* * *
В тот же вечер Клаус с загадочным видом обратился к Хасану:
- Вот последние съемки города шестиножек.
- Не зови местных жителей "шестиножками". Что там на видео?
- Я надеюсь, что ты мне объяснишь.
Как правило, Клаус избегал уклончивых ответов. К фактам он относился по-немецки. Ел их сырьем, без соли, и подавал в том же виде. Была в этом какая-то жестокость, ведь факты бывают жестковаты, а попадаются и острые. Такие трудно проглотить и лучше сперва пожевать, чтобы размягчить немного.
Съемки проводились ночью, и ночные объективы придавали изображению зеленоватые светящиеся оттенки. Счетчик времени в нижнем правом углу показывал три часа местного времени. Зонд производил разведывательный полет над приливной полосой к северу от города - на предыдущих снимках Мизир высмотрел там каких-то любопытных роющих животных, - а при возвращении проходил над городом. Движение на улицах активировало системы наблюдения.
- Очень необычно, - повторял Клаус. - Очень необычно.
Насколько необычно, Хасан не взялся бы сказать. Возможно, у батинитов была привычка просыпаться задолго до рассвета и толпами выходить на улицу, хотя прежде за ними такого не замечалось. Как бы то ни было, они показывались во множестве: на балконах, на крышах, на карнизах, собирались группками у дверей зданий. Все смотрели в небо в терпеливой неподвижности, которую Хасан невольно истолковал как ожидание. Зонд кружил над городом - его маломощный Разум распознал в необычном поведении горожан некую аномалию. Наконец сперва один из аборигенов, за ним другие принялись указывать на небо, проявляя признаки возбуждения, касаясь друг друга и указывая щупальцами верхних рук.
- Увидели зонд? - спросил Хасан. Верилось в это с трудом: зонд был искусно замаскирован и тем более невидим в ночное время. - Может быть, они улавливают тепловое излучение двигателя?
Мизир уже высказывал догадку, что некоторые из желатиновых лужиц на головах аборигенов чувствительны к инфракрасному излучению.
- Нет, - возразил Клаус. - Обратите внимание, куда они смотрят. На восток, а не в зенит.
- Как понять, куда они смотрят, если у них нет лиц?
В самом деле, трудно было что-нибудь разобрать в неестественной передаче ночного видения. Все расплывалось по краям, изображение колебалось.
- Смотри на положение тел. Я исхожу из того, что они смотрят, куда идут. Резонно, не так ли?
- Резонно, - согласился Хасан. - Хотел бы я понять, что за резон им разгуливать по ночам?
- Их встревожило какое-то небесное явление. Обратись к Сунгу. Он любит тайны и загадки.
Хасан мысленно пообещал себе поговорить с Сунгом, но тут что-то на экране зацепило его взгляд. Вот в чем дело…
Все горожане молитвенно простирались ниц, а один стоял на коленях, выпрямившись и выделяясь из общей массы. Все бросились бежать, а этот один оставался неподвижным. И, когда все смотрели на восток, этот поднял взгляд к небу и, казалось, смотрел прямо в глаза Хасану.
То есть прямо на зонд.
- Вот этот, - указал Хасан, останавливая кадр. - Что ты о нем думаешь?
- Ага… Я его раньше не замечал. - Клаус присмотрелся. - Возможно, еретик. - Смешок застрял у него в горле. - Никого не хочу обидеть.
Хасан не понял. Ему в голову не приходило обижаться. Только потом Мизир напомнил ему, что, в представлении европейцев, Мекка неизменно расположена на востоке.
К вечеру очень довольный Сунг объявил:
- Планета. В большинстве систем больше одной планеты. Ее восхождение что-то значит для шестиножек.
- Не называй их шестиножками. Отчего бы ей придавали особое значение?
Сунг изобразил терпеливое неведение.
- Она может отмечать начало праздника. Рамадан, Пасху, карнавал…
- Рамадан - не праздник.
