Сихали задумался: а не сбежал ли он в Африку от ответственности? Бросил ТОЗО на Дженкинса с Кузьмичом, а сам активно отдыхает… Хм. А тогда на что ему команда? Пусть тоже повкалывают! Плох тот руководитель, и генеральный в том числе, который всё делает сам. И вообще - он в отпуске!
- Есть идея, - бодро сказал Илья.
- Выкладывай.
- Завтра в море не выходить.
- А куда выходить?
- Съездим на озеро. Цондзома звал…
- Завтра ж всё равно выходной! - фыркнул Сихали.
- Тем более. Давай?
- Давай, - согласился Браун. - Программу мы выполнили и перевыполнили, пора и на травке поваляться. Вот только пикника не выйдет - на завтра потоп ожидается.
- То-очно… - протянул Илья. - ППВ же… Жалко! - огорчился он.
- Ничего не жалко, - возразил Тимофей. - Съездим, поднимемся на замыкающую башню, сядем и будем смотреть, как пустыню топит.
- Под шашлычок! - плотоядно сказал Харин.
- Так и я о том же!
- А Цондзому возьмём?
- Всех возьмём!
"Орка" плавно развернулась и тронулась на восток, незаметно пересекая бывшую линию берега. На приступке, обрыве пляжа, где серебрилось круглое солёное озерцо-пан, искрясь свежим белым стоком, стоял худой лев. Его морда была измазана кровью - хищник придерживал лапой убитого тюленя и отрывал от тушки куски посмачней.
- Такое только здесь увидишь! - хмыкнул Браун. - Встретились сборные Африки и Антарктиды…
- Победила команда Африки, - подхватил Илья.
Айс-терминал не меньше чем на четыре километра раздвигал горы и пески Каоковельда, а в глубину уходил метров на восемьсот. Такой "заливчик" годился для приемки даже крупного айсберга. Прибой гасился глубиной устья, и субмарину качало не сильно. Южная стена - отвесный обрыв с чёткой прорисью рассланцованных пород - отдалилась, выделяя каменный уступ причала. Усталая подлодка пришла домой.
На берегу генрука встречали оба Шурика, Белый и Рыжий, изрядно помятые да подранные, но по-прежнему настроенные на позитив.
- Привет генеральному руководству! - бодро поздоровался Белый.
- Привет, привет… - протянул Сихали, подозрительно присматриваясь. - Только не говори мне, что эти подпалины на куртке - от пепла сигарет.
- Во-первых, - ответил Шурик с достоинством, - я не курю. Во-вторых, это не куртка, а каэшка.
Тут подошли антаркты - Борис Сегаль и Димдимыч Купри.
Комиссар сжато и сухо передал генруку новости дня.
- Когда мы летели сюда, - через силу, словно заставляя себя, выговорил Купри, - Сегаль принял экстренную с "Востока"… Всех пятерых, и Флоридова, и Арнаутова, всех расстреляли прямо в палатах. И главврача… Главврачиню… тоже.
Над причалом повисло неловкое молчание. Даже Шурики нахохлились.
- Кермаса мы в санаториуме оставили, - добавил Сегаль, - на Кергелене. Побрили, чтобы никто не узнал, а то мало ли…
- Команду по СОП я дал, - проговорил комиссар, - эти… оперативно-розыскные мероприятия начаты, но… - Он угрюмо покачал головой. - У меня ни людей, ничего. Одно название…
Браун покусал губу, соображая, и сказал:
- Сделаем так. В АЗО двинем завтра. Сегодня моемся, кушаем, чистим зубки и ложимся баиньки, а с утра двигаем на озеро Этоша - мне нужно.
- Запускаем ППВ, - авторитетно заявил Харин.
- Запустят без нас, - парировал Сихали. - Я буду только контролировать график транспортировки.
- А мы? - У Белого вытянулось лицо.
- А вы изобразите бурные аплодисменты, переходящие в овацию.
- Все встают, - заключил Рыжий.
11 декабря, 8 часов 20 минут.
