Тон его Игорю не понравился (ему, впрочем, в Ростиславе Борисовиче не нравилось почти все), и он повернулся так, чтобы видеть и Якова, и Лагойду. Тот шагнул ближе, правая рука его была слегка приподнята, будто для того, чтобы побыстрее выхватить пистолет из кобуры.
– Яков Афанасьевич, объяснитесь, – попросил Игорь.
Курортник добавил, притормаживая:
– Только коротко, потому что дальше я не поеду, если не буду знать – куда.
– Явсен говорит: на Териане у нас есть союзники, – повторил Яков. – Повстанцы, к ним и попали Леша с Кириллом. Явсен работает на них. И он утверждает, что нам обязательно надо выйти с ними на связь. Немедленно.
– Чтобы спланировать совместные действия? – уточнил Игорь.
– Именно.
Автобус встал, когда Алексей вдавил педаль тормоза. Мигнув фарами броневику впереди, он повернулся на сидении и спросил:
– Как спланировать?
– Явсен утверждает: в лагере на Красной площади есть передатчик. Устройство связи вроде того, через которое повстанцы вышли на Айзенбаха, а раньше командование орды – на Буревого. И это устройство мы должны выкрасть. Этой ночью, потому что потом будет поздно.
* * *
– Да поймите вы, не собирался я сам все решать! – повторил Яков. – Как вообще такое самому решить можно, если рисковать жизнью всем предстоит? Но в любом случае, нам же остановиться где-то надо было, не могли же мы всю ночь по Москве кататься? Вот я и решил остановиться…
– Возле Кремля! – перебил Лагойда. – Возле их главного лагеря!
– Мы не прямо возле Кремля! – отрезал Яков.
Броневик и автобус, за неимением лучшего варианта, поставили во дворе гостиницы Метрополь. Григоренко, Партизанова и Мишу отправили дежурить, все остальные собрались в автобусе. Яков с Явсеном и Лагойдой сидели на койках, Лабус и Курортник стояли с двух сторон от небольшого откидного столика под мониторами слежения. Игорь подпирал стенку в конце салона, сложив руки на груди.
– Лагойда, от того что мы пререкаться будем, ничего не изменится, – сказал он. – Нам надо решить, что дальше делать. Принципиально решить, вмешиваемся мы во все это или нет.
– Конечно вмешиваться! – воскликнул Яков. – А какие еще варианты?
– Уехать из Москвы, – ответил Лагойда. – В область куда-то. Если центр купола в Подольске, а это скорее всего так, потому что именно там включилось устройство Буревого, то у нас получается… – он помедлил. – Купол, значит, территорию примерно до… До Большого кольца накрывает! Есть где спрятаться.
– Спрятаться! – хмыкнул Лабус. – А толку прятаться? Чего ждать?
– Войска сюда придут – вот чего. Или ты всерьез думаешь, что вся земная наука и техника, все наши ученые не разберутся с этим куполом, мать его, не смогут сюда пробиться? Да через туннели хотя бы подземные…
– Это не купол, – сказал Курортник, о чем-то сосредоточенно размышлявший.
Все посмотрели на него, а Лагойда запнулся.
– Не купол? А что?
– Ну точно! – Яков выпрямился. – Вот, мне Явсен…
Услышав свое имя, пеон что-то произнес. Яков стал хлопать по карманам, нашел блокнот, раскрыл и положил на столик.
– Костя, можно света побольше?
Лабус повернул верньер, и на торчащем из стены кронштейне ярче разгорелась круглая лампочка. Все подошли к столику. На верхней странице карандашом был нарисован неровный круг, а в центре его – маленький заштрихованный кружок.
– Это пеон твой, что ли, нарисовал? – спросил Лагойда.
– Ну да, да.
– Так это портал их, они его везде…
– Нет, не портал, – возразил Яков. – Портал у них овальный, всегда овальный, заметили? А тут круг. Это когда я про купол у Явсена пытался расспросить, что за штука вообще такая, он мне в ответ нарисовал. Круг, видите? Потому что купол – никакой не купол, он сквозь землю тоже проходит – сфера это! Энергетическая сфера. И никакие туннели тут не помогут.
