Я решил, что в первую очередь следует решить вопрос с подходящим местом для постоянного лагеря. В самом деле - сколько можно вот так кочевать по лесу и спать на голой земле? Хотя бы шалашики какие-то надо сделать для начала. А потом, когда раненые вернутся в строй, можно подумать и о более капитальном жилье - землянках, например. Ответственным за этот вопрос я решил назначить Яна. Мужик он хозяйственный. Кроме того, как местный житель, окрестные леса должен хотя бы в общих чертах знать. Вот пусть и отвечает за поиск подходящего места и строительство лагеря.
Вторым вопросом на повестке дня стояла проблема снабжения. До сих пор мы питались исключительно тем, что находили в местах проведения операций. Но ведь эти операции не были нацелены именно на добычу припасов - просто нам пока что везло. Разжились едой на лесопилке, забрали продукты со стола в доме у старосты… А если в следующий раз с продуктами не сложится? Голодать будем? Нет, нужен системный подход. Только кого назначить ответственным? В принципе, выбор невелик. Антон пока что нетрудоспособен, Славко и Казик - слишком малы, кандидатуру Алика, вспомнив, что именно из-за него мы так прокололись в Сенном, я тоже не видел на ответственной должности. Остается только Генрих. Его же, как знающего немецкий язык и поскольку в процессе выполнения задач по снабжению ему придется сталкиваться как с немцами, так и с местным населением, пока что сделаем и ответственным за разведку. А дальше - посмотрим.
"А ты сам? - шепнул внутренний голос. - Сам ты за что отвечать будешь?" - "За все! - ответил я ему. - Как командир, я в любом случае отвечаю за все, независимо от того, есть кто-то отвечающий за отдельное направление или нет. И за лагерь, и за продовольствие, и за разведку, и за планирование любых операций, и за их осуществление… И за гибель бойцов. За все отвечаю я. Особенно - за последнее".
К хутору мы вышли после полудня. Солнце высоко стояло в зените, пуская сквозь густую листву золотистые лучики. Щебетали птицы, жужжали какие-то мошки… Хорошо в лесу! Сейчас бы шашлычки… Или с металлоискателем побродить… Последняя мысль вызвала горькую улыбку. Какой металлоискатель? Я сейчас сам - ходячий склад железа, найти которое был бы не против любой копатель. Причем это железо не ржавое-трухлявое, а вполне работоспособное. "Парабеллум", штык-нож, фляга, зажигалка… Что мне искать? Тем более что сейчас все мое снаряжение, в будущем годное лишь служить антуражным украшением на полке, нужно мне в первую очередь для того, чтобы сохранить себе жизнь. И не только себе.
Сразу на хутор мы решили не заходить. Даже не так - мы ничего не решали. Чисто автоматически, не сговариваясь, подкрались к хутору со стороны леса и залегли, наблюдая за происходящим там. Из кустов нам открывался прекрасный вид на небольшой, но ладный бревенчатый домик под двускатной, крытой дранкой крышей, скаты которой спускались до самой земли. Первой мыслью, которая пришла мне в голову, было то, что этот хутор идеально подошел бы в качестве декорации к какой-нибудь сказке. Например, "Маша и медведи". Просто идеальное жилище для медведей! Никакого забора вокруг дома не было. Дом просто стоял на небольшой полянке, а из леса в "озеро" утоптанной земли перед его дверью вливалась "река" дороги. Наша позиция располагалась напротив правого угла домика, и отсюда просматривалась входная дверь и правая стена, а точнее - правый скат крыши. Сколоченная из толстых досок дверь дома была низкой - войти можно только пригнувшись. Крыльца перед ней не было - только невысокий порожек. Справа от двери виднелось небольшое окошко, больше похожее на бойницу. Вот, в принципе, и все, что мы разглядели в самом доме. Слева от дома, оставляя между ним и собой лишь небольшую дорожку, стоял большой сарай, который по размерам мог вполне конкурировать с самим жилищем. С другой стороны виднелся какой-то навес…
- Ян, обойди вокруг.
