- И разверзлись хляби небесные… - пробормотал Тугарин-Змей, зачарованно глядя наружу.
- Дождик-дождик, - продекламировал Рыжий детский стишок. - Кап-кап-кап…
Вода мгновенно размыла, расплескала дюны, вымесила саванну, как жидкое тесто, закручивая в гигантских воронках красную латеритовую грязь, траву и деревья.
Замыкающая башня дрожала и сотрясалась, одна сопротивляясь буйству новой, рукотворной стихии. Через пару минут вода скрыла под собою даже высокие холмы, разливаясь до самых гор.
- Заканчиваем промывку! - крикнул Таггарт.
Вскорости доложились дежурные с направляющих башен на островах Кергелен и Восточный Крозе, на вершине Нджесути, что в Драконовых горах.
Тяжкий, убийственный гром постепенно стих, переставая терзать потрясённый рассудок, но состояние подавленности держалось долго.
Остатки разряжённого потока зависли тучами, хотя и вели себя странно для облачности - косматая хмарь металась вниз и вверх, вращаясь по вертикали, разрываясь в клочья и шпаря молниями во все стороны, как давеча океанцы палили из бластов.
Вспомнив о хантерах, Сихали посмотрел вниз - подножие башни купалось в мутных волнах, кругами гонявших грязную пену да измочаленные стволы деревьев.
- Вода ещё не спала, - сказал он. - Самое время выпить и закусить.
- Что пить, я вижу, - тоскливо воздохнул Рыжий, кивая на затопленную пустыню. - А закусывать чем? Компьютерятиной?
- Шурикатиной, - буркнул Харин и выразительно глянул на Цондзому.
Поняв намёк, бушмен сбегал за припасами. Вскоре он вернулся, волоча два маленьких биоконтейнера.
- Шашлычок! - застонал Белый.
- Кебаб! - нежно проворковал Сегаль.
- Пивасик! - залучился Рыжий. - А что…
- Налетай, - скомандовал Тугарин-Змей.
Основательно подкрепившись, Сихали откупорил биопак "Лио" и потянул из соска "тонизирующий, витаминизированный напиток". Одной левой раскрыв радиофон, он созвонился с женой. Ответила ему Марина Харина.
Её прелестная головка висела макушкой вниз, а длинные волосы вились во все стороны.
- Приветики! - радостно прозвенел Маринин голосок.
- А где Наташа?
- Я вместо неё!
- Летаешь?
- Ага! Тут так здорово! Мы сейчас в оранжерее были, дыню ели!
- Настоящую дыню? - восхитился Сихали.
- Да! Такая здоровенная! Вкуснющая-я…
- Тебе Илью дать? А то он тут уже весь исстрадался.
- Давай! - хихикнул голосок с небес.
- Змей! - окликнул Тимофей. - Тебя!
- Кто? - буркнул Харин, неохотно покидая мягкое кресло.
- Приветики! - послышался хрустальный колокольчик, и радостный Тугарин-Змей бросился на зов.
Сунув радиофон в жадные руки Ильи, Тимофей отошёл в сторонку, дабы не мешать басистому воркованию.
Вид за прозрачной стеной пугал и завораживал. Вода разливалась до горизонта, мутная и неспокойная, туман носился поверху, то собираясь в плотную пелену, то разрываясь в клочья. "Земля была безвидна и пуста…"
Часам к трём вода спала настолько, что сплошное зеркало разбилось на осколки-озерца. Тучи потихоньку рассеялись, и солнце принялось за дело - всё видимое пространство заволокло маревом испарений, далёкие горы заплясали в туманной дымке.
Сихали первым покинул лифт, но выйти сумел не сразу - двери завалило изломанными ветками и обкорнанными стволами деревьев. Парящую землю вокруг покрывал толстый-толстый слой липкой красной глины. И скользкой - Сегаль нелепо взмахнул руками и приземлился на пятую точку.
- Правильно, - оценил Белый, - так устойчивей.
- Пешком не пойдём, - решил Тимофей, выдирая ноги из чавкавшей болотины. - У нас транспорт есть. Цондзома, заводи!
