* * *
Посадив приунывшего Алексаняна в автомобиль и выслушав несколько вариаций развития событий на тему "дальше будет только хуже", Ник вернулся к подъезду. "Мужики", испугавшись разговора, исчезли, и не пришлось ни пить с ними, ни жать руки, ни выслушивать сбивчивые оправдания. Хорошо быть знаменитым, пусть и в узких кругах.
Лешка не выглянул из комнаты, услышав щелчок замка, а мама еще не вернулась с работы. Ник заперся в ванной, сунул в стиралку грязные вещи и принял душ, чтобы отмыться и все обдумать - водные процедуры отлично успокаивали нервы и упорядочивали мысли.
Слишком много всего случилось за сегодняшний день. Итак, для начала - посмотреть в Инете, какова официальная версия теракта. Быстренько глянуть - и связаться с ребятами, чтобы систематизировать деятельность "Щита".
Щелчок щеколды Лешка услышал и караулил брата под дверью ванной.
- Ник, тебе звонили раз пятьсот! - огорошил он. - Задрался отвечать и отключил телефон.
- Спасибо, Леша.
Ник воткнул телефонный кабель в розетку и отправился в кухню что-нибудь перехватить, но телефон тотчас зазвенел: какой-то незнакомый журналист. Прижав трубку к уху плечом, Ник нарезал сыр на бутерброды и отвечал на "несколько вопросов". Журналистов надо любить и подкармливать, хотя их любовь и продажная. Руководитель "Щита" должен иметь как можно больше знакомых в СМИ, причем журналисты электронных изданий предпочтительнее.
У звонившего оказалось своеобразное представление о "несколько" - Ник еле от него избавился и посоветовал черпать информацию в блоге, где обещал разместить сведения о теракте. Заварив чаю, потащил и телефон, и бутерброды в комнату, запустил комп, ответил на второй звонок, потом на третий. Недопитый чай остывал, надкушенный бутерброд манил сыром и веточками укропа; монитор тоже манил, за сине-зеленым фоном рабочего стола плескалось море информации. Нырнуть туда, и уже не рыбой - китом поднять волну и сверху смотреть, как она смывает прибрежную грязь.
Еще один звонок - и хватит. Ник отнес телефон на место, поставил на тумбочку, отодвинув школьную Лешкину сумку с ремнем, и вернулся к себе. Набрал в поисковике "теракт в метро", отмотал ссылки на официальные ресурсы и принялся изучать видеозаписи любителей, выложенные на YouTube.
Пока грузилась первая видеозапись, он проверил почту. Точнее, просмотрел - сотни новых писем от незнакомых людей. Похоже, скоро придется нанимать человека, который на них будет отвечать. Открыл письмо с интересной темой "Предложение сотрудничества" и обалдел: лидер неформальной ультралевой организации, которая, Ник думал, скончалась в корчах пару лет назад, предлагал свою помощь, хвалился сотней преданных идее соратников и жаждал справедливости.
Письма делились в основном на два типа: от тех, кто предлагал помощь, и от благодарных. Три штуки - от людей, в помощи нуждающихся, и одно - от религиозного проповедника, призывавшего к смирению и грозившего карами небесными.
Ник ухмыльнулся, посмотрел первый, второй видеоролик, а на третьем замер, и бутерброд встал поперек горла: выступал бельмастый парень в черной шапке. "Русские! Сегодня в семь часов вечера в метро погиб мой друг, у него осталась двухлетняя дочь. Кто вернет отца ребенку, кто ответит за смерть?"
Ролик снимался любителем на мобильный телефон, камера дрогнула, и картинка поплыла, но вскоре изображение снова стало более или менее четким.
"До каких пор мы будем терпеть? Они приехали на нашу землю как к себе домой, навязывают свои условия, убивают наших друзей, насилуют сестер, а мы безмолвствуем. Пора восстать, и если чужаки не хотят жить по нашим правилам, пусть валят к своим козам!"
