С Трифоном оказалось всё хорошо - стрелу аккуратно вытащили, промыли рану, зашили. После перевязки он был отпущен врачом на все четыре стороны. С Саляевым же было гораздо сложнее - рана оказалась серьёзной, к тому же Ринат потерял много крови. А теперь он лежал на боку, на топчане у окна и спал.
- Я промыл рану раствором антисептика, завтра отёк перейдёт в воспаление, - вытирая руки, сказал вошедшим врач. - В принципе, ничего страшного. Нужно время.
В лазарет заглянул Миронов:
- Мужики, пойдёмте в дом. Надо поговорить.
В большей комнате за столом сидело шесть бородатых мужиков с напряжёнными, раскрасневшимися лицами.
- Лука, у нас прошёл совет - все единогласно решили идти с вами, - заявил Миронов.
- Если недалеко есть обустроенное общество, то нам жизненно необходимо с ним соединится. А то сидеть тут в глуши смысла нет, - сказал один из сидящих бородачей.
- Берите только самое необходимое, уходить надо немедля. Носилки для раненого есть? - спросил Лука. - Будут, - вставая, ответил один из мужиков.
- Собираемся! Всем сдать мне жетоны, - распорядился Миронов. - А пока я с Лукой напишу записку вашему Матусевичу.
Бородачи разбежались собирать народ, а Корней уселся за стол. Буквально через полчаса все двадцать восемь человек были готовы к выходу из лагеря. Среди них было всего лишь две женщины лет тридцати. У каждого за плечами был мешок, а в руках - арбалет. Только у двоих были парализаторы, в том числе и Семёна, который был у мироновцев ответственным за оборону. В ответ на удивлённый взгляд Луки Семён ответил, что мол, батарей осталось всего три и их берегли на крайний случай. Уходили через второй, нижний выход из лагеря. До небольшой дуге обогнув сопку, колонна, соблюдая меры предосторожности, вышла к Култучной. Далее оставалось лишь следовать её течению до самого Байкала, где их ожидали сани. И идейный вдохновитель мятежа против Матусевича - капитан Павел Грауль.
Москва. Кремль, царские палаты. Март 7146 (1638)
Полумрак, царивший прежде Михаила в палате, был разогнан множеством свечей. Искусно расписанные причудливыми плетениями стены и потолок осветились ровным и мягким светом. Служка незаметно затопил печь, покрытую красивейшими муравлеными изразцами. Никого из бояр царь приглашать не стал, присутствовал лишь голова Сибирского приказа, который сегодня уже отчитывался по присланному в Москву ясаку и по взаимным претензиям различных острожных воевод Сибири по поводу разграничения ясачной территории. Дело сие было зело трудным, каждая из сторон упирала на нераденье стороны иной и заявляла о собственной исключительности в деле пополнения казны русской. Едва узнавший о приезде в Москву Михаила Беклемишева, самодержец немедля затребовал его к себе. Прошедший в трудах день сильно утомил царя, но уж очень интересно было ему узнать о делах, что происходили на самых дальних украйнах его государства. Остальные видные бояре и головы Кремлёвских приказов толпились у закрытых дверей, а средь них ожидал только-только прибывший в Кремль енисейский воевода.
Вошедший в царские палаты думный дьяк с поклоном сообщил царю, что Васька Беклемишев покорно ожидает высочайшего дозволения войти. Государь нетерпеливо махнул рукой, приглашай мол. Беклемишев вошёл, отвесив поклон царю и, ожидая дозволенья говорить, смотрел в пол, покрытый поверх войлока зелёным сукном.
- Ну, Василей, рассказывай, что в землице ангарской творится? Что за людишки там, есть ли за ними сила? Торгуют ли, да чем? Но сначала молви мне как ясак сбирается!
- Великий государь, Михаил Фёдорович! С обоего, с государева ясаку и поминок с ясачных, с окладных и с неокладных волостей и с новых землиц на нынешней на сто сорок шестой год собрано семь десятков сороков соболей да два соболя, да три сорока недособолей, да шесть шуб собольих тунгусских, да два десятка бобров чёрных и рыжих, да дюжина кошлоков рыжих, семь лисиц красных черночеревых, дюжина лисиц красных белочеревых, да четыре выдры, розсомах тако же четыре. А цена тем ясачным соболям положена в ценовной росписи. А недобранного ясаку, государь, и вовсе нету.