Когда Ян уполз, я вернулся к наблюдению. Никаких признаков жизни не видно. Стоит себе хутор, будто брошенный. Через подобие окна тоже, конечно, ничего не рассмотреть. Более того, я подумал, что даже не стоит пытаться заглядывать в это окно - моя голова тут же полностью перекроет поток света и подскажет каждому, кто есть в доме, что за ними наблюдают. И все же - есть кто дома или нет? Есть! Дверь открылась, и из дома вышел старик. Хорошо хоть - не медведь, подумал я и улыбнулся. Старик был низкого роста, крепкий. Седая, практически белая, лохматая шевелюра, такая же белая борода. Из одежды на нем были серая рубаха до колен, штаны и… снова лапти? Никогда не думал, что в середине XX века эта обувь еще пользовалась такой популярностью! А ведь это уже второй "лапотник", встреченный мной за последние несколько дней.
Старик исчез за углом с противоположной стороны дома, и снова хутор принял нежилой вид. Я продолжал наблюдать. Старик вернулся через пару минут, неся деревянное ведро. Снова скрылся в доме. А еще через несколько минут появился Ян.
- Никого, - коротко сообщил он. - Позади дома колодец, поленница и все.
Я кивнул. Мы продолжали наблюдать еще около часа. Два раза появлялся тот же старик, но оба раза он отлучался из дома не более чем на несколько минут. В конце концов лежать в кустах совсем надоело.
- Следи за домом. Если что - стреляй.
Ян кивнул и удобнее устроил перед собой карабин, а я отполз назад в лес и, поднявшись, пошел к дороге. Не доходя до хутора, осмотрел свою одежду. Непрезентабельно. Разгрузка из мешковины, окровавленная порванная рубашка, драные штаны… И перебинтованная рука. Кто такого пустит в дом? Да мне в таком виде даже не откроют! Я кое-как попытался привести свой внешний вид в хоть какое-то подобие порядка. С одеждой, конечно, ничего не поделаешь. Даже возвратиться и одолжить что-то из одежды у Яна не имеет смысла - его одежда выглядит не лучше. Единственное, что я смог сделать, - это снять разгрузку (из-за раненой руки процедура была очень неудобной и болезненной) и спрятать ее в ближайших кустах, снять с ремня штык-нож, который я, немного подумав, засунул в сапог, стараясь пристроить его так, чтобы не сильно мешал при ходьбе, и, выпустив немного рубашку, прикрыть пистолет за поясом. Снова оценил свой внешний вид - из лесного разбойника я превратился в более или менее мирно выглядящего бомжа.
- Есть кто дома? - Я постучал в дверь.
Вблизи хутор выглядел немного похуже чем издалека. Бревна, из которых он состоял, растрескались. Кое-где между ними образовались широкие щели, которые, впрочем, были аккуратно заткнуты мхом. Дверь оказалась сколоченной из неструганых досок, которые соединялись двумя поржавевшими железными полосами. Окошко вместо стекла было затянуто чем-то мутным, полупрозрачным - бычий пузырь, что ли? Хотя, а что я ожидал увидеть? Новенький коттедж?
На мой стук никто не отозвался. Я снова постучал. И, подождав, еще раз.
- Шо надо? - в конце концов раздался из-за двери скрипучий голос.
- Открывай, хозяин! Разговор есть.
Дверь открылась, когда я уже стал сомневаться, что когда-нибудь этого дождусь.
- А хто тебе сказал, шо у меня к тебе разговор есть? - Тот самый старик, которого я уже видел, сделал особое ударение на слове "меня".
Вблизи, в отличие от дома, хозяин выглядел гораздо лучше, чем издалека. Не такой уж он и старик, собственно… Да, седой. Но при этом лицо его было каким-то… молодым? Нет, я не хочу сказать, что заподозрил хозяина в каком-то маскараде - волосы и борода были его собственными, а не накладными. Просто выражение лица, глаза… Будто это лицо, сняв с человека лет на двадцать моложе, наклеили на старика… И осанка тоже. Стоял он ровно, ничего не опасаясь. Самое подходящее слово - "беззаботно". Будто и не идет вокруг война, и не стучится в дверь его дома, находящегося глубоко на оккупированной территории, непонятный мужик бомжеватого вида.
