3
- Потери? - жёстко спросил обер-инквизитор. Он знал цифру потерь, но хотел услышать, как объяснит её руководитель операции.
- Семь человек, - нехотя ответил Лесник.
Семь человек… За одну разгромленную эргастулу. Которые вылезают одна за другой, как поганки после дождя. После кровавого дождя, прошедшего в прошлом месяце над Царским Селом.
Семь человек… Семь полевых агентов. А на подготовку каждого нужны долгие годы, и при этом никогда не известно, что получится из подготовленного после СКД-вакцинации - один из лучших бойцов Инквизиции или кандидат на немедленное уничтожение.
Устраивать разнос бесполезно - Лесник сделал, что смог. Если смог лишь такой ценой, значит, меньшей кровью победить было нельзя.
- Что случилось, Андрей? С кем вы столкнулись?
- Не знаю… Два тела отправлены в Три Кита, пусть разбираются. Внешне походили на обычных оперативников, подготовленных по средним стандартам, - неплохие навыки стрельбы, рукопашного боя. Не более того. Но при этом чудовищная способность к регенерации. Пулевые раны затягивались за одну-две секунды. Миостагнатор не подействовал. Вообще.
- То есть нечто на уровне наших "ос"…
Лесник промолчал. Вступать в драку с особыми агентами Конторы ему не доводилось. Но сегодня - в лабиринте подземных ходов под старой частью Москвы - пришлось тяжко.
- Буланский не терял зря времени, - задумчиво сказал обер-инквизитор. - Остаётся надеяться, что эти боевики были единственным его элитным подразделением, резервом на самый крайний случай…
Пододвинул к Леснику тоненькую папочку.
- Ознакомься. На составление чернового плана операции - час. Потом вместе пройдёмся по узловым моментам, поднимаешь своих орлов - и вперёд.
- Что там? - без всякого интереса спросил Лесник.
- Эргастула. В Генштабе.
- Час на проработку акции против высшего генералитета?! - Сонное равнодушие Лесника дало наконец трещину.
- Времени нет. Даже этого часа - на самом деле нет. Эргастула активизировалась вчера, судя по всему - спонтанно. Войска уже подняты, уже пришли в движение… Под самыми разными предлогами: традиционные летние манёвры, чуть сдвинутые во времени; передислокация двух бригад ВДВ; превентивная акция лётчиков на "неопознанных самолётах" в Кодорском ущелье… Но с генералами дело иметь не придётся. Вся эргастула - офицеры среднего генштабовского звена. Майоры, подполковники, полковники… Те, кто подаёт большим шишкам бумаги на подпись. Но кто-то должен их прикрывать на случай попытки силового противодействия. Так что готовься к драке.
- Нужно подкрепление.
- Нет подкрепления. Мало того - звенья Мельника и Крысолова я у тебя забираю. Зашевелились регионы… Первая ласточка - в Казани.
- И какими силами прикажете действовать??!
- Есть у меня креатура… - с сомнением сказал обер-инквизитор: расставаться с последним резервом ему не хотелось. - Командир батальона вневедомственной охраны. Пустишь в дело его парней в самом крайнем случае.
Он протянул запечатанный конверт.
- Здесь его координаты и пароль активизации.
- Ребятишек на убой… Вместо батальона дайте хоть пару "ос".
- Нет.
- Хоть Диану…
- Хватит торговаться! Занята Диана! Приступай, времени нет!
Лесник взял папочку, направился к дверям. Юзеф сказал ему в спину:
- Кстати, в Сибири, похоже, нашлись следы Сморгони. Не вовремя… Но расхлебаем эту кашу - займёшься ими. Всё-таки ты шесть лет пытался их разыскать. Тебе и заканчивать…
- Сморгонская Академия? Их же окончательно добили в семьдесят девятом? - переспросил Лесник.
Действительно, перед каждой его командировкой в Сибирь среди прочих заданий обер-инквизитор ставил и дополнительную задачу: брать на заметку любой след, способный привести к странным людям, весьма и весьма интересующим Новую Инквизицию. Но Лесник всегда считал Сморгонь мифом - вроде золотого эшелона Колчака или клада Чингисхана. А настойчивые напоминания Юзефа о ней - мнительностью.
- Значит, не добили. Значит, не окончательно. К тому же Академию и до того якобы уничтожали дважды - в восемнадцатом веке и в девятнадцатом… Ладно, не до них. Приступай к работе по Генштабу.
