- Оформите требование ко всем директорам по этим документам. Я снял "слепые" копии с интересующей нас информацией. Гляньте. Что непонятно - я объясню.
Ник послушно развязал папку. "Слепые" копии - это когда перекопирована только часть документа, несколько абзацев. Ник просмотрел всё и решил, что в основном требование относится к безопасности и АХО. Похоже, "Фатум" ждет зарубежных гостей.
- Ко всем директорам? - уточнил он.
- Именно. Такие требования проходят под грифом "Для служебного пользования" и проводятся установленным порядком. Составите - я подпишу. Никита Викторович, извольте включить голову и перестаньте глазами хлопать. Приезжает международная делегация, нужно разместить, подготовить отчетность, выделить бюджет, нужно, в конце концов, подготовить автомобили, охрану, информацию для прессы. Вот и займитесь. И чтобы все, подчеркиваю - все директора получили документ сегодня же. Срок исполнения поставьте "сутки". И лично, не перепоручайте Олесе, а лично проследите, чтобы завтра утром ото всех были ответы. Кто не успеет - придете к нему, стукнете кулаком по столу и передадите, что я злюсь.
- Так точно, - криво улыбнулся Ник.
Эк барин заговорил-то! Не иначе, Реуту хвост прищемили.
Вполне довольный этим обстоятельством, чувствуя себя искушенной в интригах офисной планктониной, Ник ушел к себе, составил редкостной пакостности письмо, распечатал в достаточном количестве экземпляров, чтобы все директора получили по оригиналу, и уже собрался нести бумажки на подпись, даже "подхалимки" напротив начальственной фамилии прилепил…
Если еще одно письмо подсунуть, Реут не заметит. Просмотрит верхнее, а дальше просто поставит закорючки на тех листах, где виден цветной хвостик ленточки - "подхалимки".
Решение родилось моментально. Настолько изящное и красивое, что Ник не сразу в него поверил, а потом спохватился: камеры. Он придал лицу "необщее выражение" растерянного клерка, хлопнул себя по лбу и поспешил к компу, вроде как что-то проверить. Оставался шанс, что персоналка Ника под наблюдением, но кто не рискует, тот не пьет шампанского. Даже на собственных похоронах его не нюхает.
Быстро составив (благо образец был) еще одно требование, Ник выдернул письмо в Управление информационных технологий и заменил его новым. А изъятое спустил в измельчитель.
Ладони вспотели. В середку его, в середку, нестандартное письмо. Обойдутся айтишники… А там Ник что-нибудь придумает. Будет бить себя по лбу и каяться: не уследил, запутался, первый раз же! Или уволится. Уволиться очень хочется. В общем, такой шанс упускать нельзя.
Тимур Аркадьевич даже пересчитывать листы не стал - занят был. Просмотрел первый документ, кивнул одобрительно и подмахнул, ориентируясь на "подхалимки", все экземпляры.
- Никита, мне нужно уехать. Я уже Олесю предупредил, но больше рассчитываю на вас. Если случится что - звоните на мобильник, но большинство вопросов постарайтесь решать самостоятельно, на то вы и мой помощник. Сегодня уже в офисе не появлюсь. Так что в шесть вы с Олесей свободны.
Ник пожелал счастливого пути и с красной папкой в руках спустился в первый отдел. Косоглазый Александр Владимирович получил с рук на руки пачку документов: экземпляры одного и того же письма во все управления, вместо айтишного - служебку с требованием выдать личное дело Марии Кузнецовой. Всё за подписью Реута.
Косоглазый не выказал удивления, документы зарегистрировал, в журнале расписался и отдал Нику зеленую папку - тоже под роспись.
Его предупреждение насчет камер Ник помнил. Он вернулся в свою каморку, сунул Машину зеленую папку под россыпь бумажек и некоторое время изображал бурную деятельность, хотя сердце, казалось, стучало прямо в ушах: "Идиот, кретин, дебил! Имбецил, дурак, даун! Тормоз, неуч! Идиот!" Он умудрился упустить из виду несколько очевидных моментов: секретчик зарегистрировал подписанное Реутом требование о выдаче личного дела. И Ник расписался в журнале.
