- Но он ещё даже попытки не сделал, чтобы осадить кафров.
- Точно, что кафры… - пробурчал Белый. - Вон, Цондзома - нормальный пацан. А эти…
- Эти везде одинаковы, - криво усмехнулся Браун. - Что чёрные, что белые… Ага, вот это уже наглёж.
Мангати, сопя и облизывая вывернутые губы, полез к девушке.
- Змей, приглядывай за нашими "друзьями", - бросил Тимофей, вставая.
- Я бдю.
Сихали неторопливо подошёл к разбитной гоп-компании. Не то чтобы он так уж стремился к справедливости…
Ну кто ему эта девушка? Однако существовали ещё и такие понятия, как долг и честь. Если уж тебя считают сильным и смелым человеком, если ты сам мнишь себя таковым, то за тобой должок - оказывать противодействие злому. Не исполнишь сей долг - замараешь честь, подмочишь репутацию, а репутация - это такая тонкая материя, которую очень легко намочить, вот только, чтобы высушить её, порой не хватает целой жизни. Тимофей просто вовремя понял, что для настоящего мужчины ничего дороже чести и великолепного чувства достоинства не существует, вот и берёг их, как мог, доказывая всему миру: я достоин! И честь имею. Только это вовсе не значит, что ему хотелось вступаться за Коко, ввязываться в драку. Ужас, как не хотелось! Однако положение обязывало…
- По-русски разумеешь, кафр? - лениво спросил он толстяка.
- Разумею! - угрожающе ответил Мангати. - За "кафра" ответишь!
- Лапы от девушки убери, а то обломаю.
Африканцы притихли, щеря белые зубы. Наконец-то набрели на развлечение!
Мангати неожиданно легко поднялся, повёл налитыми плечами, хотел и бицепсы напружить, да времени не хватило - Браун не стал выпендриваться, а сразу, без долгих разговоров, всадил зулусу в солнечное сплетение палец, твёрдый как отвертка, и тут же пяткой ладони саданул в чёрный вялый подбородок. "Кафра" отбросило на спинку скамьи. Улыбки на лицах африканцев притухли. Защёлкали вынутые ножи, чёрные пальцы продевались в кастеты.
Сихали спокойно, словно не замечая зловещих приготовлений, взял перепуганную девушку под локоток и сказал:
- Беги домой, малышка.
Зулусы напали сразу с двух сторон.
- Узуту! - раздался боевой клич. - Узуту! Унзи! Узуту!
Замелькали лезвия ножей, раскрутилась цепь - и всё слилось. Браун едва поспевал уворачиваться, блокировать удары и бить сам. Подножка. Отбив ножа. Залом. Удар ребром ладони. Хук слева. Прямой в голову. Уход. Блок. Удар…
Рядом мелькнуло разгорячённое лицо Сегаля. А вон Тугарин-Змей, сжав зубы, ритмично дубасил самого крупного афро - Мбазо кажется. Шурик Рыжий что-то приговаривал перед очередным тычком…
"Может, я просто зло сгоняю на них?.." - подумал Браун. Сама ситуация была забавной - генеральный руководитель проекта ТОЗО, зональный комиссар АЗО и "другие официальные лица" метелят афро-отморозков…
И вдруг всё кончилось. Звуковая солянка из пыхтенья, воплей, хэканья, треска рвущейся ткани, тупых и звонких ударов растаяла, сменившись топотом ног убегавших и стонами тех, кто остался лежать, сидеть и корчиться. Тимофей обшарил глазами аллею - никого. Ни "кафров", ни белых из "Чёрного солнца". Хотя нет, один бледнолицый всё-таки задержался - тот самый очкарик. Сидит, сжался весь и ручками подёргивает. Не знает, интель, куда их деть - то ли на коленях сложить, сохраняя лицо в моральном плане, то ли прикрыться ими, когда бить будут.
- Как зовут тебя, - насмешливо спросил Тимофей, - о гордый потомок фоортреккеров?
- Клаасенс… - пролепетал потомок.