Выехали пораньше, пока зной не прокалил пески. Была и другая причина - приблизительно в одиннадцать утра в Мирном должны были заработать излучатели-дингеры, и мегатонны талой влаги ринутся с тающих льдов Антарктиды, чтобы извергнуться над песками Африки. И это будет не дождь, не ливень, а исполинский водопад. "Так можно и ноги промочить!" - выразился Шурик Белый.
Комиссар Купри сперва отнекивался, желая предаться унынию и скорби, но как раз этого Сихали и хотел избежать. Короче говоря, "взяли всех".
Вездеход заняли у строителей - квадратную машину на шаровых шасси. Все расселись, и экскурсия началась.
Постепенно строения будущего айс-терминала остались позади, и вот уже только скалы да пески вокруг, камни, глянцевитые от коричневого "пустынного загара", и выбеленные солнцем холмы, словно облитые светлым цементным раствором.
Дороги как таковой не было. Вездеход пробирался ущельями, узкими долинками, забитыми глыбами камня и кое-где даже отмеченными хилыми деревцами. Долинки виляли, забирались вверх по склонам хребта и переваливали его.
А когда транспортёр выезжал к дюнам, трясло не меньше. Встречные ветра - с океана и с сухих русел - надували песок и точили гребни дюн до лезвийной остроты. Издали дюны казались вырезаными из гранита, вблизи вездеход садился брюхом на их верхушки.
- А хотите пустыню почувствовать? - предложил вдруг Цондзома, молодой терраформист из бушменов.
- Хотим! - сказал Шурик Белый и оглянулся на товарищей: - Хотим?
- Давай! - поддержали его товарищи.
Цондзома остановил вездеход и сказал:
- Выходим.
Все вышли. Бушмен пооглядывался и повёл экскурсантов за собой. Перевалив холм так, что его верхушка скрыла транспортёр, Цондзома пригласил всех сесть на камни, благо было раннее утро, и солнце лишь нагрело пустыню, не успев пока накалить её.
- Режим - тишина! - выговорил он команду подводников. - Слушайте. И погружайтесь.
Сихали прислушался, но ничего не донеслось до его ушей. В огромном небе постепенно выгорала утренняя синь, и унылый нескончаемый ветер свивал струйки песка на барханах, клонил цепкие веточки какого-то крайне неприхотливого растения.
А потом Тимофей погрузился. Он просто понял до конца и прочувствовал одну вещь - этот ветер, этот песок были всегда. И всегда будут. Шумное человечество с его цивилизациями запрыгнуло на ходу в поезд и когда-нибудь спрыгнет. И сгинет. Или изменится так, что предкам ни за что не узнать потомков. А ветер по-прежнему будет перевевать песок, напевая монотонный, тоскливый мотив - композицию на тему вечности…
- Этот ветер мы зовём "хуу-ууп-уа"… - тихо проговорил Цондзома.
- В этих местах можно людей лечить, - сказал Купри. - Хоть поймут, что такое покой…
- Ну что? - спросил, улыбаясь, бушмен. - Погрузились?
- С головой! - улыбнулся Браун. - Спасибо тебе.
- А скажи что-нибудь по-вашему, - попросил Рыжий.
Цондзома не удивился, а зацокал, засвистел, прищелкивая и похрипывая.
- А что это значит?
- Это значит: "Едемте, а то скоро жарко станет!"
- Поехали!
Все вернулись к вездеходу, словно шагнули из палеолита в родной "нановек".
Ехали долго, потом осторожно спустились на ложе будущего канала и помчались. Под мягкими шарами шасси стелился оплавленный сверху и пропечённый на два метра сыпучий грунт. Если план не подкорректируют, то уже через полгода здесь будет журчать вода - холодная, талая, чистая. Пей - не хочу!
А виды за окном менялись. Бело-жёлтые дюны метров до сорока вышиной, что песчаными волнами уходили от океана, курясь на гребнях, постепенно краснели и поднимались до трёхсот метров. Их уже и дюнами назвать было нельзя - настоящие горы песка закрывали мутный горизонт. Редко где их песчаные склоны прорывались серыми скалами, в расщелинах которых неведомо как укоренились деревья мопане со сросшимися, похожими на бабочек листьями.