- Заблуждения Запада трудно поддаются исправлению, - отозвался Сунг. Хасан никогда не мог уверенно определить, когда тот шутил, а когда нет. - Сейчас это самый яркий из небесных объектов, - продолжал геофизик, - не считая внутренней луны. Возможно, эта ближайшая планета на внешней по отношению к звезде орбите. Голубоватого оттенка, так что там может быть вода. Возможно, в этой системе два обитаемых мира!
На следующий день туземцы перемещались по городу с оружием.
До сих пор в городе не заметно было признаков военной организации, а теперь горожане маршировали по полям к югу от города, передвигались перебежками, прыгали, учились заряжать свои длинноствольные ружья. Они шли колоннами и рядами, выполняли сложные балетные движения под ритмичные хлопки нижних рук. Их колонны рассыпались в цепь и снова строились. Цветочные клумбы, украшавшие парк, были беспощадно вытоптаны, и все цвета слились в однообразный тусклый оттенок сепии. Внезапная перемена встревожила Хасана. Видимо, команда упустила из виду что-то существенное.
- Что случилось? - спрашивал он, глядя в бинокль и не ожидая ответа.
Однако своего рода ответ он получил к ночи. Как только взошла голубая планета, кое-кто из горожан направил на нее оружие. Стаккато выстрелов прокатилось по городу, как брызги от волны.
- Глупцы, - прошептал Сунг, но Хасан умел распознать безрассудство отчаяния. - Стрелять в планету? - фыркнул китаец. - В знамение?
Наличие у местных жителей оружия огорчило Иман.
- Я надеялась, что они выше этого.
- Разве есть народ, - спросил ее Хасан, - который выше этого?
Клаус хмыкнул.
- Будет, мне кажется, похоже на бисмарковские войны. Радио у них нет, но телеграф должен быть. Аэропланов тоже нет, но дирижабли меня бы не удивили.
- Как ты можешь так отстраненно говорить о войне? - набросилась на него Иман.
Но Клаус только пожал плечами.
- А как еще? - спросил он. - Нам остается только смотреть со стороны.
Ладаван, Янс и остальные промолчали.
Еще через день вернулся второй инобус со свежими продуктами и дополнительным снаряжением. Мизир извлек из груза богатые запасы химикатов, звуковой лазер и сканирующий электронный микроскоп.
- Полевая модель, - сказал он, устанавливая его, - а все же наконец у меня есть глаза!
Сунг осмотрел аэрозонды, шары для запуска в высокие слои атмосферы и счел их пригодными.
- Взгляд с высоты дает больше, - пояснил он и улыбнулся Мизиру: - Так что мне тоже приходится рассматривать очень малые объекты.
С Баширом и Халидом прибыла группа техников, которые под ревностным надзором Янса начали собирать сверхлегкую машину.
- Там спрашивали, можно ли уже выпускать другие команды, - рассказывал Хасану Башир.
- Нет.
- Но… я им сказал…
- Тебе не полагалось ничего говорить! - выкрикнул Хасан с такой яростью, что несколько голов повернулось к нему, а Башир съежился. Хасан сразу пожалел о своей грубости, но продолжал сурово: - В городе что-то происходит.
Он рассказал о восхождении Голубой Планеты, Аль-Азрак и неожиданной военной активности батинитов.
- Новая звезда отмечает для них сезон джихада, - предположил Башир.
- Джихад - не сезонная охота, - упрекнул его Хасан, - Истинный джихад - борьба с собственным сердцем.
- Может, и так, - вставил Янс, подслушавший их разговор, - но если людям вздумалось повоевать, им любая причина хороша, - Он задумчиво разглядывал свою летающую машину, - Надеюсь, у них нет противовоздушной артиллерии.
* * *
Иман научилась различать батинитов.
- Они только кажутся одинаковыми, - сказала она, - из-за необычности, которая отвлекает нас от индивидуальных различий.