- Добро же ты ратуешь казне нашей, - покивал головой Михаил. - Да токмо, расскажи мне, что за град Ангарск такой и что за государь там имеется?
- То, государь, на Ангаре реке стоит княжество Ангарское и государем у них Сокол князь обретается. А град Ангарск стольный град есть, град рубленный, да с посадом. Церква стоит наша, православная.
- Сам ли княжество своё держит, али под чьей-то рукой ходит? Далече ли до царства Китайского?
- Сам, великий царь, княжество своё Сокол держит. А сколь далёк путь до Китайского царства, то мне крепко не ведомо, токмо людишки ангарские промеж себя бают, что далече оно, да дорога туда зело трудна и опасна.
- Сильны ли? - Романов снял тафью, в палате становилось жарковато.
- Сильны, государь, - кивнул Беклемишев. - Пушек, мушкетов в изобилии у них имеется. Железо льют во множестве. Крепости, что реку запирают, каменные, да с пушками. А мушкеты не то, что у нас имеются.
- Как так, что за мушкеты? - заинтересовался Михаил.
- Мушкеты ангарские лучше немецких, лучше италийских - и сработаны просто и заряд мечут столь часто и далеко, что можно цельную рать выбить, покуда она идти будет до рядов ангарских.
На лавке крякнул Борис Лыков, явно пребывавший в смятении от речей, в царских палатах ведущихся.
- Цыц! - прикрикнул на него самодержец. - Знал о сём? То-то и молчи!
- Мне Василий Михайлович не отписывал, - попытался оправдаться Лыков, но царь его не слушал.
- А бьют ли казачков? - прищурил глаз самодержец. - Хотят ли землиц сибирских?
- Казачков енисейских токмо гонят, ежели те на ангарскую землю ступят. А разбойных казаков, что против закону сбирают ясак, берут в полон. А по землице, говорил князь Сокол можно и разговоры весть.
- Добро. А что по сему скажешь? - самодержец кинул в сторону воеводы золотой кругляш, тот ловко поймал его и на ладони Беклемишева оказался ангарский червонец, на котором тускло отражались огоньки с подвешенных светильников.
Василий Михайлович попросил дозволенья внести дары князя Сокола. Кожаный мешочек с золотыми цервонцами, отлично выделанные шкурки соболей, горностая и нерпы, изящное зеркальце в золотой оправе и ружьё с отомкнутым штыком и патронташем, полным зарядов к нему. Самодержец даже встал с трона и подошёл поближе, чтобы разглядеть дары Сокола.
- Богато сработано, - отметил он, взявши изящное зеркальце.
- Великий государь, - осторожно начал Беклемишев. - Ангарский князь Сокол обязуется слать богатые дары на Русь каждый год, ежели ты, великий царь, дашь своё позволение на проход ангарских караванов по мангазейскому пути. А ещё, государь, князь Сокол хочет щедро платить золотом и мягкой рухлядью ежели ты, государь, станешь полонянных людишек ему посылать с Литвы или с Ливонии.
- На что ему людишки? Ужель мало душ в государстве его?
- Нужны ему крестьяне, государь. Воинов много, мастеров много, а крестьян совсем малое число.
- А ежели отряд стрельцов при пушках и с даровитым в воинском искусстве воеводой на Сокола того пустить? Сдюжит ли? - внимательно посмотрел на воеводу царь.
- Сдюжит государь, - вздохнул Беклемишев. - Отряд Ондрея Племянникова на трёх стругах с сотней казаков ангарцы ко дну пустили, не дали к крепости и близко подойти. А ежели и подошли бы - про ружья ихнеи я сказывал особо.
- Людишек ему значит, за золото и меха, - усмехнулся Романов. - Ну что же, будут ему людишки!
