- Совсем спекся, - пояснил сын и предъявил замотанную в портянку конечность. - Сам не дотащу.
- Желторотики хреновы, - почти беззлобно выругался снайпер и, перегнувшись через подоконник, заорал вниз: - Да помогите кто-нибудь этим болванам!
Буквально через полминуты хлопнула подъездная дверь, и послышались торопливые шаги нескольких человек. Кто-то сразу же сдернул с моего плеча двустволку, но забрать не получилось - стиснувшие автомат руки не пускали ремень.
- Судорогами скрючило, - пояснил со знанием дела незнакомый голос. - В прошлом году было похожее - у Гришки Смирнова твари уже кишки выедают, а он все на гранате пальцы разжать не может. Так и похоронили с "лимонкой".
Я приоткрыл глаза, пробормотал нечто матерное и вновь их закрыл.
- Что он говорит?
- Просит не хоронить заживо, - перевел Андрей. - Погодите, на спину не переворачивайте, там, наверное, позвоночник поврежден.
- Плохо, - разочарованно протянул все тот же незнакомец. - Наши коновалы такое не лечат.
Пристрелят ведь из милосердия, промелькнула мысль, и сразу появилось желание встать на ноги. Что и попытался осуществить.
- Лежи уж. - Добровольный помощник заметил движение и слегка придержал за плечо. - Эй, мужики, снимите дверь с петель, на ней понесем.
- Тебе надо, ты и снимай! - Это опять снайпер. - Я что, в одиночку корячиться буду?
- А остальные где?
- Опомнился! - В голосе снисходительность. - Проспал все на свете, Петрович?
- Так после ночного дежурства…
- Понятно. - И новый крик вниз: - Эй, минетчики, помогите Петровичу!
- Мы пулеметчики! - обиженно отозвались с первого этажа.
- Не вижу разницы! Давайте тащите дверь!
Красотища-то какая! Меня осторожно и очень аккуратно приподняли, переложили на импровизированные носилки и потащили. Честное слово, гораздо лучше и удобнее стандартных санитарных, привязанных в несущейся по каменистой горной дороге армейской "таблетке".
- Не разворачивайте ногами вперед, ироды! - покрикивает Петрович. Судя по всему, он пользуется здесь немалым уважением, если не по должности, то по возрасту, во всяком случае. - Угол придерживайте!
Дверное полотно чуть наклоняется, чтобы удобнее было пройти в подъезд, потом слышится шарканье ног по ступенькам и поворачивает налево. Все правильно, я так и надеялся, что из-за узких лестниц хрущевки на второй этаж не понесут. А куда? Ясное дело, к пулеметчикам, лишний раз не напрягаясь. За спиной голос спустившегося сверху снайпера:
- Давайте его на диван.
Команду отдать просто, выполнить ее несколько сложнее - узкая прихожая трехкомнатной квартиры, да еще заставленная мебелью, не способствует. Вообще ничему не способствует, не только переноске человека в лежачем положении. Андрей остался справа сзади, но пока молчит. Ладно, и я тогда потерплю немного. Разве что застонать жалобно? Это можно - заодно будет хороший повод открыть глаза и осмотреться.
- Потерпи, браток. - У одного из передних носильщиков лицо аж побагровело от натуги, но во взгляде сочувствие. Хреново, лучше бы было злорадство по отношению к неудачнику. - Сейчас переложим, а там и сестричка подойдет.
М-да… хорошие вы ребята, только не повезло оказаться в ненужном месте в ненужное время. Если что, короткой очередью срежу обоих, а Андрей займется теми, кто пыхтит сзади. Сколько их там, четверо-пятеро? Жду условного знака.
- Поддержите голову! - беспокоится Петрович. - Еще чуток!
Сильный хлопок ладонью по сапогу застает врасплох не только меня - невольные санитары в удивлении раскрыли рты и выпустили из рук дверь, на которой лежу. Она падает так, что лязгнули зубы и от соприкосновения морды с твердой поверхностью перед глазами вспыхивают звезды. Да что же не везет-то как? Ну ничего, вот прямо сейчас и отыграюсь на обидчиках! Получи, гад… Кто следующий?
