Черная глыба, как сначала показалось Андрею, на самом деле оказалась неестественно вывернутым телом в черной униформе. Голова попросту отсутствовала, тело заканчивалось окровавленным обрубком шеи с видневшимся костяком позвоночника – льющий дождь смывал всю набегавшую кровь, которая, будучи еще теплой, слегка парила. Сам же позвоночник был сломан в районе поясницы – потому-то тело и оказалось неестественно согнуто.
– А вот и… – Парень показал пальцем на оторванную голову, откатившуюся от тела на несколько метров.
– Наверное, эта тварь напала на него, – предположил Шамиль, сглатывая подступивший к горлу ком. Такого ему еще не доводилось видеть.
– Ага. И голову снесла. Прикиньте?! Это ж какая силища должна быть?!
– Там мышцы, как у Шварца в молодые годы. Неудивительно, что оторвал. Не удивлюсь, если одним ударом.
– Тогда спрашивается – зачем? – размышлял вслух Павел Степанович, отводя взгляд от тела.
Картина была страшной – скрюченное обезглавленное тело, из шеи которого медленно вытекала кровь, и поднимающийся над ней пар. Лужа вязкой бордовой жидкости, разлившейся под телом, пропитала форму убитого и грунт под ним.
– Чтобы убить быстрее, – ответил на вопрос Андрей. – Или чтобы не зомбанулся.
– А на фига это ей? Ну твари?
– А я че, доктор? – развел руками капитан. – Но я тебе вот что скажу: "Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно".
– Надо тело забрать, похоронить. Давайте, ребята!
Шамиль и Череп подхватили за броник обезглавленное тело неизвестного Андрею Михи и потащили к КПП, оставляя на тропинке кровавый след, который тут же размывал дождь. Бондаренко, недовольно кряхтя и морщась от опять напомнившего о себе сердца, аккуратно, стараясь не встречаться с мертвецом взглядом, поднял голову и тоже последовал за ними. Макс с Серегой так и продолжали осматривать окружающее пространство, а Андрей в душе тихо радовался нежданной находке, хотя и понимал, что ее придется возвращать. Иначе сами заберут.
Возле КПП их встретил Рябошеев в сопровождении еще троих бойцов.
– Что у вас? – уставился он на обезглавленное тело, которое волочили ногами по земле.
– Вот. Миха… – кивнул Шамиль. – А там, под тополем, тварь, убившая его.
– Зомби? – переспросил прапор, не отводя изумленного взгляда от отделенной от тела головы в руках Бондаренко.
– Можно и так сказать, – дернул бровями смуглый Шамиль. – Это лучше видеть. Там такая хрень, что не поверишь.
– Ладно, гляну. Самойлов, – повернулся здоровяк-прапорщик к одному из своих бойцов. – Сгоняй за плащ-палаткой, а вы положите Миху во-он туда, – показал Рябошеев рукой в сторону забора. – Завтра, как вернемся, похороним по-человечески.
Шамиль, Череп и Павел Степанович положили погибшего бойца в указанное место и отошли.
– Ладно, мужики, пойдемте, будем совет держать о предстоящей операции, – махнул рукой в сторону дверей старший.
Дождь плавно превращался в снег…
23 марта
9.00. Гагаринское РО УМВД г. Севастополя
Виктор Никитин
Веселое утро вошло в привычку. Только каждый раз веселье было все более и более разнообразным.
Коридоры огласил громогласный рев Смирнова, звучавший громче и пронзительней, чем звук трубы на пионерской зорьке. Ор был не просто громогласный – он разлетался по коридорам, отражался от стен и потолка и рисковал обрушить все здание на голову источнику звука.
– Гондоны штопаные! Придурки, по кругу опущенные! Осложопы! Присосались, как кенгурята, к титьке мамы-Родины! Наколобродили, уроды! Что-то друг другу в уши наболтали, а мы теперь, как трипперные зайчики, будем по городу мотаться, чтобы народ спасти!
Виктор, на ходу впрыгивающий в брюки, выскочил в коридор и рванул на голос, чуть было не налетев на кого-то из гражданских, которых в отделении было пруд пруди.