- Максим Сигизмундович сказал, - ответил я. - Очень рекомендовал мне к вам зайти.
- Какой такой Сигизмундович? - Несмотря на вопрос, по глазам хозяина я понял, что наш врач ему знаком.
- Врач из Тучина. - Я припомнил разговор с доктором. - Он просил передать, что печень находится справа.
Хозяин продолжал разглядывать меня еще несколько мгновений, потом внимательно осмотрел окрестности и наконец посторонился:
- Ну, тогда заходь, раз пришел.
Я вошел в дом. Темно. Света, проникавшего через то подобие окна, хватало только на то, чтобы разглядеть контуры обстановки, и ни на что более. Небольшой стол, лавка… У дальней стены - печь… Я проморгался, стараясь побыстрее привыкнуть к темноте. Сзади скрипнула, закрываясь, дверь. Я начал оборачиваться к хозяину, но не успел. Сильный удар в затылок сбил меня с ног. Последнее, что я запомнил, - резкая боль в раненом плече, которым я ударился, падая на пол.
Кто-то легонько похлопывал меня по щекам. Сознание щелчком вернулось, и звенящую пустоту сменили звуки окружающего - скрипы, шорохи, негромкий шепот…
- Может, воды на него вылить? - послышался незнакомый голос.
- Смотри, вроде пошевелился! - перебил говорящего другой. Этот голос показался смутно знакомым.
Я застонал и приоткрыл глаза.
- Смотри, точно очнулся!
Надо мной висело какое-то расплывчатое пятно, которое, по мере того как взгляд фокусировался, постепенно приобретало черты человеческого лица. Смутно знакомые черты…
- Командир, ты как? - спросило лицо.
Память возвращалась обрывками. Чего это я тут валяюсь? И где это "тут"? Скрип двери за спиной… "Лапотник" со слишком молодым для его седой головы и длинной бороды лицом… Боль в руке… Блин, рука-то как ноет! Вернуться, что ли, обратно - во тьму бессознательности?
- Командир…
Чего же он пристал ко мне? И вообще, кто это? Лохматые черные волосы, впрочем, видны попытки их причесать… Небольшие усики, темная курчавая бородка… И горящие глаза. На месте нависшего надо мной лица вдруг оказалось другое - аккуратно причесанные волосы, гладкий подбородок… "Хватит драпать! - послышалось мне. - Мы на своей земле…" Селиванов?!!
- Это я - Сергей. Командир, ты меня узнаешь?
- Се… Селиванов? - простонал я. - Какого черта ты здесь делаешь?
Окончательно придя в себя, я попытался приподняться. Меня бережно подняли и, поддерживая под руки, усадили на лавку. Я затряс головой. Кто же это меня так приложил? В комнате, кроме меня и Селиванова, оказалось пять человек, среди которых я нашел еще двоих знакомцев. Вот сидит Курдаков, с ним мы лежали под танком и наблюдали за мостом, который нам предстояло вскоре взорвать. А вон тот, длинный, в углу - один из бойцов, ушедших с группой Селиванова к мосту возле Тучина. Как его звали? Карелин вроде… Точно, Афоня Карелин! Остальных вроде бы не знаю. Кроме старика…
- Ты что ж это, сука, творишь? - Я, заскрипев зубами, впился взглядом в хозяина хутора, который и приголубил меня по голове. А кто, кроме него, еще мог меня ударить?
- Извиняй, хлопец. - Старик виновато улыбнулся и развел руками. - Хто ж знал-то…
Очень хотелось ответить старику на любезность. Желательно - чем-то тяжелым в голову. Но вставать я не рисковал. Перед глазами еще все плыло. Я снова переключился на Селиванова.
- Ты почему не ушел к Сарнам?
- Это у Митрофаныча спрашивай, - сразу помрачнел Селиванов. - Я…
- Митрофаныч? - резко перебил я. - Он жив?
- Жив, - кивнул Серега. - И Денисенко, и Буцко, и Аредин, и Зелянин…
Денисенко и Буцко? Первый вроде бы ушел с Селивановым к Тучину. А Буцко я отправил к Дроздову. С остальными знаком был только шапочно, но все они входили в нашу группу. Ту самую, которая под началом Митрофаныча отправилась уничтожить мосты через Горынь.
