Наконец шум марширующих ног стих. Единственное окно моей комнаты находилось высоко над моей постелью, слева от нее. Оно не было зашторено, и ночной воздух с его звуками беспрепятственно проникал внутрь комнаты вместе с туманным светом фонарей над плацем, образовывавшим бледный квадрат на противоположной стене. Я смотрел на этот квадрат и слушал проходящую снаружи службу. После молитвы о ниспослании доблести в бою они запели свой боевой гимн, и на этот раз я прослушал его от начала до конца.
Солдат, не спрашивай себя,
что, как и почему.
Коль знамя в бой тебя ведет -
шагай вослед ему!
И легионы безбожников
пусть окружают нас -
Не считая удары, руби и круши -
вот тебе весь приказ!
Хвала и слава, честь, почет -
игрушки, жалкий хлам.
Верши свой труд -
он по плечу, пожалуй, только нам!
Грязи людской, человечьим грехам
место среди отбросов.
Долг исполняй свой.
И помни еще:
Не задавай вопросов!
Кровь и страдания, вечная боль -
от века солдатский удел.
Крепче сжимай верный свой меч,
где бы ты ни был, везде!
Радуйся бою, битве любой,
в яростной сече ликуй -
Много их было, но будут еще
на кратком твоем веку.
А выйдет наш срок -
и где б кто ни лег,
стечемся со всех сторон.
Солдаты-избранники,
все мы тогда
придем пред Господен Трон.
Будет кровь наших ран
знаком тех, кто избран,
кто вправе стоять перед Ним.
Мы, на верность
Ему присягнув одному,
Ему только верность храним!
После этого они разошлись и отправились спать. Их постели ничем не отличались от моей.
Я лежал, слушая тишину, воцарившуюся на плацу, и размеренный стук дождевых капель за окном.
Глава 25
На следующий день дождь кончился. День ото дня поля все больше подсыхали. Скоро они станут достаточно сухими, чтобы выдержать вес тяжелой боевой техники. И тогда начнется весеннее наступление войск экзотов. А пока и на той и на другой стороне проходили интенсивные учения.
Все это время я с утра до вечера работал над статьями и небольшими рассказами о солдатах и местных жителях. Не забывал я и о том, что корреспондент хорош в основном благодаря своим контактам. И я заводил подобные контакты везде, где только мог, - за исключением войск квакеров. Беседы с ними не получалось.
Все они были ветеранами, хотя большинству из них не было еще и двадцати. Лишь изредка среди сержантов, а чаще - среди младших офицеров я встречал людей, подобных сержанту, который приказал расстрелять пленников на Новой Земле. Люди этого типа выглядели подобно бешеным волкам на фоне вежливых, отлично вышколенных молодых псов, только-только вышедших из щенячьего возраста. Хотя целью моей жизни стало их уничтожение, сомнения не оставляли меня.
Я упорно напоминал себе, что Александр Македонский возглавлял экспедиции против горных племен, правил в Пелле, столице Македонии, и приказывал казнить людей, когда ему было всего только шестнадцать лет. И все равно солдаты Квакерских миров казались мне слишком молодыми.
Между тем я так и не получал никаких известий от Голубого фронта. К концу второй недели я уже обзавелся собственными связями в Новом Сан-Маркосе и в начале третьей недели узнал, что ювелирный магазин на Уоллес-стрит опустил шторы на витринах, вывез все из помещения и куда-то переехал, а может, и вообще закрылся.
В течение нескольких последующих дней я постоянно находился поблизости от Джэймтона Блэка, и в конце недели наблюдение за ним принесло плоды.
В десять часов вечера пятницы я прогуливался рядом со своими апартаментами и заметил трех гражданских, явно имевших отношение к Голубому фронту. Они подъехали к плацу, вышли из машины и направились к Джэймтону.
Они провели в его офисе немногим более часа. Когда они уехали, я отправился спать. На этот раз я спал крепко.
