- Игни эт фэрро! - плотоядно оскалился Шалыт.
- Отходим! - крикнул Браун. - Бегом!
- Ложись, братва! - орали, надсаживаясь, проходчики.
С противным визгом включился лазер, и Сихали бросился на землю, прикрывая голову руками.
Бледно-фиолетовый пламень заполнил туннель, будто светящийся газ - внутренность старинной неоновой лампы. Не свет, не огонь, а сама энергия неистовствовала в "стрежне", разваливая в непрерывном режиме всё живое и неживое.
Тут не выдержали своды, подпиравшие верхний горизонт, - ледяной потолок просел, обвалился глыбами льда и рухнул, погребая пережжённый грунт и обугленные трупы.
Глава 10
ФРИДОМФАЙТЕРЫ
14 декабря, 17 часов 15 минут.
Когда Сихали проморгался и прочихался, яркий голубоватый свет в "стрежне" замерцал, да и потух, а после наступившую тьму чуток рассеяло красное аварийное освещение, тусклое, придававшее всему мрачный оттенок. И тишина…
Завал то и дело поскрипывал да скрежетал - это глыбы льда "устраивались поудобнее". Изредка оба поперечника доносили слабый гул, но основную озвучку составляли людское дыхание, кашель и шорох одежд.
Поднявшись на колени, Сихали встал и прочистил горло.
- Построиться! - скомандовал он.
Отряд пришёл в движение, послышались негромкие голоса. Угнетённое сознание людей пока ещё сдерживало эмоции.
- Шалыт! Живой?
- Почти… - закашлялся знакомый голос, и в неверном свете нарисовался генрук АЗО. - Ох… Вита бревне…
- Так я не понял, - громко сказал Шурик Рыжий, - кто кого победил? Мы - их или…
- Ты жив? - перебил его Белый. - Вот и радуйся!
- Раненые есть?
- Трое…
- А у нас пятеро. А, нет, четверо - убило Ника…
- Девять легкораненых, много погибших.
- Эй, бойцы! Вы бы рассчитались, что ли! Сколько нас осталось, вообще?
Цифры вышли удручающими - сгинула почти половина фридомфайтеров, как сами себя предпочли называть партизаны-антаркты. Лучевая атака и обвал многим стоили жизни.
- Зато и весь передовой отряд "интеров" лёг тут же! - воскликнул механик Кобольд, бодрясь.
- Ты это вдовам наших расскажи, - пробурчал отец Иоанн, - и их деткам, оставшимся без пап.
- На войне как на войне, - поскучнел механик. - Лазер цел хоть?
- Завалило… - сказал кто-то из толпы.
- А чего они сразу из пушек? Мы, значит, не по закону, а людей в распыл пускать - это нормально?!
- "Интеры" "Новолазаревскую" брали когда, - заговорил Шалыт, - то послали вперёд танки со стационарными биопарализаторами. А новолазаревцы не оценили ихний гуманизм - пустили "Харьковчанки" напролом, на таран и всю спецтехнику поскидывали с барьера на припай! Ну и всё! "Международники" тут же окрысились, строчку "меры бескровного воздействия" в своих крысячьих планах как бы вычеркнули и вписали: "силовые акции"… Сик!
- Гады… - пронеслось, затухая.
- Ладно, фридомфайтеры, - громко сказал Сихали, стараясь, чтобы голос звучал мужественно и твёрдо. - Это был первый бой, и мы его не проиграли. Кобольд, где тут ближайший медпункт?
- На третьем горизонте. Щас поперечником пройдём и по пандусам наверх.
- Выступаем тогда. Здоровые поддерживают раненых. Командиры групп! Шлите по двое в разведку. Вперёд!
Группа за группой, фридомфайтеры двинулись по поперечному коридору. Он отходил всего на пару километров от стрежневого, но так далеко шагать не пришлось. Вскоре слева показалась арка, обрамлённая гирляндой фонарей. За нею начинался длинный, пологий пандус, устланный листами пластметалла с дырчатой перфорацией. Он вывел отряд на верхний горизонт, где стояла всё та же красноватая полутьма и гулкая тишина.
