- Я вам покажу ваши апартаменты, Алан.
Впервые она назвала меня по имени, будто давала понять, что не скрывает своих намерений на мой счёт. Да, неспроста Маруна увязалась за нами - Дамир решил с её помощью следить за мной. И главное за моими мыслями.
Но я уже был не в силах оказать хоть какое-то сопротивление. По скрипевшим ступенькам, застланным тёмно-синим ковром, мы поднялись наверх. Маруна распахнула дверь, я вошёл следом.
Небольшая комната в тёплых красновато-коричневых тонах. Ничего вычурного, лишнего - на тонком паласе широкая и высокая кровать, пара кресел, тумба, узкий гардероб, два торшера у изголовья. И тут же у широкого окна округлая ванна, призывно блестевшая идеальной белизной и ярко начищенными латунными кранами. Свежо, уютно, приятный едва заметный запах старого лака.
- Вы все найдёте здесь, - Маруна подошла к тумбе, выдвинула ящик, продемонстрировав аккуратные источавшие цветочный аромат стопки белья.
- Спасибо, - выдохнул я с ощущением, что мои мучения, по крайней мере, на данный момент закончились.
- Отдыхайте.
Глава 13
Фатальная ошибка
- Получив команду: "приготовиться" вы должны встать, проверить зацеплен ли карабин, а прибор на запасном разблокирован, подойти к двери …
Мягко коверкая гласные, капитан Гришко, по-медвежьи переставляя ноги в высоких армейских ботинках, ходил по проходу. Где друг против друга сидели два десятка парашютистов, и рубил воздух широкой, как лопата, ладонью, монотонно повторяя инструкцию, которую я и так знал наизусть.
В самолёте витало то самое напряжение, которое всегда рождается в момент, когда одновременно много людей сплачивает единое чувство - на этот раз страх.
- Боишься, Тарханов? - в полумраке белели зубы и белки глаз сидящего напротив Комаровского.
Ухмыляется во всю свою физиономию с недельной уже щетиной - чётко соблюдает негласные правила - не бриться перед боевым вылетом, а мне всегда на это было наплевать.
- А чего мне бояться? Я в парке Горького с вышки прыгал сотни две раз, и как угодно и спиной и ласточкой.
- Так-то в парке, а здесь совсем дело другое.
Не боятся только идиоты.
Помню, как учился в МАИ и занимался в парашютном прыжке. Все прыгали, но не я. Прячась в кустах возле парашютной вышки, клял себя за слабость и трусость. Высматривал с завистью и ревностью, как вся наша группа, даже девчонки, взбирается с шутками и прибаутками на пятидесятиметровую высоту, с визгом вылетают из-за бортика, усаживаются в кольцевой лямке подвесной системы, как нас учили в кружке - ноги вместе, согнуты в коленях…
Говорил себе: ну ты мужик или кто? И бесёнок в моей душе, вопил с гнусным хихиканьем: нет, ты слабак, трусливое чмо, и никогда настоящим мужиком не станешь, как ни старайся. Ну почему, почему я не могу? И все эти мучения могли длиться вечно, пока я не познакомился с невероятно эффектной девицей, и мы отправились гулять в парк Горького. Каким соловьём я заливался перед ней, хвастаясь своими подвигами, пока не пришлось доказывать на деле, чего стою. Перед нами выросла парашютная вышка и эта бестия вдруг хитро прищурившись, предложила: айда прыгнем!
Как это - прыгнем? На меня сразу будто обрушился ушат ледяной воды.
Но что я мог возразить?
Ступеньки, много ступенек. Я перешагивал их решительно и энергично, рассказывая какую-то весёлую историю, делая вид, что совершенно не боюсь. И казалось, что действительно выбросил из головы то сводящее с ума действо, которое предстояло мне.
Я вылез на площадку - пути назад нет. На мне защёлкивают карабины подвесной системы, на ногах, руках. Но с каждой секундой страх овладевал мною все сильнее и сильнее и я уже не мог глядеть в эту притягивающую взгляд пустоту - там, где люди казались муравьями, а деревья сливались в мрачное месиво.