Юзеф потянулся к телефону, считая разговор законченным. Однако, когда за Лесником закрылась дверь, передумал. Вновь пододвинул к себе последний документ - тот самый, с пометками красным карандашом. Написал несколько строк быстрым почерком, нажал кнопку, вызывая референта…
В любом случае Инквизиция уже выиграла. Несмотря на всё дикое напряжение последних суток - сомнений в исходе схватки нет. Военный переворот летом этого года не состоится. И финансовый кризис, и кризис правительственный, и что там ещё планировал покойный Буланский - не состоятся. Разрозненные эргастулы действуют без единого плана и руководства, спонтанно, никак не синхронизируя действия во времени, вступая в бой, когда на другом участке сражение уже проиграно… Они обречены. И можно бросить быстрый взгляд назад - проверить, что творится за спиной. Потому что самое опасное сейчас - получить предательский удар от своих…
Через пару минут Юзеф уже говорил в телефонную трубку:
- Алладин? Да, знаю, молодец… Но расслабляться не время. Через два часа борт в Казань. Спецрейс для твоей группы. Так что изволь прибыть за инструкциями… Что? Подкрепления? Алладин… кому сейчас легко? Лесник третьи сутки не спит, потерял половину личного состава - и не ноет, подкреплений не просит. Стась разве только девчонок-секретарш в бой не послал - и тоже не жалуется, работает. Один ты как сирота горемычная… Всё! Жду через тридцать минут! Поспишь по дороге!
Дела минувших дней - III
Сморгонская Академия
Машинописный текст без начала и конца из архива Синягина
(титульный лист отсутствует. Автор неизвестен).
…в основном в записках посещавших Русь иностранцев. Для кителей Европы "медвежьи потехи" были весьма необычным зрелищем.
Горсей, английский торговый представитель при дворе Иоанна Грозного, весьма подробно описывает подобные развлечения русского самодержца. Например, гладиаторские схватки опальных царских слуг с медведями. Посол приводит случай, как нескольких прогневавших царя монахов, вооружив коротенькими (5 футов) копьями, отправили биться один на один с голодными и разозлёнными зверями. Все бойцы оказались в результате растерзаны, но один умудрился перед тем заколоть косолапого.
Нередко людей для развлечения Иоанна Васильевича зашивали в медвежьи шкуры и травили собаками. Именно так, по версии одной из хроник, был растерзан архиепископ новгородский Леонид…
В Александровской слободе, у царского дворца Иоанна Грозного, перед входом несли караульную службу четыре свирепых "сморгонских медведя". Своих пропускали, на чужих бросались… Подобным же образом опричники обошлись с главой земской Боярской думы князем Милославским. У крыльца его терема были привязаны голодные топтыгины (тоже сморгонские?) - входить и выходить приходилось через заднее окно. Впрочем, Милославский остался жив - произошедшее можно рассматривать как добродушную шутку Грозного.
Термин "сморгонские медведи" нуждается в пояснении.
До конца XVIII века в Белой Руси (находившейся в то время в составе Речи Посполитой) в местечке Сморгонь функционировала так называемая Медвежья Академия - заведение, где профессионально дрессировали медведей. "Выпускники" вызывали такое изумление сообразительностью и чисто человечьим умом, что не раз высказывалось подозрение: в медвежью шкуру зашит человек… Неоднократные проверки не доказали справедливости домыслов.
В России до 30 деревень кормились исключительно "медвежьим промыслом", регулярно закупая медведей за границей, в Сморгони. Очевидно, в неволе сморгонские медведи не размножались либо секреты их дрессировки оставались исключительной собственностью сморгонцев… Известно, что касты "медвежьих скоморохов" всегда были весьма замкнутыми, наследственными.
Не всегда сморгонские медведи отличались столь свирепым нравом, как любимцы Иоанна Васильевича. Знаменитый раскольник протопоп Аввакум в своём "Житии" пишет, как изгнал из села под Нижним Новгородом "плясовых медведей". Причём с двумя медведями схватился врукопашную, одного "ушиб", другого "отпустил в поле". Странные там оказались медведи… Совсем не хищные. Очевидно, в Сморгони существовали различные методики дрессировки зверей - в зависимости от того, для каких целей они предназначались.
Известно, что выступавшие на публике с уморительными трюками сморгонские медведи находились среди густой ярмарочной толпы без ошейников и намордников, заходили вместе со своими вожатыми в кабаки и на постоялые дворы - и посетители этих заведений ничего не имели против такого соседства.
К сожалению, секреты Сморгони утеряны навсегда, а современная дрессировка медведей не идёт ни в какое сравнение со сморгонской. В цирках косолапые выступают с малозаметными намордниками, когти сточены до основания. В мемуарах известного артиста Никулина упоминается характерный эпизод: в цирке на Цветном отмечали какой-то праздник, и не совсем трезвая воздушная гимнастка попыталась угостить "дрессированного" медведя куском торта сквозь решётку клетки. Эксперимент закончился плачевно - девушка осталась без кисти руки…
В середине XVIII века конкуренцию Сморгони пытались составить монахи Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге. Сохранилось имя одного из исполнителей, непосредственно работавшего со зверями - келейник Карпов. Церковным иерархом, выступившим инициатором этой затеи, был архимандрит Феодосий. Последнее достаточно удивительно, если учесть, что Православная церковь всегда резко отрицательно относилась к "медвежьим потехам". (Рукописное примечание Синягина: Нашёл чему удивиться! Лучше бы вспомнил, кто квартировал тогда в лавре!) Но подвизавшиеся в роли укротителей церковники заметных успехов не достигли.