- Если ты трус, - сказал Браун назидательно, - то найди себе взрослую тётю, которая станет тебе хорошей няней.
- Я не трус! - вякнул парень.
- Так что же ты не вступился за девушку, удалец?
- Вы не понимаете, они зулусы, их предки и так натерпелись, и…
- Всё ясно с тобой, ты не трус, - прервал Клаасенса Тимофей. - Ты политкорректное чмо. Запомни, может, дойдёт и до тебя: бить надо любую сволочь, независимо от того, какого она цвета. А-а, ладно… Пошли, ребята! А то прибудут чёрные полицейские и настучат по белым хулиганам!
Где-то вдалеке провыла сирена, и океанцы с антарктами поспешили затеряться в переулках. "Мокрушники" из "Чёрного солнца" больше не показывались. Видать, решили, что четверо на шестерых - расклад невыгодный.
Поплутав, "великолепная шестёрка" попала на чистенькую улочку, куда выходили веранды нарядных домов. На детской площадке играли ребятишки. Было им лет по пять-шесть, иным по девять-десять. В их весёлой куче мешались и зулусы, и смуглые индийцы, и бледнолицые буры. Они все одинаково вопили, дурачились, догоняя друг друга и валя в песок. Тёмнокожий растрёпа валил бледнолицего растрёпу, а подножку ставил "цветной".
В сторонке, устроившись на качелях, одевали кукол две девочки - одна белая, с "хвостиком", а другая - чёрная, со множеством тонких косичек. Они равно водили расчёсками по пышным кукольным гривкам и уговаривали своих "дочек" слушаться "мам".
- Прелесть! - сказал Браун. И все с ним согласились.
12 декабря, 16 часов 10 минут.
АЗО, станция "Молодёжная".
На суровых просторах Земли Эндерби много выходов коренных пород, притягательных для геологов, а в полутора тысячах шагов от берега моря Космонавтов стелется ровное каменистое плато с тремя пресноводными озёрами. Здесь-то, в окружённой сопками долине, и расположилась столица Антарктиды - станция "Молодёжная".
Здешние дома поднимались на сваях в человеческий рост вышиной. И неспроста - не будь свай, намело бы сугробы выше крыш, а так ветер сносил почти весь снег в море, только с улиц приходилось убирать намёты.
Но это зимою, а летом на улицах "Молодёжной" пыльно - вездеходы и танки-транспортёры размолачивали верхнюю корку, не прикрытую снегом, а ветра сдували каменный прах в море, покрывая коричневым налётом припай, да так густо, что грязный лёд у берега таял быстрее.
Вблизи столица АЗО не впечатляла, больше напоминая ковбойский городок времён освоения Дикого Запада, только что разросшийся не в меру. А так - похож. Те же пыльные улицы, та же безжизненная пустыня за окраиной, те же тёмно-коричневые скалы. А уж дома на сваях и вовсе сошли бы за свои на улицах какого-нибудь Дюранго или Доджа, даже фальшфасады имелись.
Отель "Яранга", "Гранд-отель", салун "Пингвин", салун "Мешок гвоздей", салун "Бон-тон", салун "У Алека Сневара" - хоть сейчас вестерн снимай. А то, что встречные-поперечные щеголяли в каэшках и меховых куртках, так это лишь прибавляло экзотики.
Вот "досюда", как выразился Тугарин-Змей, и долетел "борт номер один" - обычный турболёт типа "Голубая комета", похожий на круглый каравай с несерьёзными остроконечными крылышками. "Летуны" так и прозывали турболёты - "батонами". В ТОЗО на таких субмарины по воздуху перебрасывали, если надо было срочно спасти китих от касаток или истребить стаю акул.
Турболёт плавно опустился на аэродром в широкой лощине у горы Вечерней и откинул трап. Снаружи было тепло, невинно голубело небо, в чистейшем, хрустальном воздухе просматривалась каждая ложбинка на боках тёмно-коричневых скал. Однако голубые айсберги на севере, вмёрзшие в припай залива Алашеева, и белый купол континента, круто поднимавшийся к югу, напомнили Брауну, что он всё-таки в Антарктиде.