– А если в резину человека одеть, в скафандр особый? – возразил Лагойда.
– Ну да, и много ты народу в резину оденешь? – хмыкнул Лабус. – И технику всю в резину, танки? Нет, нам самим действовать надо, это ясно, а не по области ныкаться. В общем… – он хлопнул ладонью по столу. – Я понимаю: отчаянный шаг, безумный, но вот если тот пеон, которого в школе Яков Афанансьевич упустил, мне не понравился с самого начала, то Явсен этот… – он окинул взглядом сидящего на койке блондина… – нормальный, в общем, мужик.
– Ты всегда чувствам, а не мозгам доверяешь, – проворчал Курортник.
Лабус дернул себя за ус.
– Э, нет! Что значит – чувствам? Я что, расчувствовался сейчас, что ли? Я интуиции своей верю, а интуиция – это те же мозги, только, как сказать… подсознательная их работа.
Курортник в ответ промолчал, Лабус же продолжал гнуть свое:
– Ну короче: мы сами с таким противником не справимся, это ж смешно: против нас целая армия, и мы не супер-солдаты какие-то. А эти, которые повстанцы, давно варханам сопротивляются, значит, знают их манеру, привычки. Цели, в конце концов. И сейчас повстанцы единственные наши потенциальные союзники. А раз так, то я за то, что с ними надо вступить в контакт. Обязательно. А ты как думаешь, капитан?
– Примерно также, – согласился Игорь. – Связь нужна, и раз передатчик в лагере, его надо оттуда изъять. Это логично, что подобное устройство в центральном лагере, тут я Явсену тоже верю.
– Только он говорит, что лагерь возле Кремля не центральный, – заметил Яков. Попятившись, он сел на койку, и все снова повернулись к нему.
– Как не центральный? – удивился Лагойда. – А где же центральный?
– Не знаю, не понял я.
Курортник щелкнул пальцами.
– Возле лаборатории Буревого!
– А! Ну точно! – кивнул Лабус.
– Прямо сейчас это не самое главное, – сказал Игорь. – Сейчас нам нужна связь. Прибор для этого есть в лагере возле Кремля. Значит, надо напасть на него. Быстрый наскок…
– Забираем передатчик и уматываем! – подхватил Костя. – А, Леха?
– Нет, нужно подготовиться, лагерь еще осмотреть, разведданные собрать.
– Но вы уже были там неподалеку, – не согласился Яков. – В бинокли все осматривали, расположение шатров и остальное знаете. И Явсен вот тоже мне рисовал, перелесните блокнот – там дальше увидите.
Лабус так и сделал. На второй странице был план: кружки и прямоугольники, неровный овал построенной рабами стены, рядом ломаная линия – стена Кремля – и большой квадрат Мавзолея…
– Периметр этот каменный высотой примерно по грудь, – стал рассказывать Костя. – В нем проход со стороны собора, недалеко от лобного места. И там же такой длинный шатер стоит, прямоугольной формы.
– Ты говорил, в кремлевской стене пролом? – уточнил Игорь.
– Да, примерно на середине между Спасской башней и Мавзолеем. Пролом они щитами перегородили, за него мусор выбрасывают, ну и по нужде, кажется, туда ходят. Вот здесь, почти напротив Ильинки, навес, под которым, насколько мы с Лехой поняли, лазарет у них. Еще там небольшие шатры, а примерно между навесом и проломом – два больших круглых шатра, один – командный, из него варханы, которые с полосками на рукавах, постоянно выходили или входили в него, а под входом всегда двое рядовых дежурили. А рядом с ним другой такой же, круглый, но мы не…
– Вот в нем, по словам Явсена, передатчик и находится, – вставил Яков.
– Полковник, а ведь ты так хочешь все это провернуть просто потому, что твой друг к повстанцам попал, – заметил Лагойда. – Скажешь, нет? Ты с Лешей своим хочешь связаться, это твоя выгода. Но в том, что для нас всех от этого какая-то польза будет – я лично совсем не уверен.