Вездеход, мягко переваливаясь, спустился с возвышенности, занятой башней, и поехал в объезд невероятно разлившегося озера Этоша-пан, вода в котором ещё не отстоялась и не успокоилась - так и ходила волнами, хотя ветер утих.
- Вон, смотри, - Белый пальцем показал на берег, - это он прятался за спинами хантеров.
Из песка выглядывало тело человека в серебристом комбинезоне, напоминавшем спецкостюм космонавта.
- Тормози, - велел Цондзоме генрук и вышел наружу.
Видок у трупа был так себе. Никаких документов при нём не оказалось, зато на волосатом запястье красовалась жирно намалёванная татушка - двенадцать рун "зиг", вписанных в окружность. Schwarze Sonne. Чёрное солнце.
Глава 4
"ВЕРХНИЙ СВЕТ"
12 декабря, 9 часов 20 минут.
Афросоюз, СШЮА, Кейптаун.
"Борт номер один" починял диффузоры, так что быстро вылететь в АЗО не получилось.
- Сделаем пересадку в Кейптауне, - сказал Сихали. - Сан Саныч туда обещал борт перегнать.
- Морем дотуда, - лаконично объяснил Тугарин-Змей, - и на юга.
На том и порешили. Сборы заняли не больше пяти минут, и "великолепная шестёрка" поднялась на борт экраноплана "Гиппогриф". Два его огромных сигарообразных фюзеляжа соединялись широким крылом, спаренные турбины разделял высокий киль.
Граждане ТОЗО и АЗО прошли внутрь правого корпуса и пересекли крыло по узкому проходу - места для них были заказаны в левой "сигаре".
- Всё будет о'кей, Димдимыч, - болтал Рыжий. - Отыщем мы этих "шварцев". И так засветим, что…
- Обнаглели вконец, - процедил Купри. - Шпана, погань… Главное, средь бела дня! "Шварцы" драные…
- Ты с Самоа связывался? - спросил Тимофей, не оборачиваясь.
Илья кивнул. Вспомнив, что шеф его не видит, сказал:
- Связывался.
Вытащив радиофон и набрав серию кодов, он сунул его генруку. Стереопроекция оформилась в квадратное лицо Дженкинса.
- Коллегиально приветствую! - ухмыльнулось лицо. - Как отдыхается?
- Нормально. Что там насчет теракта?
- Ха! - хмыкнул Самоа. - Это мы так думали, что теракт. Там "гоп со смыком" был - эти, из "Чёрного солнца" которые, просто увели ценный груз. А тех, кто рядом был и всё видел, прикончили.
- И что за груз?
- Щас… Я с третьего раза запомнил… Интрапсихическая техника. О как. Волновой генератор для направленной передачи эмоций.
- И на фига он им?
- Дык, ёлы-палы… Вопрос! Да там вообще хрень творится, и непонятная какая-то. Помнишь, где это долбаное "Чёрное солнце" самый первый раз засветилось? На Таити-2. Девять убитыми. Ну, мы тогда тоже сразу - теракт, теракт! А сейчас копнули поглубже…
- И чего нарыли?
- Трупы - это зачистка была. "Чёрное солнце" никогда не оставляет свидетелей…
- Потому они и за нами гоняются, - вставил Сихали.
- Ну да… Так там ещё десятый был - и пропал. Получается, похитили его.
- Кого именно?
- Виджая Чарана. Говорят, крупный спец по волновой психотехнике. Величина!
- Вот, блин…
- И не говори.
- Ладно. Копай дальше.
Дженкинс кинул два пальца к виску, и стереопроекция угасла.
Белый, шествовавший последним и не слышавший переговоров, громко провозгласил:
- Занимайте места согласно купленным билетам!
Кресла были огромными и объемными - хоть клубком в них сворачивайся. Браун уселся ближе к проходу, Харин занял место у окна. Купри и Сегаль устроились напротив.