Дальнейшая же судьба Сморгони оказалась печальной. После раздела Польши и присоединения Белой Руси Сморгонская Академия просуществовала недолго. В начале XIX века упоминания о ней исчезают из хроник и документов эпохи. Судя по всему, учебное заведение, выпускники которого вызывали недовольство и церковных, и светских властей, было насильственно уничтожено.
Очевидно, либо у Сморгони существовали филиалы, либо владеющие старинными секретами дрессировки люди продолжили своё дело где-то в новом месте - окончательно медвежий промысел в России не заглох, продолжаясь и в первой половине XIX века.
По крайней мере в 1866 году Комитет Министров опубликовал положение "О воспрещении промысла водить медведей для забавы народа", а Сенат провёл соответствующий указ. Воплощали в жизнь правительственные директивы крайне жёстко: в 1867–1871 годах только в западных губерниях Российской Империи истребили в общей сложности несколько сотен дрессированных медведей. Для масштабной акции были задействованы силы полиции, жандармерии и даже армии.
На этом история уникальной, известной только в России методики дрессировки прекращается - отдельные "медвежьи вожатые", продолжавшие на свой страх и риск заниматься привычным делом до начала Первой мировой войны, действовали под постоянной угрозой полицейских санкций, а уровень дрессировки их зверей уже…
(Рукопись обрывается.)
Глава 6
ДЕЖА ВЮ И АРХИВ СИНЯГИНА
1
Я человек терпеливый. И прождал до середины дня.
Ждал, когда отмеривал пешком немалые расстояния между школой, милицией и нотариальной конторой. Ждал, когда - уже обзаведясь средством передвижения, - провёл полтора часа на главной площади Лесогорска: звонил с главпочтамта доктору Скалли, обедал в близлежащей блинной, бесцельно сидел в кабине припаркованного там же Росинанта…
Ожидание оказалось бесполезным. Никто не подошёл ко мне, воровато озираясь, и не сказал конспиративным шёпотом: "Я от Синягина…".
Возможно, дедуля никак не предполагал, что до него доберутся столь быстро, и не успел отдать распоряжение о передаче завещанных мне бумаг. Или доверился человеку, которому доверять не стоило.
Впрочем, теперь уже не важно. Пойду и сам заберу архив. Затянувшееся ожидание имело свой плюс: я вычислил-таки, у кого он хранится.
Росинант неторопливо покатил в сторону берега Кети.
2
Дом не напоминал хибарки-развалюхи, стоявшие у самой реки, напротив посёлка временных: ухоженный, недавно покрашенный, на окнах свежевыстиранные занавески, грядки на прилегающем огороде аккуратно прополоты.
Хотя, как я знал из результатов предварительной разведки (беседы со словоохотливой старушкой), живёт хозяин одиноко, схоронив жену лет десять назад.
- Открыто! - прозвучал голос откуда-то из глубин дома в ответ на мой вежливый стук.
Я вошёл, пересёк сени, стучаться во вторую дверь уже не стал… Ничего подозрительного: горница, русская печь, разнородная мебель - самодельная деревянная соседствует с совковским ширпотребом…
Он сидел за столом и молча смотрел на меня, не пытаясь о чём-либо спросить или хотя бы поприветствовать.
- Здравствуйте, Василий Севастьянович, - сказал я. Именно так звали моего недавнего знакомца, с которым мы вчера обсуждали на плавучих мостках влияние погоды на клёв рыбы.
Он пробурчал нечто невразумительное - не то приветствие, не то совет отправиться восвояси. Я не смутился. Сказал:
- Вы должны были мне кое-что передать от вашего знакомого… От Синягина.
Повисла пауза. Если Севастьяныч заартачится - не видел, не слышал, не знаю, - придётся действовать быстро и жёстко. Времени на деликатные подходы не осталось. Судя по разгрому, учинённому в хибарке Синягина, неведомый противник знает о существовании архива - и активно ищет его.
Артачиться и отрицать всё старик не стал. Кивнул, молча поднялся, пошарил за занавеской, обернулся и…
И прямо в лоб мне уставилось широченное дуло охотничьего ружья.
Второй раз за два дня я стоял под прицелом оружия, находящегося в руках человека чуть ли не втрое старше меня… Дежа вю какое-то.