- Направо! - скомандовал Кобольд, "подрабатывая" проводником.
Одолев ещё один пандус, отряд выбрался на светлое место - обширный перекрёсток, квадратный в плане, одну из стен которого покрывал большой красный крест, выложенный всё тем же атермальным настилом.
- Сюда!
В здравпункте никого не было, но аптечки имелись во множестве, нашлись даже экспедиционные медбоксы и киберхирург, правда сломаный.
- Тут ещё столовая есть, - возбуждённо проговорил Кобольд, - и аккумуляторная!
- И фонари имеются? - поинтересовался Тимофей.
- А как же! Полно! И пульсаторы тоже.
- Так чего ж ты молчал? - не совсем логично воскликнул Белый. - Пульсатор - оружие пролетариата! Веди.
Безоружные расхватали увесистые агрегаты "двойного назначения", а вскоре возникла нужда и в фонарях - тяжкий грохот донёсся сверху, восколебав ледниковый щит. И красный свет потух.
- Подорвали, гады… - процедил Шалыт. - Завалили вход!
Сихали включил фонарь и обвёл лучом перекрёсток. В одном из поперечных коридоров забликовало выпуклое стекло кабины пятиосника.
- Так, разведгруппа - на машину, и вперёд. Проверите обстановку на спуске.
Разведчики ринулись исполнять приказ генрука ТОЗО.
- Стойте! - окликнул их генрук. - Возьмите с собой по пищевому рациону. Перекусите в дороге. Остальные - в столовку!
Рабочая столовая была вырублена во льду, здесь было холодно, и даже на мягкие стулья вокруг столиков не тянуло присесть. Но универсальная кухонная машина работала исправно, обеспечивая всех жаждущих и оголодавших горячими бульоном и кофе.
- А туалет тут имеется? - вопросил Белый, отдуваясь после третьего стакана "эспрессо".
- А как же! - бодро воскликнул Кобольд. - По поперечнику направо, первая дверь. Всё как у людей!
- У нас туалетов нету, - важно сказал Шалыт, - у нас гальюны.
- Всё не как у людей, - ухмыльнулся Белый.
- Долго не сиди, - серьёзно посоветовал Рыжий.
- А чего?
- Чаво-чаво… Унитаз-то ледяной. Отморозишь… то самое, и будет тебе "чаво"…
Вся столовая загоготала, а Сихали порадовался - бойцы сбрасывали напряг. Стало быть, крепчали духом.
Напившись бульону с сухариками, Тимофей вышел на перекрёсток. В слабых отсветах из столовки дрожали блики на ледяных стенах. Было зябко и душно, тянуло в сон. Сихали вздохнул: ночь прошла не в постели…
Он не был полководцем и не имел чётких стратегических планов. Браун действовал по обстановке, применяя ту или иную тактику. Да и о какой такой стратегии можно было вести речь, имея под рукой три с лишним сотни необученных, практически безоружных людей? Какие наступления планировать? Где в Антарктиде тыл и где передовая? Но в одном Тимофей был уверен твёрдо - он правильно сделал, что ввязался в эту войну. За зло надо платить по справедливости!
В стрежневом коридоре заплясал мутный свет, пробивавшийся сквозь густой туман, - возвращались разведчики.
Заполнив перекрёсток мерным клокотанием, пятиосный вездеход развернулся и затормозил.
- В общем, так, - возбуждённо крикнул один из разведчиков, спрыгивая с тёплого капота, - завалило наглухо!
- Три или четыре горизонта обрушены, - дополнил доклад другой.
- Замуровали нас! - заключил третий.
- Самим не разобрать? - уточнил Сихали.
Разведчики дружно помотали головами.
- Тысячи тонн, - развёл руками самый молодой из них, словно извиняясь.
- Понятно… А вентиляционные шахты?