– Хочу связаться, – кивнул Яков. – И с Кириллом, потому что ответственность за него ощущаю. Но в данном случае мои личные желания совпадают с общей нуждой. Передатчик, если он там, нам необходим.
– Так это если он там!
– А почему бы ему там ни быть?
– Да потому что пеон твой, – Лагойда показал на Явсена, который быстро крутил головой, переводя взгляд с одного говорившего на другого, – может быть таким же предателем, как и тот ваш, который сбежал. Почему нет? Вдруг это ловушка? Просто операция варханов, чтобы поймать нас.
– И для это же операции они послали отряд к Старбайту, который нас чуть не накрыл? – покачал головой Курортник. – Странно как-то, неказисто слишком. Думаю, Явсен действительно на повстанцев работает, то есть он их агент в армии варханов также, как Айзенбах был агентом повстанцев среди землян.
– Агентом! – хмыкнул Лагойда. – Много вы знаете! Да у шефа сугубо свои соображения имелись, свои выгоды. Думаете, он хотел просто схемы устройства Буревого выкрасть и софт на лабораторных машинах потереть? Нет – он по украденной схеме собирался свое устройство сделать! В переговоры со Ставкой вступить и дальше уже по обстоятельствам…
– Что еще за Ставка? – спросил Лабус.
Лагойда махнул рукой.
– Да это Денис, ученый наш, так перевел… Ну, вроде как командование варханское.
– Кто за то, чтобы выкрасть передатчик? – вдруг спросил Игорь.
И поднял руку. Все удивленно посмотрели на него – принимать решения на основе голосования было для этих людей внове. Первым примеру Сотника последовал Яков, за ним Лабус, а после и Курортник. Явсен с любопытством хлопал глазами. Лагойда хмурился.
– Значит, решено, – кивнул Игорь. – А то спорить можно до бесконечности. Тогда следующее: когда нападаем?
– Надо этой ночью, – сказал Яков. Повернул к пеону голову и произнес – с трудом, медленно – несколько незнакомых слов.
Явсен взволнованно закивал в ответ, затараторил что-то, запнулся, повторил те же слова медленно, потом вскочил, протягивая руку. Яков дал ему карандаш. Пеон бросился к блокноту, сказал: "Териана" – и провел по бумаге линию. Потом сказал: "Зем-ла" – и провел параллельно другую, но двигая карандашом быстрее. Стал повторять: "Териана-Земла, Териана-Земла", то медленно, то быстро чиркая карандашом по странице, пока не порвал бумагу. Тогда он наконец затих и положил карандаш.
– Ну и чего? – спросил Лабус. – Кто-то что-то понял?
Все молчали.
– Что бы там ни было, – заговорил Яков, – нам нет никакого смысла медлить. Ну что – сутки будем ждать, двое суток, трое? Вокруг Кремля болтаться, рискуя, что патрули нас найдут? А толку? Почему не напасть сегодня, сейчас же?
– Мы в схрон наш можем заглянуть, – возразил Лабус. – Леха, далеко ближайший?
Курортник, подумав, назвал адрес.
– Ну вот, за день где-то доберемся, с учетом патрулей.
– Хотя, – добавил Курортник, – какой смысл? В том схроне ни РПГ, ни ручных гранат, вообще ничего такого. То есть оружием, боеприпасом там не разживемся. Ну, магазины, конечно, какие-то лежат, патроны, да и все. Так что разве что отоспаться там.
– Да спать же как раз хочется, – Лабус широко зевнул.
Яков отдернул левый рукав, глянул на запястье и расстроено махнул рукой.
– А, я же свои позавчера разбил! Который час?
– Двенадцать, – сказал Игорь.
– Ну вот, двенадцать… Значит, смотрите: у нас две машины на ходу, девять людей. И оружие, пусть не очень много. И, в конце концов, опыт! Сейчас все спланируем…
– Восемь людей, – брюзгливо поправил Лагойда. – Или ты и пеона уже этого считаешь за бойца?
– Хорошо, хорошо, восемь, – согласился Яков. – Сейчас планируем, ложимся спать, спим четыре часа и примерно в пять начинаем. В пять еще совсем темно, но при том для часовых самый сон.