- Да, - кивнул Сунг, - как арабские завитушки. Все буквы выглядят одинаково.
- У батинитов в самом деле нет лиц, - напомнила им Иман, - но головы устроены определенным образом. Всегда одно и то же количество впадинок и антенн, и расположены они в одинаковом порядке…
- Меня это не удивляет, - вставил Мизир. - Часто ли люди рождаются с тремя глазами или с носом на месте уха?
- …Но размеры и расстояния между различными чертами так же различаются, как у людей. Мы ведь и узнаем друг друга по длине носов, расстоянию между глазами, величине ртов…
- И длине языков, - шепнул Баширу Янс. - Некоторые куда длиннее нормы.
- …Я выделила семьдесят три измерения для голов батинитов. Диаметр ямок; отражающие свойства желатинового заполнителя; длину выростов, размер и количество "лепестков", оттенок кожных чешуй…
- Не стоит перечислять все, - перебил ее Хасан.
- …И так далее. Все они слишком необычны, поэтому наше сознание их не регистрирует, но Разум способен измерять, отмечать и распознавать отдельную личность.
- А между двумя расами есть системные различия? - заинтересовался Мизир. - Мне приходило в голову, что у кобальтовых "лепестки" должны быть шире и чаще расположены, чем у лазурных.
- Так и есть! На носовых отверстиях.
Мизир кивнул. Он был доволен собой.
- Я догадываюсь, что это излучатели тепла, хотя до анатомических исследований уверенно сказать не могу. Если кобальтовые - тропическая раса, то для них важнее быстро отдавать излишки тепла. Ни у одного высокогорного вида в этой долине не оказалось выраженных лепестков - и ничего похожего. На такой высоте не приходится заботиться об излишках тепла.
- Еще одно доказательство, - заметил Башир, - что население города пришло из другой части мира.
* * *
Разум вылавливал нити смысла из клубка звуков, составлявших устную речь батинитов. Задача усложнялась существованием двух языков, каковые Разум объявил родственными в пятой степени и примесями десятков диалектов и арготизмов.
- Портовые жители, - указывал Клаус, - наверняка говорят на собственном языке. И воры, шепот которых мы иногда подслушиваем ночью.
- Какой там шепот, - возразила Иман. - Гудение, щелчки и причмокивания.
- Эти впадинки у них на головах, - размышлял Мизир, - барабанные перепонки. Удивительное устройство. Они так же мало приспособлены для речи, как губы и язык человека. Но их использовали, и они делают свое дело.
- Если они способны говорить двумя сторонами рта одновременно, - заметил Клаус, - то могли бы иной раз говорить одной стороной одно, другой - другое.
- Вот как полезно иметь запасные отверстия, способные издавать звуки!
Клаус пробормотал что-то еще и засмеялся собственной шутке, не понятной остальным, потому что сказано было по-немецки. Вообще-то она относилась к запасным отверстиям для издавания звуков.
Они ввели в Разум ропот толпы в ночь первого восхождения Аль-Азрака, и Разум выдал в ответ такую же невнятицу с отдельными выкриками: "Голубая планета/ встает/ поднимается/ и/возможно/ выражение страха и отчаяния". Это был еще не перевод, но намек на понимание.
Возможно, существовал и третий язык, беззвучный, потому что иногда они наблюдали собравшихся вместе батинитов, молчащих и тем не менее явно общающихся.
- Эти усики-антенны, - сказал Мизир, - улавливают запахи. На близком расстоянии они переговариваются запахами.
- Неэффективный способ, - фыркнул Клаус.
- Малая эффективность - признак естественного отбора, - доказывал свое Мизир, - да и сообщения могут быть очень простыми: "Беги! Сюда!"
- Нет, не запахи, - возразила Иман, - во всяком случае, не только запахи. Заметь, как они касаются друг друга, как поглаживают лепестки. Они общаются посредством прикосновений. - Она вызывающе вздернула подбородок, и никто не осмелился возразить, потому что она и сама часто обходилась прикосновениями вместо слов. - Ведь что такое рукопожатие, хлопок по плечу, - настаивала она, - или поцелуй?