Подошедший Кобольд буркнул:
- Не пойдёт. Шахты-то широкие, но это ж гладкие трубы в два километра!
- Можно было бы по ней геологического робота отправить… - дал подсказку молодой разведчик.
- А где ты его видишь? - агрессивно спросил Кобольд, тут же успокаиваясь и бормоча: - Вот и я о том же…
К беседующим приблизился Белый.
- Не примёрз? - спросил его Сихали без улыбки.
- А я стоя!
В столовой захихикали.
- Ладно, - сказал Тимофей, - последний вопрос. Мы тут экскаватор-универсал сыскать можем?
- А чего ж! - бодро ответил Кобольд. - Сыщем.
- Вот и сыщи. Будем пробиваться с минус четвёртого горизонта к поверхности. Правильно я понимаю?
- Правильно! - вразнобой ответили горняки.
Округлая туша экскаватора ворочалась на груде колотого льда, задирая манипуляторы повыше. Гром пульсаторов мешался с шумом рассыпавшегося льда, в воздухе кружилась снежная пыль, мелкими иголочками покалывая разгорячённое лицо и шурша по каэшке.
Сихали оглянулся назад - длинный наклонный туннель уходил вниз, больше походя не на пандус, а на осыпь. Пятиосники буксовали, зарываясь колёсами в ледяное крошево, сверкавшее алмазами в пляшущем свете сотни фонарей и фар. Фридомфайтеры переговаривались:
- Да не гальмуй ты! Так только ещё глубже зароешься!
- Где лопата?
- Серый, отгребай! Во!
- Опусти четвёртую ось, слышишь? Она у тебя висит!
- Настил, настил тащите! Без него никак!
- Эй, наверху! Принимайте!
- Под колёса, под колёса давай!
- Пошёл!
- Пошёл, пошёл!
Взрыкивая моторами, грузовик попёр вверх, хрустя кусками льда, вминая настил в податливую холодную массу.
- Па-аберегись!
С грохотом осели глыбы льда, шатнулись грузно, собираясь скатиться, но горняки тут же набросились на них, дробя пульсаторами. Однако Тимофей смотрел не на глыбы, а туда, где качались манипуляторы экскаватора, - верхний пласт льда матово светился голубым, предвещая скорую "раскупорку". И вот ледяной потолок просел, покрываясь трещинами, и рухнул, впуская ярчайший свет.
- Фиат люкс! - заорал Шалыт.
Сихали крепко зажмурился, на ощупь отыскал тёмные очки и нацепил их, прикрывая слезящиеся глаза. "Не дай бог, нас ждут наверху…" - мелькнуло у него.
- Ур-ра-а! - грянуло снизу.
Универсал, качаясь, со скрежетом загребая гусеницами, цепляясь манипуляторами за края пролома, стал выбираться наверх. Увёртываясь от летящих обломков, следом поспешил Сихали.
Он выбрался третьим, после Кобольда и Шалыта, занимавшего место экскаваторщика.
Перед ним белела ледяная пустыня, приподнятая грядой невысоких гор Тил, и то место, где недавно стоял посёлок. Больше его там не было - луч лазера с орбиты стёр все здания, исполосовав улицы копотными бороздами и воронками, курящимися вонючим дымом. Лишь кое-где торчали покорёженные сваи, а вдалеке виднелись нетронутые с виду турболёты и птеробусы.
Леонид Шалыт обернулся к Сихали и сказал ровным голосом:
- Могу поспорить, что там всё заминировано.
Тимофей кивнул.
- А где все? - растерялся Кобольд.
- На старой базе должны быть… - сказал Шалыт, суетливо доставая радиофон. - Там тепло, только есть нечего…
Сихали отобрал у генрука коммуникатор.
- Не надо, - покачал он головой, - а то засекут звонок.
- Кто? - недоверчиво спросил Шалыт.
Тимофей показал на светлое пятнышко, плавно поднимавшееся над горизонтом.
- Станция "Сульдэ", - спокойно сказал он. - Переждём, пока она не скроется с глаз.