Дорога почти незаметно пошла вниз, и за прозрачным колпаком вездехода показалась замыкающая башня - её блестящий коленчатый ствол, увенчанный стеклянной люлькой, возносился на высоту Эйфелевой. А вокруг расстилалась горячая саванна - красная земля в щетине высохших трав. В мареве дрожавшего воздуха блестело озеро Этоша-пан - большая лужа слабого рассола, сверкавшая на солнце полированным металлом. И тишина…
Обычно в зыбкой тени акаций-зонтиков прятались слоны, поодаль, за кудлатыми полосами колючего кустарника, пылили антилопы и зебры. Ныне же сухая саванна опустела - целую неделю егеря отгоняли зверьё за пределы зоны затопления. Операция "Ковчег".
Тимофей Браун покачал головой. Лишь теперь до него начало доходить, какого размаха достигли решаемые задачи. Полить пустыню, как грядку! Прополоскать, как выстиранное бельё! Каково? И, что самое интересное, решают эти задачи ТОЗО и АЗО - самые бедные территории планеты. Быть может, правы те неооптимисты, что утверждают примат океанцев и антарктов? Может, не в зонах освоения они проживают, а в зонах развития? Ведь даже в продвинутой Евразии работает всего двадцать процентов активного населения, а в ТОЗО - все сто! Или это не показатель? В том же Афросоюзе половина трудоспособных занята делом, а толку?..
…Вышли "экскурсанты" на топком бережку Этоши, истоптанном копытами и оттого смахивавшем на скотный двор. Цондзома отогнал пустой вездеход к башне, а Сихали и иже с ним пошли по Африке гулять.
- Жарко, - вынес вердикт Белый, - и грязно.
- Нету в тебе никакого романтизму, - вздохнул Сегаль.
- В Антарктиде ему холодно, тут ему жарко, - ворчал Рыжий. - Что ты всё время капризничаешь? Вон, бери пример с антарктов - они в Африку в одних шубейках прилетели, и ничего, не мёрзнут!
Друзья нарочно пересмеивались и перебранивались, "вовлекая в круг" Димдимыча, но тот отмалчивался. Браун подозревал, что так переживать комиссара заставила экстренная радиограмма с "Востока". И вовсе не из-за тех четверых горюет Купри, там была ещё и пятая…
Тимофей жадно втянул в себя горячий воздух саванны, наполненный горечью вянущих трав. Он бодрил и полнил энергией.
Из-за кустов медоносной акации внезапно вспорхнула испуганная птичка кцузчи, а меж колючих веток махнуло розовым. Сихали насторожился. Наверное, привычка к неожиданностям и спасла его.
В кустах звонко тренькнуло, свистнуло, и Браун ладонью отбил стрелу с костяным наконечником, нацеленную ему в грудь. Громким криком предупреждая своих, он выхватил бластер и выстрелил по кустам. И ещё раз - влево. И сразу - вправо. Затрещали ломкие ветви, и в красную латеритовую грязь зарылся мордой розовокожий тип, грязный, в набедренной повязке и с луком в руке.
И тут они повалили - стали выпрыгивать из кустов, выскакивать из ложбин, появляться из-за стволов акаций, нестись скачками, короткими перебежками, пригибаясь, потрясая каменными топориками, натягивая луки…
- Хантеры! - закричал Купри.
Их было человек сорок, молодых и рьяных, одетых в шкуры и вооружённых примитивными луками и копьями, - основной принцип хантинга, этого нового увлечения неработающей молодежи.
Выбраться большой ордой в прерию и охотиться на бизонов. Или загонять в ловушку слона. А не получится со слоном, напасть на деревню! Устроить облаву на туристов, хорошо бы - на туристочек… Главное, не пользоваться современным оружием и вообще жить по правилам кроманьонцев! Опроститься до первобытных, сбросить с себя пелены и оковы цивилизации!
Браун оглянулся - Тугарин-Змей хладнокровно отстреливался, стоя на колене, перед ним уже валялось трое охотничков. Купри катался по траве в грязных объятиях хантера с львиной гривой на голове и, когда оказывался сверху, молотил кулаком по размалёванной харе. Рыжий отобрал копьё и гонялся за хантерами, а Белый сидел в пыли и тихо матерился, пытаясь вытащить стрелу, пронзившую бедро.
- Борька!