- С вещами на выход! - объявил Шурик Белый, подавая пример. Припадая на раненую ногу, он заговорил с большим пафосом: - Делегацию ТОЗО встречал генеральный руководитель проекта АЗО Леонид Шалыт.
Нещадно пыля, подъехал огромный квадратный транспортёр "Селл", смахивавший на марсианские песчаные танки, и развернулся на месте, загребая каменное крошево. Из кузова полезли антаркты-молодёжники, предводительствуемые лобастым, энергичным крепышом с трёхдневной щетиной на лице. Это и был генрук Шалыт.
- Приветствую хомо акватикусов на нашей грешной Терра Аустралис! - завопил он, протягивая обе руки сразу.
Сихали пожал только одну и громко вопросил.
- Лёнь, чё за фигня, ты можешь объяснить?
Рыжий прокомментировал на манер Белого:
- Встреча прошла в тёплой, дружественной обстановке, в связи с чем…
Тугарин-Змей красноречиво продемонстрировал громадный кулачище, и Шурик смиренным жестом показал, как закрывает рот на замочек, а ключик теряет.
Леонид Шалыт осмотрел "делегацию", узнал Купри - и всё понял. Замялся, закряхтел, выдавил едва:
- Сам в шоке, Сихали. Я час назад с "Новолазаревской". Вени, види, но не очень вичи…
- Они получили SOS с Унтерзее? - вышел вперёд комиссар Купри.
- Получили, наверное… Сик.
- Наверное или точно? - напирал Димдимыч.
- Точно. Наверное… Сигнал принял начальник Службы индивидуальной безопасности, сообщил дежурному администратору…
- Ну?!
- Ну и нету их! Обоих. Ни администратора нету, ни начальника СИБ. Пропали.
- А опергруппы? Я обе посылал - и Женькину, и Хорхе!
- Тоже ищем… Обе…
Купри сразу как-то сник. Хотел было рукой махнуть, да не закончил жест, отступил.
- Вот такие дела… - проговорил Шалыт и насупился. - Сик транзит глория мунди так сказать…
- Дело ясное, что дело туманное… - подхватил Сихали и скомандовал: - Едем!
- Куда это? - расширил глаза генрук АЗО.
- В гости.
- К кому это?
- К тебе!
Встречавшие и прибывшие расселись в тряском кузове, и танк-транспортёр, хрустя камнями, помчался к станции напрямую через сопку Озёрную. За скалистым гребнем внизу Браун увидел разноцветные домики, стоявшие вразброс. Красные, зелёные, голубые, оранжевые коробочки зданий карабкались на высокий хребет сопки Гранатовой, занимали холмы Тала между нею и Озёрной, окружали три озера - Лагерное, Овальное и Глубокое. Водоёмы были покрыты толстым слоём льда, но сверху на него натекли талые воды, и поэтому озерца светились яркой, первозданной, немыслимой голубизной.
Центр станции был смещён к террасе у сопки Озёрной. Склон этой террасы круто спадал в долину, плавно переходившую в бухту Опасную залива Алашеева.
"Селл" спустился на главную улицу "Молодёжной" - проспект Сомова, прокатился по обрывистому берегу озера Лагерного и остановился у Клуба полярников.
- Вылазим! - дал команду Шалыт, и Особо Важные Персоны запрыгали через высокие борта на гулкий пластмассовый тротуар.
- В честь высоких гостей был дан обед… - внушительно заговорил Белый, продолжая свою политическую хронику "тонким намёком на толстые обстоятельства", но ему не вняли.
К Шалыту, отряхивавшему пыль с меховых штанов, приблизился щуплый некрасивый человечек, до того зубастый и лупатый, что смахивал на глубоководную рыбу.
- Здорово, Удильщик! - поприветствовал его генрук АЗО, подтверждая, что в головы океанцев и антарктов приходят одни и те же ассоциации. - Что у нас нового?
- Да тут опять… аномальные явления, - доложил щуплый.
- Где это? - навострил уши Купри. - Когда?
