- Немного, - уклончиво сказал Жак. - Парень клянется, что он не виноват и все такое прочее. Может, и не врет.
- А где Фиц-рой сейчас? - поинтересовался я.
- В подвале, под ратушей. Бургомистры боятся, что его кто-нибудь убьет. Мои молодцы так и хотели сделать. Если Фиц-рой будет убит, то зачем Фалькенштайну штурмовать Ульбург?
- Мне кажется, убивать его бессмысленно…
- Объясни, капитан, - потребовал Жак, глядя на меня трезвым взглядом.
- Что мы имеем? - начал я. - Герцога Фалькенштайна, который жаждет отомстить за свою дочь. Так?
- Так, - кивнул Жак, вытаскивая из-под стола очередную бутылку. Сковырнув сургуч, припал к горлышку и, выхлебав добрую треть, виновато сказал: - Прости, отвык от хороших манер! - Потом усмехнулся и добавил: - Узнаю капитана…
Что да, то - да. Даже многолетняя служба не отбила у меня университетских привычек излагать мысли словно на диспуте. Мне осталось только согласиться с Жаком и продолжить:
- Теперь скажи-ка мне: если ты собираешься мстить, зачем оповещать об этом всех на свете? Вот ты, будучи герцогом, как бы себя повел?
- Приказал бы верным людям найти и доставить убийцу, - усмехнулся старшина нищих. - Если бы я стал рассказывать всем на свете, что собираюсь мстить тому купчишке, то он удрал бы куда-нибудь в Восточную империю или еще куда дальше.
- А герцог собирается нападать открыто. Зачем? Чтобы мы успели укрепить город?
- Так-так… - сообразил Жак. - Получается, что Фиц-рой - это только повод? И может статься, что парень действительно не при делах? Что, если герцогу просто нужен повод для нападения на город, который имеет хартию вольности? Зачем? Добыча может оказаться не по зубам! Да и купцы, что едут в Ульбург, исправно платят герцогу дорожные и мостовые сборы…
- Мне кажется, герцог мечтает объединить свое герцогство и графство Лив, - предположил я. - Насколько я помню, объединение герцогства и графства, прилегающего к границе Восточной империи, дает Фалькенштайну право стать королем. Великий Понтифик будет вынужден короновать человека, имеющего приграничные владения такого размера. Иначе герцог примет корону из рук восточного императора! Ульбург же, он как заноза, сидит между герцогством и графством. Таубург вроде бы тоже стоял на приграничных землях?
- Слушай, капитан, а ведь ты прав, - изрек Жак. - Прав, как всегда. За королевскую корону можно и пострадать.
- Как себя поведут твои нищие?
- Как все, - отмахнулся Жак. - Кто-то полезет защищать город, а кто-нибудь, под шумок, начнет грабить дома. А ты уже подготовил отряд против мародеров?
- Я хочу, чтобы такой отряд подготовил ты…
- Я?! - вытаращил на меня глаза старшина нищих. - Это где же такое видано, чтобы воры и нищие охраняли порядок?
- Все когда-то бывает впервые, - благодушно изрек я. - Вспомни Сотсбик. Кто ожидал, что пехота может атаковать кавалерию?
Я вместе с лейтенантом Жаком и верными десятниками, командирами лучшей, или, как ее называли, "ударной", сотни, направлял младших командиров и солдат, подгоняя их и словом, и действом. Наконец-то вся тысяча была построена. На всякий случай я выскочил из строя и, отъехав на выстрел стрелы во фронт, критически оглядел солдат. На мой взгляд - надежно. Ну а как на самом деле - бой покажет…
Во время тренировок я приказывал закрываться щитами не только спереди, но и с боков, чтобы получилась сплошная чешуя - лучшая защита от конницы. Меня костерили почем зря, но выполняли!
Если кавалерия атакует пехоту, то пехоте полагается убегать либо стоять ощетинившись копьями и прикрывшись щитами. Но никто не ждал, что пехота может начать атаку против кавалерии.