К пугающему и в то же время манящему краю я подполз почти на корточках, на ослабевших ногах с дрожащими руками и колотящемся на уровне горла сердце.
"А, пошёл!" - кто-то сзади толкнул меня. Машинальный шаг в бездну, сильный рывок вверх - ноги выше головы.
Визжали блоки, тяжёлый брус противовеса поднимался, а навстречу неслась земля. И буря восторга обрушилась на меня, как цунами, накрыв с головой. Чёрт возьми, и я боялся все этого? Это же так легко!
Преодолел страх, дальше только дело техники. Прыгал в группировке, спиной, "ласточкой".
Но сейчас всё равно не мог сдержать внутреннюю дрожь - как это, взять и покинуть самолёт. Хватит ли смелости шагнуть за порог, в пустоту?
Распахнулась дверь - оглушающий шум мотора, свист ветра и ослепительный после сумрака свет ворвался внутрь. Ребята один за другим начали вставать. И вот уже моя очередь. Бросил взгляд на Комаровского, заметив его бегающие глазки, как он нервно переставлял руки, то складывал на груди, то опирался о скамейку. Он только делал вид, что не боится, а сам трусил хуже меня. И это почему-то помогло расслабиться. Я уже решил, что брошусь красиво - "ласточкой".
Ух. Внезапно тело потеряло опору, я рухнул в пустоту. Невыносимо долгое падение, нет - парение в пустоте. Сверлящая мозг тревожная мысль - почему так долго, почему не кончается? И вдруг сильный рывок, переворот и я увидел над собой уходящий самолёт и распускающиеся белые цветки парашютов моих товарищей.
Ветер понёс меня туда, где стоял стеной высокий лес, а дальше - золотилось поле кукурузы. Я начал скользить, тянуть стропы.
И тут в нос полез удушливый горький запах гари, я метнул взгляд - белый купол с жадностью пожирал огненный вихрь. Откуда он взялся, чёрт возьми?
Пробил озноб - я сидел не в кольцевой лямке парашюта, а в кресле катапультирования, прижатый к спинке привязными ремнями. А земля, слившись в неразличимое месиво, нарастала так стремительно, что свистящий в ушах ветер готов был вырвать глаза из орбит.
Страшный удар скрутил тело мучительной, ни с чем ни сравнимой болью. Голову словно насадили на острый кол. Перед глазами высыпался ослепительный фейерверк искр, замелькали красные надписи: "Миссия не пройдена. Ошибка. Ошибка. Переменная не найдена. Ошибка. Сбой системы. Сбой системы. Фатальная ошибка".
Сознание прояснялось медленно, с неохотой выпуская из мутного небытия. Открыл глаза - хлынул яркий свет, который тут же потускнел. И я обнаружил, что лежу в чем-то похожем на аппарат для томографии мозга. Только уже с открытой крышкой. Вижу над собой серебристые панели потолка. Я вернулся в реальность? Но почему?
- Какого черта вас туда занесло?!
Я повернул голову и заметил рядом молодого человека, смахивающего на Паганини, как его изображали на картинах - сутулый и тощий, с иссиня-чёрными волосами, кольцами ниспадавшими на узкие плечи. Вытянутое бледное лицо, глаза расширены, чёрные точки зрачков. Подскочил, схватил за воротник, резко приподнял - я так близко увидел его, что разглядел затянувшиеся красно-фиолетовые прыщи на левой стороне шее.
- Отстань от него, Корнелий! - раздался резкий, властный окрик.
Парень, выпятив нижнюю челюсть, сжал губы в тонкую линию. Тяжело, прерывисто задышал. Но потом всё-таки отпустил меня, брезгливо вытер руки о штаны. Рядом с ним появился ещё один персонаж - невысокий плотный мужчина в белом халате. Глубокие морщины на лбу, на щеках и шее выдавали немалый возраст, только глаза, светлые и ясные делали моложавым.
- Кто вы такие? - хрипло выдавил я. - И почему я вернулся?
- Хотите что-нибудь выпить? - предложил немолодой мужчина. - Вставайте, надо поговорить.