3
Дробовик показался необычным - своими размерами. Больше всего он напоминал пушку-безоткатку, которую оружейники по рассеянности вместо лафета приклепали к ружейному прикладу. Мне довелось как-то держать в руках ружьё не применяющегося у нас восьмого калибра - из таких африканские охотники на крупного зверя валят слонов с одного выстрела. Солидная штучка, но оружие Василия Севастьяновича выглядело ещё внушительнее.
Смотреть в бездонное чёрное дуло было неприятно. Если этот музейный экспонат работоспособен, то выброшенный им сноп дроби легко и просто оставит меня без головы.
Долго любоваться своим раритетом любитель рыбной ловли не позволил.
- Как ты меня нашёл? - голос звучал сурово, интонация вопроса чем-то неуловимо напомнила покойного Синягина…
И тут я всё понял. Василий Севастьянович и не должен был меня искать и что-либо передавать… Если я и вправду оказался бы тем, за кого меня принимал дедуля с "парабеллумом", то мне предстояло самому вычислить местонахождение архива - в качестве теста… Что я успешно и сделал. А теперь вторая проверка: не из тех ли я, что убили и резидента, и Синягина, - и могли выяснить контакты старого оперативника банальной слежкой…
- Нашёл я вас очень просто. Описал приметы первой попавшейся здешней старушке - она дом и показала…
- Не крути динаму. Как понял, что искать надо меня?
Интересно, если мои ответы не удовлетворят Василия Севастьяновича - решится выстрелить? На всякий случай я пододвинулся поближе к стоявшей на столе тяжёлой сахарнице. Швырну в старика, отвлекая внимание, и отберу пушку. Профессиональными навыками Синягина он явно не обладает, стоит слишком близко и не успеет повернуть своё громоздкое орудие вслед за стремительным движением. Но сначала стоит попробовать решить дело миром.
- Всё очень просто, - пояснил я. - Рыбная ловля.
- Это как?
- Рыбак вы опытный, не чета многим… Хотя ловили странно - в такое время и в таком месте ничего не поймать. При этом совсем рядом, в заводинке, окуни плескались, малька гоняли… Прошли бы туда - улов обеспечен. Но вы сидели и сидели на мостках, как приклеенный. Рыба не клюёт, зато отлично просматриваются река, посёлок временных и подходы к разгромленной хибарке… Однако, поговорив со мной и дав наводку на дом Синягина, вы быстренько засобирались и ушли. А вскоре появился он сам. В общем - не бином Ньютона. Не могло у Синягина, скрывавшегося в незнакомом городе, оказаться много людей, которым он доверял.
- Ловко… - Старик опустил свой чудовищный агрегат. - Ладно, получишь чемодан. Но я тоже гляну, что внутри. За что живых людей убивают…
- Смотрите, не жалко. А мне можно взглянуть на ваше ружьецо? Всегда думал, что выражение "взять на пушку" - фигуральное. Блефовали ведь, признайтесь? Патронов к этакой бандуре днём с огнём не сыщешь.
- Ошибся, парень… Есть патроны. Несколько родных уцелело, да пару десятков гильз мне на заказ выточили, из нержавейки. Ничего, стреляет.
Чудо-оружие оказалось ружьём четвёртого(!) калибра, выпущенным на Тульском заводе более века назад - в 1894 году. Похоже, и в те времена было оно уникальным - по крайней мере, на манер боевого корабля, имело собственное имя, выложенное потемневшим серебром на ложе: "ГРОМОВЕРЖЕЦЪ".
- И за какой же дичью вы с ним ходите? - полюбопытствовал я.
- Тут подходящей дичи для него не водится, в утку попадёшь - в тушке больше свинца, чем мяса… Лежало, от деда оставшись. Иногда ворон шугал - расплодятся проклятые, каркают, по утрам спать не дают… Издалека по стае шарахнешь - как метлой выметает. А нынче, сдаётся мне, и настоящее дело для ружьеца найдётся…
Я подумал, что моя ночная стрельба по неведомой твари, - будь у меня в руках не карабин, а "Громовержец", - могла закончиться куда успешнее… Особенно если зарядить сие оружие возмездия серебряно-ртутной картечью. Любая способность к регенерации имеет свои пределы. Груда кровавых ошмётков не регенерируется.
…Мне в тот день везло на старые вещи, создатели коих питали склонность к гигантомании. Громадный чемодан, притащенный в горницу Василием Севастьяновичем, тоже был вполне достоин имени собственного - подобно ружью "Громовержец" и боевым кораблям. Но нарекать его, разбив бутылку шампанского о несокрушимую фибровую поверхность, я не стал - не терпелось ознакомиться с содержимым.
- Вы непременно хотите заглянуть внутрь? - спросил я, намекая: не любопытствуй, не надо, лучше забудь навсегда, что видел и держал в руках чемодан…
Старик намёк проигнорировал - молча кивнул.
- Некоторые вещи знать опасно.
- Не знать, милок, ещё опаснее бывает…