- Две, - подсказала Лена.
- Одну! - заупрямился брат. - Но двойной глубины! Время пошло, начали!
Твареныши оживились, но с места не сдвинулись.
- Это что такое? - Сашка нахмурился. - Прямое неподчинение приказу?
"Но ты же не задал параметры ямы, только глубину, - объяснил Васька. - А форма? Круглую, прямоугольную или вообще квадратную… И размеры еще".
- Бюрократы, блин. Когда удирали, ни одна сволочь направление не уточнила! Может, мне и чертеж изобразить в трех экземплярах?
Тот самый одноухий зверь, что недавно принес ужа, радостно закивал - неплохо, мол, иметь чертежик. Или, в крайнем случае, эскиз. Но, получив ногой по довольной морде, первым вгрызся в грунт.
- Молодец! - Парнишка показал землекопу большой палец. - Вот вернемся домой - назначу тебя самым главным шахтером. Кстати, о шахтерах, мы про подземный ход не забыли?
"Я помню, - кивнул Василий. - Но ты же всех добровольцев-первопроходцев работой занял".
- Подземный ход, подземный ход… не забыли… - передразнила Лена, с угрозой посматривая на младшего брата.
- А тебе их жалко? - Сашка загибал пальцы, подсчитывая вытаскиваемые из лаза посеченные осколками и обожженные трупы тваренышей. - Неделю назад из карабина больше перестреляла.
- Там чужие были. Это - свои.
Пальцев хватило - установленная неизвестно кем растяжка стоила жизни девятерым, а шедший десятым одноухий был только контужен ударной волной. Вот только Саня так и не понял переживаний старшей сестры; да, жалко, но не до такой же степени, что жалко-жалко-жалко! Стоит свистнуть, как еще несколько сотен прибежит на замену. Они все равно на морду одинаковые, не отличишь. Так что десятком больше, десятком меньше… какая разница? Или тут непостижимая женская логика? Вот и мама постоянно ахает и охает при виде чужих царапин, а ему, почти родному сыну, за сломанную руку в прошлом году обещала задницу крапивой напороть. Ладно зима была.
Василий, внимательно наблюдавший за другом, решил своим долгом пояснить:
"Знаешь, Александр… зря ты относишься к ним так… хм… клинически. Понимаешь, дело в том, как бы это поточнее… Вот взять меня - даже по цвету шкуры сразу видно, что отморозок отморозком. Не смейся, это означает полную заморозку обучающей программы и не менее полную самостоятельность в принятии решений. А вот у наших подчиненных такого нет. Исполняют приказы? Да, прекрасно… но во что им исполнение обходится? Может быть, заметил, что из первоначальных двух сотен осталось максимум полторы? Выбраковка".
- Дезертируют, что ли?
"Вроде того. - Васька выпустил когти и с преувеличенным вниманием принялся их рассматривать. - Регулярно, да".
- И не жалко? - наконец-то сообразил мальчишка.
"Такова жизнь. Тех, у кого не удается полностью подавить программу, приходится убирать. Понимаешь… звери созданы убивать. Убивать - тебя в том числе".
- Но я ими командую.
"Этими - да. Другими, пожалуй, тоже. Но спиной не поворачивайся".
- К тебе?
"К новым. К тем, что придут на смену".
- Но…
"Никаких но, Александр. Пока приучим, а мои возможности не безграничны… Обойдемся этими. А что гибнут… Идти на смерть - их обязанность. Умрут - значит, не повезло. Но давай не будем смотреть на погибших как на дерьмо. Да, они не достойны уважения, но хотя бы молчание - заслужили".
- Извини.
"Пустое. Забудь. Командуй".
Следующие пошли в подземный ход только через полчаса. Вот в темном отверстии лаза скрылся один, за ним второй, третий… Два десятка тваренышей, нет - зверей, скрылись из виду. И почти сразу же вздрогнула земля, а за городской стеной поднялся пыльный столб. Грохот мощного взрыва докатился с небольшим опозданием.
ГЛАВА 16
- Кто у вас за главного?