Стрелять не стал - не то чтобы пожалел, а так… Но автоматный ствол ткнулся левому носильщику в промежность настолько качественно, что даже померещился хруст скорлупы. Если она там была… Обратным движением бью в голень второго, и тут кто-то наваливается сзади, обхватив за шею руками, только не душит, а хрипит в ухо и слюнявит щеку. Пошел прочь, пра-а-а-тивный! Удар затылком в лицо, не мое, естественно… Полегчало.
И тишина.
- Хватай мешки, вокзал поехал!
Как есть, на четвереньках, оборачиваюсь на веселый голос Андрея. Зря - тут же прилетает по башке от левого, ударенного по яйцам. Бьет табуреткой, на мое счастье - с поролоновой сидушкой. Все мысли из многострадальной головы проваливаются куда-то в желудок, остается только одна - убью суку! Нет, не успел - противник падает на спину и тщетно пытается ухватить глоток воздуха посиневшими губами. Кто его? И чем? Рассуждать некогда, второй носильщик тянет руку к валяющемуся на диване ружью. Стоять, бараны!
- Ну ты как, пап? - Андрей протягивает охлаждающий пакет из найденной здесь же автомобильной аптечки. - Живой?
Хороший вопрос, только определенного ответа дать пока не могу. И надо было дураку так подставиться, а? Старею, наверное. Все, решено - закончится эта эпопея, пора уходить на покой. Буду разводить пчел с козами, ухаживать за садом, в огородике копаться… по бабам еще можно ходить, там голова не главное. Отращу бородищу до пупа, а то и ниже, чтоб за ремень заправлять, и объявлю себя духовным отцом всего Павловского района. Если покажется мало, то и Богородского. Нам, духовным отцам, простор надобен.
Резкий запах нашатыря прогоняет минутное наваждение. Надо же, так табуреткой нахлобучило, что всякая хрень в голову лезет!
- Спасибо, Андрюш…
- Да не за что. Свои люди, сочтемся.
С большим трудом сосредотачиваюсь и осматриваюсь - трупов нет. Во всяком случае, те, что на виду, на них не похожи. Иначе зачем заматывать им рот скотчем и привязывать к батарее? Но по неровному полу из прихожей в комнату натекла большая темная лужа. Андрей пожал плечами:
- Снайпера пришлось… того. Так получилось.
Остальные живы. Самый старший (так вот ты какой, Петрович!) сидит на корточках у подоконника, руки стянуты за спиной, и петля от них наброшена на шею. Попробует дернуться - сам себя и задушит. Правильно, он единственный, кто может представлять опасность. Другие, как уже говорил, бараны. Здоровенные, сильные, но бараны, умеющие нажимать на спусковой крючок. У одного нос похож на баклажан. Не длиной, цветом. Не его ли я немного подрихтовал затылком? Ну извини, кто же просил падать на человека при таких нервных обстоятельствах? Да-да, все болезни от них, от нервов проклятых.
- Не развяжутся?
- Обижаешь, - ответил Андрей. - Фирма веников не вяжет.
Разговаривать некогда, все потом. В первую очередь - найти детей, причем живыми и невредимыми. Кажется, пленные это поняли и немного расслабились. Чувствуют, сволочи, что после встречи с сыновьями стану мягким и добрым, даже муху не смогу обидеть. Надейтесь! Надежда, она того… умирает последней. Никто не торопится? Если да, то могу организовать вне очереди.
Петрович смотрит внимательно. Мысли читает? Прищурился, будто хочет что-то сказать. Может, и хочет, но кто же разрешит?
