяти вспыхнул недавний сон. Жена, дети. Смерть. Джек задрожал. К черту Огден! К черту Юту! Он должен вернуться домой… Он должен спасти свою семью. Должен что-то исправить…
Стены комнаты выгнулись, словно это был еще один сон. Свет заморгал.
- Нет, только не сейчас! - Джек зажмурился, пытаясь собраться.
- Время уже идет, красавчик, - услышал он женский голос.
Молодая проститутка улыбалась, показывая на часы. Джек отдышался, успокоился. "Что ж, - хмуро подумал он. - Значит, кроме казино были и другие грехи". Он вытащил из бумажника сотню и бросил на кровать. Девушка взяла деньги, что-то хмыкнула, ушла, оставив в память о себе неприлично-приторный запах.
Джек пересчитал оставшиеся деньги, надеясь, что их хватит на обратную дорогу. Среди купюр лежала визитная карточка ростовщика, которой не было прежде. Джек вспомнил, как ростовщик предлагал ему помочь избавиться от семьи. Может быть, именно поэтому он, Джек, и уехал из дома? Не хотел быть свидетелем?
Джек похолодел. Он должен позвонить, должен сказать, что разберется сам, только не надо никого убивать. Сняв трубку, Джек набрал номер Филипа Джейкоби.
Он не знал, что говорить, путался в словах. Ростовщик ворчал проклятия, без устали напоминая о долгах.
- Ты получишь свои деньги, клянусь, - Джек прислушался.
Ростовщик дал ему еще неделю и повесил трубку. Гудки. Лампочка под потолком моргнула, погасла. Джек выдохнул, повалился на кровать. Неделя. У него была еще одна неделя. Он закрыл глаза. Простыни были влажными. В номере пахло потом и сексом. Джек тихо выругался, отчитывая себя за проститутку. Нет. Не себя. Отчитывая того, кем он когда-то был.
* * *
Дом Смитов. Кровать. Телефонная трубка в руке. Сон. Все это сон. Череда снов.
- Джек, с тобой все в порядке? - спросила жена.
Он покачал головой и велел собираться.
- Мы куда-то едем?
- Подальше отсюда! - крикнул он, надеясь, что это заставит ее двигаться.
Когда они вышли на улицу, то вечер только начинался. Дети послушно забрались на заднее сиденье.
- Это из-за твоих долгов, да? - тихо спросила жена, когда они покинули Финикс.
Джек кивнул, вспомнил ростовщика и попытался объяснить, что если продать дом, то можно будет избежать многих неприятностей.
- Ты с ума сошел?! - возмутилась жена, добавив пару крепких выражений.
Дети на заднем сидении захихикали. Джек обернулся, чтобы отчитать их, увидел блондина, застыл от страха. Убийца сидел между детей и широко улыбался, показывая крупные, крепкие зубы.
- Ты снова проиграл, - сказал он и выбросил вперед руку с ножом.
Джек попытался увернуться, вильнул на дороге. Машину занесло. Колеса захватили край обочины. Мир завращался перед глазами. Дети закричали.
* * *
Сделать вдох, теперь открыть глаза. Джек понял, что жив. Кровать, спальня в доме Смитов. Но дом пуст. Подняться на ноги, обойти все комнаты. Никого. Лишь запах пыли.
Джек замер, не зная, что делать. Неужели он опять опоздал? Неужели не успел?
- А ты разве хотел? - раздался мужской голос из самой темной части комнаты. - Может быть, наконец, перестанешь винить себя и посмотришь на вещи реально? - человек тихо ступал по мягкому ковру. - Ты все время чего-то боишься, куда-то бежишь, пытаешься кого-то спасти, - мужчина медленным шагом мерил пятак сплошной тьмы, оставаясь невидимым. - Неужели ты еще не понял, что никогда не сможешь опередить меня?
- Не смогу? - Джек оставил тщетные попытки разглядеть лицо незнакомца. - Но сейчас-то здесь только мы с тобой. Значит, ты опоздал!
- Опоздал? - мужчина на секунду остановился, затем снова продолжил круговое движение. - А кто сказал, что твоя семья должна быть здесь? Их давно уже нет. Помнишь, ты сам убил их, когда пытался увезти из города?
- Это был всего лишь сон!
- Но такой реальный, ведь так?
- Ты врешь!
- Нет. Это ты врешь и врешь самому себе. Тебе некого больше спасать, герой. Остался только ты. Зачем бежать от того, чего ты так долго ждал? Оглядись. Разве твоя жена когда-нибудь разрешила бы тебе продать этот дом? Нет. А теперь ты можешь это сделать и разом решить все свои проблемы. Я подарил тебе свободу! Бери!