От вопроса старшего Чертобоя у Забелина по спине пробежал холодок, а ноги вдруг резко ослабли. Конечно же, Паша не верил байкам министра пропаганды из Временного правительства о жестокости вольных охотников, но голос спрашивающего навевал сомнения в этом. Поневоле вспомнишь слухи об ожерельях из засушенных ушей, о вспоротых животах кубинских креолок и миллионах изнасилованных немок… Правда, откуда взялись вторые и третьи, да еще в таких невероятных количествах, неизвестно, но все равно заставляет задуматься. Хотя, с другой стороны, представить на месте гипотетических жертв нынешние городские власти… мечта! Пока неосуществимая, но вдруг? Как там в русской поговорке - чем черт не шутит?
- Чего молчишь? - Новый вопрос застал врасплох.
- Извините, задумался. У вас есть карандаш? Я схему нарисую.
- Откуда? На словах поясни.
Паша пожал плечами и принялся чертить подвернувшейся под руку щепкой прямо на грязном полу. Насколько он понял, оба вольных охотника город не знали совершенно, и если были тут раньше, то не больше двух-трех раз, ограничиваясь посещением районной администрации.
- Вот смотрите, - показал на обозначенный квадратик. - Здание горсовета сгорело во время Катастрофы, вы ее Нашествием называете, газ там взорвался или кто-то под шумок решил документы уничтожить, не знаю и знать не хочу. А вот справа, если отсюда смотреть, трехподъездная пятиэтажка. Да, метров пятьсот наискосок через сквер. Узнаете сразу, там еще флаг с гербом вывесили - рука в железной перчатке на фоне крепостной стены.
- Символично, - хмыкнул младший охотник. - Охрана есть?
- На первом этаже квартируют остатки княжеской дружины. Ну, как остатки… после нового набора человек сто двадцать будет. Но на месте обычно половина, если не меньше. Остальные на стенах дежурят.
- А само правительство?
- Выше. Второй этаж занят кабинетами чиновников рангом помельче, сами министры на третьем. Ну а четвертый и пятый - их апартаменты.
- Патрули на улицах есть?
- Только на окраинах, в рабочих районах. Но вы пройдете спокойно, тут недалеко.
- Покажешь.
Забелин беспомощно захлопал глазами и через плечо оглянулся на раненых. Чертобой-старший перехватил взгляд:
- Ладно, оставайся, ты нужнее им.
- Я только…
- Не оправдывайся! Андрей, пошли.
Прижавшись ухом к двери, Паша обострившимся слухом разобрал последние фразы уходящих вольных охотников.
- Так и оставим за спиной? - Это младший.
- Глупо, согласен, - ответил ему старший. - А как еще?
- Ты прав, пап.
Все, ушли. Слава богу - ушли. Забелин с трудом перевел дыхание и вытер рукавом мокрый лоб - до последнего мгновения не верилось, что оставят в живых. А ведь жить-то как хочется! Хочется гораздо больше, чем вылечить этих проклятых раненых. Или так же. Но они мертвы наполовину, а ему… и не жил почти.
Где чемоданчик? Ага, вот он, так и остался открытым после допроса. Внутри пакет со шприцами. Обычные стеклянные, чудом сохранившиеся в медсанчасти автобусного завода. Одноразовые давным-давно закончились, и новых нет и не предвидится - отряды в рейдах на подобную мелочовку не обращают внимания, предпочитая захватывать более весомые трофеи. С кого сегодня начать? А ни с кого не успел начать - что-то грохнуло в подвале, да так, что звякнули стекла в окошках, и ощутимо тряхнуло пол под ногами. Паша захлопнул кейс и побежал вниз, прыгая через ступеньки.
Как же воняет паленой шерстью! И чем-то жареным… Круглая дверца, закрывавшая лаз, распахнута настежь и болтается на одной петле, толстый металл пробит в нескольких местах. Едкий дым. Кто это был? Неужели пользующиеся подземным ходом дружинники, возвращающиеся всегда пьяными и с большими канистрами, случайно подорвались на собственной гранате? Вряд ли, если здесь проходили Чертобой, то никаких дружинников нет и быть уже не может. Да и плевать, зато теперь никто не полезет.