Кажется, покаяние ни к чему не приведет.
Но Ник должен был отыскать Машу.
И он отправился на обед, прихватив с собой стопку бумаг с зарытым в них досье. Дальнейшее - дело техники. В толчее столовой сунуть папку под пиджак. Остальные документы занести туда, где их ждут, - в делопроизводство. Обмолвиться, что болит голова. Наверху, у Олеси, повторить: голова болит, нужны таблетки, нет, к медсестре - не вариант, нужны определенные. Выйти "на минутку" из здания, в сторону ближайшей аптеки.
Ник вспотел, хотя не забыл надеть пальто, а дул пронизывающий ветер, и расслабился лишь за дверью аптеки. Под недоумевающим взглядом черепахообразной тетеньки-провизора он вытащил зеленую папку и принялся листать Машино дело.
Родилась… Училась… КП - средненький по сравнению с его, пятьдесят процентов, стабильный, не рос и не падал. КВ… А Маша-то у нас - прирожденная жертва! Коэффициент виктимности - сорок! Удивительно, что она умудряется не только жить, но и противостоять системе. Дальше, дальше. Институт. Личная жизнь. Работа в "Фатуме". Дальше!
- Молодой человек, - возмутилась провизор, - тут вам не изба-читальня!
Бытовое хамство только раззадорило Ника.
- Ничего, мне и тут хорошо, - откликнулся он. - Не нервничайте, я у вас что-нибудь дорогое куплю. Только дайте еще пять минут. Назначения врача просмотрю.
Конечно, она не поверила, но Нику не было дела до вздорной тетки. Он добрался до ноября этого года.
Напротив даты исчезновения Маши стояло лаконичное "в связи с потенциальной опасностью и внезапным ростом КП до шестидесяти помещена в изолят".
Сердце пропустило два или три удара. Руки задрожали. Изолят. Где бы это ни было и что бы это ни было, Ник понимал: Маша там не по своей воле, Маше там вряд ли нравится.
- Куда это вы? - возмутилась провизор, когда Ник направился к выходу. - А купить…
Ник зашагал к выходу, хлопнула дверь за спиной, отсекая вопли провизора.
* * *
Представительский джип Тимура Аркадьевича, подвывая сиреной, съехал с Можайского шоссе.
Через дорогу от деревни Горетово начинался лес, огороженный трехметровым забором. Когда-то в лесу прятались деревни и воинская часть, заброшенная в начале века, к которой примыкало садовое товарищество. Главный выкупил эти земли, лес местами вырубил, установил забор и охрану, а дачников и деревенских переселил. Теперь на огромной территории властвовал только он.
Джип замедлил ход и приблизился к воротам. Охранник вышел из будки, заглянул в машину, узнал Тимура Аркадьевича и отдал честь.
Территория усадьбы была разделена на две части: жилую, официальную (здесь стояли дом и подсобные помещения, были бассейн и баня, сюда приглашали гостей), и скрытую от посторонних глаз. Вторая половина лучше охранялась, ее окружал забор не ниже внешнего.
Джип въехал на территорию и, не останавливаясь перед особняком, взял вправо, к КПП на "объект".
Охранники на втором КПП снова заглянули в окна машины, удостоверились, что едет свой. Ворота медленно открылись. Колючая проволока, забор под напряжением, камеры видеонаблюдения… штурмом брать замучаешься. Преданные, как собаки, воины по периметру. Официальные легенды для журналистов и любопытных: Президент ООО "Фатум" организовал себе "зону отдыха" со стрельбищем, у Главного паранойя, и он прячется ото всех за двойным забором… Если бы кто-то узнал правду - не поверил бы.
И неверие охраняло бы "объект" надежнее сотен вооруженных головорезов.
Вдоль асфальтовой дорожки замерли голые березы, за ними серели бетонные стены построек. Здесь всё было функционально и строго, как в воинской части, когда-то располагавшейся на этой территории. Джип остановился. Тимур Аркадьевич выбрался наружу, вдохнул полной грудью холодный свежий воздух.
"Перед смертью не надышишься, - подумал Реут. - До чего же противное место. И ладно бы в особняке принял - нет, решил поиздеваться, в бункер зовет".