Следующим утром я поднялся рано. С почтой мне пришло послание от директора службы новостей с поздравлениями по поводу моих репортажей. Когда-то, три года назад, это значило бы для меня очень много. А теперь меня обеспокоило: не решат ли они, что ситуация здесь достаточно интересная, и не пошлют ли сюда еще нескольких человек мне в помощь. Я не мог допустить, чтобы здесь оказался еще кто-нибудь из службы новостей, так как они могли увидеть, что я предпринимаю.
Я сел в машину и направился по шоссе на восток, в Новый Сан-Маркос, в штаб сил экзотов. Войска квакеров уже находились на боевых позициях. В восемнадцати километрах восточнее Джозефтауна меня остановило отделение из пяти молодых солдат. Среди них не оказалось ни одного сержанта. Они узнали меня.
- Во имя Господа, мистер Олин, - произнес первый из них, стоявший ко мне ближе остальных, наклоняясь и обращаясь ко мне через открытое окно. - Дальше ехать нельзя.
- Не возражаете, если я спрошу - почему?
Он повернулся и указал на небольшую долину между двумя холмами слева от нас.
- Проводится тактическая разведка.
Я взглянул туда, куда он указывал. Небольшая долина или луг между покрытыми лесом склонами имела в ширину примерно ярдов сто. По ней двигались одетые в черные мундиры фигуры с какими-то приборами в руках, измеряя и прикидывая возможности убийства с разных направлений. А в самом центре луга они для чего-то установили пять шестов.
Я обернулся и взглянул на вытянутое молодое лицо солдата.
- Готовитесь к победе?
Он воспринял это как прямой вопрос, словно не заметил в моем голосе иронии.
- Да, сэр, - очень серьезно ответил он.
Я перевел взгляд на решительные лица остальных.
- А не думаете ли вы, что можете проиграть?
- Нет, мистер Олин, - Он грустно покачал головой. - Никто никогда не проигрывает, если идет в битву во имя Господа.
Он заметил, что меня требуется убедить, и поэтому увлеченно продолжил:
- Он простер Свою Десницу над головами Своих солдат. И все, что доступно для них, - это лишь победа и иногда - смерть. А что есть смерть?
Он посмотрел на своих спутников, и все они согласно кивнули.
- Что есть смерть? - эхом отозвались они.
Я взглянул на них. Они стояли передо мной, спрашивая меня и себя, что есть смерть, словно они обсуждали какую-то тяжелую, но необходимую работу.
У меня имелся ответ для них, но я промолчал. Смертью был сержант, отправивший прочь солдат, таких же, как они, чтобы перебить пленников. Вот что такое смерть.
- Вызовите офицера, - попросил я, - Мой пропуск позволяет мне проехать даже здесь.
- Очень жаль, сэр, - ответил тот, что заговорил со мной первым, - но мы не можем покинуть пост, чтобы вызвать офицера. Правда, один из них скоро появится.
Я уже знал, что значит "скоро", и оказался прав. Было далеко за полдень, когда наконец появился офицер, приказавший им идти обедать и пропустивший меня.
Когда я подъехал к штабу Кенси Грэйма, солнце уже висело низко над горизонтом и по земле протянулись длинные тени деревьев. И все же создавалось впечатление, что лагерь только что проснулся. Мне не требовалось большого опыта, чтобы понять, что войска экзотов наконец выступили против Джэймтона.
Я нашел Джэнола Марата, майора с Новой Земли.
- Мне необходимо увидеться с командующим Грэй-мом, - заявил я.
Он отрицательно покачал головой, несмотря на то что мы уже достаточно хорошо знали друг друга.
- Не сейчас, Там. Извини.
- Джэнол, это не для интервью. Вопрос жизни и смерти. Мне необходимо увидеть Кенси.
Он пристально посмотрел на меня. Я - на него.
- Подожди здесь, - сказал он. Мы стояли у самого входа в штаб. Он вышел и отсутствовал минут пять. Я стоял, слушая, как настенные часы мерно отстукивают секунды и минуты. Затем он вернулся.
