Ближе всего к ней находились его голова и лапа - не самые уязвимые места. Ему нужно было перерезать главную артерию, но кинжалом этого было не сделать. Берни могла лишь на время отогнать его, давая себе возможность придумать что-нибудь.
- Это моя стена, погань. Отвали и сдохни!
Вертушка определенно приближалась. Шум становился оглушительным, Берни чувствовала, как ее овевает ветром от винтов. Но она по-прежнему не отрывала глаз от червяка. Если пилот не увидел ее сейчас, он ее больше никогда не увидит. Однако червяк поднял голову, и она почти прочла его мысли: он слишком обессилел, чтобы спасаться вплавь, над головой навис враг, и единственное, что ему осталось, - это повиноваться инстинктам и цепляться за стену, даже если жить ему при этом осталось недолго.
И он цеплялся.
Должно быть, он нашел какую-то опору, погруженную под воду, потому что внезапно с громким ревом выскочил на поверхность целиком и рухнул прямо на женщину. Голова его оказалась на уровне ее талии, когти его зацепились за ее пояс, и он начал подтягиваться.
Она чувствовала на себе его зловонное дыхание.
На какую-то долю секунды этот запах и тяжесть извивавшегося существа, придавившего ее к стене, вызвали в памяти Берни сцену, которую она до сих пор тщетно пыталась забыть. Тогда она тоже находилась в таком положении - беспомощная, связанная, лишенная возможности защищаться… Она хотела убить его, но могла лишь видеть, думать, чувствовать. "Убей его!" Она попыталась вонзить нож в первое, что попалось ей на глаза, - в его плечо, - но это было все равно что ножом пробивать дыру в бетонной стене.
Тварь взревела. Неужели она ее даже не поцарапала? Червяк по-прежнему цеплялся за Берни, сдавливая ее грудную клетку, мешая дышать. Она занесла онемевшую от холода руку, чтобы снова ударить вслепую, затем била снова и снова, пока наконец лезвие не застряло. Берни поняла, что ей все-таки удалось проткнуть шкуру чудовища. Она попыталась выдернуть нож. Она чувствовала лишь жестокий ветер, швырявший ей в лицо какую-то пыль и крошки, слышала оглушительный шум, от которого едва не лопались барабанные перепонки, и ощущала бешеную ярость, сдавливавшую горло железной рукой.
Да, прямо над ней завис "Ворон". Ей показалось, что кто-то целится в нее из винтовки. Но червь продолжал цепляться за нее, одна лапа его когтила ее пояс, вторая - нагрудную пластину; его необходимо было немедленно уничтожить. Берни снова рванула на себя нож, взглянула на кошмарную морду твари - разинутая пасть, из которой доносились бессмысленные звуки и исходил ужасный запах разложения, - и изо всех сил вонзила острие в ушной канал врага.
И на этот раз у неё получилось!
Червяк пронзительно вскрикнул, затем раздался долгий булькающий звук, и, оторвав лапу от брони Берни, трутень начал бессильно махать ею в воздухе, напрасно пытаясь избавиться от ножа. Он намеревался утянуть женщину за собой на дно, но ей нужно было вернуть свой нож. Во время боя трудно рассуждать трезво, и в такие моменты в мозгу проносятся самые безумные мысли. Вот и сейчас нож почему-то показался ей ценнее собственной жизни, и она резко выдернула его из раны, затем она с силой воткнула его в тыльную сторону огромной лапы червя и повернула.
Тварь продолжала вопить. Пояс Берни расстегнулся. Червь еще несколько мгновений продолжал молотить конечностями, затем рухнул вниз, в воду, и исчез.
Теперь она могла поднять голову. Воздушная волна, порожденная "Вороном", почти ослепила ее. Вертолет отлетел немного в сторону, и она увидела какого-то человека в черной бандане, сидевшего на корточках у открытой двери и возившегося с ярко-оранжевыми спасательными ремнями.
"Маркус".