Селиванов закончил перечислять выживших.
- Всего пятнадцать человек выжило, - подытожил он. - А ты как здесь оказался? Мы думали, что ты погиб…
- Эй, на хуторе! - крик снаружи не дал Сергею договорить. - Вы окружены! Выходь по одному!
Тут же тесная комната погрузилась в хаос. Бойцы, кто отставил карабины в сторону, похватали оружие и заметались. Один, которого я не знал, подбежал к окну и принялся осторожно выглядывать наружу. Курдаков перевернул стол и, спрятавшись за столешницей, нацелил на дверь ствол карабина.
- Выходь, говорю, а не то хату подпалим! - продолжали разоряться за дверью.
Я пару мгновений понаблюдал за метушней и с усилием поднялся.
- Отставить! - Я хлопнул Селиванова по плечу и направился к двери.
Снаружи уже начинало темнеть. В помещении благодаря мутному, практически непрозрачному окну сумерки были практически незаметны - в этом доме, независимо от времени, темнота царила постоянно. Но, когда я вышел наружу, это сразу бросилось в глаза. Сколько же я провалялся без сознания? Не меньше часов четырех. Хорошо меня старик, сволочь, приголубил…
- Ян, - крикнул я, - выходи! Все в порядке!
Слева уловил какой-то шорох. Повернул голову - из-за угла показалось настороженное лицо Казика.
- Ян! - повторил я. - Говорю - все нормально!
Наконец я разглядел и Яна. Тот вышел из-за дерева.
- Ты как, командир? - Оружие Ян, несмотря на мои заверения, что все хорошо, не опустил. - Шо то за люди?
- Свои! - Я приглашающе махнул рукой и вернулся в дом.
Внутри суматоха уже утихла. Партизаны заняли места для боя - двое за перевернутым столом, по одному с каждой стороны двери, один под окном…
- Расслабьтесь. - Под молчаливыми взглядами бойцов я прошел к лавке и сел. - Это мои ребята. Выручать меня пришли.
В этот момент в дверях появилась голова Яна. Он вначале оглядел помещение, а уже потом, увидев, что я спокойно сижу себе на лавке и не подаю никаких знаков об опасности, зашел в дом. За ним чуть погодя вошли Славко, Казик и Генрих. В доме сразу же стало тесно. На одиннадцать человек помещение явно не было рассчитано.
- Алика с Антоном оставили? - спросил я у Яна.
- Ага, - кивнул тот, озираясь по сторонам. Хорошо, хоть не бросили раненого. А то примчались бы мне на помощь всей толпой… Молодец, Ян. Подумал об Антоне.
- Знакомьтесь. - Я представил Селиванову своих бойцов, потом своих тем, кого знал сам. Остальных представил, заодно и мне, Сережа.
- Ты, командир, как до хаты зашел, - рассказывал Ян, - так я продолжал наблюдать. А тебя нет и нет. Собирался уже за тобой идти, а тут эти появились…
Все ясно. Ян, не дождавшись, пока я выйду, уже собирался идти меня выручать, но тут появился Селиванов со своими бойцами. Оценив силы, Ян пришел к вполне естественному выводу, что один с пятерыми он не справится. Со всей возможной скоростью он кинулся обратно в лагерь и поднял там тревогу. В итоге, оставив Алика охранять лежачего Антона, весь отряд бросился спасать своего командира. Молодцы ребята!
- Спасибо, Ян, - поблагодарил я. - Все сделал правильно. Серега, вы далеко остановились?
- Часа два идти, - ответил Селиванов.
- Ну, тогда мы перебираемся к вам. Выдели пару бойцов. У нас там раненый лежит. Пусть помогут сюда его перенести.
За Антоном я послал Казика, который должен был отвести двух бойцов в наш лагерь. Когда они ушли, я снова вернулся к прерванному разговору.
- Рассказывай, почему нарушили приказ? Почему не ушли к Сарнам?