Так, дверку на место… черт, не получается. Ой, и палец прищемил. Ладно, пусть так и висит.
Паша все же прикрыл дырку, притащив сломанное кресло, и отошел полюбоваться проделанной работой. Сойдет для сельской местности, да? А вот после этого можно вернуться и наконец-то заняться лечением. И если получится, то со временем можно будет купить лицензию, перейдя с полудохлых пациентов на вполне живых и платежеспособных. Опыт, тут главное - наработать опыт.
- Happy birthday to you! Herzlichen Gluckwunsh zum Geburtstag! - напевал он себе под нос, поднимаясь по лестнице. - Кому укольчики?
Добровольцев не нашлось. Или были, но не смогли произнести ни слова из-за съедающей изнутри боли. Все одинаковые - провалившиеся воспаленные глаза, заросшие многодневной щетиной худые лица, потрескавшиеся в кровь сухие губы, с которых срывается похожий на хрипы стон. Хоть и привык к этому зрелищу, хоть и подбадривал себя через силу искусственным натужным весельем, но руки дрожат, шприц выскальзывает из пальцев и падает на грязный матрас. Незадача… тратить драгоценный спирт… а если?..
- Ну я и дурак! - Паша хлопнул себя по лбу и решительно зашагал обратно в подвал.
На самом деле - если дружинники больше никогда не вернутся, то стоит обыскать весь дом, не боясь последующего наказания. Ну не могли же два здоровых мужика не сделать где-нибудь заначку? И если сделали, то, скорее всего, здесь. Хотя бы одну канистру! Да хоть бутылку! И можно будет прооперировать того… безногого. Иначе до завтра не дотянет. У самого в остатке граммов двести пятьдесят. Еще пол-литра - хватило бы.
- Ну куда же спрятали, сволочи? - Забелин простукивал стены, прислушиваясь к звукам ударов. - Здесь?
Нет, показалось. А вот тут? Тоже пусто. Что за странная трещина в полу?
- Черт! - Сломался ноготь. Ладно, вроде не женщина, маникюром форсить, да и не перед кем.
А если попробовать поддеть замаскированный люк скальпелем, привычно таскаемым в нагрудном кармане халата? Нет, не получилось - лезвие хрустнуло. Ну как же это открывается?
- Рычаг! Здесь должен быть рычаг! - Пашу охватил азарт. Тот самый, при котором процесс поисков становится важнее результата. - А вот эти провода не к нему идут?
Да вроде нет. Это, насколько Забелину помнилось, тревожная сигнализация. Приходившие дружинники, странно ухмыляясь, объясняли, что включать ее можно только в самом крайнем случае - нажмешь, мол, когда совсем пациенты перемрут и понадобится похоронная команда. А раньше ни-ни, даже думать не моги! Ну точно же, эврика! Это и есть кнопка, открывающая тайник! А вызов - не более чем благовидный предлог смыться из казармы и нажраться в собственное удовольствие. Поэтому и ухмылялись.
Будет сейчас уродам заначка… С накопившейся злостью Паша сильно ударил по кнопке. Взрыва, оставившего от дома груду дымящихся развалин, он уже не услышал.
- Ложись! - Каменная крошка, опередив мой крик, ударила сзади и бросила вперед, прямо мордой в асфальт. Культурный, мля… нет бы, как все нормальные люди, пойти по газону. - Андрей?
- Живой пока.
И это хорошо. Переворачиваюсь на спину - все вокруг, как туманом, заволокло поднятой взрывом пылью. Она уже скрипит на зубах, но оседать не собирается, так и висит, превращая все вокруг в размытые силуэты. Мать моя, да ведь рвануло там, откуда мы только что, буквально десять минут назад, вышли. Чего вообще случилось-то?
Этим же вопросом, как оказалось, озадачился не только я один - мимо, ломая кусты, пробежали местные вояки, не меньше десятка. Нет, хорошо, что по тротуару шли. А то бы как раз на нас наступили. А воевать в полуоглушенном состоянии с целым отделением - увольте. Очереди из автомата наплевать на немереную крутизну оппонента - поцелует, и к ебеням собачьим. В смысле, к гуриям, что в принципе одно и то же.