Мы, ускоряя бег, со всего маха врезались в первый ряд кавалерии, выдавливая ее вперед. Передовые всадники пытались сдержать коней, а задние, налетая на своих, сбивались в кучу. А если кому-то из кочевников повезло врубиться в наши ряды, его быстро "гасили" мечом или "моргенштерном", роняя хозяина и лошадь…
Я переживал, что конница разорвет наши ряды, потому что вся безумная идея основывалась лишь на том, что во время атаки отряд сумеет держать строй! И нам это удалось!
Мне приходилось не только отражать удары, но и командовать. Когда мы уже прошли сквозь ополоумевших всадников, отдал приказ: "Первая - четвертая сотни - влево! Восьмая - десятая - вправо!"
Сотники развернули солдат, вытесняя и вырубая вражеские фланги. Видимо, кто-то из командиров Гамилькара оказался умнее. В тылу у противника завыли трубы, командующие отход…
Победа была полной. Говорят, добрый король Руди хотел наградить меня золотыми шпорами и золотым поясом, но передумал. Какой-то доброхот (я даже догадываюсь, кто именно!) сумел убедить короля, что капитана Артакса производить в рыцари нельзя.
Следующие недели я почти не ночевал в номере. К огорчению фрау Уты, я и днем бывал реже, чем следовало приличному постояльцу на полном пансионе, половину платы за который должен внести город. Однажды она попыталась наставить меня на путь истинный…
- Господин Артакс, вы не могли бы ставить меня в известность о своих визитах? - деликатно, но настойчиво сказала хозяйка, когда я забежал, чтобы воспользоваться деревянным чаном с горячей водой и вкусить супа из телячьих ножек.
Занятый обсасыванием ножки, выловленной из бульона, я только неопределенно повел плечом.
- Видите ли, господин Артакс, - продолжала занудствовать хозяйка. - Я должна учитывать все затраты. Вы не пользуетесь постелью, хотя проплатили две недели. А как быть, если мы готовим для вас завтрак, обед и ужин, а вы ничего не кушаете?
- Съедайте сами, а стоимость записывайте на мой счет, - предложил я, выколачивая из ножки мозг.
Фрау Ута поморщилась от стука и отрицательно покачала головкой:
- Так нельзя. Я не могу брать плату за то, чем не пользуется клиент.
К тому времени я уже закончил с обедом. Хозяйка успела протянуть салфетку прежде, чем я успел сграбастать крахмальную скатерть. Благодарно улыбнувшись, я объяснил:
- Видите ли, фрау Ута… Сейчас я занят тем, что готовлю к обороне ваш, то есть - наш город. Согласитесь - это очень сложное дело.
- Согласна, - кивнула она. - Защита города - это сложное и ответственное дело. Но скажите, господин Артакс, разве трудно за двадцать четыре часа выкроить время на завтрак, обед и ужин?
- Абсолютно с вами согласен, - склонил я голову перед ее обстоятельностью. - Но понимаете ли… Например, вчера, когда я собирался идти на ужин, обнаружил, что кузнецы, должные починить цепь, поднимающую городские врата, закрепили ее не с той стороны, а каменщики неправильно уложили камни.
- Да, я слышала от фрау Гутендаг, что вы избили всех каменщиков города, отчего они не могли нормально спать, - с укоризной заявила фрау Ута.
- Ну, госпожа Ута, - обиженно посмотрел я на женщину. - Я вовсе не избивал всех каменщиков города. Единственное, что сделал, - дал пинка одному из бездельников, заявившему, что пришло время заканчивать работу. Ему, видите ли, пора идти отдыхать! Фрау Гутентаг преувеличивает.
- Фрау Гутендаг… - поправила меня хозяйка: - Но разве они не правы? Эти люди, проработав целый день, заслужили право на отдых. Никто не должен работать после сигнала о тушении огней! И если они, по вашему мнению, сделали что-то неправильно, то на них следует наложить денежный штраф и оставить без оплаты. Бить людей - дикость!
- Милая фрау, - грустно улыбнулся я. - Если бы в этот момент на город нагрянул враг, то штраф был бы заплачен жизнью многих горожан. Герцог Фалькенштайн может напасть как до сигнала о тушении огней, так и после.
- Хорошо, господин Артакс, - не унималась фрау. - Пусть вы правы. Но почему же, наказав каменщиков, вы остались и всю ночь отлаживали этот барабан?