Я с трудом присел, осторожно переложил ноги вниз и бросил испытывающий взгляд, мол, вы теперь видите, что встать я не могу.
Корнелий растерянно заморгал, отступил назад и, кажется, готов был сбежать. Но мужчина властно схватил его за руку. Вызвал на коммуникаторе экран, пробежался пальцами и убрал.
- Сейчас вам привезут кресло, - объяснил он. - Меня зовут Шилов, - он подошёл ближе, подал руку и я ощутил, какие у него сильные, прямо стальные, пальцы. - Вадим Эдуардович. Я - руководитель проекта Хеолары. А это, - он махнул рукой в сторону парня: - Корнелий Голубцов. Он программист.
- Главный специалист, - парень высокомерно задрал нос.
- Ну да, верно. У нас к вам пара вопросов, Алан Николаевич.
Через пару минут дверь распахнулась, вошёл рослый мужик в синей спецовке, толкавший перед собой инвалидное кресло. Подкатил ко мне и как пушинку пересадил меня туда. И так же быстро испарился.
- Пойдёмте, - предложил Шилов. - Что-нибудь выпьем. Кофе хотите?
Я облизал обветренные сухие губы - я уже забыл запах и вкус настоящих, не виртуальных продуктов.
Когда я выкатился на каталке в коридор, понял, что это та же самая лаборатория, куда меня привезли, чтобы подключить к виртуалу. Шилов шёл рядом, указывал путь. Сзади плёлся Корнелий.
Шилов провёл меня по коридору - это напоминало подземный лабораторный комплекс нашего виртуального гарнизона - за широкими панорамными окнами проплывали лаборатории - мелькали роботизированные руки, стройные ряды высоких шкафов вычислительного центра, генераторная, склады, заставленные стеллажами. Наверно, разработчики просто оцифровали собственные помещения, вместо того, чтобы создавать что-то новое - дёшево и сердито.
Дошли до незаметной двери в конце коридора, Шилов открыл магнитной карточкой замок, пригласил внутрь.
В небольшом помещении без окон, с выкрашенными бежевой краской стенами, много места занимал большой пустой стол буквой "Т" с креслами по обеим сторонам. По стенам выстроились металлические шкафы. Корнелий отодвинул одно из кресел и плюхнулся. Отодвинулся и взгромоздил на стол ноги. Шилов даже глазом не моргнул - видно такое поведение было в порядке вещей. Подошёл к элегантной, отливающей хромом кофемашине и налил в белую фарфоровую чашечку ароматного напитка. Поставил передо мной. Его вежливость напрягла меня. Чрезмерная вежливость - обратная сторона жалости. Кофе я мог налить себе и сам.
- Ну, так что же, Алан Николаевич? - Шилов присел за стол, скрестил пред собой длинные пальцы. - Как вы смогли попасть в Хеолару?
- Не знаю, - правду говорить я не собирался. - Просто решил поднять С-46 выше облачности - иначе начиналось обледенение. Небо расступилось, и мы выскочили в какую-то странную область. Летели там долго, пока не прилетели к парящему в небе городу. А под ним оказалась Хеолара.
Я пригубил кофе, зажмурился на миг, ощущая, как горячий ароматный напиток пролился по пищеводу в желудок.
- Корнелий, это твоя вина - не закрыли уровень перехода.
- Да кто ж знал, что этот… - Корнелий запнулся, метнул в меня разъярённый взгляд, покачался на кресле. - Вадим Эдуардович, нельзя же до бесконечности закрывать. Мы закрыли десять тысяч и все.
- Десять тысяч - что? - поинтересовался я. - Футов? У С-46 потолок - 24,5 тысяч футов.
- Десять тысяч метров, - пробурчал Корнелий. - Условных, конечно.
- Вы теперь вернёте меня в Сан-Франциско? Но в Хеоларе я должен миссию какую-то выполнить. Вызволить брата … этого самого… командора Дамира. Какие-то баллы получить.
А сердце как-то нехорошо сжалось - значит, я больше никогда не увижу Маруну.