За три дня происходящей неразберихи нервы у всех уже были расшатаны до предела, и рано или поздно у каждого этот предел наступал. Вот, похоже, и шефа он догнал.
– Шеф?! Что случилось?! – влетел в кабинет начальства, а по совместительству и в спальню, капитан.
Там уже находилось около десятка человек, которые так же, как и Никитин, были подорваны с мест криками вперемешку с матами. Сергей Сергеевич матерился редко. Нет, он, конечно, не был чистоплюем-литературоведом, но если уже говорил что-то на "великом и могучем", то это можно было записывать для будущих поколений.
Ответа на вопрос Виктора, естественно, не последовало – родное начальство в мятой форменной рубашке нервно крутило в руках карандаш, при этом лихо поливая народным языком неизвестных личностей.
Когда буря улеглась, а словарный запас иссяк, полковник Смирнов объяснил свое негодование:
– Эти ушлепки водоплавающие, в частности Гринёв – командующий флотом, надавили на и.о. председателя горсовета. – Который неизвестно откуда вылез… я даже фамилии его не помню – на бумажке факса можно посмотреть. Так вот, этот овцехрен издал предписание – российским воякам не высовываться за пределы частей. Тех же, кто высунется, – арестовывать и в комендатуру. Ну не дебилы ли? – Шеф снова пустился на второй круг словесно-матерного потока, а Виктор задумался.
Н-дааа… Тяжело в деревне без нагана.
Нашли время… Нет, ну понятно, что наполеоновские комплексы присутствуют у некоторых личностей, но где должна быть голова, чтобы в такой момент сознательно лишиться поддержки столь сильной и многочисленной группировки, как ЧФ РФ. Прав Смирнов, ой как прав в своих выражениях…
– Так, парни, – вновь отдышался полковник и перешел на человеческий язык. – Они там пусть как хотят, их маразмы – это их проблемы, а я эту хрень выполнять не буду. И вам не собираюсь этого приказывать. Работаем как обычно – россиян не трогать. Всем ясно?
Присутствующие довольно заворчали, полностью поддерживая решение начальника. Потому как этот и. о. мэра сидел где-нибудь в бункере и в ус не дул, а по городу мотаться парням. К тому же милиционеры, примелькавшиеся на заправках, куда катались отоваривать свои талоны, кое-где успели позавязывать знакомства с теми же морпехами, охраняющими эти самые заправки от мародеров и мертвяков.
– Так, сводка по городу на утро двадцать третьего марта сего года, – продолжил шеф, окончательно успокоившись благодаря молчаливой поддержке подчиненных. – Удалось установить связь с Нахимовским и Балаклавским РОВД. Хотя последним повезло исключительно из-за отдаленности района и малой плотности населения. Произошло бы все двумя месяцами позже – Балаклава загнулась бы из-за туристов. В городе объявилась власть. Этот… как его, – полковник поискал на столе нужный листок и, глядя в нижний правый угол, прочитал: – Алексин. Был он там при мэре старшим помощником младшего дворника, но за неимением вышестоящего начальства… Короче, фигня все это на постном масле, а не власть. Его прижал к ногтю главком. Так что фактически власть в руках военных, а этот Алексин – так… ширма для создания видимости. Хотя кого интересуют ширмы, когда вокруг такое? Так, что еще? А! Вэвэшниками сегодня будет предпринята зачистка университета в Голландии – там выжившие остались. Их и был приказ вытаскивать.
Виктор вспомнил, что у полковника как раз в том универе сын учился, Смирнов еще позавчера говорил, что парень там застрял.
– А мореманы? Помогать-то хоть будут? – спросил зампотыл Федюнин.
– Ага. Держи карман шире.
– А спасенных куда?
– Вот. Это второй важный вопрос. На базе пэвэошной части, что на Юхарина балке, планируется размещать лагерь беженцев. Пока всех туда свозить будут, ну а там уже начнут плясать по ходу пьесы.
– А размещать их где?! – с удивлением спросил все тот же Федюнин. – Там же казармы как бараки! Ветер свищет!