Он еще говорил и говорил - в меру убедительно, тот самый парень из метро, нервно теребивший сумку на ремне, перекинутом через плечо, - такую же, как у Лешки. К эскалаторам он бежал уже без сумки: вместе с бомбой она осталась в вагоне. Именно поэтому он нервничал, потел, и его веко дергалось.
- С-сука! - процедил Ник сквозь зубы и скачал видеоролик на случай, если его "снесут" модераторы, сочтя идеологически вредным.
Ролик перекочевал в блог Ника. Воодушевленный, Ник написал, что на самом деле за терактом стоят не шахиды, а националисты, точнее, этот молодой человек. И если правоохранительные органы зададутся целью, то проверят записи с видеокамер и убедятся, что он там был и резво улепетывал с места преступления.
Закончив, Ник допил чай и потянулся. Чего-то в его предположении не хватало. Слишком мелко и неорганизованно обычно ведут себя нацисты: никаких тебе партий, никакой общественной жизни, а потом вдруг они вылезают из своих нор, будто по мановению волшебной палочки. К тому же официальная версия - теракт устроили шахиды. Вероятно, за нацистами кто-то стоит и, когда это выгодно, дергает за веревочки. Но кто? ФСБ? Правительство?..
В памяти всплыла служебка из "Фатума":
"Сегодня, 11 ноября, в 19–00, по данным Управления прогнозов, произойдет плановый выброс агрессии на указанном в приказе № 24-с участке Московского метрополитена".
"Фатум"? Паша говорил, что контора влиятельная. Все сходится. Даже известен исполнитель, хотя, скорее всего, завтра он будет найден с дыркой в голове и ниточка оборвется.
Ник сжал виски. Он чуть не устроился на работу в террористическую организацию государственного масштаба, в организацию, которая не только спонсирует детские дома, но и кормит с руки фашиствующую мерзость.
Неужели "Фатум" с его статистическим анализом и PR-акциями - всего лишь прикрытие? Или это безумная организация типа "Аум синрикё", о которой Ник недавно читал? Они отлично финансировались в России и считали, что массовые убийства улучшают карму и жертв, и палачей. Этому высказыванию лидера "Аум синрикё" власти не придавали значения. До девяносто пятого года.
Догадки распирали Ника, хотелось поделиться, он же еще не обязался хранить тайны организации. Слова вертелись на языке, но Ник сдерживался, он понимал, что просто хочет переложить часть груза на чужие плечи: я несу бремя, и ты тащи. Что бывает с тем, кто много болтает, Ник догадывался. Следовало поговорить с Пашкой наедине. И с ребятами тоже нужно побеседовать. Голова пухнет, нужно действовать, и быстро.
Итак…
Рука потянулась к мобильнику. Ясно, что рыба гниет с головы, но пока нет силы, способной противостоять "Фатуму".
- Привет, Паша. Ты дома, не занят?
- Что опять? - Легкий вздох.
- Сейчас я тебе скину… уже скидываю интересный видеоролик. Там организатор теракта, я был в метро и все видел. Глянь в скайпе.
- Ну-у-у… Есть. Подожди-ка, ты там был?!
- Да, да, был. Смотри ролик, пока он есть. Смотришь? Так вот, оратор и есть террорист. В метро - камеры, они его сняли. Ты понял, о чем я? Можно что-нибудь сделать?
- Не тараторь. Хм-м-м. Любопытно. Этим другое подразделение занимается, я им передам. У тебя талант влипать в…
- Извини, Паш, много дел. Чертовски много дел! Будет инфа - маякни.
На очереди - "Щит". Видимо, не только у Ника накопилось негодование, теперь оно нашло выход. Пока это маленький ручеек, но разве не с прохладного ключа начинаются реки?
Никита заглянул в блог: пошли ответы и перепосты, правда устремилась в массы. Отписываться некогда. Надо структурировать "Щит" по подобию коммунистической партии: ячейки, над ними - руководители, затем - региональные руководители и управление. Ячейки не связаны, люди не знают друг друга, их координирует лидер. Вопрос: как это сделать за оставшиеся до полуночи часы?