Дальше предстояло идти пешком. Прямая, как стрела, дорожка упиралась в очередные ворота, на этот раз - в бетонной стене здания без окон, похожего на ангар. Когда открывали обе створки, в них мог и грузовик пройти, и танк при надобности. Тимур Аркадьевич, натянуто улыбаясь охране, позволил удостоверить свою личность: посветить в глаз, снять отпечаток пальца. И только потом был допущен в святая святых.
В почти пустом бетонном зале, перед люком в подвал, в глубоком кресле - единственном предмете интерьера - восседал Главный. Тимур Аркадьевич склонил голову, здороваясь и выражая почтение. Сверху лился неяркий голубой свет, единственная люминесцентная лампа тихо гудела - вот-вот перегорит. Главный хранил молчание.
Тимур Аркадьевич наизусть знал его уловки: пригласить в максимально некомфортное помещение. Молчать, сцепив пальцы на цыплячьей груди. Смотреть в упор из-под седых лохматых бровей, не мигая. Глаза - белесые, мутные. Смятый пергамент лица. Бескровный шрам рта. Черный старомодный костюм.
Упырь в своем склепе, прости, Господи!
Тимур Аркадьевич, давным-давно разуверившийся, атеист до мозга костей, каждый раз едва сдерживался, чтобы не перекреститься.
- Вызывали? По поводу вступления в ВТО я вам направил…
Вурдалак заскрежетал, будто несмазанная дверь, - это он так смеялся. Осиновый бы кол… А лучше ядерную боеголовку посеребренную. В сочетании с полным отсутствием мимики веселье Главного производило особенно сильное впечатление.
- Пассионарий. - Главный, расцепив руки, слегка наклонился вперед.
Спина у него оставалась прямой. То ли Президент носил корсет, то ли просто забыл, как двигаются жалкие людишки.
- Пассионарий под контролем. КП стабилен. Никита Каверин лоялен "Фатуму".
- Прогноз уточнен. - Главный уставился прямо в глаза Тимуру Аркадьевичу, и у того закружилась голова. - У студентов растет КП. Первый признак. Смотри.
Тимур Аркадьевич хотел бы ослушаться и не смотреть, но не мог.
Вспышка. Огонь догоняет взрывную волну. То, что не разрушил ветер, сожрет пламя. То, что не испарилось, сгорит. Живое - умрет.
Еще вспышка - такой силы, что бесполезно закрывать глаза руками.
Нет рук. Нет век. Нет глаз, чтобы видеть конец цивилизации. И нет тела, чтобы ощутить безжалостное, всепроникающее, жесткое излучение.
…немного назад. Волокут под руки, видно нечетко. Присмотреться. Бродяга, сейчас их называют "бомжами", вонючий, пьяный, опустившийся. Бравые ребята с повязками на рукавах. Повязки меняют цвет: красный-черный-синий. Меняется символика - это не определено. Парнишка - русый чуб через лоб, небесно-голубой взгляд - с ровной улыбкой стреляет в упор. Эти, в повязках, отбрасывают тело к груде таких же…
…лагеря…
…еще немного назад. Марш - Тимур Аркадьевич уже видел такие марши. Знамена меняются. В ногу, в ногу. Лица - к трибуне. На трибуне - улыбчивый, все еще молодой Никита Каверин.
И от него, неуловимее излучения - ниточки в "сейчас", когда Тимур Аркадьевич слепо пялится в белесые глаза Главного. Ниточки к сотням студентов. Расходятся мицелием, расходятся проводами, и бежит по ним, бежит…
…вспышка. Цепная реакция.
Тимур Аркадьевич собрался с силами и моргнул.
- Не обязательно, - сказал он хрипло, - вовсе не обязательно. Вы же знаете, пассионария нельзя убить - это спровоцирует неуправляемую реакцию! Взрыва не избежать, и будет еще хуже!
- Поэтому - изолят! - Главный снова рассмеялся. Будто пилил каменное сердце ножовкой самоуправства.
* * *
- Я вернулся. - Ник заглянул к Олесе.