Беклемишев, видя как царь живо интересуется ружьём, предложил назавтра с утра пострелять по воронам, что в изобилии водились в Кремле. У царя даже проявлялась периодическая мигрень, вызывавшаяся их истошным гвалтом. Соколы, державшиеся на службе не справлялись с этими пернатыми волками, что постоянно склёвывали и пускали по ветру лохмотьями позолоту куполов кремлёвских храмов.
- Пошто с утра? Сейчас же и учнём! - воскликнул Михаил.
Промозглая погода с резким холодным ветром и ворохом острых снежинок, будто бы старательно метаемых им в лицо, не располагала к показательной стрельбе. Михаил поморщился, а дюжий боярин, глава сокольничего приказа с удовольствием предложил самодержцу испытать мушкет в нижних палатах приказа Большого Дворца, чем вызвал на себя гневный взгляд князя Алексея Львова, голову дворецкого приказа.
Тёмные своды нижних палат мигом осветились десятками свечей. Беклемишев посоветовал Львову заранее приказать служкам открыть находящиеся под потолком прямоугольные слюдяные оконца. Пара бояр приволокла, наконец, к несчастию для Алексея Львова, замеченный Михаилом в коридоре при лестнице полный комплект рыцарского облачения, который его предок стащил с трупа какого-то немецкого рыцаря ещё в Ливонскую войну. Кое-как установив его к дальней стенке, уложенной деревом, да подвязав к крючьям, торчащим из стены выше деревянной обивки, бояре шумно сопя, отошли к стоящим в сторонке остальным вельможам.
- Ну показывай, Васька, как сей чудной мушкет палит. Чай тут порох не сдует, - рассмеялся царь. Захихикали и бояре.
- Государь, нету тут отсыпного зелья, - удивил царя Беклемишев. - Токмо патрон, яко его называют в Ангарском княжестве. Тут взводится курок, здесь нажимаем на личину и открываем затвор кверху, берётся сей патрон и кладётся в приёмник до упору, закрываем затвор, дабы он щёлкнул. Опосля поднимаем прицел и целимся супостату в голову, нажимаем на спуск, - последние слова воеводы потонули в грохоте выстрела. А Беклемишев продолжал стрелять, второй выстрел, третий, четвёртый, пятый. Помещение потонуло в едком дыму, многие закашлялись. Царь приложив платок к лицу, с восторгом и озорным блеском в глазах смотрел на оружие.
- Ежели у моих стрельцов были бы такие мушкеты, никакие ляхи сейчас бы не терзали народ православный! Дай-ко и мне! - Царь буквально выхватил ружьё из рук воеводы.
- Сказывай, что делать! - прикрикнул на Беклемишева самодержец.
В итоге доспехи превратились в куски железа со рваными краями, а шлем даже раскололся от меткого выстрела царя, видимо сказалось плохое железо оного. Так и погибли привезённые из Ливонии латы безвестного немца, зато Михаил на радостях щедрой рукой возместил убыток обрадованному по этому поводу князю Львову. Сей проверкой ангарского оружия было решено и две задачи. Михаил окончательно решил для себя сотрудничать с Ангарией и торговать с нею людьми, но делать сие в тайне великой, дабы христианские государи Европы не прознали о сём никоим образом. На следующий день боярина Беклемишева царь назначил на должность головы новосозданного Ангарского приказа с наставлением сопровождать караваны к князю Соколу и забирать у него плату. В Енисейск же отбыл сын воеводы Измайлова, погибшего в Смоленскую войну - Василий Артёмович.
Поморье. Святица, март 7146 (1638)
К весне надо было обновить ёзы - ограды пастбища от лесного зверя для возросшего в числе скота. Обходя и помечая себе пригодные для сего дела деревья, Яр забрёл на возвышающиеся над речной долиной Митькины холмы. Назвали их так совсем недавно, по имени младенца Димитрия, коего нечаянно родила тут одна из женщин деревни.
- Гленько!
