- А вы знаете, Тимофей, что самое удивительное? - оживился пастор. - Ведь мы можем устроить коммунизм хоть сейчас! Стоит только всем людям договориться - не лгать, не предавать, не причинять смерти, не делать друг другу больно, и всё! Но ведь не хотят… Мелкие страстишки, мелкие пакости дороже человекам, нежели любовь к ближнему и дальнему. А коммунизм - это моя мечта, Тимофей. Основной движущей силой при коммунизме будет стремление масс максимальным образом удовлетворить свои духовные потребности, и, когда возникнет противоречие между вечным недостатком материального потенциала общества и вечным избытком культурного потенциала, настанет эпоха всеобщего духовного благоденствия, эпоха активного добра! А пока мы вынуждены делать добро из зла…
Неожиданно Сихали почувствовал головокружение, бледные отсветы заиграли под потолком, а перед глазами - или в самой голове? - замелькали смутные образы: мрачные своды, сочащиеся влагой, мокрые улицы, скудно осиянные рядом фонарей, слепые окна домов. И неразличимая человеческая масса, тоскующая о счастье, взывающая о помощи. Вот человек с очень бледным лицом, в чёрной фуражке с высокой тульей, втолковывает ему что-то с силою, с прочувствованностью, но Тимофей почти не слышит голоса, заглушаемого хором: "Зиг хайль! Зиг хайль!.."
Так же внезапно, как началось, наваждение пропало. Сихали увидал неподвижно сидевшего Помаутука, мирно храпевших товарищей, свои руки, вцепившиеся в подлокотники, пышногрудую блондинку, неутомимо казавшую свои прелести.
- Это… - хрипло выговорил он. - То самое?..
Пастор кивнул.
- Да, - сказал он с вымученной улыбкой. - Очень слабый сигнал… Видимо, творению фон Штромберга сильно не хватает энергии. Ну, по крайней мере, нам с вами не потребуется медицинская помощь…
- И то хлеб, - проворчал Браун. Глянув на часы, он набрал воздуху побольше и грянул: - Подъём!
Прозвание "сити" в английском языке приложимо лишь к крупным городам. Нептьюн-Сити к ним не относился, это был маленький "одноуличный" посёлок - два ряда домишек, выстроившихся полукругом вдоль Мэйн-стрит, огибавшей куполовидный нунатак, напоминающий формой женскую грудь. Или шелом русского витязя - это уж кому как.
Караван фридомфайтеров вышли встречать человек двести, и отнюдь не с хлебом-солью - решительно настроенные мужики в каэшках тискали лучемёты или пульсаторы, а те, кому не достались орудия убийства, красноречиво сжимали и разжимали кулаки.
Пятиосники подъехали и остановились в ряд. Сихали, спрыгнув с капота, непринуждённо зашагал к "встречающим".
- Кто такие? - крикнул сухонький старикан с козлиной бородкой.
- Глаза разуй, - вежливо посоветовал ему Тимофей.
Старикан сперва вытаращился на него, потом прищурился, присмотрелся…
- Ребята! - заорал он. - Да это никак Сихали Браун, самый быстрый стрелок! Он самого Акулу Фогеля уделал!
- Он не только ганфайтер, - проворчал подоспевший Шалыт, - Сихали "по совместительству" генрук ТОЗО.
- А мы чё? - снова вылупился старик, неуклюже юля. - Мы ничё… Так, это… Добро пожаловать, генруки!
- Воздух! - разнёсся протяжный крик.
Тимофей резко обернулся и увидел вдали пунктирный инверсионный след стратолёта - словно кто нанизывал комочки ваты на незримую нить. Вот вспух последний клубочек, и ниточка словно оборвалась - гиперзвуковик снижался.
- Спокойно! - крикнул Сихали. - Это наши!
Когда стратоплан "Гамаюн" понёсся над самым куполом, да так низко, что плотный фирн за его хвостом летел искристыми фонтанами, у Тимофея исчезли последние сомнения - так лихо вести аппарат мог только один человек - старый пилот и межпланетник Станислас Боровиц.