– Вот сами и увидите. Но, по правде говоря, я слышал, что россияне предлагали свой полигон, но наши гордые вояки отказались, и теперь всех свозят к пэвэошникам. Говорю же – долбодятлы.
– Ну а нам что делать сегодня?
– Что-что? Вещи паковать да людей по дороге спасать. Те, у кого есть возможность на колесах уехать из города, – пусть линяют, остальных же свозить на базу. Скоро должны подойти грузовики и автобусы.
Сергей Сергеевич еще дал пару-тройку указаний и всех выгнал вон из кабинета.
Виктор первым делом заскочил к жене, сказал ей собирать вещи. Та непонимающе уставилась на мужа, но вопросов лишних задавать не стала.
– А куда мы теперь? – встревоженно распахнула карие глаза Алена.
– В лагерь беженцев. Здесь опасно оставаться – слишком много зомби в районе. И с каждым часом все больше. Не говоря уже про бродячих собак.
– Хорошо, – покорно кивнула Алена.
И куда только девалась бойкая и упрямая жена? После роддома ее как подменили – вопросов лишних не задавала, скандалы не закатывала, не упрямилась и не спорила. Вот уж и впрямь – нет худа без добра.
– Собирай абсолютно все. Вплоть до плошек-поварешек. Там, скорее всего, придется жить в палаточном лагере. Удобств минимум. Так что сама понимаешь.
– В палаточном лагере? – переспросила одна из присутствующих женщин.
Виктор говорил негромко, но и не шепотом. Так что тот факт, что его слова услышали посторонние, капитана абсолютно не смутил.
– Ну да. А вы что думали? Вас в отель "Хилтон" поселят? В лучшем случае – в казарме. Хотя там такие казармы – хуже бараков…
– Дык на улице снег лежит! – возмутилась вторая тетка, которая как раз натягивала на шестилетнего лопоухого пацана свитер. – Как же в палатке на снегу жить?
– Буржуйки установим. Милые дамы, вы, наверное, еще не уяснили, что городу настал кирдык. Человечество в буквальном смысле на грани вымирания. Нас спасло только то, что до нас эта зараза добралась на сутки позже. Ну и малочисленность населения не стоит сбрасывать со счетов. Так что меньше разговоров – больше дела. Чем больше скарба мы отсюда вывезем, тем удобнее будет там.
Тетки стояли, пораженные словами Виктора. В их глазах читались недоверие и надежда, что вот-вот все прекратится и они смогут вернуться к своей привычной жизни. Только вот Никитин понял, что возврата не будет. Слишком много времени упущено и жизней потеряно. И самое страшное, что былые ошибки нынешнее руководство ничему не учили – судя по последним новостям и сводкам.
С улицы опять послышалась стрельба – уже третий раз за сегодняшнее утро. Опять мертвяки собрались у ворот. И каждый раз их становилось все больше и больше. Среди упырей встречались и молодые, и пожилые, и даже дети… Эти вообще были хуже всего – мелкие, могли спрятаться под машиной и в самый ненужный момент цапнуть за ногу. Было дело – спас только берц, который хрен прокусишь. А вот взял бы тот малец на пару сантиметров выше – и еще неизвестно, как бы все обернулось. Привычные статуи разбавляли более подвижные мертвяки – те передвигались с присущей живому человеку плавностью, хотя окончательно избавиться от дерганости удалось немногим. Почему так происходило, Виктор не знал, но заметил одну особенность, на которую обратил внимание и Вэ Вэ. Те, которые оказались более быстрыми, были больше перемазаны кровью – будто уже сожрали кого-то. Ну или как следует покусали.
После каждого патрулирования мужики делились наблюдениями, пытаясь общими усилиями найти слабые места нового противника.
А утром сегодня случился вообще непонятный инцидент. Парни, Иван Сидорчук и Коля Кузин, на патрулировании попали в передрягу. В одном из дворов увидели машину, которая фигурировала в сводках по угонам, а возле нее приметили и двух примечательных граждан, которых тут же узнали. Ведь что-что, а зрительная память у парней была развита отлично. Да и рожи этих двоих в свое время примелькались в сводках.