Тимофей заметил, как Сегаль полетел кубарем, зацепив ногою корневище, и к нему тут же подпрыгнул грязный, тощий вьюнош, чьи костлявые чресла были обтянуты шкурой зебры. Ну, Сихали Браун недаром носил звание ганфайтера - меткий импульс свалил хантера. Борис обернулся, показывая большой палец.
- Вы посмотрите только! - заорал Димдимыч, тыча рукою в саванну.
Сихали глянул - и едва не выматерился: им наперерез неслась добрая сотня молодых дикарей. Грязные, пыльные, вонючие, увешанные ожерельями из когтей и клыков, с перьями в сальных волосах, хантеры мчались босиком, грозя копьями, дротиками, луками, топорами, дубинами…
- Сюда! - замахал рукою Борис, подзывая друзей к укрытию у поваленного баобаба.
Тимофей с разгону перепрыгнул громадный сук, прячась за расщепленным стволом. Тут же в рыхлую древесину вонзилась метко пущенная стрела.
- Илья!
- Я бдю…
Словно подтверждая факт бдения, Тугарин-Змей поразил в грудь особо наглого хантера, изготовившегося бросить копьё. Оба Шурика стреляли густо, по площадям.
- Рыжий! - крикнул Тимофей. - Береги заряд! Это и тебя касается, Белый!
- Вас понял! Я…
Пальба стала реже, но результативней.
- Там кто-то одетый! - крикнул Белый. - И с плазмоганом!
- Выцеливай гада!
- Прячется, сволочь!
Если бы хантеры бросились всем скопом, то они бы одним своим числом подавили океанцев с антарктами. Можно успеть пристрелить двоих-троих, максимум - четверых. Когда же на тебя наваливается целый десяток, обязательно будешь в проигрыше. Но в том-то и дело, что никто из чумазых "варваров" не спешил занять место в той самой двойке-тройке, максимум - четвёрке. Хантеры тоже хотели жить - они рассредоточились, скрываясь за деревьями.
Тимофей Браун сменил картридж бласта и развернулся, высматривая противника на восточном фланге. Неожиданно с юга потянул прохладный, свежий ветер. Сихали поднял глаза - и обомлел.
Над горизонтом клубилась иссиня-чёрная стена - именно над! - поднимаясь в небо на десятки километров. Она держалась куда выше облаков, протягиваясь на запад и восток. Зрелище было фантастическим, небывалым - словно всё в мире перепуталось, и небеса сделались двухслойными - понизу светлел день, а поверху темнела ночь. "ППВ!" - подумал Сихали, оплывая ужасом.
- Идём на прорыв… - хрипло сказал он, откашлялся и заорал: - На прорыв! Разом! Пошли!
Уговаривать никого не пришлось - все дружно подскочили и бросились в атаку.
А стена тьмы всё надвигалась с юга, бурля, испуская далёкие громы, гоня перед собой холодный воздух. Молнии не сверкали под колыхавшимся чёрным пологом - слишком высоко проходил поток. И тут сверху задуло так, что взвихрился песок, а кроны зонтичных акаций сложились книзу, как те самые зонтики, - поток опускался, накрывая Этошу хмурой тенью и пригашая блеск озёрной воды. А вот хантерам всё было нипочём - то ли мозгов не хватало, то ли информации. Копьеносцы с лучниками, улюлюкая и подвывая, бросились, сжимая "клещи".
- К башне! - крикнул Сихали. - Бегом! Рыжий, прикрывай слева! Я - справа!
Шурик Ершов оскалился только, стреляя с обеих рук, - китопас дело знал туго.
Белый запрыгал к замыкающей башне, опираясь на Сегаля, к ним подскочил Цондзома, подставляя своё плечо. Купри бежал, отстреливаясь, и занял позицию у подножия ЗБ.
Тимофей, поглядывая на друзей, медленно отступал, не подпуская хантеров близко. Пара стрел воткнулась в песок совсем близко к нему, а дротик чуть не угодил в цель - Сихали вовремя извернулся на манер тореадора.
Он последним вошёл в кабину лифта, и Сегаль тут же хлопнул ладонью по кнопке "Пуск". Ничего даже не дрогнуло.