- Сюда, - показал он.
Он вывел меня наружу, провел вокруг куполов пластиковых строений к небольшому зданию, полускрытому листвой деревьев. Когда мы вошли внутрь, я понял, что нахожусь в личных апартаментах Кенси Грэйма. Через небольшую гостиную мы прошли в спальню. Кенси только что принял душ и теперь надевал свою боевую форму. Он с любопытством взглянул сначала на меня, а затем на Джэ-нола.
- Хорошо, майор, - произнес он, - Вы можете вернуться к своим обязанностям.
- Есть, сэр, - Джэнол отдал честь и вышел.
- Ну, Там, - произнес Кенси. - В чем дело?
Он смотрел на меня немного насмешливо, пока застегивал ремень брюк. Он еще не успел надеть рубашку и возвышался надо мной подобно скале. Его тело было загорелым, словно темное дерево, на груди и плечах рельефно прорисовывались мышцы. Живот был подтянут, а мускулы так и перекатывались под кожей рук. И снова я почувствовал, что передо мной истинный дорсаец.
Перед моим мысленным взором возникла худощавая темная фигура Джэймтона, собирающегося противостоять этому человеку. Неужели он может победить Грэйма?
Но опасность все-таки существовала.
- Хорошо, я расскажу вам, зачем приехал сюда, - сказал я Кенси, - Я только что узнал, что Блэк связался с Голубым фронтом, местной террористической политической группой. Их руководство находится в Бловене. Я видел, как трое из них посетили его прошлой ночью.
Кенси взял с кресла рубашку и стал надевать ее.
- Я знаю, - ответил он.
Я недоуменно уставился на него.
- Разве вы не понимаете? Это же убийцы! И есть лишь один человек, чья смерть была бы им на руку, - это вы, Кенси.
- Я знаю это, - кивнул он, - Они хотят сбросить существующее правительство Сент-Мари и захватить власть - что невозможно, поскольку деньги экзотов идут на оплату наших подразделений, поддерживающих мир на этой планете.
- В прошлом им не удалось добиться помощи от Джэймтона.
- Думаете, сейчас они ее получат? - поинтересовался он.
- Квакеры в отчаянии, - сказал я, - Даже если подкрепления прибудут завтра, Джэймтон реально оценивает свои шансы в случае начала вашего наступления. Быть может, убийцы и поставлены вне закона военными конвенциями и кодексом наемников, но и вы, и я знаем, на что способны квакеры.
Кенси бросил на меня странный взгляд и взял с кресла куртку.
- Разве? - спросил он.
Я взглянул ему в глаза:
- А разве нет?
Он надел куртку и застегнул ее на все пуговицы.
- Я знаю людей, с которыми должен сражаться. Это мое дело. Но что вас заставляет думать, что вы их знаете?
- Это также и мое дело, - ответил я. - Может быть, вы позабыли. Я ведь журналист. Больше всего меня интересуют люди.
- Но вам не нравятся квакеры.
- А почему они должны мне нравиться? - удивился я. - Я побывал на всех мирах. Я видел правителя Сеты - он страстно желает получить как можно больше прибыли, но все же он - человек. Я видел ньютонцев и венериан, витающих в облаках, но если их хорошенько растормошить, то их можно вернуть обратно к реальности. Я видел экзотов вроде Падмы. И скажу вам - им всем присуща одна общая черта. Все они - люди.
- А квакеры - нет?
- Фанатизм, - ответил я, - Разве это ценно? Напротив. Что хорошего в слепой, глухой, тупой вере, которая не позволяет человеку думать самостоятельно?
- А откуда вы знаете, что они не думают? - спросил Кенси.
Сейчас он стоял ко мне лицом и пристально наблюдал за мной.
- Быть может, некоторым из них это свойственно, - ответил я, - Быть может, самым молодым из них, пока яд еще не слишком пропитал их души.
В комнате воцарилась неожиданная тишина.