Все сошлись на том, что поглаживание друг другу лепестков заменяет поцелуй. Иногда вместо поглаживания было короткое отрывистое касание.
- Вроде как чмокнуть в щечку, - сказал Янс.
Иногда это делалось явно напоказ. Иногда украдкой, со множеством предосторожностей. Что бы ни означало это движение, горожане часто прибегали к нему.
- Ласковый народ, - сказал Башир.
Иман промолчала и взъерошила пареньку волосы.
* * *
Башир дистанционно пилотировал зонд, сопровождающий солдата, выбравшегося ночью в парк. На его лазурном теле была бледно-желтая мешковатая униформа местной армии, и Разум не сумел выделить никаких знаков отличия. Батинит ехал на шестиногой лошадке мимо заброшенных полей по гравийной дорожке, выводившей к ухоженному когда-то парку на холме. Оружия при нем не было.
Добравшись до ровной площадки, где горожане занимались спортивными играми, уступившими теперь место более воинственным упражнениям, солдат спешился и заговорил глухой барабанной дробью, напоминающей звук далекой дарбуки.
Ему ответил другой барабанщик, и из рощицы местных кедров и тополей вышел высокий стройный батинит с кожей цвета кобальта. Двое сошлись и постояли немного, переговариваясь щупальцами верхних рук. Затем второй заговорил двумя голосами. Первый голос произносил: "Показывать/демонстрировать/проявлять - мне/этот/ - ты/представлять одно средство - настоящее время". Второй в то же время говорил: "Страх/ужас/ бежать-или-сражаться/ - я это средство - теперь и в дальнейшем". По крайней мере, так воспринимал их Разум.
- Какие же нужны уши, - восхитился Башир, - чтобы разбираться в этом дуэте.
Солдат отвечал таким же двухголосием. "Проявлять/показывать - это/то средство - еще нет" и "это (мн.) - отчаянное решение/убежище (?) - теперь и в дальнейшем".
Кобальтовый принес корзину и, открыв ее, стал доставать тарелки с зерновой кашицей и бобами - излюбленным батинитами угощением для пикников. Земляне прозвали его "батинитским силосом". "Ешь/принимай - этот предмет/вещь - ты/это средство - прошедшее время".
Солдат тоже захватил угощение: густую желто-зеленую жидкость в грушевидных бутылочках, крышки с которых он сорвал маленьким инструментом. Оба сняли с себя верхнюю одежду - сложная процедура, когда четыре руки приходится извлекать из четырех рукавов, - открыв таким образом ротовые отверстия на туловище.
- Интересно, съедобно ли это для людей? - заговорила Иман. Она стояла за спиной Башира, глядя через его плечо. - Новый экзотический вкус… - спрос на такие вещи неизменно возрастал. Возрождение, новые открытия. Искусство, литература, песни, наука… Все старое обновлялось, и новое заглатывалось не жуя.
- Я экстрагировал сок масляной травы, - сказал Мизир, пивший с Ладаван и Клаусом кофе за высоким столом, - но еще не разобрался, что получилось: напиток или горючее. Янс не позволил мне залить его в бак своей машины и пить тоже отказался.
Все рассмеялись, а Клаус кивнул на крошечную чашечку в руках Мизира, содержимое которой тот изготовил по турецкому рецепту:
- Выпил бы сам, какая тебе разница?
- Кофе, - величественно ответствовал Мизир, - не просто вода, в которой искупалась пара кофейных зерен. - Захватив чашку, он отошел от стола и присоединился к Баширу с Иман. - Хасан? - спросил он, оттопырив губы для глотка.
Иман покачала головой:
- Он всегда осторожничает с новыми мирами.
Мизир переключил внимание на экран, где солдат погладил щупальцем лепестки на голове кобальтового и вдруг запустил это щупальце в собственный рот.