ГЛАВА 17
Первый этаж пустой - железные двери крайних подъездов заварены намертво, а из среднего туда прорублены в стенах проходы, что позволяет осмотреть все быстро и без излишней беготни. В квартирах, приспособленных под казармы, тишина, только густой дух несвежих портянок въелся, кажется, даже в штукатурку, и бодрит не хуже нашатырного спирта. Во всяком случае, двигаемся в приличном темпе, затрачивая на каждую комнату не больше пяти-семи секунд. Иногда задерживаемся подобрать заинтересовавшие трофеи, отчего стали похожими на двух навьюченных поклажей ослов. Хотя понять нас смог бы любой - когда еще встретишь наградной "маузер" в приличном состоянии? Пусть он без патронов, зато с орденом Красного Знамени. Положу дома на почетную полочку - такое оружие достойно лучшей участи, чем валяться в этом гадюшнике.
По лестнице почти крадемся, хотя и твердо уверены в отсутствии кого-либо на втором этаже. Но лучше, если уверенность будет на двести процентов, так оно как-то надежнее. Поднялись - спокойно все, только многочисленные комнаты с распахнутыми в спешке дверями.
- Андрей, ты же говорил, будто тут женская общага была?
- Ну да, так и есть, а что?
- Почему тогда в хрущевке?
- Не знаю. А тебе не все ли равно?
- Заблудимся на хер. Понастроили лабиринтов, Фидии доморощенные.
- А мне нравится, уютненько так… Вот здесь, кстати, жила знаменитая на весь район Инга Градова.
- Да? И чем же знаменита?
- Журналистка "Павловского пентхауза".
- Ну-у-у…
- И по совместительству - классная минетчица. Ее все знали.
- Я не знал, - уточняю на всякий случай.
- И я тоже. - Андрей со слишком подозрительной поспешностью отвел подозрения, чтобы поверить в его искренность.
- Ладно, Вергилий, веди.
- Не Сусанин?
- У того опыта меньше. И результат, как бы сказать…
- Так мы результат улучшим.
Кабинеты тоже пустые, все обитатели убежали к месту взрыва - нечто подобное было в Арзамасе, когда на станции грохнули вагоны со взрывчаткой. Сколько у нас времени еще будет? Час, а то и чуть больше, - наверняка. Пока осмотрятся, потом начнут разбираться, искать виновных, делать выводы, трындеть по теме и сверх нее… следом наступит очередь кого-нибудь из власть предержащих толкнуть речь. Без речи в любое время и в любую эпоху никуда - святое. Аплодисменты займут минут десять. Хорошо, успеваем.
На третьем этаже сюрприз - из ближайшего кабинета с визгом и хохотом выскакивает девица не первой молодости, одетая только в кружевные чулки с поясом, да на голове что-то, отдаленно напоминающее милицейскую фуражку. Росточка невысокого, поэтому, столкнувшись с почти двухметровым Андреем, упирается впечатляющим бюстом ему в живот. Или, как показалось, немного ниже. Тут же отпрыгнула назад, заорав во всю мочь:
- Игорь Палыч!!!!
- Мусенька, ну чего ты там напугалась? - проворковал голосок из-за приоткрытой двери, и в коридор выкатился колобок. Знаете, классический такой папик - маленький, толстенький, лысенький… Штанов нет, а не то бы брюшко точно свисало через ремень в арбузной болезни, когда живот растет, но хвостик вянет. Зато есть белоснежная рубашка, широкий галстук, поддерживаемый старомодной заколкой с нехилым камешком, и белые же, но грязные носки с выглядывающими из дырок большими пальцами. Ногти на ногах подстригать нужно, дядя, если уж обгрызть не дотягиваешься!
Сын подвинул девицу в сторону и шагнул к пожилому ловеласу:
- Беременный? - Вопрос сопровождался сильным хлопком по выступающему пузу.
Вот это зря - у мужика нервы и так на пределе (обнаружить в придачу к пышной попке собственной секретарши еще и двух перемазанных как черти мордоворотов), а тут… Раздался звук, похожий на треск рвущейся материи, и находиться рядом стало мучительно и невыносимо. Андрея запах не остановил, хотя лицо скривилось в брезгливой гримасе, из-за свежих шрамов превратившись в маску страшного языческого божества. С тихим шелестом пошла шашка из ножен… угрожающе звякнула, влетев обратно.