- А фиг вам, - прокомментировал Тимофей, быстренько набирая код доступа.
Двери сомкнулись. Снаружи донеслись глухие звуки попаданий.
- Копья мечут, сволочи, - процедил зональный комиссар.
Посыпались удары кулаками и пятками.
- Никого нет дома! - прокричал Белый.
- Зайдите позже! - добавил Рыжий.
- Хотел бы я знать, - пробурчал Купри, - что за сволочь пропустила их в зону?
- Скорее всего, - пожал Браун плечами, - это была чёрная сволочь. Но могла и белая…
- Вы мне лучше скажите, - проговорил Сегаль, отпыхиваясь, - какого, вообще, чёрта им от нас надо было?
- Узнаем во благовремении, сын мой, - пропел Рыжий, - а пока смиренно вознесись на небеси!
- Не богохульствуй, - строго сказал Тугарин-Змей.
Шурик закашлялся и чуть не подавился слюной, когда кабина лифта пошла вверх, да с ускорением.
ЦПУ наверху башни представлял собой обширный круглый зал с панорамным окном. Полукружия пультов повторяли изгиб прозрачной стены. Сиди себе и бди на здоровье.
Сихали подошёл к контроль-комбайну и первым делом заблокировал лифт.
- "Всех утопить!" - процитировал он.
Океанцы и антаркты разбрелись по залу, поглядывая на пустыню, - чернота сгущалась, её всё чаще озаряли ветвистые молнии.
- Ты что-то в этом смыслишь? - кивнул Купри на разноцветье клавиш, индикаторов и видеорам.
- А то…
Браун уселся за главный пульт и прошёлся по сенсорам. Синие и коричневые мнемографики тут же начали свой медленный танец, изгибаясь и вихляя. Вспыхнули один за другим рабочие экраны.
На одном из них нарисовался оператор головной антарктической станции ППВ. Замигала надпись: "Дежурный - Сванте Таггарт".
- Здорово, ваше превосходительство! - весело заорал дежурный. - Мирный вас приветствует!
- Почему не предупредили о запуске? - холодно спросил Сихали.
Лицо оператора, розовощёкое, как у младенца, но со шкиперской бородкой от уха до уха, изобразило обиду.
- Предупреждали мы! - возразил он. - Просто ЗэБэ не отвечала…
- Башня говорит невнятно, - ухмыльнулся Белый.
- Всё больше жестами объясняется, - подхватил Рыжий.
- Ладно, - махнул рукой Тимофей. - Проехали. Режим операции?
- Э-э… Оптимал.
- Интенсивность?
- Пятьдесят процентов. С нарастанием.
- На что хоть это похоже? - крикнул Цондзома. - Там, у вас?
Таггарт, глянув на свои экраны, проговорил:
- Как будто льды дыбом встают… Больше всего смахивает на дождь, который идёт снизу вверх, в небо! Всё в тумане на десятки миль, а рёв такой, что…
Туман за стенами-окнами башни наблюдения в Мирном разметало, и Тимофей рассмотрел в экране исполинские полукольца импульсных дингеров, выдвинутых на рабочую высоту. В это время изображение сильно качнулось.
- Чего это? - спросил Рыжий, тараща глаза.
- Усё у порядке! - успокоил его Сванте. - Сейчас я…
Дотянувшись, оператор отключил гасители вибрации, и башню плавно повело к северу, подчиняя чудовищному сверхурагану, клонившему её как травинку.
Колоссальное озеро талой воды будто выкипало, исходя неисчислимым количеством капели и пара. Непередаваемо низко гудели излучатели-дингеры, направляя потоки заряжённых частиц, - узким фронтом в двести километров те поднимались в стратосферу, утягивая с собою кубокилометры воды.
- Началось! - крикнул Сегаль, приникая к прозрачной выпуклой стене замыкающей башни.
- Внимание! Разрядка потока!
Тимофей оборотился от антарктических видов к пейзажам африканским, и его пробрала дрожь. На пустыню падала вода. Она не струилась, не лилась, не хлестала, а именно падала. Рушилась сплошным течением. Внешняя акустика донесла раскатистый грохот, низкий, воистину нептунический рёв и зык.