Зайти на сайт "Щита". Ну и нафлудили на форуме! Отследить более или менее структурированные организации. Здесь их несколько: антифашисты, группа студентов МГУ, группа из Бауманки и первого меда. О! Питер нарисовался, это уже сложнее, с ними - позже. Еще ребята из спортклуба… из трех спортклубов. Теперь надо выделить лидеров - это будет костяк, управление, потом сделать веерную рассылку сочувствующим, где указать адрес сайта и группы соцсетей. И ежедневно пропадать в Интернете до двух-трех ночи, общаться с сочувствующими, чтобы на днях, чем раньше, тем лучше, организовать первое, пока неофициальное, заседание.
Ник покосился на часы: начало двенадцатого. Одному и до утра не справиться.
Постучала мама и, не дожидаясь ответа, вошла с телефоном:
- Никита, это снова тебя. Сумасшествие какое-то! Во что ты влез?
- Все нормально, мам. - Ник взял трубку. - Алло.
- Никита Викторович? Это Стас Кониченко…
- О, привет, Стас! Сможешь срочно приехать? Мне нужна помощь… Да? Тогда записывай адрес… - Договорив, Ник тяжело вздохнул и посмотрел в окно. Пока не ясно, получится ли его дерзкая задумка, а если да, то что выйдет в итоге.
Понятно одно: нужно устроиться в "Фатум", чтобы знать, как работает враг и что собой представляет.
Глава 4
ШПИОН
На этот раз Ником занялись настоящие кадровики. Тимура Аркадьевича он даже не видел, тихая и грустная Мария отвела новичка на шестой этаж и оставила в пустой - лишь стол и несколько стульев - комнате без окон. Так в кино обычно изображают допросные.
Через несколько минут, извинившись за опоздание, вошли двое в костюмах. Настолько серо-безликие, что сразу стало понятно: раньше работали в полиции или ФСБ. У одного из них были светлые, коротко стриженные усы, даже скорее щетина. Костюмы представились - выяснилось, что это безопасник с кадровиком. Нику выдали анкету для приема на работу, подробную, с требованием рассказать все про родных до седьмого колена, и вежливо попросили документы. Ник отдал паспорт, диплом, военник, свидетельства ИНН и пенсионного страхования. Костюмы занялись своими обязанностями, он начал заполнять графы.
Рука устала, но Ник справился. С ним почти не разговаривали, и он не задавал вопросов. Безопасник, улыбаясь в усы, предложил ознакомиться с договором и инструкцией. Ник глянул. Присмотрелся. Вскинул брови.
- Допуск по второй форме, - объяснил безопасник; заметив удивление Ника, добавил: - К государственной тайне.
- И что? - поразился Ник.
Он ожидал соглашения "о конфиденциальности" или "о коммерческой тайне", но никак не этого.
- Прочитайте внимательно. Если нет возражений - подписывайте согласие на проверку, заполняйте вторую анкету и подписывайте договор. Не согласны - на том и расстанемся.
- А чем мне это… грозит?
- В инструкции все указано.
Ник зашелестел страницами. Он уже всё решил, содержание инструкции не повлияло бы на его готовность работать в "Фатуме". Допуск к государственной тайне - значит, контора связана с властями, как он и думал. Отказаться, уйти - и позволить "Фатуму" с государством дальше творить беспредел, позволить мрази этой фашистской выползти из подполья? Ради чего? Такая подлость - из-за запрета на выезд за рубеж, из-за уголовной ответственности в случае разглашения?
И дальше люди будут гибнуть, террористы - по приказу взрывать вагоны поездов, а Ник - сидеть дома перед телевизором, предав всех: студентов, верящих в него, пострадавших, не знающих о нем. И самого себя.
Он всё подписал, заполнил вторую анкету, вручил ее безопаснику.