- Как здесь оживленно стало, - недовольно заметил сын, меняя дробь в двустволке на картечь. - Содомское столпотворение.
- Вавилонское, - поправляю.
- Ну да, а я как сказал?
- Неважно. Не шуми, а то нарвемся.
И на самом деле, шли себе потихонечку, никого не трогали, стараясь прошмыгнуть незамеченными, и вот на тебе… Нечто похожее наблюдал в детстве, когда засунул зажженный бенгальский огонь в здоровенное осиное гнездо. Вот и сейчас потревоженные взрывом дружинники мечутся бестолково, выискивая нарушителей спокойствия, а когда найдут - сожрут живьем. Во всяком случае, выражение лиц было именно такое. И откуда в людях столько кровожадности?
Ладно, выяснять не будем. Пусть бегают, если есть желание и потребность. А нам, наверное, стоит наведаться в "дом правительства", тем более, как понимаю, почти все бойцы оттуда стекаются к месту происшествия. Если чуть-чуть подождать, то и начальство прибудет. Ничего не попишешь, традиция у руководителей такая, почти карма - при любой катастрофе идти в народ и делать умные лица. Чаще всего не получается, но стараются почти искренне.
- Смотри, - толкает в бок Андрей.
Было бы чего смотреть - это они, легки на помине. И платочками от оседающей пыли прикрываются. Румяные, круглолицые, наполненные уверенностью и коньяками мирного времени… Пока четверо, остальные или до сих пор не слезли с секретарш, или заняты по самое не могу. Второе вероятнее - хуле те взрывы, когда пуля не расписана. Подождать немного опоздавших и придавить всю кодлу разом? Опасно. Если с нами что случится, то пацанам кранты, в живых не оставят.
У сына в глазах загорается знакомый огонек.
- Даже не думай, - предупреждаю его.
- О чем? - Тот делает вид, будто не понял.
- Вот ни о чем и не думай, нам с тобой увлекаться не с руки.
Скривился, но промолчал, дисциплину понимает. И потом, что ему лично сделали местные министры? Приказали похитить младших братьев? Насколько помню, это была идея покойного Михаила Сергеевича Негодина. Не отпускают мальчишек? Так вредить народу, слугами которого являются, прямая обязанность каждого чиновника. Ну, не обязанность, а состояние души… Есть ли разница?
Шучу, конечно. Руки сами просятся щелкнуть флажком на одиночные и подвести мушку точно под откормленные рыла. И чтобы мозги потом медленно сползали по противоположной стенке. Четыре выстрела, больше не нужно. Я попаду. Вот только смысл этого? Смысла не вижу - министры с грехом пополам, но держат город, не позволяя людям расслабиться и стать легкой добычей хищных тварей. Не будем забывать, что враг у нас общий, и каждый погибший человек склоняет чашу весов на сторону тварей. Хватит уже крови, нахлебались досыта!
Однако лежать на асфальте тоже хватит. Нас до сих пор не обнаружили исключительно в силу всеобщей суматохи и благодаря остаткам фонтана, заслонившим от взгляда со стороны. Пора!
- Идем кустами к заднему фасаду дома. Так попробуем через окошко влезть.
Андрей улыбнулся:
- Это бывшее женское общежитие. По всему первому этажу решетки стоят.
Надо же, и здесь побывать успел. Но когда?
- А ты что предлагаешь?
- Просто зайдем внутрь, и все. Или, для разнообразия, потащим туда раненого бойца, истекающего кровью, но всего из себя героического. Должен же быть медпункт в столь солидном заведении? Думаю, что сработает.
Тоже так думаю. И неважно, что в мое время заведениями называли организации несколько иного профиля… Значит, решено - не будем пробираться задворками, если можно как приличным людям заявиться через парадный вход. Из врожденного чувства скромности простим встречающей стороне отсутствие духового оркестра и длинноногих девушек с букетами цветов, чего уж там… пусть деньгами компенсируют. Кстати, а кто у нас будет раненым? Наверное, я. Но Андрей придерживает мою руку с индивидуальным пакетом:
- Бинты еще пригодятся. А давай станем контуженными?