Зеленая папка под пиджаком жглась. Разумнее всего сейчас, пока Тимура Аркадьевича нет, вернуть ее секретчикам. Да, так Ник и сделает. А завтра утром, смущенный и виноватый, подсунет Реуту письмо к айтишникам: запамятовал. Карайте, если хотите. Лично бегом отнесу, директору передам, в ножки поклонюсь. Впрочем, директору-то и сегодня, в обход всех правил, можно электронкой скинуть, а завтра - просто на визу оригинал отправить…
- Бедненький! - Олеся вышла из-за конторки и погладила Ника по плечу. - Совсем с лица спал. Так больно? Сходил бы к медсестре, а то и домой ступай, я без тебя управлюсь.
- Да ладно, я таблетку выпил. Скоро пройдет. Реут не звонил?
Олеся подвинулась совсем близко, прижалась к руке Ника пышной грудью. Он ощутил жар ее тела и запах духов - приторно-сладкий.
- Поцелую - и все пройдет! - Олеся схватила его за виски и притянула голову к своему лицу. Зашептала на ухо: - Положила тебе на стол бумажку, посмотри, Ник, тебя касается, не дай им себя поймать, не дай им себя убить… - Отпустила. Как ни в чем не бывало улыбнулась - только глаза были грустными, покрасневшими, и слегка дрожал подбородок.
- Олеся, - очень тихо спросил Ник, на камеры делая вид, что флиртует с ней, - а ты как же?
Она кокетливо склонила голову к плечу, стрельнув в Ника глазами, но голос ее, чуть слышный, шелестящий, был серьезен:
- Меня ломали, Ник, я - виктимная, меня ломать легко. Мужа увести, детей ему отдать, с родителями поссорить, подруг разогнать… Машенька пропала, не хочу, чтобы и до тебя добрались. А случись что со мной - никто и не вспомнит, и внимания не обратят.
- Я вспомню. Я тебя вытащу, - шепнул Ник и добавил громче, для наблюдателей: - Ну, тогда до встречи!
Документ лежал в отдельной папке с пометкой "Срочно". Ник открыл ее и прочитал бумагу, сначала не веря своим глазам.
Члену Правления ООО "Фатум",
Главе Московского регионального отделения ООО "Фатум"
Тимуру Аркадьевичу Реуту
от Президента ООО "Фатум",
Главы Совета директоров ООО "Фатум"
Белова Романа Юрьевича,
Председателя Правления ООО "Фатум"
Шоблакова Олега Александровича
ПРИКАЗ
Известить членов Правления и директоров Управлений о необходимости помещения Никиты Викторовича Каверина в изолят с момента получения приказа и до последующих распоряжений в установленном Регламентом № 4-р порядке.
Провести служебное расследование по поводу неверных прогнозов в отношении Каверина Н. В., его близких и контактеров, а также спонтанного роста КП контактеров Каверина Н. В.
Провести весь утвержденный Регламентом № 5-р список мероприятий в отношении контактеров и родственников Каверина Н. В.
Об изменениях коэффициентов виктимности и пассионарности Каверина Н. В. докладывать лично и незамедлительно Белову Р. Ю.
Президент ООО "Фатум" Белов Р. Ю.
Председатель Правления ООО "Фатум" Шоблаков О. А.
Ник похолодел. Слово-то какое - "изолят". Он уже видел его сегодня, совсем недавно, прочитал в досье Маши. А теперь "Фатум" пришел по его душу и тело.
Приказ спущен "с самого верха", с двадцать пятого. Пусть там физически нет руководства - подписи проставлены, и Реут конечно же уже в курсе. Пока что приказ - спасибо Олесе - не отправился по управлениям, и сколько-то времени у Ника есть, прежде чем за ним придут.
Уже не спастись, хоть из окна Машину "зеленую папку" выброси.
Позвонить ребятам? Подставит он ребят… Жаль Коня, жаль Аньку, даже этого толстого бухгалтера Михаила - и того жаль. Эх, не вышло из Ника шпиона, при всей его пассионарности.