Ярко с удивлением смотрел, как по рыхлому снегу к поморской деревне приближается монастырский возок. Земли, на которых стояла деревня, давно уже были отнесены к ведению Соловецкого монастыря. Однако, до сего дня монастырь не баловал поморов своим вниманием. Язычники они поганые, что же тут поделаешь! Поганые али не поганые, но с христианами уживались они вполне мирно, разве что в Архангельске или в Холмогорах пожурят поморов за невнимание такое ко Христу и Богородице. Конечно, в деревне были и христиане, но немного, всего лишь несколько семей и отношение с ними были ровными и взаимоуважающими. И вот, спешит кто-то из монастыря до Святицы. Проминая ногами наст, образовавшийся за ночь на мягком снегу, Ярко поспешил в деревню - подготовить встречу. Видимо, настало время и для Святицы, уж больно долго монастырь не обращал своё внимание на этот уголок Беломорья. Возок встречало уже полтора десятка хмурых бородатых мужиков. Возница, меж тем, остановил возок у третьего дома в линии и принялся оправлять упряжь, покуда щуплый старичок в рясе подходил к поморам. По сторонам старика сопровождали дюжие монахи. Подошедши к деревенским, старик пристально посмотрел на них и осуждающим тоном сказал:
- Без креста живёте, олухи! Не есть добро дело сие, покаяться надобно вам, да веру истинную принять.
Несмотря на лёгкий ропот, прошелестевший средь мужиков, иеродиакон Савватий продолжил:
- Да будет вам ведомо, что в прошлом годе царём отозван был воевода соловецкий и теперь игумен наш, Иринарх, заведует обороной обители и всего края беломорского от гостей незваных. Тако же впредь и вам надлежит лепту свою вносить в дело общее. В этом годе обязаны вы сдать денежный оброк в сорок рублёв, - Савватий с прищуром посмотрел на оторопевших людей.
"Ведомо ему, поди, про злато наше" - с досадой отметил Яр.
- И поставить подводы до Вологды, дабы вывезти хлеб и привезти соли. Да чинить монастырский двор и гумно надобно по весне, стало быть, отрядите пяток мужиков, - продолжил иеродиакон.
- По весне в море все уйдём, - воскликнул кто-то из толпы.
- Стало быть, оброку сдадите, коли работать не хотите, - начал сердиться Савватий.
"Звал же Вигарь меня в Ангарию" - тоскливо подумал Яр, оглядывая своих товарищей.
- Чем оброк-то отдавать, отче? - спросил старика один из христиан Святицы.
- Как чем? Скотинкою, курочкой, яйцами, - мягкий голосом ответил иеродиакон. - Ну я в соседнюю деревню отправлюсь, а гостей ждите. Да и подумайте о спасении души своей бессмертной - дабы не гореть вам в геенне огненной - примите в себе учение Спасителя нашего.
И потопал к возку, не оборачиваясь.
- Шшо ише дале будет!
- Шшо деитцэ! Пошшо? Ох те, мне! - раздались голоса в расходящейся по дворам толпе.
"Мне это не нать! Сейгод уйду к Вигарю" - решил для себя Яр.
Поговорив вечером с супругой и с соседом своим, Василием, Ярко решил по весне уплыть до Ангарии. Помнил он советы Вигаря, что де, в Ангарии чуть ли не рай земной - и никакого убытку подданным не творят княжьи люди. Привирал Вигарь, конечно, но уж явно там сто крат лучше, чем сидеть да ждать ухватистую соловецкую братию. Вольного помора трудно заставить работать не на себя. И Яр решил последовать совету товарища.
Глава 9
Лагерь Миронова. Долина реки Култучной, январь 7146 (1638)
Человек сидел за столом, устало вытянув натруженные ноги. Глаза его, такие же усталые, но горящие блеском ненависти к невидимому, но почти что осязаемому им недругу, двигались вслед читаемых ими строк. Он был один в полутёмном помещении, свет в которое проникал лишь сквозь небольшое, закрытое куском прозрачного пластика, оконце. Сопровождавшие его люди благоразумно решили оставить его одного. Дочитав послание, человек тотчас же расслабил напряжённые мышцы, а голова его бессильно откинулась на высокую, обитую толстой и грубой тканью, спинку кресла. Глаза усталого человека закрывались сами собой, но им мешало неясное светлое пятно, пробивающееся сквозь мутную пелену полузабытья. Наконец, взгляд его сфокусировался на лёгкой, кажущейся невесомой, деревянной птице, висящей на тонком шнурке и расправившей резные крылья. Она лениво покачивалась в такт неощутимого сквозняка - вправо, влево, покачивая изящными крыльями, снова вправо-влево. Чёрные бусинки глаз деревянной птицы, казалось, с укором глядят на бессовестно уставившегося на неё человека.