- Так чего же вы хотите? - спросил Кенси.
- Докажите, что Джэймтон Блэк нарушил закон, договорившись с террористами о вашем убийстве. И вы победите на Сент-Мари, не сделав ни единого выстрела.
- И как я это сделаю?
- Используйте меня, - предложил я. - У меня имеются связи в группе, к которой принадлежат террористы. Позвольте мне войти с ними в контакт и перекупить их, предложив большую сумму, чем Джэймтон. Пообещайте им признание Голубого фронта нынешним правительством. Падма и местное руководство только поддержали бы вас, если бы вам удалось столь легко очистить планету от квакерских войск.
Он посмотрел на меня совершенно бесстрастно:
- И что таким образом получил бы я?
- Клятвенные подтверждения, что они были наняты для вашего убийства. Их было бы столько, сколько нужно для доказательства.
- Ни один суд Межпланетного арбитража не поверил бы таким людям, - заметил Кенси.
- О! - Я не смог удержаться от улыбки. - Но они поверили бы мне как представителю службы новостей, когда я поручился бы за каждое произнесенное ими слово.
Снова возникла пауза. Его лицо оставалось спокойным.
- Понятно, - произнес он.
Кенси прошел мимо меня в прихожую. Я последовал за ним. Он подошел к своему видеофону, нажал пальцем на клавишу и проговорил в пустой серый экран:
- Джэнол!
Он отвернулся от экрана, пересек комнату, направляясь к оружейному шкафу, и достал оттуда свое боевое снаряжение. Он действовал размеренно, молчал и больше не смотрел на меня. Спустя несколько тягостных минут открылась дверь и вошел Джэнол.
- Да, сэр?
- Мистер Олин останется здесь до моих дальнейших распоряжений.
- Есть, сэр, - ответил Джэнол.
Грэйм вышел.
Я стоял в оцепенении, уставившись на дверь. Я просто не мог поверить: он нарушил Конвенцию! Кенси не только проигнорировал меня, но и посадил под арест, чтобы я никоим образом не повлиял на ситуацию.
Я повернулся к Джэнолу. Тот смотрел на меня с какой-то грустной симпатией.
- Посланник здесь, в лагере? - спросил я.
- Нет. - Он подошел ко мне, - Он вернулся в посольство экзотов в Бловене. А теперь будь пай-мальчиком и присядь. Думаю, мы могли бы вполне приятно провести пару-другую часов.
Мы стояли лицом к лицу. И я нанес ему неожиданный удар в солнечное сплетение.
Еще студентом я немного занимался боксом. Я упоминаю об этом не потому, что хочу представить себя чем-то вроде мускулистого героя, но объясняю, почему решил не бить его по лицу. Грэйм наверняка без раздумий нашел бы необходимую точку для нокаута, но я не был дорсайцем. А пространство под грудной клеткой человека относительно большое и удобное - словом, весьма привлекательное место для любителя. И еще я немного помнил о том, как надо бить.
Несмотря на все это, Джэнол не потерял сознания. Он упал на пол и, скрючившись, лежал там, однако глаза его остались открыты. Но подняться он какое-то время не мог. Я повернулся и быстро вышел.
Весь лагерь буквально кипел. На меня никто не обратил внимания. Я забрался в свою машину и пятью минутами позже уже направлялся по темнеющему шоссе в Бловен.
Глава 26
От Нового Сан-Маркоса до Бловена и посольства экзотов было около тысячи четырехсот километров. Я должен был добраться до него за шесть часов, но мост оказался смыт, и поэтому у меня ушло четырнадцать.
Лишь после восьми утра на следующий день я ворвался в посольство.
- Падма, - выдохнул я, - он еще…
- Да, мистер Олин, - ответила девушка-секретарь. - Он вас ждет.
Она улыбнулась мне, но я не обратил на это внимания. Я был слишком озабочен, чтобы обрадоваться тому, что Падма еще не отправился к району назревающего столкновения.