– Такие диверсии лучше всего в это время начинать, – согласился Игорь. – Хорошо, какие у кого предложения, как спланировать нападение?
Яков ожесточенно почесал лысину.
– Эх, Лешеньку бы сюда! Он спецом по таким делам был, чернокожих в Африке так натаскивал… Ну да ладно, и без него справимся. Во-первых, надо двумя группами действовать. Во-вторых, смотрите на план этот, парни…
Все, не считая Явсена и Лагойды, снова встали у столика.
– Вот тут, – ткнул пальцем Яков, – шатер, где лежит передатчик. Круглый, прямо возле штабного шатра, видите, тот тоже круглый? А вот здесь…
Слушая его, Игорь поверх голов глянул на бывшего начальника СБ "Старбайта" – и выражение лица Ростислава Борисовича ему совсем не понравилось.
* * *
– Вот гляди, как тебя… Веня?
– Веня, – кивнул Григоренко, вместе с Партизановым и Мишей разглядывая бутылку в руках Лабуса. Голоса их в отсеке БМП, озаренном тусклым светом варханского светильника, звучали глухо.
– Так вот, Веня, бензин можно с керосином смешать. Или с моторным маслом – три к одному примерно. Фитиль тоже пропитать, потом вставить, но только плотно, чтобы пламя сразу внутрь не попало. Полную бутылку наливать не надо, потому что не бензин сам по себе горит, горят его пары, а если она полная – нет для них места, плохо вспыхивать будет. Далее, бутылку лучше брать с длинным горлышком и из толстого стекла. Вот эти, из-под водки, которые Миша нашел, подойдут, горлышко длинное, хотя стекло так себе, ну да ладно. Как подожжешь – бросаешь сразу, потому что риск большой, что бутылка взорвется прямо у тебя над головой.
– А вот эти? – Партизанов ткнул пальцем в две бутылки, стоящие на полу броневика.
– А это – так называемые "химические", а не "коктейль Молотова", – пояснил Лабус, беря одну из них.
– Это че значит?
– А то, что там серная кислота – у нас ее совсем мало было, потому только парочку сделали – в реакцию с хлоратом калия вступает, при этом выделяется куча тепла, – Костя вещал увлеченно и со знанием дела. – Потому тут пробка должна быть такая, чтоб выдерживала контакт с серной кислотой. Сначала заливается бензин, потом малыми порциями добавляем серную кислоту. Главное, чтоб оно не загорелось просто от нагрева, из-за смешивания, понимаете? Дальше бутылку снаружи надо помыть, чтоб кислоты не осталось, дать просохнуть и охладить. Для этого мы ее в холодильник поставим, у нас в автобусе небольшая камера есть. Отдельно надо смешать хлорат калия и сахар, чуть-чуть воды добавить…
– Это че за хлорид калия такой?.. – начал Партизанов, и Григоренко ткнул его локтем в бок.
– Вот ты необразованный! Не хлорид, а хлорат…
– Ща двину, Венька! – Партизанов поднял огромный кулак, и Григоренко отпрянул.
– Отставить двигать Веньку! – скомандовал Лабус. – Короче, это бертолетова соль. Ну или калиевая, другими словами.
– Ее и дома можно получить! – подхватил Григоренко. – Спички надо в ацетон бросить и…
– Так это оно вон в миске? – спросил Миша, показав на железную посудину с сероватой кашицей, в которой лежала тряпка.
Лабус кивнул.
– Оно. Бертолетова соль, сахар, ну и воды немного добавил. Ткань пропитывается, сейчас мы ее высушим, это тоже недолго, потом рвем на два лоскута и приклеиваем "моментом" к бутылкам. И готово – остается только бросить, чтоб разбилась.
– И че, оно без огня загорится? – не поверил Партизанов.
– Обязательно. Когда разбивается, бензин с серной кислотой попадает на тряпку, пропитанную солью с сахаром, и оно все загорается. Огонь такой белый и горячий очень. И главное – в чем преимущество, а? – Он оглядел слушателей.