Двигатели-прямоточники взвыли на реверсе, стратолёт выпустил шасси. Коснулся льда и помчался, трясясь и вздрагивая, пока не угодил в рыхлую снежницу и весь не окутался белым облаком, словно под лавину попал.
Плавно опустилась хвостовая аппарель, и вниз сбежали океанцы-добровольцы. Загорелые, небритые, увешанные оружием, они блестели солнечными очками и сверкали белозубыми улыбками, а впереди вышагивал Станислас - пожилой, моложавый, седовласый и, как всегда, "под градусом".
- Тимка-а! - заорал он. - Здоров, амиго! Как жизнь половая?
- Хреново, Стан! И как тебя только тётя Хани отпустила?
- А то ты не знаешь, как! Сказала: "Убьют - домой можешь не возвращаться!"
Обняв старого секундо, Сихали убедился, что Боровиц ещё крепок - таких дедов из железа делали и обшивали сыромятной кожей. Хрен сломаешь!
- Принимай пополнение! - сказал Стан, сияя. - Китопасы все - и точно знают, с какой стороны у бласта дуло!
Тут старичок-антаркт с козлиной бородкой выбрался вперёд и сказал ревниво:
- А наши сплочённые ряды, между прочим, тоже пополнились! Парни второй день слетаются - из Гросвенора, из Вестфолля, из Хал-Флада, из Эдсел-Форда, Йорга, Юсарпа, Такахе, Форрестола…
- Не хухры-мухры, - снисходительно сказал Боровиц и крикнул: - Чего прижухли? На разгрузку! Дед Мороз подарки привёз!
В загашнике у "Деда Мороза" нашлись тяжёлые плазменные излучатели "Доннер" и "Теплон", шестиствольные системы лазерного огня "Сикс-шутер лайтинг" и прочие "игрушки", которым бородатые дяди-фридомфайтеры радовались как дети малые.
- Сан Саныч! - приобнял Боровиц шеф-пилота. - Будь другом, отгони "птичку"! А то больше некому!
- Да я не знаю даже… - Толстяк неуверенно глянул на генрука.
- Отгони, Сан Саныч, - кивнул Тимофей, - а то ведь всё равно не отстанет.
- А куда? - взбодрился пилот, куда уверенней себя чувствовавший за штурвалом.
- До дому! - рекомендовал сегундо. - Куда ж ещё.
- Не выйдет, - покачал головой Сихали. - Тебя, Стан, уже засекли, и обратно "Гамаюн" не выпустят - собьют. Сан Саныч, дуй в "Мак-Мердо"!
- Ага! - согласно кивнул пилот.
- И я с вами! - крикнул Помаутук. Помедлив, он сказал Брауну: - Соберу свою группу, а то грех стоять в стороне.
- Успеха, пастор.
Вскоре гиперзвуковик снова поднял вой, развернулся, разметал снег, испаряя и сдувая пар. Разогнался, стелясь стремительной тенью, и взлетел, набирая высоту под своим же следом - цепочкой расплывшихся белёсых облачков инверсии.
Проводив глазами сверкавший "Гамаюн", Сихали оглядел фридомфайтеров и улыбнулся.
- Ну что же, - сказал он, - мы теперь зубастее стали, можем и покусать. "Интеры" устроили базу в Пенсаколе. Окружим их, нападём и…
- …Порвём! - договорил Боровиц.
- А это уж как получится. По машинам!
Глава 12
СНЕЖНАЯ КРЕПОСТЬ
16 декабря, 14 часов 20 минут.
АЗО, база МККР "Пенсакола".
Международные войска не зря выбрали именно Пенсаколу - эти горы лежали на краю матёрого берега, довольно близко от моря Уэдделла. Сам посёлок занимал плоскую вершину скалистой возвышенности, что дыбилась как раз посередине меж двух хребтов, доминируя надо всей долиной. Эта высота была известна под не слишком благозвучным топонимом Титановый Горб, и неспроста - прямо под нею хоронились богатейшие залежи рутила, тёмно-вишнёвого минерала, на две трети состоявшего из титана.