- Знаю я, - сделал вывод Борис, - почему криминал распоясался! Гангстеры совсем страх потеряли - их же больше не казнят, а Психонадзор никого не пугает.
- И зря, - сказал Сихали. - Борь, ты плохо знаешь, что такое Психологический надзор. Вот представь себе: ты совершил убийство, и тебя приговорили к трансформации по классу "А"… Знаешь, как это бывает? Сначала тебя помещают в изолятор - готовят к ментодеструкции. Преступнику дают время осознать и ужаснуться. Ведь не сеанс позитивной реморализации предстоит - та подействует с месяц, и блок "рассасывается" - наложенный гипноиндуктором запрет снимается, как заклятие. А тут - "полная переделка"! Тебя фиксируют на стенде, делают глубокое ментоскопирование, а потом начинается самое страшное - ментальная деструкция. Твою память постепенно стирают, ты теряешь себя - твоё тело живо, но личность распадается полностью. И чем это лучше медленной смерти? Да это и есть смерть! Ведь человек - это не тело, не мозг даже. Мы - это наша память. Эмоции, чувства - всего лишь реакции на раздражитель, ум - способность перерабатывать информацию. Но когда стирается информация о тебе самом - ты исчезаешь, перестаешь быть! Это хуже смерти, Борь. Ведь каждую минуту ментодеструкции, пока к тебе подступает небытие, ты всё-всё понимаешь! И знаешь, что твоё здоровое, сильное, молодое тело никуда не денется. В бывшем твоём мозгу нарисуют ложную память - мнемогенезис это называется, восстановят навыки… Родится как бы новый человек - с твоими генами, с твоим фенотипом, но не ты. И почему ментальную деструкцию называют гуманной, я понятия не имею. По-моему, это ужаснее электростула или гильотины!
- Ну можно же обойтись просто операцией на сознании… - пробормотал Сегаль.
- А, это другое, это класс "В", трансформация психосущности индивида. Тебе вживят мозговой датчик и поставят под психоконтроль. Локаторы-уловители общей сети наблюдения обеспечат постоянный мониторинг - у тебя будет свой канал связи с машиной Психологического надзора. Импульсы запретных влечений, агрессивности, сигналы опасной потери равновесия будут подавляться, и ты даже сам не поймёшь, почему, скажем, не ударил человека, который тебя обозвал нехорошим словом. Будешь считать, что пожалел. А на самом деле это машина-контролёр, получив сигнал с твоего мозгодатчика, ответила транквилизирующим воздействием. Но вы знаете, парни, что самое пугающее? Тысячи людей уже добровольно идут на ТПИ, вживляют себе эти датчики!
- Зачем?! - изумился Рыжий.
- А для счастья! У этих людей подавляются импульсы страха, неуверенности в себе, побуждается творческая активность… Люди живут в состоянии душевного комфорта! Эти, с мозгодатчиками, никогда не кончают самоубийством, у них не бывает психических расстройств, они никогда не впадают в депрессию, не страдают от неразделённой любви, их не мучает совесть, сердце не болит от горя… Они всегда бодры, веселы, счастливы! Но люди ли они?
- Киборги какие-то… - пробормотал Сегаль.
- Хуже, - буркнул Купри. - Киборги тоже не шибко страдают, но они-то хоть сами себя контролируют, как мы. А эти… Охота же им быть куклами…
- Но счастливыми куклами!
- Нет уж, спасибочки.
Подсунув друзьям тему для обсуждения, Браун глянул в иллюминатор - в темноте на берегу светились огоньки, проходили Людериц, - и откинулся в кресле, решив поспать.
Утром "Гиппогриф" уверенно вошёл в бухту Кейптауна, полумесяцем врезавшуюся в материк. Пик Дьявола и суровая кубическая громада Столовой горы, прикрытая плоским облаком-"скатертью", тяжеловесно парили над городом, охватывавшим бухту гигантским амфитеатром.
Экраноплан разошёлся с расфуфыренным белым лайнером и причалил к пирсу.
- Пересадку делаем ровно в полдень, - объявил Сихали. - А пока можно и погулять.