Берни не слышала его голоса из-за рева винтов, но она знала, что делать. Она только не была уверена, хватит ли у нее на это сил. Ремень ударил ее по лицу - хотя это не имело значения, ведь она почти ничего не чувствовала, - и она ухватилась за него одной рукой. Но дальше этого дело не пошло. Она не могла продеть его под мышками, потому что ей мешала броня на спине и винтовка, да и сил бороться у нее уже не осталось. Ремень выскользнул из пальцев и исчез на борту "Ворона". Дерьмо, неужели они улетают? Или, может, хотят попытаться еще раз?
Это был отряд "Дельта". Они не оставят ее.
Берни на мгновение прикрыла глаза, собралась с силами. Затем почувствовала, как на стену рядом с ней рухнуло что-то тяжелое. Она решила, что если это вернулся червяк, то на этот раз она перекусит ему горло, но, открыв глаза, увидела перед собой Маркуса. Он стоял на наклонной стене, цепляясь за трос.
- Обхвати ногами мой ботинок! - закричал он, стараясь, чтобы она расслышала его сквозь гул. - Сядь! Ну, давай! Поднимайся!
Она подняла руку и перерезала трос, привязывавший ее к шпилю. Она сама не знала, села ли самостоятельно, или Маркус подхватил ее, но вскоре уже была обвязана ремнем и крепко прижата к Маркусу; ноги ее оторвались от стены.
- Черт, как же я рада тебя видеть. - Она так замерзла, что едва могла шевелить губами. - За мной должок.
- Забудь.
Когда они оказались на уровне двери. Дом и Бэрд, протянув руки, втащили их на борт. Это получилось у них весьма неловко, и Берни с Маркусом образовали кучу-малу, пока Бэрд освобождал ее. Она еще не успела подняться с пола, когда "Ворон" развернулся и снова направился на север. Дом закрыл обе створки двери, и шум тотчас утих.
- Чертовски холодно, - произнес он. - Тебе нужно согреться как следует.
- Спасибо, Дом. - Она приподнялась, опершись на локоть, но смогла дотянуться только до его ноги, поэтому похлопала по ней. Он кивнул, затем, словно не желая участвовать в разговоре, скрылся в отсеке, где находился пулемет. - И тебе, Блондинчик, спасибо. Ньялла Сорренса никто не видел? Он шел сразу за мной.
Бэрд усадил ее на сиденье у задней переборки и завернул в одеяло. Это было так на него непохоже, что она растерялась, не зная, что сказать. "Наверное, я совсем не в форме", - подумала она.
- Там больше никого нет, Бабуля, - ответил он. Что ж, по крайней мере, частичка нормального наглого Бэрда в нем еще осталась. - Кстати, ты ловко придумала с ножом. Забавно было смотреть.
- Я бы их всех разделала, как свиней, чтоб им пропасть, - ответила она, стараясь загнать подальше воспоминания, которые оживил этот поединок с Саранчой. Ее трясло - от холода, от усталости, от прилива адреналина, - но она не хотела показать слабость перед Бэрдом. - Но ведь мы все-таки покончили с этими ублюдками, верно? Кроме тех, кто еще бродит по поверхности. Этих присылайте ко мне. Мне нужно свести кое-какие счеты.
- Договорились, Бабуля, - ответил Бэрд по-прежнему неестественно любезным тоном. Даже дурацкая кличка больше не казалась ей обидной. - Следующий червяк, которого найдем, твой.
Она вытянула шею, чтобы разглядеть, чем занят Дом. Через узкий люк было видно, что он сидит у пулемета, неподвижно глядя в темнеющее небо. Что-то с ним явно было не так; и с Маркусом тоже. Даже Бэрд выглядел странно: вечная ехидная усмешка куда-то исчезла. Берни почувствовала, что ее ждут не лучшие новости. И кое-кого не хватало из тех, кого она ожидала увидеть.
- Коул? - Внутри у нее все перевернулось. Ее влекло к Коулу, она питала к нему слабость, она не могла обойтись без его грубого юмора и природной мудрости. Он был незаменим. - Где Коул? Нет, только не Коул, я не смогу…
- Успокойся, он на вертолете Хоффмана, - ответил Бэрд. - С Аней.
"Никаких шуток, никакой издевки, даже от Блондинчика. Что тут случилось?"