Ник прикинул, как соотносится "изолят" с "режимом Каверина", и пришел к неутешительному выводу, что никак. Будущее не предопределено, судьба пластична, ему ли, социологу, не знать, как много факторов влияет на развитие государства! А ведь смена режима… Стоп. Думать об этом не время. Может статься, никакого будущего конкретно у Ника нет, и все, что он читал в своем досье, - упомянутый в приказе неверный прогноз.
Заходить к Олесе и прощаться Ник не стал. Приказ оставил на столе.
Надел пальто, намотал шарф и как мог быстро, но без поспешности покинул здание. Обед закончился, было три часа после полудня.
На улице он тут же поднял руку, ловя бомбилу. Ника вел инстинкт зверя, уходящего от облавы, но разум подсказывал: нужно продать свою жизнь и свободу как можно дороже. И единственное, что он может сейчас сделать - передать копии, снятые Машей, все эти служебки о ближневосточной стране, Грузии, ВТО, в руки друзей. Когда Ник исчезнет, информация попадет к журналистам.
И тогда посмотрим, выстоит ли тайное правительство против народного гнева.
* * *
Закончив составлять инструкцию для Коня, Ник запечатал ее в белый конверт вместе с другими документами и задумался. Если ты перестаешь думать о других, когда твоей жизни угрожает опасность, это значит, что ты эгоист и тебе безразличны близкие или просто включился самый мощный инстинкт - самосохранения?
Сейчас Ник сидел посреди своей комнаты с огромным, набитым под завязку рюкзаком. Мама уехала за Лешкой, сказала, что будет после восьми. Она и не догадывается, что все неприятности прошедших дней - из-за Ника. "Фатум" пытался увеличить его коэффициент виктимности, прибить в Нике пассионария, но практика показала, что жертва из него никудышная. Теперь ему грозит изолят и… И что? Промывание мозгов? Транквилизаторы? Трепанация черепа? Но почему просто не убить? Всем было бы проще. В том числе маме с Лехой - один раз отмучились, поплакали и живите себе спокойно, а так придется отвечать за каждый проступок Ника.
Пустили бы пулю в висок, или машина вдруг вырулила бы на обочину, или скинхеды перестарались бы… Это же просто. Так почему???
Самоубийство - удел виктимного человека, Ник не сможет, это противно его природе. Но и калечить себя он не позволит. Надо спрятаться и переждать, а если не получится - драться до последней капли крови. Надо решить, с какой стороны подойти к "Фатуму", чтобы ударить наверняка.
Уже собирая рюкзак, он предчувствовал, что ничего не выйдет. Точно так же загнанный волк, зная, что окружен и враги сильнее, рассчитывает прорваться или перегрызть хотя бы одно горло. Ник криво усмехнулся и поймал себя на стариковской мысли: "Всем нравится ощущать себя свободными волками, а на самом деле мы - крысы. Загнанная в угол крыса может покалечить кошку и покусать человека. И даже уйти, если нападет первой, бросится неожиданно. У нее шансов больше, чем у волка".
Замкнулся круг. Он все уже, уже, затягивается удавкой на горле…
Нет!
Одевшись по-походному, в теплую куртку с капюшоном, джинсы, обув удобные ботинки на толстой подошве и нацепив рюкзак, Ник все-таки решил оставить записку. Достал бумагу из принтера и нацарапал ручкой: "Мама, я уезжаю. Может быть, навсегда. Не ищи и не звони. Прости, но так надо. Береги Лешку".
Потоптался в прихожей, взял защитные очки, которые мама подарила, для маскировки. Он пытался запомнить каждую деталь, каждую неровность на потолке, впитать родной запах. Он сюда больше не вернется, это точно. Если повезет - по своей воле; если не повезет - по чужой. Изолят не располагает к поездкам домой.
Беги, крыса, по стеклянному лабиринту и надейся, что несешься на свободу, а не к человеку с электродами.
Ник выключил свет, вышел. За спиной захлопнулась дверь, отрезая пути к отступлению. Он специально оставил ключи на тумбочке. Теперь нужно обезопасить себя, то есть подготовить площадку для последнего броска.
Как по заказу, ни в подъезде, ни во дворе никто ему не встретился. Здравствуй, новая жизнь! Теперь нужно встретиться с Конем, передать документы и проконсультировать его, куда идти, если Ник угодит в изолят.