Колобок собрал остатки самообладания:
- Вы кто и по какому праву? - Даже попытался расправить грудь, что вместе с вынужденно широко расставленными ногами смотрелось несколько комично. - Почему…
Закончить вопрос не успел - грязный сапог влетел в живот, вмяв его почти до позвоночника, а толстяка отшвырнуло обратно в кабинет.
- Убива… - Секретарша захлебнулась на полуслове, получив легкий тычок в солнечное сплетение, и упала на колени.
- Заткнись, - обернувшись в двери, посоветовал Андрей. - Я женщин не бью, но покалечить могу запросто.
Прошел дальше и с силой наступил колобку на горло:
- Дети где?
- Т… т… там… - Слабое движение подбородком куда-то вверх.
- Если обманул - вернусь и убью! Понял?
- П… п… понял.
Хорошо быть таким сообразительным. Вот я - тупой! Поэтому, опустившись на одно колено, перехватываю толстяку глотку. Теперь нож вытереть об рубашку и обратно за голенище… порядок.
- Зачем? - Андрей с недоумением смотрит на тело, все еще не верящее в случившееся, царапающее пол и не отпускающее утекающую жизнь.
- Лучше сейчас, в горячке боя.
- У нас бой?
- Разумеется. Разве не заметил?
- Но почему?
Вроде бы простой вопрос, а ответить сложно. И долго объяснять, что потом появится неисчислимое множество таких вот толстячков, требующих свой кусок пирога, потому что именно они больше всех боролись с проклятой тиранией и, соответственно, больше всех пострадали. Не лучше ли немного проредить "борцов" заранее? Тем более - пирога не будет. От пирогов харя трескается!
- Да не понравился он мне, вот и все.
Сын привычно пожал плечами, принимая объяснение, и, улыбнувшись, напомнил полузабытую песенку из мирного времени:
Хама может обуздать
Только сила грубая.
Или пуля. Но нельзя,
С детства заучил:
Гуманизьм… туда-сюда…
Человеколюбие…
Но человек бы восемь
Я бы лично замочил.
- Ага, примерно так.
- Да я что, разве возражаю?
На всякий случай проверили остальные кабинеты - пустота, близкая к абсолютной. Заметно, что люди привыкли к дисциплине, но, скорее всего, даже краешком глаза не видели обычный армейский устав. Любой из них. Иначе не побросали бы здесь все и не сбежали организованной толпой глазеть на невиданное зрелище. Нехорошо получилось - вот ладно мы зашли, а если какие проходимцы с преступными намерениями? Вот так серебряные ложки и пропадают.
В коридоре Андрей потрогал свернувшуюся в позе эмбриона голую девицу. Сначала ногой, потом, не заметив должного эффекта, ущипнул за оттопыренную задницу. Примерно так же лошади кусаются. Может, чуть послабже, но они-то в кузнице молотобойцами не работают.
- Эй, подруга, просыпайся, новые клиенты пришли!
Секретарша сжалась еще сильнее, ожидая в лучшем случае двойного изнасилования, а в худшем - нож под ребро. Да, даже жалко разочаровывать… Вмешиваюсь:
- Муся, неприлично молчать, когда с тобой старшие разговаривают! - Комплимент, хотя и сомнительный - не намного она помладше меня будет.
- Марина я. - Девица открыла глаза и всхлипнула, пряча лицо в ладонях. - Это Игорь Палыч зовет… звал.
Бля-я-я… только не хватало для полного счастья женских слез. Сейчас окажется, что эта матрешка втрескалась в начальника, а я, негодяй, разрушил идиллию. Но плачет зря - почему-то считается, будто мужчины от плача теряются и становятся управляемыми, хоть веревки вей. У меня с точностью до наоборот - возникает желание заткнуть фонтан, лучше всего - ударом кулака. Ни разу, правда, не употреблял столь радикальных методов, удавалось сдержаться, но всегда готов научиться чему-нибудь новому. Натура любознательная…
- Хватит причитать! - прикрикиваю строго. - Не свет клином сошелся на твоем Игорь Палыче, найдешь мужа помоложе.