Шахта, прикрытая куполом кессона, находилась прямо посередине посёлка, вернее сказать, это посёлок располагался вокруг шахты - она тут была первична.
"Интеры" прилетели во вторник, после обеда - громадные шестивинтовые вертолёты высадили гарнизон, солдаты выкатили гружёные платформы и начали обустраиваться на новом месте.
Первым делом соорудили лагерь селек-станции - строго по линеечке расставили жилые модули, вписали их в квадрат из столбов, вплавленных в лёд, а те обмотали нанострунами в несколько микрон толщиной - тоньше паутинки. Струны вполне могли отрезать пальцы рук и ног тому, кто задумал бы бежать из лагеря. Полезет беглец на "арфу", а половина подошвы - раз! - и отпала. Вместе с половиной ступни. Ну а для пущей надёжности через "арфу" пропустили ток - струны заунывно гудели, прогоняя десять тысяч вольт, а в ветреную погоду гудение сменялось подвыванием.
Вот в это миленькое местечко и согнали всех жителей Пенсаколы, чтобы те не мешали исполнять миротворческую миссию.
"Интеры" с удобствами разместились в чужих домах, а, чтобы им не досаждали "вооружённые бандформирования антарктов", посёлок окружили двойным защитным периметром из пластконструкций, каждый сектор которого охранялся боевым кибером типа "Голем". Не пройти, не проехать…
В белой защитной накидке Браун не излучал тепла и был неразличим на снегу - стоило ему замереть, и он превращался в сугроб. В снеговика.
Тугарин, ползущий с ним рядом, коснулся плеча Тимофея и передал стереотелескоп. Выглядел Илья страшненьким - лицо под обтягивающим капюшоном скрывалось за белой маской со щелью визира. Впрочем, наружность самого Сихали не была более выигрышной.
Наведя стереотелескоп на Пенсаколу, Тимофей внимательно оглядел жавшиеся друг к другу разноцветные домики, купол кессона, решётчатую чашу антенны и двойную неровную полосу периметра. В инфракрасном диапазоне тускло светились крошечные пятнышки, распределённые по линии укреплений, - это грелись микрореакторы десятиглазых и шестируких "Големов".
Поодаль весело желтели и краснели жилые модули селек-станции, а на переднем плане белел пузатый геликоптер "Анатра", уныло свесив лопасти шести громадных винтов. На его борту были жирно намалёваны четыре буквы - "IFOR".
Сихали отдал стереотелескоп Тугарину-Змею и махнул рукой: отползаем!
Вездеходы фридомфайтерам удалось спрятать в "холодных складах" - неотапливаемых ангарах из гофрированной пластмассы. Свой штаб Сихали Браун собрал в одной из "Харьковчанок" - в пассажирском отделении танка-транспортёра было тесновато, зато тепло.
- Атаковать базу в лоб, - начал Тимофей, - было бы массовым самоубийством, а я ещё планирую пожить.
- Эрго, - сказал Шалыт, - ищем обходные пути.
Сихали взглянул на Купри.
- Димдимыч, вчера ты обмолвился, что работал в Пенсаколе механиком, - проговорил он.
- Временно, - буркнул комиссар.
- Скажи мне вот что… Шахта глубоко уходит в грунт?
- Ну-у… - затянул Купри. - Полкилометра будет.
- А от шахты отходят штреки… - сказал Тимофей, развивая свою мысль.
- Ну, - подтвердил Димдимыч и нахмурился.
- А есть там такие, что проходят всю гору насквозь, до ледника?
- Ну есть, конечно. Руда-то наружу из горы открывается, под лёд.
- А ты не помнишь, где именно выходят эти штреки?
Купри начал злиться, не понимая, чего от него хочет генрук, а вот Шалыт "допетрил" первым, и даже крякнул от удовольствия.
- Пройти к этому штреку снаружи! - хлопнул он ладонью по откидному столику.
- И выйти из шахты прямо в центре Пенсаколы, - докончил Сихали. - Напасть на "интеров" изнутри!