Она проводила меня вниз и, свернув за угол, перепоручила молодому экзоту, который представился мне одним из помощников Падмы. Он провел меня коротким путем и передал другому помощнику, чуть постарше. Мы прошли через несколько комнат, и затем экзот указал мне длинный коридор, в конце которого, как он сказал, был вход в другой коридор, а тот уже вел к рабочему кабинету Падмы, где тот и находился в данный момент. Затем он покинул меня.
Я последовал указанным путем и очутился в другом, на этот раз более коротком коридоре. Туг я замер от неожиданности: навстречу мне шел Кенси Грэйм.
Однако человек, выглядевший как Кенси, лишь мельком взглянул на меня. Тогда я понял.
Конечно же, это был не Кенси. Это его брат Ян, командующий гарнизоном экзотов здесь, в Бловене. Он прошел мимо, и я снова смог двинуться дальше, хотя состояние шока еще не совсем прошло.
Думаю, что любой, столкнувшись с ним в подобной ситуации, был бы потрясен так же, как и я. От Джэнола я несколько раз слышал, что Ян был полной противоположностью Кенси. Не в смысле его профессиональных качеств - они оба являлись выдающимися представителями дорсайского офицерства, - но в том, что касалось их индивидуальностей.
С первого же момента нашей встречи с Кенси я ощутил словно бы исходящий от него солнечный свет. Встретившийся же мне Ян выглядел мрачнее грозовой тучи. Без сомнения, это был человек с железным сердцем и мрачной душой, подобный какому-то отшельнику на высокой горе.
Я вспомнил, что, по слухам, эта мрачность практически никогда не покидала его, разве что в присутствии Кенси. И если когда-либо это светоносное воздействие брата исчезнет, то Ян, вероятно, будет навечно приговорен к заточению в собственной тьме.
Но, пройдя через дверь и оказавшись в месте, которое очень напоминало небольшую оранжерею, я увидел знакомое добродушное лицо Падмы.
- Входите, мистер Олин, - пригласил он, вставая, - и пойдемте со мной.
Он повернулся и прошел сквозь арку из фиолетовых клематисов. Я последовал за ним, и мы очутились в небольшом дворике со стоявшим там роскошным аэрокаром. Падма уже забрался на сиденье перед пультом управления. Он придержал для меня дверцу.
- Куда мы направляемся? - спросил я, когда забрался в машину.
Падма прикоснулся к пульту автопилота. Машина поднялась в воздух. Он предоставил ей возможность самой управлять движением и развернулся в кресле лицом ко мне.
- В полевой штаб командующего Грэйма, - ответил он.
- Ясно, - произнес я, - Конечно, я понимаю, что сообщение из штаба достигло вас гораздо раньше, чем я на своей машине. Но я надеюсь, вы не думаете, что он задержал меня или что-нибудь в этом роде. У меня с собой мои верительные грамоты, защищающие меня как журналиста. И кроме того, соответствующие разрешения как от квакеров, так и от экзотов. И я не намерен один нести ответственность за любые заключения, сделанные Грэймом во время нашей беседы, которая имела место сегодня утром.
Падма неподвижно сидел в кресле, молча разглядывая меня.
- Вы направляетесь туда со мной по моему собственному решению, а не по требованию Кенси Грэйма.
- Хотел бы я знать почему, - медленно произнес я.
- Потому, - таким же тоном ответил он, - что вы очень опасны.
Он сидел по-прежнему неподвижно и смотрел на меня немигающим взглядом.
Я ждал, что он продолжит, но он молчал.
- Опасен? - спросил я. - Опасен для кого?
- Для нашего будущего.
Я уставился на него, затем рассмеялся, а потом внезапно рассердился.
- Бросьте! - воскликнул я.
Он медленно покачал головой, не отводя глаз от моего лица. Меня поражали эти глаза. Невинные и ясные, как у младенца, но за ними я никак не мог разглядеть самого человека.
- Хорошо, - кивнул я. - Объясните мне, почему я опасен?