Усатый кивнул:
- Очень хорошо. Не все так страшно, как кажется! Родина велика, мест для отдыха много, дорога оплачивается. Надбавка к окладу - тридцать процентов. Опять же Родина не забудет своего героя.
Кадровик, покивав своему усатому коллеге, молча собрал документы, велел Нику следовать за ним и повел фотографироваться на пропуск.
Погрязнув в бюрократических ритуалах, Ник пропустил обед. Когда он прибыл в приемную Тимура Аркадьевича, за окном уже смеркалось.
Мария глянула на него покрасневшими глазами:
- Тимур Аркадьевич в местной командировке. Вы обедали, Никита?
- Нет, не успел.
- Давайте чаю попьем, - предложила она неожиданно неофициально.
Мария - референт члена правления, не последний человек в "Фатуме". О происходящем в конторе секретари и помощники зачастую осведомлены лучше всех. Ник улыбнулся по обыкновению криво и принял предложение.
Они спустились на третий этаж, длинным извилистым коридором пришли в буфет - уголок, отгороженный от гулкого простора столовой, уютный, с искусственными цветами на круглых столиках. Подавали здесь напитки и выпечку. Маша взяла себе чай с лимоном и сахаром, Ник набрал пирожков и попросил морс. Он успел отметить, что столовая велика, рассчитана не на одну сотню обедающих, а окна выходят на улицу Вавилова и на внутренний двор.
Маша отхлебнула чай.
- Вы сегодня грустная, - зашел издалека Ник. Нужно с ней подружиться. Он обязан с ней подружиться.
- Да… - вздохнула Маша и смутилась. - Извините. Не хотела об этом… Да, грустная… - Она опустила голову ниже и заговорила, будто обращаясь к чашке: - Вы же подписали документы, да? Значит, стали одним из нас. И скоро у вас ничего не останется, Ник, кроме "Фатума". Вы начнете задерживаться на работе, потому что дома никто не ждет. Вы будете откровенны только с сотрудниками - и то с оглядкой на их допуск. У вас по какой форме?
- По второй, - прошептал обалдевший Ник.
- А у меня по первой! - Она вскинула голову - щеки блестели от слез. - И даже личная жизнь… к черту! Не будет ее у вас, вне "Фатума" у вас ничего теперь не будет! Очень скоро не останется!
- Маша, перестань. - Ник решил не "выкать" плачущей девчонке, вытащил из зажима салфетку, потянулся через стол, вручил рёве. - У меня мама, брат и куча друзей. Куда это они денутся?
- Куда?! - На ее вскрик, тонкий, чаячий, обернулась буфетчица, и Маша прошептала: - У меня был парень. До вчерашнего вечера. До семи. На "Третьяковской"…
Холод продрал по спине, Ник хотел было расспросить, но осекся: уронив голову на руки, девушка плакала навзрыд. Ник пытался утешить ее, но на каждое прикосновение она только сильнее расходилась. Буфетчица вышла из-за стойки, приобняла Машу за плечи и велела Нику:
- Ступай работать. Я медсестру вызову.
Ник с трудом отыскал лифт и, воспользовавшись новым пропуском, поднялся на двадцать четвертый. Потоптался у двери в коридор, осмотрелся: камеры здесь замаскировать не пытались: раз, два… четыре. Ник сунул карточку - дверь открылась. В коридоре прохаживался охранник, типичный "шкаф". Окинул Ника взглядом, подвигал челюстью - видимо, насторожил его новенький, - но кивнул и отвернулся.
В приемной разрывался телефон внутренней связи, Ник метнулся к Машиной конторке, потянулся к трубке, но аппарат смолк. На столе царил рабочий беспорядок папки вперемешку с бумажками, стикеры с пометками, расклеенные по монитору. Внимание привлекла зеленоватая, слегка потрепанная папка с меткой "Для служебного пользования" и подписью: "Горелов Алексей Иванович". Несколько таких же папок, но поновее, выглядывали из-под нее. Не зная, чем себя занять, Ник поднял одну, вторую и остолбенел: "Каверин Никита Викторович".