Командиры групп зашумели, а Купри досадливо поморщился: что ж он сразу-то не догадался? Взяв лист пластпапира, комиссар начеркал план шахты и провёл пунктир к горному хребту, замыкавшему долину с севера.
- Рыть можно только отсюда, - сказал он, поставив крестик в ущелье между двух гор, - а это больше километра…
- Пульсаторами пройдём за сутки, - уверенно заявил Кобольд.
- Ну-ну… - хмыкнул комиссар и засопел. - Где-то на отметке "двести" выходит штрек, уже выработанный, но метров на сто углублённый в лёд - для гляциологов, что ли, углубляли… Вот к нему и надо пробиваться.
- Пробьёмся! - заверил его Кобольд. - Ночью обещают штормовой ветер, так что никто даже не услышит "буро-взрывные работы", хе-хе…
17 декабря, 4 часа 15 минут.
К вечеру поднялась буря, шквалистые порывы трепали флаги, поднятые над Пенсаколой, и раскручивали лопасти "Анатры". А бригада Кобольда, под шумок, пробила штольню до глубины двести метров. Ветер, как задул, так и стих, но суровая природа Антарктиды успела-таки помочь своим предприимчивым обитателям - скрыла грохот пульсаторов за рёвом бурлящих воздушных масс.
До утра проходчики одолели больше девятисот метров колкого льда. Квадратного сечения туннель был чуть выше человеческого роста, Тугарина-Змея заставляя пригибать голову. Тимофея, впрочем, тоже - размолотый лёд убирали не весь, лишь бы пройти.
Дробное грохотанье пульсаторов волнами гуляло по "подлёдному ходу", холодная снежная пыль висела колыхавшейся белой мутью.
Серой тенью возник Кобольд, облепленный снегом с ног до головы. С усов его и бороды свисали тонкие сосульки, изо рта вырывался пар учащённого дыхания. Узнав генрука ТОЗО, механик проорал, стараясь перекричать грохот проходки:
- Интравизор нужен! Камни стали попадаться. Наверное, с горы скатились тыщи лет назад, да так и вмёрзли в лёд. Чую, близко Титановый Горб!
- Я понял! - крикнул Сихали. - Сейчас мы!
Ухватившись за волокушу, нагруженную отбитым льдом, Тимофей с Ильёй потащили её к выходу. Обратно они приволокли громоздкие блоки интравизора и доставили их в самый конец туннеля.
Грохот стих, диски пульсаторов потрескивали, остывая, снежная пороша осела, неприятно налипая на голые щёки и стекая холодными струйками по лицу.
Кобольд заученными движениями собрал интравизор и приник к маленькому экрану монитора.
- Порядок… - пробормотал механик. - Настроечка…
Сихали заглянул ему через плечо, но мало что понял в мешанине теней и светлых пятен.
- Гора близко совсем! - возбуждённо крикнул Кобольд. - А ну, давайте возьмём левее, пройдём вдоль склона!
Проходчик, в котором Сихали узнал Шурика Белого, с готовностью подхватил пульсатор и приник к неровной ледяной стене. Диск глухо заколотился, и стена стала осыпаться, под ноги Белому хлынули осколки, мигом засыпая океанца до колен. Рядом с ним встал коренастый антаркт без бороды, но с огромными усами, спускавшимися ему на грудь подобно моржовым клыкам. Опустив маску, антаркт включил пульсатор и умело провёл им сверху вниз, подчищая огрехи Белого.
- Оттаскивай, генрук, оттаскивай! - проорал Шурик, ухмыляясь - и тут же начиная выплёвывать ледяную крошку, забившую ему рот.
- Оттаскиваю, валбой, оттаскиваю, - выдал ответ отомщенный Сихали.
…Ровно в пять утра "подлёдный ход" вышел к штреку на отметке 201. Пришлось немного взять вверх, чтобы соединить два туннеля, но это уже были "мелкие мелочи", по выражению Рыжего.
Держа перед собою лучемёт "Биденхандер", тяжёленький агрегат из керамики, Браун прошагал к шахте. Подачу тока к шахте "международники" отключили, но автономный энергоблок работал по-прежнему - в штреках было светло и тепло.