Берни больше не приходило в голову ни одного имени, и ей совершенно не хотелось играть в игру "угадай, кто погиб". Маркус уперся рукой в переборку у нее над головой, наклонился, и выражение его лица сказало ей, что он собирается сообщить ей что-то, но никак не может подобрать слова. И это начинало ее пугать. Она знала его и Дома еще с той поры, когда они оба были новобранцами Королевской Тиранской пехоты; в те времена о Саранче еще слыхом никто не слыхивал. Даже в мире, полном горя и боли, Маркус выглядел более опустошенным и измученным, чем остальные, и дело было не только в шрамах на лице.
- Скажи мне, - потребовала она.
- Тай погиб. - Голос его был едва громче шепота. Тай Калисо был уроженцем Южных островов, как и она, одним из товарищей, с которыми она сражалась плечом к плечу в долине Асфо. - Ты знаешь Бенджамина Кармайна? Он тоже мертв.
Маркус смолк. Ясно было, что он не закончил. Он всегда держал себя в руках, но сейчас в его глазах плескалось все то горе, что он испытал за эти годы. Это был тот Маркус, которого она давным-давно мельком видела погруженным в отчаяние после смерти своего друга Карлоса, брата Дома.
- Маркус, - начала она, - просто скажи мне, милый мой. - Она имела право называть его так. Она была на двадцать с чем-то лет старше его, поэтому могла изображать ветерана-сержанта. - Что бы это ни было.
- Дом, - наконец вымолвил он. Он говорил так тихо, что она вынуждена была читать по губам. - Он нашел Марию. Ему пришлось… положить конец ее страданиям. Черт, Берни, ему пришлось застрелить ее. Она превратилась в скелет и окончательно лишилась разума. Я сказал ему, что так надо.
Берни заранее приготовилась к самому худшему. Но поскольку она ожидала совершенно иного, от потрясения у нее буквально челюсть отвисла. Первым побуждением ее было пойти к Дому, как будто он был еще пацаном, которого она когда-то впервые встретила, сжать его в объятиях, сказать, что он справится, что все помогут ему. Но это было полной ерундой.
Она знала - потому что тогда, в долине Асфо, она едва не отняла жизнь у Карлоса Сантьяго, чтобы покончить с его мучениями. И она знала, что, если бы спустила тогда курок, ей было бы чертовски трудно справиться с мыслями, которые подстерегали бы ее каждую ночь, каждый раз, когда она пыталась бы заснуть.
Она не стала расспрашивать о подробностях. Сейчас было не время. Она поймала взгляд Бэрда, который смотрел на нее и Маркуса, но тот быстро отвернулся.
- Кто-нибудь еще знает? - спросила она.
- Нет. - Маркус выпрямился; взгляд у него был стеклянный. - И я хочу облегчить ему это, насколько могу.
- Хочешь, я предупрежу людей? - Все солдаты, знавшие Дома, будут спрашивать, нашел ли он свою жену. И все бродяги тоже, если кто-нибудь из них выжил. Этот человек десять лет показывал фотографию Марии всем, кто встречался на пути, спрашивая, не видел ли ее кто-нибудь. - Это избавит его от кучи ненужных вопросов.
- Звучит неплохо.
- Никаких подробностей. Просто скажем, что он обнаружил тело, чтобы они помалкивали про все это.
- Спасибо тебе, Берни. - Маркус рассеянно похлопал ее по плечу. - Он поймет, что мы его прикрываем.
Берни опустила голову на руки, и вибрация начала усыплять ее. "Черт, какой же это ужас!" Она всегда думала, что победа над Саранчой будет праздником, но за свою солдатскую жизнь уяснила, что конец войны - это начало других трудностей. Восстановление человеческого общества обещает быть сложным, тяжелым процессом, ему предстоит затянуться на несколько поколений; каждый из оставшихся в живых - а осталось очень немного - понес тяжкие утраты. И больше нет внешней угрозы, сплачивавшей людей. У них пока нет общей цели, ради которой следует жить.
"Выживание - нелегкая штука. Я видела это. И испытала на себе".