Корнелий презрительно хмыкнул:
- Вы попали в ту область, где никаких миссий не должны были выполнять. Там и игра другая. И вообще, - он рубанул ребром ладони по подлокотнику кресла. - Самолёт в Средневековье. Идиотизм.
- Ну и что? - не понял я. - Для него сразу нашлось что-то подходящее.
- Нет, не нашлось, - Шилов указательным пальцем задумчиво поскрёб висок. - Просто когда вы там объявились, мы срочным порядком начали менять программный код. Сделали летающие аппараты…
- Экранолёты?
- Да. Совершенно верно. Начали вводить изменения, чтобы хоть как-то для игроков дать объяснение, почему там появился самолёт второй Мировой…
- И это вызвало программный сбой! Фатальный! - Корнелий подскочил на месте, как игрушечная обезьянка на пружинке, чуть не свалившись назад. - Всё полетело к черту! Серваки отвалились. Игроков выкинуло к чёртовой матери. Они жутко не довольны! - он громко шлёпнул ладонями по подлокотникам.
- Значит, вы меня туда возвращать не будете?
- Да кто ж его знает! - фыркнул возмущённо Корнелий. - Сейчас как раз опрос идёт фокус-групп. Хотят они продолжения или нет!
Я вздохнул, выпил до дня кофе и со стуком поставил чашку на стол.
- А что, - Шилов вдруг хитро сощурился, уголки рта поднялись. - Чего вы так рвётесь обратно? Баллов вам это не принесёт. Кое-кто понравился? Маруна?
Кровь прилила к лицу, я не смог выдержать его изучающий взгляд, отвёл глаза.
- Хотите познакомиться с ней? - продолжил Шилов.
- А что она разве не НИП? Я думал…
- Она - неигровой персонаж, но её играет реальная актриса. Актриса интерактивного кино. Очень хорошая. Марина Зинченко.
Хотел выпалить: "хочу познакомиться", но слова застряли в горле, язык прилип к нёбу. Чёрт возьми, ну, что я как прыщавый подросток?! Даже злость взяла. Не услышав моего ответа, Шилов словно протёр ладонью по поверхности стола - закрутился голубоватый куб:
- Марина, подойди в мой кабинет.
- Я не могу, Вадим Эдуардович…
- Здесь тот самый лётчик, Алан Тарханов. Ты хочешь с ним поговорить?
- Алан? Да, конечно. Минут через пятнадцать приду, - ленивая капризность в её голосе мгновенно пропала, сменившись на явную заинтересованность. - Мы только закончим…
Господи, тот же чувственный, мягкий, такой живой и тёплый голос, от которого свербело в горле, влажнели ладони. И стало как-то стыдно за свою неподвижность в кресле-каталке.
- Ну вот, она сейчас придёт, - Шилов откинулся на спинку кресла с добродушной улыбкой.
- А, у вас тут есть… - я подёргал себя за длинную и неопрятную бороду, выросшую за время лежания в капсуле, взъерошил волосы. - Ну, побриться…
На лице Корнелия расцвела такая красочная невероятно саркастическая насмешка, что безумно захотелось его стукнуть.
- Корнелий, покажи нашему гостю. И хватит лыбиться. Думай лучше, как решить проблему с багами.
- Мы уже решили, - проворчал главный спец. - Только серваки перезагрузим. И всё.
Он взглянул на меня с тем же снисходительным высокомерием и вскочил на ноги.
- Пошли.
Но далеко мы не ушли. Свернув в коридор, Корнелий легко обмахнул ладонью стену на уровне груди - краска, словно облезла, из стены выскочил вращающийся голубоватый куб. Быстро прокрутив его, парень что-то нажал, выбрал, и рядом со мной обозначилась щелью дверь. С тихим стуком отошла. Корнелий театрально поклонился, приложив руку к груди, словно приглашал дорогого гостя войти в дом.
- Помочь? - он выпрямился и вдруг стал очень серьёзен, даже грустен.
- Не надо, сам справлюсь.