- Да здесь, прямо на берегу. Над холмами Свиридова, отсюда хорошо видать было. Буквально двадцать минут назад.
Комиссар выдвинулся вперёд.
- Пострадавшие есть? - спросил он.
- Обошлось без жертв.
- Знакомьтесь, - опомнился Шалыт и представил Удильщика: - Колян Фищев, начальник СИБ.
Сихали небрежно пожал маленькую руку Коляна Фищева и обратился к Шалыту:
- Одолжи вездеход, я прокачусь на место ЧП.
- Да бери! - сделал тот широкий жест и крикнул водителю: - Чак! Подбросишь дорогого гостя!
- Я с тобой, - заявил Тугарин-Змей. И полез в кузов, не слушая возражений.
Тимофей только рукой махнул - с телохраном спорить бесполезно! - и занял место в тёплой кабине. Водитель, прыщавый парнишка лет осьмнадцати, робко кивнул генруку.
- Холмы Свиридова - это где? - спросил генрук.
- Это там, - показал водитель, - на полуострове Борщевского.
- Нам туда.
Транспортёр сыто заурчал мотором и покатил, тарахтя широкими гусеницами.
Спуск к морю от "Молодёжной" был полог, и всё пространство к северу открывалось глазам - белый припай, гранёные розоватые айсберги, отбрасывавшие голубоватые тени. Полярное солнце шутило со зрением, и бескрайняя ледяная равнина отливала вдали желтоватым знойно-пустынным колером.
Пятнадцать минут спустя транспортёр выехал к самому ледяному барьеру. Высотою метров десять, он обрывался отвесно к припаю, запорошенному песком и пылью. Припай "дышал" - колыхался незаметно для глаза, зато были хорошо видны трещины, то разверзавшиеся до чёрной воды, то со скрежетанием и скрипом смыкавшие ледяные челюсти.
- В прошлом году, - сказал Чак мужественным голосом, - припай аж тридцатого января взломало. Заснули - был, просыпаемся - нету! За ночь все льдины в море унесло… А в этом году рановато что-то. Вон как лёд посинел, набух весь…
- А припай толстый? - спросил Сихали, лишь бы поддержать разговор.
- Смотря где, - солидно ответил водитель, - обычно метр или два…
В следующее мгновение бласт-импульс пробил ветровое стекло, брызгая каплями расплава, и снёс Чаку полголовы. Безжизненное тело мягко повалилось вбок, пачкая дверцу сгустками чёрной крови.
Сихали этих подробностей не разглядел - выхватив бластер, он выцеливал неожиданного противника. Враг не заставил себя ждать - и справа, и сзади появились два таких же транспортёра, как и тот, что только что лишился водителя.
- Замечательно!.. - прорычал Браун, не зная, за что хвататься.
Положив левую руку на рычаг управления, он следил за тем, как бы вездеход не ухнул с барьера, а ногой вышиб дверцу. И тут же выстрелил. Мимо! Второй импульс был удачен - водитель транспортёра, валко нёсшегося справа, схватился руками за простреленное горло. Тяжёлая машина развернулась боком, выбрасывая снег из-под гусениц, - и сделала "шварцев" удобными мишенями. Тугарин-Змей тут же открыл огонь на поражение, стреляя как в тире - и не промахиваясь.
Не успел опасть вываленный снег, как вражеский транспортёр развернулся на месте, будто приведённый в ярость носорог. Меткий импульс провыл перед самым носом Тимофея, пронизывая обе дверцы. Ещё один угодил в блок управления.
Браун подёргал рычаг - машина слушалась. А вот скорость сбросить или затормозить не желала. Подбили-таки!
- Превосходно…
Заднее окошко отворилось, и в кабину просунулся Илья. Змею хватило одного взгляда, чтобы оценить положение.
- "Шварцы" нас к барьеру отжимают! - заорал Сихали, высматривая, где барьер пониже.
- Вижу!
- Держись там!