Когда Берни подумала о Доме, то обнаружила, что подавить болезненные воспоминания гораздо легче.
"Бедняга. Дерьмовый выдался у него день - и это первый день мира за всю его жизнь".
Она подняла голову и хотела было встать; она собиралась пойти в пулеметный отсек и просто посидеть рядом с Домом, чтобы дать ему понять, что все они мыслями с ним. Но, взглянув в люк, она увидела, что Маркус уже там, что он стоит над другом, положив руку ему на плечо, глядя в сумерки.
Если что-то и могло помочь возродить человечество, так это чувство товарищества, боевое братство. У солдат этого было хоть отбавляй. И Берни точно знала, какое общество она хочет видеть рождающимся на руинах этого мира.
ГЛАВА 2
Первое, что необходимо сделать, - это разделить команду на две смены, потому что это дело займет гораздо больше времени, чем вы думаете. Когда вы поймете, что слишком устали и уже ничего не соображаете, некому будет продолжить вашу работу.
Старший сержант Леннард Парри, Служба тылового обеспечения КОГ, из инструктажа для гражданских, мобилизованных на строительные работы в лагере беженцев
Место сбора эвакуированных граждан, Порт-Феррелл, северное побережье Тируса, через три часа после начала затопления
Аня Штрауд не могла бы сказать, сколько людей перед ней - пятьдесят тысяч или пятьсот.
Она стояла на крыше "Броненосца", запахнув куртку, сунув руки в карманы, и наблюдала за рекой беженцев, медленно текущей мимо; многие ехали в полуразвалившихся грузовиках, которые не в состоянии были увезти столько людей. Дождь со снегом сменился настоящим снегопадом. Хуже момента для эвакуации нельзя было придумать.
В первый раз за пятнадцать лет Ане было абсолютно нечего делать, кроме как волноваться: о Маркусе, о том, какого черта Дом говорил насчет Марии, о том, что произойдет в следующие двадцать шесть часов, о том, что будет завтра. Их "Ворон" приземлился благополучно, но больше ей ничего не было известно. Она не осмеливалась занимать и без того перегруженные каналы связи для получения личной информации. У нее за спиной, в заднем отделении бронетранспортера, сидел за рацией лейтенант Матьесон, занимавшийся подсчетом солдат и раздававший задания тем, кто доложил о прибытии. Некоторых он отправлял патрулировать, других - отдыхать. Все шло по отработанной схеме.
"Сколько гражданских мы потеряли? Сколько солдат? Сколько времени понадобится, чтобы проверить всех по спискам?"
- Аня, вам следует поспать. - Матьесон развернулся в своем кресле. В бою он потерял обе ноги, и ему было нелегко смириться с тем, что он навсегда прикован к столу и стулу. - Ваша вахта через семь часов.
- Все в порядке, не нужно, - ответила она. - Если я сейчас пойду спать, то потом буду чувствовать себя отвратительно.
- Ну, как хотите.
Матьесон снова повернулся к своей консоли. Аня продолжала оглядывать картину, открывавшуюся перед ней. Справа, за рядами грузовиков и танков "Кентавр", виднелся покинутый Порт-Феррелл. Ближайшие здания были освещены огнями бронетранспортеров - это солдаты оцепляли территорию; за ними должны были прийти команды Управления по чрезвычайным ситуациям и саперы. Никто не тешил себя иллюзиями - Саранча еще не полностью уничтожена. Наверняка должны остаться какие-то участки сопротивления. И они не менее опасны, чем целая армия червей. Обернувшись к "Броненосцу", Аня смогла различить вдали, поблизости от военно-морской базы Мерренат, навигационные огни военного корабля "Правитель".
"Мы знаем, что делать. Мы многие годы совершенствовали планы на случай эвакуации. Однако удастся ли нам справиться? Как сделать покинутый город обитаемым за несколько дней?"
Нет, не дней - часов. Температура стремительно понижалась. Они были лишены такой роскоши, как время.