"Ты совершил ошибку" - прошептал он одними губами строку из прочитанного им послания.
- Что же, похоже, так и есть, - пробормотал он, закрыв глаза. Усталый донельзя человек тотчас же провалился в тяжёлый, беспокойный сон. Мелькали картинки из прошлой, донельзя далёкой жизни. Снился детдом, с его светлым, казавшимся маленькому Игорю бесконечным, залом с огромными окнами, сквозь которые лакированный паркет заливало жаркое солнце. Скрип спортивной обуви, запах сваленных у брусьев нескольких матов, гулкие команды тренера Романа Стефановича и детский смех товарищей, беззлобно подначивающих Игорька, самого маленького воспитанника в их группе. Ядвига, первая любовь, и её роскошные рыжие кудри на общем с девчонками выпускном вечере, шум и смех, танцы, ночные песни под гитару, огромный костёр. Потом армия…
Просыпался же Игорь тяжко и, не зная что такое похмелье, он был готов признать, что оно бывает именно таким. Тяжёлая голова, разбитое тело, неловкие движения. Попив жадными глотками воды из стоящего на столе металлического котелка и добравшись до топчана, он мгновенно уснул. Отпустивший его лишь ненадолго сон не собирался окончательно выпускать Игоря из своих цепких объятий.
Оставшиеся с ним шестнадцать верных ему человек уже обустроились в лагере: кто-то готовил еду, оприходовав запасы, оставленными прежними хозяевами, кто-то завалился спать, а кто-то занял сторожевые башенки вокруг укреплений.
- Игорь! - утром бесцеремонно разбудил майора Прохор Куняев, прапорщик из Одессы. - Выйди к парням. Они хотят поговорить с тобой.
Майор вышел на низкое крыльцо, перед ним с хмурыми лицами стояли практически все, с кем он пришёл сюда, трое остались на башенках. Службу не заваливали, дисциплина у его бойцов оставалась в крови, несмотря на не совсем привычные условия. Нет, как профессионалы своего дела, они были готовы ко всему, но вот только окунаться в средневековье со всеми вытекающими, всё же это некоторый перебор.
Однако, сказать было нечего, язык словно прирос к зубам. Сказать, что он мня себя самым умным, решил сделаться удельным князьком, на правах автономии принимая гешефты из центра? Не считая себя обязанным подчинятся людям из параллельного, или как там его, да просто иного мира, он сразу решил дистанцироваться от них. Вроде получалось. Но вот какая незадача, не срослось. Рискнул поставить ставку на инаковость и на - получи.
- Скажи, что дальше делать, Игорь, - в тишине, нарушаемой лишь шумом деревьев, в чьих кронах гулял ветер, негромкий вопрос бил по ушам.
- Это моя ошибка парни, вы не должны оставаться со мной, - выдавил Матусевич.
- Объясни! Не говори загадками, - проворчал Лазарь, давний сослуживец Игоря, также как и Матусевич, уроженец Белостока.
- Короче так. Я нарушил правила. В наказание мне приказали оборонять этот объект. Помощь от Соколова будет. Ваше право уйти к ангарцам я не оспариваю, - короткими, рваными фразами говорил майор.
Ожидая вопросов, он стоял на крыльце. Таковых не последовало. Его бойцы молча расходились, ушёл в дом и Игорь. Присев за стол, он уронил лицо в ладони рук, пальцы его немного подрагивали. Посидев так с пару минут, он резко встал и решительно вышел во двор. Для начала следовало проинспектировать этот объект, да и постройки с северной стороны сопки тоже. Миронов написал, что там огороды. С оружием дела обстоят совсем грустно, но в записке обещали привезти его так скоро, как это будет возможно. Хорошо, хоть так. А потом, вечером, следует поговорить с парнями, лучше объясниться сейчас, чем ждать итогов их пересудов.