- И?.. - мрачно засопел Леонид.
- И двинемся к горам Пенсакола - по-прежнему спокойно сказал Сихали.
На часах был полдень, когда караван из пятиосников отправился к посёлкам Форрестол и Нептьюн-Сити, огибая аэродром. Кобольд пожертвовал одним из диггеров и послал робота к борту номер один. Едва диггер отпер дверь в салон, как весь турболёт превратился в ослепительный клуб огня. Тугая волна взрыва ударила по ушам.
Пилот Сан Саныч горестно охнул.
- Ведь только-только диффузоры поменял, - запричитал он страдающим голосом, - новенькие совсем!
Кувыркавшиеся турбины и стабилизаторы пробили по птеробусам, те тоже рванули, добавляя грохоту. Эффект домино.
- Вопросы есть? - спросил Тугарин-Змей и сам же ответил: - Вопросов нет.
И пятиосники покатили на север, к Пенсаколе. Гражданские, выделяясь оранжевыми каэшками на фоне палаток старой базы, долго махали фридомфайтерам вслед.
"Без опыта, - думал Сихали, трясясь на капоте переднего грузовика, - без оружия… А теперь ещё и без дома!"
Но надежда пока была. И злости хватало. А что ещё нужно для ха-арошей драки?..
Глава 11
КРИК ПТИЦЫ ГАМАЮН
16 декабря, 3 часа 05 минут.
АЗО, горы Пенсакола, посёлок Нептьюн-Сити.
Ночёвку устроили на заброшенном прииске - паре выплавленных во льду туннелей, упиравшихся в горушку-нунатак. Старатели думали, что наткнулись на золотую жилу, но богиня удачи фальшиво улыбнулась искателям фарта - драгметалла хватило едва на пару дней лихорадочных работ. И всё, месторождение иссякло. А в Антарктиде стало на один город-призрак больше - дома, ангары, склады из пластконструкций так и остались торчать у подножия обледенелого нунатака. Собрать их было куда проще, чем разобрать.
Пятиосники загнали в туннели, пушившиеся инеем, а фридомфайтеры собрались в маленьких домиках, похожих на вагончики. Комнатки-норушки хранили следы былой жизни, разгульной и не слишком обременённой правилами санитарии, - повсюду валялись пакеты из-под пива, на полу, на столиках, даже на стенах намёрзли отвратные потёки, перегородка, на которую вешали каэшки, блестела, словно замазанная чёрным лаком, и повсюду были наклеены стереофото голых девиц. Этих даже жалко становилось - холодно же!
Шалыт на пару с Кобольдом притащили куб энергосборника и подключили отопление - сетка термоэлементов на стенах стала пощёлкивать да потрескивать. Сихали снял перчатку и приложил ладонь к "живому" видеоплакату, прямо на пышную грудь томной блондинки - руке стало тепло, а блондинка словно растаяла - выгнулась, подняла руками пышные округлости; изогнула бедро, улыбнулась зазывно - и повторила цикл с самого начала.
- Я давно заметил, - сказал Белый, - что женщины от тебя без ума.
- Как говорит Рыжий, - улыбнулся Тимофей: - "Кто-то щас получит!"
Помаутук нервно глянул за окошко.
- А со спутника не заметят инфракрасное излучение? - спросил он. - По времени, Спу-57 как раз над нами.
- Не должны, - легкомысленно ответил Шалыт, - здесь хорошая изоляция.
Сихали демонстративно достал служебный радиофон и набрал номер.
- Ты чё?! - вытаращился генрук АЗО. - Засекут же!
- А вот фиг им, - хладнокровно сказал генрук ТОЗО. - Эта штучка, - он покачал радиофон на ладони, - стоит дороже "Харьковчанки"!
Переключив коммуникатор на громкую связь, он положил его на стол. Нежно засветилась стереопроекция, изображая голову в панаме, нечесаную и небритую. Голова оскалилась в радости узнавания.
- Генрук?! Здорово!