На берег сошли всей компанией. Для начала отправились в центр, где раскинулись ботанические сады, грузно расплывался старинный форт и торчала куча памятников. Кейп - город невысокий, два-три этажа, лишь кое-где пузырились стометровые купола с аркадами и овальными окнами - стиль "взбалмошных" сороковых, да над Икапой вставали стодвадцатиэтажные пирамиды, разделённые садами через каждые шесть ярусов, - смотрелось красиво.
Изрядно "почернев" в начале века, ныне Кейптаун прибавил "белого": лица европейцев более не терялись в толпах африканцев и индийцев - понаехало много выходцев из Евроамерики.
А ещё поражали деревья. Свыкшись с пальмами, китопасы будто впервые разглядывали могучие дубы и платаны. Умом Браун понимал, что тутошний юг ближе к Антарктиде, чем к экватору, но чувства сомневались в выводах рассудка. Да и как совместить взлаивавших павианов на Винбергском холме с пингвинами, облюбовавшими самые южные скалы Африки близ Саймонстауна?
- Удивительно, - покачал головой Купри. - Ходим, гуляем, глазеем… И никто даже внимания не обращает на генрука!
- Здра-асте! - протянул Тимофей. - Приехали. Тоже мне, - фыркнул он, - нашёл "звезду"! Меня и в ТОЗО не всякий узнаёт, а тут Африка.
- И слава богу, - буркнул Харин, - что не узнаёт.
- Во-во… А то я однажды побывал с официальным визитом в Евразии…
- И что? - нахмурился комиссар.
- А ничего! Всю ночь просидел в полицейском участке - личность мою выясняли. И знали же, сволочи, кто я есть, а всё равно…
- Ты же генрук!
- Это я по ответственности - шишка, а по статусу - тьфу! Мы все для Большого Мира - третий сорт. Всё, тему раскрыли - и закрыли. Я в отпуске!
- Гуляем, - приказал Тугарин-Змей.
Океанцы с антарктами бродили по городу там, куда их заносили ноги, и высматривали в основном не достопримечательности, а симпатичные мордашки местных девушек да трудящиеся массы. Афросоюз по-прежнему держал сомнительное лидерство по количеству рабочих мест среди союзов государств. Трудилась половина всех африканцев, но основное число "арбайтеров" числились официантами, барменами, портье, даже водителями и бульдозеристами! Брауну дико было видеть, как люди в касках и оранжевых жилетах рыли землю ковшами экскаваторов, как дворники - живые дворники! - сметали мусор в кучки, а почтальоны в чёрных форменках разносили почту. Люди, чьё время было драгоценным и невозвратимым, тратили его на бездумное исполнение прямых обязанностей роботов. У Сихали просто в голове не умещалось, как можно по пять часов в день рулить электробусом! Неделя за неделей, месяц за месяцем, по одному и тому же маршруту… Бездна потерянного времени! И до чего же это скучно! К таким работам в Евразии только хулиганов приговаривали - давали пятнадцать суток, и мой шваброй тротуар…
А вот африканцы ничуть не страдали. Водитель электробуса весело скалился и заигрывал с кондукторшей - работницей, взимавшей с пассажиров плату за проезд. Шурики здорово веселились, когда отдавали негритянке с сумкой на груди маленькие алюминиевые кружочки с губастым профилем первого президента Соединенных Штатов Южной Африки. Они словно провалились в прошлое, и календарь показывал зиму какого-нибудь 1997 года.
Океанцы с антарктами поднимались вверх по Вейл-стрит до малайского квартала Бо-Каал. С террас района Тамборсклооф любовались видом всего города. Спускались вниз к Вотерфронту - когда-то там располагались доки, а ныне теснились галереи, магазины, музеи, висячие сады. Через Оутбей по Чепменспик-драйв - дороге, вырубленной в скалах по кромке берега, - добирались до мыса Доброй Надежды и вертели головами: направо - Атлантический океан, налево - Индийский. Здорово!