Помещение заполняли округлые конструкции в виде больших колёс из прозрачного синеватого пластика. Как только я подкатил к одной из них, с тихим шелестом поднялась створка. Когда перенёс тело на мягкое и удобное сидение, створка медленно опустилась, и перед глазами возник экран с выбором опций, в которых разобраться оказалось не так просто.
Пока струйки воды ласково массировали кожу, закрыв глаза, я представлял, что мир за то время, что пробыл на замерзшей Земле, сильно изменился. Голографические экраны, которые можно вызвать - достаточно провести ладонью по поверхности, не казались мне чем-то экзотическим - я видел подобные разработки в научно-популярных фильмах. Но не думал, что за такое короткое время всё это станет обыденностью. Душевая кабинка с футуристическим дизайном. Впрочем, какие ещё секреты хранят военные?
Когда процедура закончилась, и я выбрался из кабины, уже поджидала стопка моей одежды и белья, отдававший едва заметным свежим ароматом. И только, когда я надел всё, вдруг пронзила мысль - как же быстро машины выстирала и высушила мои шмотки? Удивительно.
Я не нашёл зеркала, а посмотреть на своё реальное лицо хотелось. И тогда я просто сделал так же, как это делали Шилов и Корнелий - провёл рукой по стене в первом-попавшемся месте. И едва не отпрянул в сторону, когда словно сквозь пальцы пробился голубоватый свет, закрутился куб. Но разобраться в опциях я не смог. Слишком много непонятных терминов. Так что пришлось вместо зеркала использовать дверь кабинки. А так вроде и ничего - побрили и постригли меня вполне по-человечески - выглядел даже моложе, чем в вирте.
Я выбрался в коридор, растерянно огляделся в поисках Корнелия - совершено не ориентировался в этом месте. И уже хотел спросить, как вернуться в кабинет Шилова, как услышал такой знакомый голос, от которого бросило в жар:
- Алан!
Я резко развернул каталку - ко мне летящей походкой спешила девушка, потрясающе похожая на Маруну. Показалось на миг, что она двигается словно при замедленной съёмке - плавно, грациозно, плывёт по воздуху. Но потом реальность вновь обрела нормальный ритм, и Марина подбежала ко мне, немного запыхавшись. Присела рядом, вглядываясь сбоку в моё лицо.
В глазах ни капли жалости, сожаления или брезгливости. Светилась, искрилась и переливалась только радость, словно от встречи со старым другом. Промелькнула досадная мысль - она же хорошая актриса, может притвориться, но я гнал сомнения прочь. Только впитывал тот тёплый свет, идущий от неё. Она выглядела чуть проще, грубее что ли, реалистичней. Но это заводило сильнее, чем идеальная оцифровка в игре.
- Алан, я так рада вас увидеть здесь, в реале, - взяла меня за руки, коснулась мягко и нежно, вызвав приятные покалывания и дрожь. - Хотите, покажу вам, как мы все это снимаем?
Она потащила меня по коридору к лифту, и пока мы поднимались, рассказывала смешные истории, о жизни, съёмках, о людях. И всё выходило у неё так легко, непринуждённо и в то же время необыкновенно увлекательно, так цепляло, что мне хотелось слушать и слушать её низкий певучий голос. И я даже не заметил, как мы добрались.
Распахнулась дверь, и на миг я застыл в каком-то оцепенении. Огромный, нет, просто необъятный зал заполняла мерцающая зелёная паутина с весело перемигивающимися огоньками. Стены, уходящие куда-то в немыслимую вышину, составленные из отливающих антрацитом пятиугольных сот с ярко светящимся отверстием в центре. А по углам возвышались высокие цилиндрические башни с зависшими у вершины кольцами.
- Катушки Тесла? - вырвалось у меня.
Представить не мог, что для создания каких-то игр сделан такой здоровенный павильон с массой оборудования.
- Верно, - Марина радостно улыбнулась.
- А зачем вообще нужно такое помещение? Разве не проще все на компьютере сделать?
- Проще. Но представляете, Алан, сейчас театр, кино уже почти умерло. А мы пытаемся всё это возродить. Это наши театральные подмостки, где мы играем. Не цифровые анимированные модели, а реальные люди.