Как по заказу, барьер отошёл мористее, полого скатываясь к припаю. Браун резко свернул и погнал вездеход по плотному снежному насту. Съехав с горки, танк вынесся на припай. Мощная льдина лопнула, поддаваясь, вздымая из трещин фонтаны воды, но гусеницы драли грязный лёд с прежней силой - транспортёр одолел пару широченных расселин и понёсся по гладкому полю припая.
Мельком Браун заметил, как в стороне взвихрился снежный султанчик - это был чей-то промах.
Но думать надо было не о стрельбе. Враги не последуют за ними, если испытывают желание прожить подольше. Но им-то как быть? Припай уходит в море километров на тридцать, что же им, в воду булькать?
Тимофей обернулся, оценивая расстояние до берега, и крикнул товарищу:
- Прыгаем!
Илья молча перемахнул через борт.
- Чтоб вам… всем… - пропыхтел Сихали, выбираясь на подножку. - Отдохнул, называется!
Оттолкнувшись, он полетел на лёд, а угодил в снежницу - выемку, забитую снегом. Было мягко, но мокро - под снежком пряталась талая вода. Выбираясь из ямы на карачках, Тимофей проводил взглядом удалявшийся вездеход. Подкидывая задком, тот пёр строго на север, но ушёл недалеко - льдины вдруг встали дыбом, и транспортёр канул в море. Аминь.
Стая пингвинов Адели, галдевшая неподалёку, словно шумно обсуждавшая давешнее зрелище, неожиданно понеслась к берегу, ковыляя с расставленными крылышками, падая на лёд и подгребая.
Сихали, отплёвываясь от снега, поднялся с четверенек. Смахнув с головы капюшон каэшки, он прислушался и побледнел.
- Припай ломает… - пробормотал он.
- Вот гадости… - глухо пробасил Тугарин-Змей.
А над ледяным полем будто канонада началась - припай лопался, змеясь трещинами, оставляя широкие разводья. Лёд поднимался и опускался, всхрапывая и тяжело, сипло втягивая воздух.
- Ищем льдину поширше! - прокричал генрук.
Парочка тюленей, отдыхавшая поблизости, покосилась на людей недовольно: дескать, можно потише?
Илья выбрал льдину по себе - самую крепкую с виду. Она была столь огромна, что лежала плоско, не поддаваясь качанию волн. Лежала-лежала, да и треснула. Послышался звук, будто экструзионная машина сработала, и льдина разошлась надвое.
Илья, оставшийся по ту сторону разлома, перескочил на эту, едва не сверзившись, - тюлень фыркнул, как Тимофею почудилось - насмешливо.
Из разводья заполошно выплыл пингвин, но выпрыгнуть на льдину не успел - морской леопард схватил "адельку" за голову и начал с силою трепать из стороны в сторону. Через несколько взмахов шкура пингвина слетела, а хищный тюлень нырнул с освежёванной тушкой под воду.
- Борьба за жизнь, - философски заметил Илья.
Харин вынул радиофон, но тот, паскуда, сиял пустой стереопроекцией. Нежный женский голосок прощебетал: "Извините, вы находитесь вне зоны доступа".
- Бесполезно, - сказал Тимофей. - Это ж АЗО, Приполярье. Надо ждать, пока Спу-57 не появится… Часика через четыре.
- Ну и фиг с ним…
Льдину медленно выносило в море. Берег - дырявое белое покрывало, там и сям проткнутое острыми коленками скал-нунатаков - всё удалялся и удалялся. В стороне чернели островки Майолла и Мак-Махона. Припай расстилался вокруг разрывчатым белым полем, льдины со скрипом и гулом тёрлись друг о друга, то расходясь, открывая в прогалах свинцово-зелёную студёную воду, то сталкиваясь и громоздя торосы. В километре к западу важно проплывал айсберг, отливая купоросной синью. Пускали фонтаны киты, плавно, величественно даже выгибая чёрные, лоснящиеся спины. Поморник, величиной с орла, парил поверху с отвратительным клёкотом, ниже стремительно кружилась стайка вильсоновых качурок.
- Хорошо как… - зажмурился Харин.
- Тепло… - поддакнул Браун. - Плюс пять в тени.
- Птички поют…