* * *
Джек продал дом, рассчитался с долгами. Авария действительно позволила стать свободным. Но вот сны… Сны приходили редко, когда Джек их совсем не ждал, и приносили боль. Он знал, что не виновен в смерти жены и детей, но что-то съедало его изнутри. С этим невозможно было жить, и от этого невозможно было забыться. Этот человек, этот блондин… Джек не знал, был ли он настоящим или же плодом его воображения. Но иногда, втайне, он мечтал о том, что этот призрачный убийца когда-нибудь вернется и перережет ему горло…
На годовщину аварии приехала сестра жены со своим мужем и годовалым сыном. Вспомнил ли Джек свою прежнюю жизнь или просто заставил себя поверить, что вспомнил? Он смотрел на собравшихся людей, не узнавая добрую половину из них. Но все они почему-то пытались пригласить его куда-нибудь, дать совет, отвлечь от гнетущих мыслей… И Джек должен был признаться, что это лучший день за последний год. Но потом наступила ночь, расставившая все по своим местам.
Джек проводил последних гостей - сестру жены и ее мужа, снова остался один. Стоял на пороге и смотрел, как уезжает их машина.
- А ведь это могла быть твоя жизнь, - услышал он за спиной голос, от которого уже успел отвыкнуть за прошедший год.
Джек обернулся. Там, за открытой дверью, в полумраке нового дома, стоял высокий блондин.
- Как ты думаешь, - словно издеваясь, продолжил он, - может быть, с сестрой жены у тебя получится лучше?
- Мне это неинтересно.
- Неинтересно? Гм! Ты что, стал проповедником?
- Нет. - Джек вошел в дом, закрыл дверь.
- Я знаю, что нет. Я ведь наблюдаю за тобой! - блондин подошел к Джеку, заглянул ему в глаза. - Но… Но ведь должно быть хоть что-то?
- Чувствуешь себя ненужным? - спросил Джек.
- Я нужен всем, - грустно улыбнулся блондин. - Не веришь? Пойдем со мной! Не бойся, это ни к чему тебя не обяжет. Я просто тебе кое-что покажу. - Он дождался, когда Джек подойдет к нему, и распахнул невидимую дверь, из которой хлынул ослепительный свет. - Видишь? - спросил блондин, указывая рукой куда-то вперед, на едва различимый контур человека. - Это ты. Не бойся. Подойди поближе.
Джек подчинился. Человек сидел на кровати. Потерянный. Обреченный.
- Видишь, как он страдает? - спросил блондин. - Совесть терзает его, не позволяя смириться с утратой семьи и жить дальше. Знаешь, что такое совесть? - пауза и ответ: - Это ты. Только не пугайся, когда я узнал, кто я… - он дружелюбно хлопнул Джека по плечу. - Ты уж извини, старик, что узнаешь обо всем от меня, но так уж получилось, что амбиции у людей появляются гораздо раньше, чем совесть. Такой вот парадокс. А этот человек, - блондин вздохнул. - Ты его убиваешь. Ему не справиться с этими страданиями.
- Так он правда не виноват? - спросил Джек.
- Какая разница, виноват он или нет?! Главное, чтобы он смог сделать выводы для себя! - Блондин встал напротив Джека и заглянул ему в глаза. - Отпусти его, а? Дай ему еще один шанс.
Джек долго молчал, затем осторожно кивнул.
- Ну вот и отлично! - просиял блондин. - Будем считать, что у нас с тобой временное перемирие. - Он развернулся и пошел прочь, увлекая Джека за собой. - Пойдем, я познакомлю тебя с остальными.
- С остальными?
- Ну да! А ты что думал, мы тут с тобой одни такие? - он обернулся и наградил Джека по-детски беззаботной улыбкой. - Ты не поверишь, но я знаю, где здесь найти двух цыпочек по имени Нежность и Любовь!
- Они похожи на нас с тобой? - подозрительно спросил Джек.
- О нет! - рассмеялся блондин. - Они еще те штучки!
История двенадцатая. Демон смерти
Демон смерти был молод, но уже знал, кто он, знал, откуда и куда направляется. Молодой, неопытный демон. Один из сотен, тысяч подобных себе, разбросанных в послевоенной стране. Люди были серыми, невзрачными. Люди, еще недавно радовавшиеся победе, но сейчас победа осталась в прошлом. Сейчас лишь грустно тянулись в небо печные трубы сгоревших домов да жены узнавали, что мужья не вернутся. Молодые жены и старые матери стояли возле поездов месяцами и ждали, затем смирились. На пять семей вернулся лишь один. Женщины молчали. И еще эти вечные серые дожди да дорожная грязь деревень. Здесь и родился демон смерти, сменив своего собрата, населявшего поля сражений. Но время войн прошло. Настала эра смирения и одиночества. Недели, месяцы.
Женщины укладывали ночами своих детей и тихо плакали, чтобы ночью избавиться от слез, а днем притвориться, что смирились. В глазах сила, в руках мужские орудия труда. Те солдаты, что вернулись, должны были работать за троих, за всех тех, кто остался лежать где-то далеко, в чужой земле. Но они почти не работали, продолжая ждать своих демонов смерти, живших рядом с ними слишком долго. Это ожидание было заметно у них в глазах. Новый демон смерти не трогал их - в их крови и так уже текла отрава его собратьев. Мужчины уже были заражены, оставалось заразить женщин.