- Привет, Кузьмич, - сказал Сихали полупрозрачному спецуполномоченному. - Докладывай об успехах.
- Ага… - построжел Кузьмич и зачитал сводку официальным голосом: - Подводный крейсер Тихоокеанского флота "Генерал Алексеев", следовавший к АЗО, неожиданно… к-хм… подвергся торпедной атаке в районе подводных гор Маркус-Неккер. Корабли охранения торпеды перехватили, пытались и неизвестные субмарины потопить, но те ушли. К-хм… Авианосец Седьмого флота "Аламо", покинув Пирл-Харбор, тоже проследовал на юг и, ты понимаешь, какая незадача - приблизительно над разломом Кларион чуть было не столкнулся с экранолётом типа "Пеликан"… Крейсер "Джон Браун" подбил "птичку", но та всё ж таки "клюнула" авианосец в борт - чинится, гад.
- Отлично, - сказал Сихали, сдерживая улыбку. - Юлиус ничего Альберту не передавал?
- Молчит пока. Тут… это… Боровиц на фронт рвётся, добровольцев собрал на Туамоту, оружия кучу… У них там СПО типа "Изола" и стратоплан "Гамаюн", готовый к взлёту. Что передать старому пер… кхе-кхм… герою?
- Передай Стану, чтобы взлетал часика через два, тогда он не успеет попасть в зону видимости "Сульдэ". Ждём его в Нептьюн-Сити! Ну всё, пока…
- Стоп-стоп-стоп! - зачастил Кузьмич.
- Чего ещё?
- Да я самое главное забыл сказать! Международные войска базу себе отгрохали где-то рядом с вами, в посёлке Пенсакола. Перебросили туда гарнизон в сто пятьдесят "интеров", сотня в лёгкой броне, полста в боескафандрах. Ага…
- Тогда скажешь Стану, чтобы летел пониже и не отсвечивал. Всё?
- Теперь всё. Пока!
- Пока…
Сихали положил радиофон в правый карман и сказал:
- Отбой! Через два часа выдвигаемся.
Фридомфайтеры кинулись занимать скрипучие откидные кровати и выдвижные диванчики, а кому не хватило койкомест, устроились прямо на полу.
На Тимофея ещё действовал спорамин, поэтому он даже не пытался заснуть - как занял сломанное кресло в углу, так и остался на нём, только ноги вытянул. Пошевелил пальцами ног в унтах. Эх, в душик бы сейчас…
Джунакуаату Помаутуку тоже не спалось - нахохлившись, "Кудрявый" сидел на пустом ящике, спиной привалившись к стене.
- Сложно привыкнуть? - негромко спросил его Браун. - Когда нарушения заповеди "Не убий!" становятся правилом?
Пастор посмотрел на него пристально, усмехнулся и покачал головой. Облизнул губы.
- Наша война - зло вынужденное. Кстати, в буквальном переводе заповедь Божья звучит в иной тональности: "Не убий без суда!" Чувствуете разницу?
- М-да… Ощутимо.
- Зло… Добро… - Помаутук вздохнул. - Это чересчур общие категории, они очень относительны и не бесспорны. Добро всегда пассивно, это не деяние, а просто не сотворение зла и непротивление злу. Но разве в том благо? Если человек, занявший позицию невмешательства, хладнокровно наблюдает за мучениями людскими, то он потворствует злу! Тут непротивление тождественно соучастию… Скажите, Тимофей, вы, вообще, верите в светлое будущее?
- В коммунизм? - усмехнулся Сихали.
- А что? - не отступился пастор. - Хорошее слово. Его, правда, испаскудили, как только могли, но тут надо видеть суть, а она в том, что коммунизм - это высшая форма общества.
Браун вздохнул.
- Мир Справедливости… - проговорил он. - Знаете, пастор, я бы очень хотел пожить в таком мире, где вокруг одни только гордые, весёлые, красивые, хорошие люди. А ещё лучше родиться в нём… Но, Господи, когда ж это будет?.. И будет ли?