История Сергея была очень похожа на нашу. Его группа выполнила свою задачу на "отлично" - мост у Тучина никем не охранялся и был заминирован тихо, без шума. Немцы засуетились, только когда прогремел взрыв. Но было уже поздно. Селиванов, сделав свое дело, был уже далеко. Без происшествий он со своей группой дошел до назначенной точки сбора и принялся дожидаться остальных. Вскоре к ним присоединилась группа Буцко, у которой все прошло не так гладко. Мост они уничтожили, но при отходе был ранен второй подрывник этой группы - Шелест. Вроде бы пустячная рана оказалась фатальной для подрывника - через пару дней она загноилась, и, промучившись почти две недели, Шелест умер. Но вернемся немного назад. Бойцы прождали на мельнице дольше назначенного срока. Селиванов все порывался выполнить приказ и, после того как оговоренная неделя прошла, начал было собираться в поход к Сарнам, но против этого вдруг выступил Буцко. Он вначале предлагал, а потом - требовал оставаться на месте еще какое-то время. Насколько я понял, Буцко, кроме того, что надеялся на возвращение основного отряда, еще и ни в какую не хотел бросать своего раненого товарища. И оставлять его на попечении местных на каком-то хуторе, как предлагал Селиванов, тоже не соглашался. В итоге Селиванов подчистую разругался с Буцко. По некоторым моментам рассказа я понял, что он чуть ли не обвинил (о чем сейчас искренне сожалел) Буцко в измене. Однако, как оказалось, тот был не одинок в своем желании задержаться на мельнице. Бросать раненого товарища претило всем остальным бойцам. Пришлось оставаться и Селиванову - даже он понимал, что преодолеть такой путь в одиночку ему будет не по силам. А через два дня вернулись остатки группы Митрофаныча. Из тридцати двух человек, которые дошли до Гощи, к точке сбора вышло всего восемь. И как вышло! Выжившие мало чем отличались от тех, кто навсегда остался у того злополучного моста. Каждый из восьмерых был в той или иной степени ранен, а идти самостоятельно могли лишь пятеро. В числе тех, кого принесли на руках, был и наш командир. Как признался Сергей, поначалу они даже думали, что Митрофаныч не выживет. Однако организм старика оказался на удивление крепок - Митрофаныч продолжал цепляться за жизнь.
С возвращением командира все вопросы о переходе к Сарнам отпали сами собой. Даже Селиванов, видя положение отряда, перестал этого требовать. В путь могла отправиться только половина собравшихся на мельнице бойцов. Но сколько из них дошло бы? Думаю, далеко не все… Группа осталась в этих лесах. По той же причине они озаботились и поисками врача. Раненые не только не могли идти к Сарнам, но и нуждались в медицинской помощи, без которой многие просто не выжили бы. Партизаны обратились за помощью к единственному врачу в этой местности - Максиму Сигизмундовичу, который без лишних вопросов взялся за лечение раненых. И благодаря этой помощи большинство выжили.
- Вот все и сидим здесь, - подытожил свой рассказ Сережа. - Думаю, скоро все наши смогут идти. Тогда и к Сарнам отправимся.
- А здесь, на хуторе, вы как оказались? - немного помолчав, переваривая информацию, спросил я.
- Через Мыколу. - Селиванов кивнул на хозяина. - Максим Сигизмундович нам лекарства передает. И заодно разные сведения. Сегодня как раз тот день, когда мы сюда приходим.
- Такой толпой? - поднял я бровь. - Не многовато за лекарствами - пять человек?
- Мы сегодня должны еще продовольствие собрать, - ответил Сергей. - Сюда просто заглянули. А вообще мы мимо шли - на хутора.
- У местного населения продовольствие берете? - насторожился я.
- Ну да, - кивнул Селиванов. - Они же - советские люди и должны поддерживать тех, кто воюет за их свободу!
Вот это мне очень не понравилось. Поддерживать нас, конечно, должны, но людям же и самим есть что-то надо. Сомневаюсь, что местные сейчас настолько богато живут, чтобы кормить еще и партизанский отряд. Никогда не поверю, что Митрофаныч разрешил бы брать продукты у местного населения, когда можно отобрать продовольствие у немцев или полицаев.
- А командует сейчас кто? - осторожно осведомился я.
- Митрофаныч командует. Только он слаб еще. Мы с Буцко его замещаем, когда он бывает не в состоянии…