Миша с Партизановым молчали, а Григоренко выпалил:
– Именно в том, что поджигать не надо!
– Правильно. Во-первых, опасно, во-вторых, ты демаскируешься, когда над головой бутылкой с огнем замахиваешься. А с "химической" этого нет. Вопросы?
– Да, а я вот еще хотел… – начал Григоренко, но тут в люк над их головами сунулся Курортник.
– Что у вас? – спросил он. – Готовы?
– Скоро с "химическими" бутылками закончим – и все тогда, – ответил Лабус. – Минут пятнадцать еще, пока остынут, надо только в холодильник отнести.
– Ну так несите. Уже четверть пятого, мы все проснулись.
Курортник исчез, и Лабус поднялся с сидения.
– Миша, Веня, берите каждый по "химической", только аккуратно. "Коктейли" я в подсумок сложу, потом раздам. Все, пошли.
Вскоре они собрались в автобусе, где Игорь быстро повторил распределение ролей и основной план. После этого, сверив часы, разошлись. Курортнику с Лабусом, Партизанову и Вене выпало ехать в БМП, Игорю, Якову, Мише, Лагойде и Явсену – в автобусе.
Тихо тарахтя двигателем, он выкатил через арку из двора Метрополя. Лабус проводил его взглядом – к этой машине он относился, как к любимой женщине, да к тому же отдал Якову свою СВД, но которую поставил ночную оптику – и спустился в броневик, на ходу осмотрев снарядную полку возле пушечного лафета. Снарядов оставалось всего два, а еще в броневике лежала последняя РПГ.
Партизанов, имени которого никто почему-то так и не удосужился спросить, переругивался с Веней в большом отсеке под башней. У обоих были "макаровы", у здоровяка еще АК. Курортник, вооруженный ПМ и "бизоном", сидел возле водительского места, где Лабус (ему достался только "макаров", автоматов больше не было) и устроился. Когда он взялся за рычаги, Алексей спросил, поправляя титановый шлем на голове:
– Сможешь этим делом рулить?
– Конечно смогу. Меня больше волнует, как они с нашим автобусом…
– Автобус они далеко от лагеря оставят, а мы броневик – нет. Ты точно помнишь, там пролом в стене был со стороны реки?
– Был, – кивнул Костя. – Я его хорошо разглядел. Поменьше, чем тот, что между Мавзолеем и Спасской, но через него на территорию Кремля они проберутся. Ладно, с богом, что ли?
– С богом, – кивнул Алексей. – Хотя я в него не верю.
– Да и я, в общем-то…
Заведя мотор, Лабус повел БМП вслед за автобусом, но на улице свернул в другую сторону.
Расчет был простой – что их примут за своих, по крайней мере, в первый момент. С этой целью Партизанова заставили снять форменную синюю куртку, рубаху и даже майку.
Когда до просвета в стене вокруг лагеря варханов оставалось метров двадцать, он поднялся в башню. Впереди стояли два броневика, немного дальше между ними – тачанка с пулеметом. На мостовой горела пара светильников.
На башне сначала одного, потом второго БМП показались варханы, еще один привстал на тачанке.
– Начинай! – приказал Курортник, переходя в большой отсек.
Голый по пояс Партизанов высунулся из люка, замахал руками и прокричал несколько слов, которым его научил Явсен. Яков объяснил, что они переводятся примерно как "Пустите нас!" и "Мы из соседнего лагеря!"
Один вархан поднял оружие, нацелил в сторону приближающейся машины, а второй нырнул обратно в люк, и через несколько секунд башня, где он исчез, начала поворачиваться в сторону приближающейся машины.
Алексей, поднявшийся по скобам вслед за Партизановым, схватился за рукоять под казенником пушки, толкнул. Хрустнуло, клин-затвор отъехал вниз, открыв ствол. Курортник вогнал в него снаряд и дернул рукоять на себя. Затвор лязгнул.
– Партизанов – вниз! – крикнул он. – Веня – вверх!
Здоровяк спрыгнул в отсек, на его место полез Григоренко, в подсумке на поясе которого лежали три бутылки: "молотовы" и "химическая".