- До пятого горизонта можно и подъёмником, - подсказал Купри, - а дальше - ножками.
Так и сделали. Первыми в кессон поднялись Сихали, оба Шурика, Станислас Боровиц, Шалыт и ещё четверо океанцев - невозмутимых парней с лучевиками, болтавшимися на ремнях. Парни небрежно сложили на них мозолистые лапищи и только посматривали на генрука, ожидая команды.
- Группа Шалыта, - негромко сказал Браун, - захватывает штаб. Ваша задача - перехватить управление "Големами", и как можно скорее. Люди могут и струсить, роботы - никогда. Группы Белого и Купри берут школу - там казарма. Пункт связи должен быть разрушен - туда направится…
- Разрешите нам! - произнёс за спиною у Сихали запыхавшийся голос Марты Вайсс.
- Действуйте. Вас поддержит Боровиц.
Распределив остальных по секторам, Тимофей выдохнул и тихонько вышел на главную площадь Пенсаколы. Она была пуста. Часовых оккупанты не выставляли, полагаясь на боевых роботов.
- Спят, гады… - процедил Купри, любовно оглаживая новенький двухпотоковый бласт.
- Назовём операцию - "Будильник"! - хихикнул Боровиц.
Следом за сегундо показались двое океанцев-крепышей, на пару волочивших увесистый лазер-мегаджоульник. Сихали указал им на Центральную метеобашню, и парочка понятливо кивнула.
- На позиции, бегом марш!
Низко согнувшись, фридомфайтеры перебегали площадь, группа за группой, занимая позиции у приземистого корпуса школы, у спортзала, у клуба, вдруг ставшего штабом, у хрустально взблёскивавших теплиц, - гнутые листы прозрачного силиколла кое-где осыпались после прямых попаданий, и зелень полегла, помёрзла.
- Ах ты… - страдальчески сморщился Боровиц. - Зелепушечку-то за что? Лучок-то какой, салатик… Эх!
- Ничего, Стан, - подбодрил его Тимофей, - отомстим и за "зелепушечку"!
Он глянул на часы. Пять тридцать. Почти. Пять секунд осталось до "штурма изнутри". Четыре, три, две, одна…
- В атаку!
В первые мгновения ничего не происходило, а потом посёлок стал оживать. Тусклые красно-лиловые вспышки осветили изнутри классные комнаты школы, и тут же раму окна выгнуло и вышибло упругим взрывом, чёрной раскорякой в проём полетел труп - то ли "наш", то ли "не наш".
За порог спортзала выскочил "международник" в лёгкой броне, но без шлема, видать, не успел надеть. Присев, он выставил перед собой "Сикс-шутер лайтинг", в воинском обиходе - "веер". Тонкие, как спица, лазерные лучи ярого рубинового накалу сходились в ослепительную точку шагах в двадцати от стрелка и снова расплетались, жаля и калеча. Станислас Боровиц шарахнулся в сторону, избегая малинового пиролуча, и будто споткнулся - пылающий фокус лазерника прожёг старому китопасу грудь и вышел со спины.
У Сихали появилось такое ощущение, будто его собственное сердце перестало биться. Он вскинул бластер и выстрелил дважды, прожигая выпученные голубые глазки "интера", разбрызгивая серое вещество, вскипевшее и "сбежавшее", как молоко из кастрюльки.
На языке у Тимофея вертелись десятки жгучих слов, далёких от лексических норм, но что толку орать и брызгать слюной? Стана больше не было! Душа этого вечно пьяного, бестолкового, но доброго человека отлетела, расставаясь с бренным телом.
- Гады! - прорычал Харин за спиной у Сихали и ринулся вперёд.
- Стоять! - осадил его Тимофей. - К штабу!
Тугарин-Змей молча развернулся и грузно понёсся, куда было сказано. Браун поспешал следом, не оборачиваясь, обещая себе погонять Альварадо и присных по лужайкам "Авалона" и снять президентские скальпы. Все четыре!
- Змей! - крикнул Сихали. - Огня не жалеть!
- Не буду!