- Это еще что? - Он поставил чашку на блюдце и склонился к экрану.
- Новый вид поведения, - обрадовалась Иман и вытащила из-за пояса блокнот. - Башир, дай мне номер файла загрузки этого зонда. Я хочу потом еще просмотреть. - Она ввела номер, названный юношей, и стала выписывать стилосом завитушки на чувствительном экранчике. - В ротовое отверстие… - Она недоуменно замолчала.
- Что же это значит?
Ответить Баширу не сумел никто.
Обычно батиниты питались, зажав ложку или острую палочку в верхней руке, чаще всего в левой. Иногда, очень редко, брали пищу прямо средней рукой - обычно правой. ("Взаимодополняющая право-леворукость", - назвал это явление Мизир.) Однако двое батинитов под двулунным ночным небом оставили ложки своим неуклюжим нижним рукам, в то время как тонкие чувствительные щупальца их верхних рук переплетались, подобно змеям.
Затем кобальтовый ввел щупальце прямо в ротовое отверстие лазурного. Солдат неподвижно застыл и медленно отставил в сторону миску с "батинитским силосом". Его щупальца поглаживали второму обонятельные рецепторы и отрывисто касались впадинок на голове. Мизир, как зачарованный, впился взглядом в экран, тщательно отмечая порядок прикосновений. Иман тоже делала записи, но с другой целью.
Большой нижней рукой солдат обхватил второго за туловище и нежно потянул в сторону, так что два тела полностью разошлись.
- Смотрите, что это? - вскрикнул Башир. - У солдата во рту?
- Может, "язык"? - предположил Мизир. - Посмотрите, какой блестящий. Наверняка, слизистое покрытие. Пищеварительный орган?
Иман задумчиво взглянула на него:
- Ты думаешь?
Она снова повернулась к экрану и уже не отрывалась от него. Даже наклонилась, опершись руками на плечи Башира.
Когда рты батинитов соприкоснулись, тот заговорил:
- Да они целуются!
- До сих пор мы не наблюдали таких поцелуев, - усомнился Мизир. - Только короткие поглаживания лепестков.
- Думается, это посерьезнее, чем поглаживания, - сказала Иман.
- Какой долгий поцелуй, - сказал Башир.
- У человека рот и язык - самые чувствительные органы, - напомнила она ему, - за одним исключением.
Чуть раньше к ним подошел Хасан, заинтересовавшийся толпящимися перед экраном зеваками. Теперь он вдруг твердо приказал:
- Отключите этот экран.
Баширу понадобилась секунда, чтобы понять:
- Так они не целуются! Они… то есть… - Он погасил экран и повернулся к Иман: - Ты знала!
Но она уже смотрела в глаза Хасану.
- Ты прав, - сказала она, - они имеют право на уединение.
Клаус с Ладаван присоединились к остальным.
- Что стряслось? - спросил техник.
Иман ответила ему, не сводя взгляда с Хасана:
- Готовится война, нечто вроде джихада, и эти двое, которым, может быть, больше не придется свидеться, улучили драгоценную ночь друг для друга.
- Не понял, - сказал Клаус.
Ладаван объяснила ему:
- Солдатик прощался со своей милой.
Мизир возразил:
- Мы не можем знать, кто из них "он", а кто "она". Может, оба ни то и ни другое или пол меняется со временем. У грибов…
- Да в геенну твои грибы! - Иман отвернулась наконец от неподвижного Хасана и зашагала к своему шатру.
Мизир недоуменно посмотрел ей вслед, потом повернулся к Хасану и продолжил:
- В самом деле, я должен изучить процесс. Этот "язык" может оказаться…
- Пусть его изучает Разум, или займись этим молча! - приказал Хасан. - Мы обязаны уважать их чувства.
Клаус придержал уходившего Мизира за рукав:
- Солдат скорее всего мужского пола. На этом уровне технического развития общество не может себе позволить жертвовать женщинами в сражении.