Анна. Демон смерти пришел к ней, когда умер от воспаления легких ее единственный ребенок. Сначала просто стоял рядом и смотрел, как она плачет ночами, а утром, повязывая соломенные волосы платком, идет на поле или помогает соседям поставить новые изгороди.
Долгое время молодой демон молчал, затем начал показывать на соседских детей, на вернувшихся с войны мужчин, которые стали совсем другими, совсем не похожими на тех, какими были, когда уходили на войну. Но это были живые мужчины. Живые люди. А в доме Анны все было мертвым. Печь - и та начинала медленно умирать, обваливаясь у основания. Вот в этот момент демон и начал говорить. Вернее, не говорить, а показывать.
Анна сидела за столом и смотрела на потолочную балку. Демон обратился веревкой и свисал с потолка, завораживая раскачивающейся петлей, обещавшей решение проблем… Нет, не проблем. В этих деревнях не было проблем - демон давно понял это. В этих деревнях было опустошение. Демон видел, как пустота разрастается в груди Анны, зияет огромной дырой. А петля… В петле был смысл. Вернее, не смысл, а способ избавиться от пустоты. И плевать, что будет после. Одиночество уйдет. Вся эта деревня уйдет. Все эти люди.
Анна поднялась на ноги, поставила табурет, чтобы добраться до петли. Победа была близка, демон чувствовал это. Его первая победа. Он видит мысли Анны. Они плывут, словно картины художников, к которым так же когда-то приходили собратья молодого демона. Но в мыслях ничего нет. Ничего личного. Лишь пейзажи деревни, дома соседей, их дети, мужья, старый трактор на краю поля и почему-то примитивные сказки, которые Анне читала мать, когда она была ребенком, и которые она после читала сыну.
Взгляд Анны наткнулся на старую икону в углу избы. Двухмерный святой смотрел на нее как-то осудительно. Анна слезла с табурета, повернула икону так, чтобы святой смотрел на стену, а не на нее, вернулась к петле.
Демон ждал, предвкушая близкую победу… Но кто-то постучал в окно. Демон зашипел, обернулся. Он был создан для этого мира, для этой деревни, но человек, заглядывавший в окно, был другим. Демон испугался, осознав, что мужчина видит его.
- Чего нужно? - резко спросила незнакомца Анна.
- Мне сказали, что вы живете одна. Могу я остановиться здесь на ночь?
- А кто сказал?
- Соседи.
- Соседи? - Анна недовольно посмотрела на табурет, уже не помня, что хотела повеситься, пошла открывать дверь.
Солдат в серой незнакомой форме вошел в избу.
- Меня зовут Джек, - сказал он, увидел петлю, забрался на табурет, отвязал веревку от балки.
Анна видела, как он отвязывает веревку, но для солдата это был демон, которого он держит за горло. Демон шипит, извивается. Солдат вынес его из дома, выбросил на улицу, захлопнул дверь. Когда он вернулся, Анна притворилась, что ничего не случилось, поставила на стол сваренный в мундире картофель, нарезала хлеба. За печкой была спрятана бутылка самогона, которую она берегла, дожидаясь, когда вернется муж. Но муж не вернулся. Анна только сейчас вспомнила о самогоне, достала бутылку, поставила на стол.
Джек закурил. Взгляд у него был странным, незнакомым, как и его форма. Анна украдкой смотрела, как он курит и как ест. Сидела рядом и каждый раз косилась на бутылку самогона, когда Джек пытался встретиться с ней взглядом.
Припав к окну с улицы, молодой демон наблюдал за ними. Ему не нравился Джек. Джек был другим, и демон не имел над ним власти. Но от демона Анна зависела. Мимо него пробежали соседские дети. Демон усилил их голоса, заставив Анну вспомнить своего сына. Теперь сына нет. Люди смотрят на нее и видят кладбище, где лежит сын. Анна вздрогнула.
- Ты чего? - спросил Джек. Анна покачала головой.
Джек предложил ей сигарету. Она отказалась. Предложил самогон. Отказалась.
- Ты думаешь, зачем соседи послали тебя сюда? - спросила Анна. - Муж погиб, ребенок умер. Одна я. Одна. Понимаешь? Вот поэтому ты здесь. - Анна увидела, как Джек кивнул. - Нет, не понимаешь. - Она отвернулась.
Демон нарисовал на окне кладбищенскую березу. Сына Анны хоронили всей деревней, впрочем, как и всех других. Анна заплакала. Джек поднялся на ноги, подошел к окну. Демон зашипел, но Джек не боялся его. Демон попятился. Мимо пробежала собака, облаяв его. Анна услышала лай, попыталась вспомнить, кому принадлежит эта собака, вспомнила соседнюю избу, где муж вернулся с войны, и подумала, что это, наверное, они послали Джека к ней.
Демон забарабанил в дверь. Анна вскочила на ноги, побежала открывать. Демон проскользнул в дом, спрятался на печке и начал тихо кашлять, как кашлял, умирая, сын Анны. Анна задрожала, сдернула занавески. Никого. Отошла. Демон снова начал кашлять, звать ее. Анна закрыла руками уши.