– Гляди, Колян, – кивнул прапорщик Сидорчук в сторону двух мужиков, что-то запихивающих в багажник здоровенной новенькой "хонды". – Чет рожи эти мне знакомы. Это не они ли по грабежу проходили в том году?
– Похожи. И машинку эту я по делу об угоне помню. Вон как раз наклейка на заднем стекле, – Коля ткнул пальцем в видневшийся на фоне темного заднего стекла светлый прямоугольник наклейки, столь модной среди автомобилистов – андреевский флаг с надписью "Порт приписки – Севастополь". – Неделю назад приходила женщина – у нее муж пропал, вместе с авто, на котором уехал. Тетку тогда еле успокоили – она там такую истерику дежурному закатила из-за того, что он не хотел заяву принимать. А дежурный и не мог принять – еще трое суток после пропажи не прошло. Но когда муж ейный и через положенное время не вернулся, тут уж дело такое – приняли. А потом все это завертелось-закружилось. И вот тебе на, попались, голубчики.
– И че делать будем? Арестовывать? – спросил Иван, заворачивая к приметной белойу "хонде".
– Ну а ты что предлагаешь? Валить их без суда и следствия? Шефу доставим, а уж он пусть решает, – предложил младший лейтенант, который пока еще не мог вот так взять и выстрелить в живого человека, пусть он будет хоть трижды преступником. Все-таки преподаватели в школе милиции, да и просто более опытные товарищи вдалбливали постулаты о том, что за одного жмура придется столько бумаги измарать, сколько на три тома "Войны и мира" хватило бы.
К тому же процедура делопроизводства в новых реалиях была не совсем понятна, вернее, была совсем непонятна. И поэтому на тот момент идея доставить преступников в отделение казалась Кузину Коле самой разумной.
Васек Немцов и Сашок Жуняй торопливо грузили скарб в багажник автомобиля, матерясь и чертыхаясь через слово – в салоне до сих пор воняло мертвечиной. Уж как они ни драили кожаные сиденья, все без толку – вонь стояла, как в морге в жаркий летний день. Не зря же говорили мужики, что запах жмура из машины вывести практически невозможно – только менять полностью всю внутреннюю начинку вплоть до обивки и сидений.
Но ни у Васька, ни у Сашка не было сейчас такой возможности, а угнать другую тачку – еще подходящей не заприметили, чтобы и по параметрам подходила, и ключики были на месте. Последние можно и в комплекте с хозяином – это не проблема! Ведь и Сашка, и Василий были не пальцем деланные – за последнее время они успели вооружиться и уже порядком разжиться всяческим добром.
Например, Васька свое ружьишко отнял у соседа-охотника, которому не посчастливилось попросить помощи у проходящего мимо Василия – сосед пытался завести старенький автомобильчик, что так не вовремя заглох.
Ну Васька и помог. Соседу – отойти в мир иной. Позарился на лежащее на заднем сиденье ружье в чехле и золотую цепочку на шее.
Человеческая жизнь резко обесценилась.
Василий просто поднял валявшийся практически под ногами камень и, когда сосед отвернулся, со всей дури приложил им в основание черепа, потом повторил несколько раз удар, пока кости черепа не раскрошились, как сухари.
Стащив с мертвого тела цепочку, стараясь не замазать ее во вмиг набежавшей крови, Васька ногой оттолкнул тело с дороги и дернул на себя ручку задней дверцы, вытащив из недр салона чехол с ружьем.
Теперь ему никакие мертвецы не были страшны!
Сашкин же пистолет был у того со времен последней отсидки – заныканный в тайнике, ждущий своего часа.
– Если бы я знал, что будет такая вонь, я бы того мужика сразу и прикопал или в море скинул… крабов кормить, – бурчал Васька, утрамбовывая сумку с пожитками и ништяками.
– А я тебя предупреждал, что не нужно бросать мужика в машине… – продолжал нудить Сашка, порядком уже доставший приятеля постоянным бубнежом.