- Аня? - К бронетранспортеру широкими шагами шел Хоффман, хрустя сапогами по замерзшим лужам и указывая большим пальцем куда-то назад, в сторону линии машин. - Там в фургоне уже организовали командный центр - там тепло, есть горячий кофе, люди собираются. Идите туда. Нет смысла сидеть здесь и морозить задницы. Штрауд, сейчас не ваша вахта. Идите отдыхайте.
- Я говорил ей, сэр… - начал было Матьесон.
- Я в порядке, - перебила она.
- Соблюдение графика входит в ваши должностные обязанности, Штрауд. Это необходимо для поддержания работоспособности.
На языке Хоффмана это означало: "Я за тебя беспокоюсь". Она была очень тронута.
- Ясно, сэр. Но я сейчас не смогу уснуть. Им там не нужны люди, чтобы… ну, например, хотя бы разливать горячие напитки или что-нибудь вроде этого?
- Я сказал: отдыхайте. Каково основное правило поведения в чрезвычайной ситуации?
- Знать свою задачу и выполнять ее, сэр.
- Верно. Предоставьте командам спасателей заниматься тем, для чего они предназначены, пока они не попросят о помощи. Скоро вам тоже придется работать, организовывать военных - скорее, чем вы думаете. Общественный порядок, патрули… Да, сейчас начинается совсем другая война.
Хоффман замолчал и взглянул мимо нее, в толпу беженцев. Какой-то солдат лет сорока, с нестриженой бородой, в соломенной шляпе - знак того, что его завербовали из бродяг, - пробивался сквозь стену тел, выкрикивая:
- Маралин? Маралин! Милая, с тобой все в порядке? Где Тереза?
Девочка-подросток протиснулась сквозь скопище людей и бросилась мужчине на шею. Люди обходили их, расступались, и Аня смогла увидеть, как они со слезами радости сжимали друг друга в объятиях. Затем другая девочка, очень похожая на первую - нет, точь-в-точь такая же, как первая, сестра-близнец, - появилась неподалеку с криками: "Папа! Папа!"
- Ну что ж, хоть кому-то повезло, - пробормотал Хоффман. - Это водитель капсулы-бура. Хорошо, что он нашел своих дочек.
Сейчас Аня с трудом могла бы отличить бродяг от граждан Хасинто. Многие беженцы выглядели такими оборванными и грязными, что могли быть кем угодно. И в то время как один солдат обрел свою семью, другие еще выискивали в человеческом хаосе знакомые лица. Какой-то мужчина стоял на обочине, выкрикивая:
- Никто не видел моего сына? Тайлор Морли, четырнадцать лет, темные волосы, худой. Никто не видел?
Он повторял одно и то же снова и снова, как продавец газет на углу. Аня понимала, что многим людям в эти дни предстоят такие же отчаянные поиски. Чувство удовлетворения оттого, что им удалось эвакуировать большую часть жителей Хасинто, уступало чувству вины и отчаяния теперь, когда они начинали понимать, сколько людей потеряли.
- Начинается самое сложное, - произнес Хоффман. - Я ужасно рад, что парни из Управления по чрезвычайным ситуациям в состоянии с этим справиться. Драка с червяками была пустяком по сравнению с этим. - Он помолчал. - Когда Сантьяго проявится, попросите его подойти ко мне.
- Будет сделано, сэр.
Хоффман, казалось, хотел что-то добавить, но развернулся и направился обратно, к фургону, где находился командный центр. Аня вытерла лицо тыльной стороной руки. Кожу щипало от хлеставшей ледяной крошки.
- Надо двигаться, - сказала она. Закрыла люки и завела мотор. - Хочу заглянуть в палатку-госпиталь, посмотреть, как там дела. Я высажу вас у штаба.
- А что там за разговоры насчет Дома? - спросил Матьесон.
Аня моментально ощетинилась, приготовилась к обороне. Дом оградил ее от навязчивого интереса окружающих после смерти ее матери, и теперь настала ее очередь позаботиться о нем.
- А я думала, вы незнакомы, - сказала она.
- Все знают Дома. Он получил Звезду Эмбри в долине Асфо. Загубил карьеру, когда защищал Феникса на военно-полевом суде. Любимчик Хоффмана. Все свободное время занимается поисками жены.