Тоже хорошая идея, особенно в нашем глупейшем положении - чем нелепее действия, тем эффективнее. Захватываю пригоршню грязи, оставшейся в разбитой чаше фонтана от прошедших недавно дождей. И тщательно размазываю по лицу. Будем считать, что меня взрывом обожгло, оглушило и испачкало, ударило по голове кирпичом и бороду заодно сбрило, да… Ладно, авось на ее отсутствие обратят внимание в последнюю очередь.
Сын пачкаться не стал, только обмотал руку с пистолетом запасной портянкой.
- Зря.
- Почему?
- У тебя всего один выстрел, потом заклинит.
- Знаю, но это последний патрон и остался. Дефицит, мать его!
Ну да, кто же думал, что такая мелочь станет предметом первой необходимости? И если с боеприпасами к ружьям и автоматам как-то выкручивались, порой проворачивая гешефты с Шумиловской дивизией, то к "ПМ" обычно одного магазина хватало на год - не нужны были. Максимум - обнаглевшую стаю воробьев с поля спугнуть.
- Попробуем вообще без стрельбы обойтись. - Я изобразил на роже запредельное страдание и повис у Андрея на плече. - Как, не тяжело?
- Если будешь хоть немного ногами перебирать, дотащу.
- Должно выглядеть правдоподобно.
- Ну да, ну да…
И что смешного? Согласен, наш вид скорее вызовет у противника недоумение, чем введет в заблуждение, но сомневаюсь в наличии там хоть одного Станиславского с его знаменитым "не верю!". Действуем по-суворовски: удивить - значит, победить! Ну а потом "пуля - дура, штык - молодец". Разберемся, чо! Когда-то за речкой приходилось принимать участие в мероприятиях с еще более неясными перспективами. Ничего, выжил, даже вспоминаю с некоторой ностальгией, несмотря на дырявую шкуру и ноющую к каждой перемене погоды ногу.
К "дому правительства" идем медленно, я несколько раз падал по дороге, а Андрей даже не делал попыток удержать. Правдоподобие заботит? Припомню как-нибудь… не сейчас. Сейчас за нашим приближением настороженно следит ствол крупнокалиберного пулемета, высовывающийся из заложенного мешками с песком окошка. Придурки, они же сами себе весь обзор перекрыли! Будь моя воля, оборудовал бы огневую точку на козырьке среднего подъезда, поддержав расчет ДШК парой снайперов. Вот только кто бы дал тут покомандовать?
- На втором этаже слева оптика бликует, - предупредил сын.
Вот это плохо, если не сказать покрепче. Пыль почти совсем осела, и нас не только держат на прицеле, но и могут разглядеть незнакомые физиономии. Будем надеяться на лучшее, на грязевую маскировку и общую растерянность.
Но ситуация разрешилась благополучно сама собой.
- Эй, калеки! - В голосе со второго этажа слышалась насмешка. - Новобранцы, что ли? Из чьего десятка?
- Да там как бабахнуло! - Андрей замахал руками, из-за чего мне пришлось упасть на грязный асфальт. - И все вдребезги! А мы как вылетим! А от командира только сапоги! Голова по земле скачет и улыбается! Представляете, тело оторвано, а она скачет и улыбается! А потом язык высунула!
Он говорил громко, сбивчиво и отрывисто, показывая испуг и шок от произошедшего. Кажется, получилось - снайпер высунулся из окошка по пояс и жизнерадостно заржал:
- Чего там ему оторвало?
- Все оторвало! Рука - хрясь! Нога - хрясь! Только сапоги стоят совершенно невредимые! Хромовые! - Ну зачем же так безбожно перевирать Булгакова? Коровьев, насколько помню, Поплавскому про сапоги вообще не упоминал.
- Ладно, вояка, затаскивай своего друга сюда, - решил дружинник. - Йодом помажем.
Андрей мелко-мелко закивал и ухватил меня за воротник. Я вскрикнул, будто бы от боли, и обмяк. Будем считать, что потерял сознание, зато руки останутся свободными.
- Ну, долго вы возиться будете?