Бросило в жар, потом в холод. Он воровато огляделся: видеокамер вроде нет, да и не место им здесь. Еще раз глянул на дверь и, превратившись в слух, с замирающим сердцем открыл папку. Как он и подозревал, это было досье. Начиналось оно с его бабушек и дедушек, их биографии давались кратко: где родились, учились, работали; помимо этого, сразу под фамилиями располагался рядок цифр, какие-то КП и КВ, показатели этих "К" то увеличивались, то уменьшались. Родителей Ник пролистал, нашел себя: дата рождения вплоть до секунды, рост, вес, диагноз: "послеродовая желтуха новорожденных". Первый год жизни, первая простуда, первые шаги. Неразборчивым почерком написано: "Мальчик развитый, подвижный, упрямый".
В коридоре зашелестела входная дверь. Идут! Как жаль - не успел! Ник сунул папку на место и метнулся к окну, бездумно уставился вниз. Щелкнула дверь в соседний кабинет.
Ник бросился к конторке, навис над столом, вынул свою папку, открыл ближе к концу, попав на отчет полугодовой давности, заверенный печатью: "КП продолжает неуклонно расти, на данный момент он достигает 85 %, при этом КВ остается низким - 8 %. Попытка нейтрализации не удалась, объект остался на прежнем месте работы, предложением устроиться в фирму Барановских пренебрег".
В памяти вспыхнула красавица Ленка, дочь банкира. Девчонка проходу не давала, с родителями познакомила, любила жутко, но была тупее пробки и в постели тоже деревянная. Если бы Ник женился, были бы у него и "бентли", и фирма своя, но не лежала душа к Ленке. Как почуял неладное, а выяснилось, это была "попытка нейтрализации".
Перевернул страницу: длинный список девушек, с которыми он спал. Бегло прочитал и криво усмехнулся: а ведь тут не все! Вот сегодняшний день, когда Ник устроился на работу, но папка не закончилась. Дальше были листки в файлах, исписанные мелким угловатым почерком. Ник открыл папку в конце, на предпоследней странице, и прочел:
В результате проведенной карательной операции от интервентов очищена территория Забайкалья. Пресечено возникновение оппозиционной партии, ее лидеры расстреляны. Вступил в действие "Закон о выборах", гласящий…
В результате кровопролитных боев с применением оружия массового поражения 10 % обитаемой территории России пришло в негодность, погибли 8 234 000 человек, примерно столько же получили ранения. Репрессировано порядка 170 000 тысяч недовольных режимом, 350 000 заключенных погибли в трудовых лагерях.
Из положительных моментов режима Каверина: восстановлено производство, запускается множество социальных программ, снизился уровень преступности, на фоне общемировой депрессии и многочисленных локальных конфликтов…
В замочную скважину вставили ключ. Ник дернулся, закрыл личное дело, прижал другой папкой и по возможности бесшумно скользнул на наблюдательный пункт, к окну. Кровь в висках колотилась так громко, что он не услышал шагов Маши. Обернулся, надеясь, что на нем не горит шапка, лицо не покраснело от волнения и голос не звучит фальшиво.
- Как ты? - прохрипел он и понял, что во рту пересохло и нужно попить.
Он смотрел на Машу и не видел ее, перед глазами стояло: "КП продолжает неуклонно расти". Неужели там - его будущее? Просчитанное или смоделированное?
- Живая, - ответила девушка и шмыгнула носом.
- Великолепный вид из окна, - проговорил Ник, уловил фальшь в собственном голосе и добавил: - Чувствуешь себя на вершине жизни.
- Это поначалу. - Маша села за конторку и бездумно вперилась в монитор.
"Скажи мне, что такое КП, скажи мне… Скажи!" - вертелось в уме, но Ник молчал. Даже если она специально оставила досье, чтобы он прочел, нужно принять правила игры.