Набродившись так, что ноги гудели, "азовцы" и "тозовцы" спустились к набережным, туда, где раньше на замусоренные пляжи выходили негритянские гетто. Ныне на берег бухты глядели фасадами стандартные двухэтажные коттеджи спецов средней руки.
Пройдя половину дубовой аллеи-набережной, Тугарин-Змей сказал приглушённо:
- Сихали, не оглядывайся.
- А чего?
- Нас пасут.
- Кто? - насторожился Тимофей.
- Знать бы…
- Двое топают за нами, а ещё один… - быстро проговорил Рыжий. - Нет, тоже двое идут сбоку, за деревьями, так что…
- А как они выглядят? - поинтересовался Белый.
- Ну-у… - Тимофей нагнул голову и скосил глаза. - Один, такой, выбрит, причёсан по моде, хоть в витрину ставь. Другой в комбезе, и борода такая, колечками…
- Колечками? - вздрогнул Сегаль.
- Ага. Хромает сильно.
- Хромает?..
Переглянувшись с Купри и Шуриками, Борис присел, якобы поправляя магнитные защёлки на башмаках. Встав, он бросил короткое:
- Это он!
- Кто? - нетерпеливо осведомился Сихали.
- Кому я ногу зацепил на Унтерзее, - осклабился Белый. - Жаль, что не оторвал…
- "Чёрное солнце" взошло… - пропел Рыжий, запуская руку под куртку.
- Как взошло, так и зайдёт, - отрезал Илья.
- Замечательно… - сказал Тимофей.
Он шагал, как и прежде, пружинисто, разве что походка его обрела мягкость кошачьей поступи. И ещё он прикладывал немалые усилия к тому, чтобы не каменеть спиной. Трудновато жить, полагаясь на свои рефлексы, но ведь до сих пор он как-то опережал убийц…
Неожиданно развесёлая компания чёрной молодежи повалила на аллею с гоготом и выкриками, вознамерившись на людей посмотреть и себя показать. Тёмнокожие, молодые, здоровые, не отягощенные знаниями и печалями, они топали в такт и ревели старинную боевую песню зулусов:
Эйая! Йа! Яайи, яайи, яайи, яайи, яайи, яайи, яайи, уа!
Бабете баявку зитела обисини…
Молодёжь отрезала океанцев с антарктами от их преследователей - те остановились покурить.
- Вызываем полицию? - нервно спросил Купри.
- Щас! - буркнул Харин.
- Подождём, - сказал Сихали, непринуждённо разваливаясь на скамье.
- Чего? - нахмурился комиссар.
- Чтобы можно было побеседовать без свидетелей.
- И без жертв среди мирного населения, - добавил Шурик Рыжий, приседая рядом с генруком.
- Золотые слова, - лениво сказал Сихали, поглядывая на скамью, облюбованную парочкой - смуглой мулаточкой с пышной гривой волос и белым худым парнем в очках - не в тех, что защищают от солнца, а в оптических, для коррекции близорукости.
Африканская гопа, завидев этих двоих и осудив подобный вид межрасовых отношений, окружила скамью и расселась на спинке, поставив ноги на сиденье.
- Мангати! - торжественно произнёс жилистый курчавый парень с кожей странного серого оттенка. - Что ты видишь, Мангати?
- О, Макала! - напыщенно ответил с другой стороны лавки чёрный лоснящийся толстяк. - Не что я вижу, а кого!
- И кого же, инкоси?
- Я вижу белого бааса, Мангати, охмуряющего нашу Коко!
- Верно, Макала! А ты что скажешь, Мгану?
- Непорядок, Мангати, - понурился Мгану.
- Надо бы нашим чёрным кулачкам, - задумчиво проговорил самый крупный из африканцев, - начистить это белое очкастое рыло.
- Вер-рна, Мбазо! - воодушевился Мангати.
Трое зулусов лениво встали, окружая белого. Тот загнанно озирался, блестя стёклами очков.
- Поможем? - спросил у Брауна Илья.
- Посиди, - успокоил его генрук. - Мужчина должен сам справляться со своими проблемами.
- Да их много…