Успокаиваю, а сам не верю в подобное при нынешнем тотальном дефиците молодых и одновременно холостых мужчин. Но ответ Марины обескураживает:
- У меня их два, - и тут же уточняет: - Только первый не здесь живет, а на том берегу Оки. А приезжает редко.
- Ну ты, нимфоманка. - Андрей приносит из кабинета пиджак и бросает девице. - Прелести немного прикрой и показывай!
- Что? - удивляется она и сразу неизвестно отчего краснеет.
- Дура, детей показывай, а не то, о чем подумала. Это как раз хорошо видно.
- А чьих?
Кажется, покойный Игорь Палыч подбирал сотрудниц отнюдь не по интеллектуальным данным.
- Твоих, блин!
- Мои дома с бабушкой сидят.
Андрей потихоньку начал закипать. То ли Марина почувствовала это по выражению его лица, то ли по виду нацеленной точно в лоб двустволки… сообразила:
- Ах, ваши? Так они на пятом этаже. Представляете, еще вчера были на втором, но самый младший выпрыгнул из окна и убежал. Шустрый такой парнишка, не смогли догнать.
Час от часу не легче. Теперь что, придется Мишку по всему городу разыскивать? Это небезопасно, и в первую очередь - для самого города. Не буду наговаривать на сына, но его даже в угол нельзя ставить больше чем на пятнадцать минут - на шестнадцатой возможны диверсии и теракты против этого самого угла. Упрямый как осел - весь в меня, хотя и приемный.
- Веди к остальным.
- Прямо так? Дайте одеться.
- Некогда наряжаться, шевели булками.
- Ах, вы такой грубый! - Вот те на, девица ожила, осмелела и пытается строить глазки. - Ай!
Шлепок прикладом по мягкому месту придает нужное ускорение. Ну вот, давно бы так! И это… черт побери, как она умудряется идти так, что задница постоянно маячит перед глазами? Вроде и пиджак длинный, ниже колен опускается, а вот, поди ж ты! Впрочем, делает скорее по привычке, чем из какого-либо умысла - нас, циничных и зажравшихся волков, старой бараниной не соблазнить. Особенно такой, лежалой и очень сильно бывшей в употреблении. Чай, не голодный год, можно погурманствовать. И сына учу не гнаться за количеством, в первую очередь обращая внимание на качество. Второй свежести не бывает, я помню.
Четвертый этаж, там, где располагаются апартаменты членов Временного правительства. Роскошен. Сколько прошло времени, как грохнули Негодина? Чуть больше недели. А успели обосноваться капитально, с должным размахом и великолепием. А уют и вкус… так они к положенным по должности привилегиям не относятся. Но воняет и здесь. Сознательно копируют средневековый быт просвещенной Европы даже в запахах, или все дело в отсутствии канализации? Свиньи, неужели нельзя ночной горшок переставить из-под кровати в дальний угол и закрыть крышкой? Не понимаю. Азия-с… Скифы мы, с круглыми и добрыми глазами, куды уж нам понять.
Что интересно - везде множество пустых бутылок. Стоят на столах и под столами, грудами свалены в укромных закутках, выстроены ровными шеренгами на подоконниках, перекатываются под ногами посреди комнат. С чего такой праздник души и печени? Наверное, это традиции всех временных - успеть выжрать все спиртное и перещупать всех доступных баб, пока не заявились матросы с пулеметными лентами через грудь. Не меня же боятся? Бываю злым, да! Но не до такой степени, чтобы наводить ужас, подавляемый старыми коньяками в неимоверных количествах. А в городе, между прочим, полусухой закон с тайными самогонными фабриками. Эти же… страшно далеки они от народа.