– Предупреждал! Предупре… – оборвал фразу на полуслове Василий. – Твою мать! Сашка, менты!
– Блин! Давай быстрее! – поторопил приятеля Сашок, суетливо захлопывая багажник и бросаясь на водительское сиденье.
– Заметили, падлы! – гаркнул Кузин, извлекая свой ПМ. – Вано, поднажми!
– Жму! Не отвлекай! Лучше по колесам давай, чтобы не сбежали!
Мамлей кивнул и попытался прицельно выстрелить, но из-за ям, которые попадались на дорогах с завидным постоянством, авто в очередной раз дернулось, и пуля ушла в молоко.
– Черт! – ругнулся Николай. – Вано, аккуратнее. Не могу прицелиться!
В это время Сашок, юркнув за руль, поворачивал ключ зажигания, даже не замечая вони, на которую жаловался еще пять минут назад. Машина фыркала, но двигатель заводиться не желал, несмотря на всю навороченность.
– Не заводится, скотина! – Жуняй треснул раскрытой ладонью по рулю. – Давай из машины! Попытаемся так уйти!
– Куда?! Зомбаков же до хренища! – возмутился напарник.
– Вылезай давай! – практически вытолкал приятеля из авто Сашка.
Васек буквально вывалился из машины, прежде чем раздался гулкий звук выстрела, и переднее стекло покрылось паутинкой трещин вокруг маленькой дырочки.
Немцов переломил ружье и засунул в ствол патрон, решив, что просто так он не сдастся.
Завязалась перестрелка.
Со стороны домов на выстрелы подтягивались мертвецы, поэтому теперь пришлось вести войну на два фронта.
– По-моему, я одного угрохал! – крикнул Коля Кузин.
– Да и хрен с ним! – зло прошипел Сидорчук, выглядывая из-за капота, за которым он с напарником и прятался.
– А второй где?
– Да там, наверное! За машиной! Где ж ему еще быть?
На какое-то время перестрелка затихла, только иногда приходилось отстреливать подходящих зомбаков. А потом со стороны "хонды" послышался дикий крик, практически сразу же оборвавшийся. Больше с той стороны выстрелов не было.
– Ну что, глянем? – кивнул Кузин на изрешеченный автомобиль. Хотя и их "семерка" выглядела немногим краше. Главное, чтобы смогла завестись, иначе будет невесело пробираться пешком в отделение.
– Прикрывай!
Иван снова выглянул из-за капота, поднялся и медленно вышел, водя стволом автомата, который выдернул из служебного автомобиля, как только началась перестрелка. Мужчина не спеша подходил к "хонде", готовясь в любой момент сигануть в сторону, уходя из-под вражеского огня.
Но огонь вести было некому. За огромным кузовом внедорожника, где прятались преступники, живых не оказалось.
– Колян, сюда иди! – махнул рукой Иван, опуская ствол автомата, но не забывая поглядывать по сторонам.
Когда Кузин подбежал к товарищу, его глазам открылась следующая картина – на полу лежал один из парней, на вид лет тридцати, хотя, может, и меньше. А над ним на корточках сидел зомбанувшийся приятель и с упоением обгладывал руку покойника, не обращая на милиционеров никакого внимания.
– Чего его не пристрелишь? – удивился Николай, прицелившись точно в затылок зомби.
– Ничего странного не замечаешь?
– Нет. А должен?
Зомбак на какое-то время оторвался от пиршества и уставился немигающим взглядом на двух спорящих человек с немым укором в белесых бельмах. Почему-то сразу вспомнился один персонаж из мультфильма про барона Мюнхаузена и его фраза: "Какой такой павлин-мавлин?! Ти что, не видишь, я кюшаю!"
Мамлей выстрелил. А затем снова повторил движение – упокаивая уже начавшего шевелиться второго бандита.
– Ну? – непонимающе развел руки в стороны Кузин.
– Гну! – носком берца развернув тело зомби, кивнул на входные отверстия на теле бывшего человека Сидорчук. – Он обернулся, но его никто не кусал.