- Потому, милая фрау, что я должен был убедиться, что они все сделают правильно. А убедиться можно только одним способом - сделать все самому!
- И вы вместе со всеми держали барабан, пока рабочие не укрепили его, а кузнецы не заклепали цепь? - уточнила фрау, поразив меня осведомленностью.
- Именно! - поддакнул я, вставая из-за стола.
Фрау Ута наморщила чудный носик и, поиграв ямочками, сделала неожиданный вывод:
- Теперь я поняла, почему муж фрау Гутендаг назвал ее дурой, когда она предложила написать на вас жалобу.
- А при чем тут ваша фрау Гутендаг?
- Она не моя фрау, а фрау господина Гутендага. Она иногда заходит ко мне, чтобы выпить воды с сиропом и купить булочек с корицей. Дело в том, что именно ее мужа вы так неудачно пнули. Он должен был выполнять в этот вечер свои супружеские обязанности. Фрау Гутендаг выразила мужу недовольство в том, что он не выполняет установленных правил, и герр Гутендаг был вынужден объяснить, в чем дело.
- А что, супружеские обязанности выполняются по распорядку? - удивился я, надевая перевязь.
- Как же иначе? Во всем должен быть порядок, - вскинула фрау прелестную головку. - Мы с моим покойным супругом занимались супружескими обязанностями каждое пятнадцатое число. Ну, за исключением моих э-э… женских недомоганий и тогда, когда число выпадало на среду или пятницу.
Я покачал головой. Супружеские обязанности по расписанию, всего один раз в месяц… Ужас!
- Вы придете ночевать? - поинтересовалась фрау Ута, когда я уже выходил. - И, кстати, где вы спите, когда не ночуете в номере?
- Ну, когда как, - ответил я. - Когда на земле, когда на каких-нибудь лавках, бочках. А иногда - вообще не сплю…
Сегодня, когда я приехал на обед, фрау Ута встретила меня у входной двери, хотя обычно ждала в прихожей.
- Господин Артакс, - сказала она, глядя куда-то вбок. - Вас ожидают…
- Кто? - встревожился я.
- Какой-то герр Кольрабстен или Кальрабстен. Он сказал, что ему нужно с вами поговорить, поэтому я проводила его в гостиную.
- Молодой? Старый? - отрывисто спросил я. - Приметы?
- Средних лет, с очень неприятной внешностью. Одет как богатый бюргер, - доложила хозяйка. - Мне он почему-то не понравился.
- Ладно, - кивнул я и крикнул: - Гневко!
Всегда стараюсь оставлять двери конюшни незапертыми. Во-первых, удобней удирать. Во-вторых, гнедой не любит запертых помещений. Я всегда честно предупреждаю трактирщиков и хозяев гостиниц о возможных последствиях, равно как и о том, что за выломанные ворота платить не буду! Фрау Ута, на ее счастье, к предупреждениям клиентов относилась серьезно.
Гнедой, которого я успел расседлать и отпустить в конюшню на обед, выскочил и быстро оглядел двор. Дескать - кого будем бить? Не найдя никого подходящего, подошел ко мне:
- И? Го?
- Встанешь чуть сбоку и присмотришь за входом во двор. Зайдет чужой - бей! - проинструктировал я коня.
- И-и-го?
- Сильно, но не до смерти.
- И? Го-го?
- Лучше, если оттащишь в конюшню, чтобы никто не видел. Понял?
- И-и-го-го! - возмутился конь, намекая, что копытами таскать неудобно, но я был непреклонен:
- Не в первый раз! И вот еще… - чуть замешкался я, - если почувствуешь, что совсем плохо, - удирай! Ты мне живой нужен.
В гостиной, поставив кресло напротив входной двери, сидел сухопарый мужчина в сером плаще с капюшоном и в черном платье. Такой костюм может носить кто угодно - богатый купец, королевский советник или преуспевающий писарь. Но от господина не веяло деньгами или чернилами. От него исходили запахи тюремных сквозняков, сырой земли, а аромат благовоний мешался с "ароматом" паленого мяса пыточных казематов… Судя по складкам камзола, под одеждой имелась кольчуга. Капюшон несколько скрывал смугловатую кожу лица и темные миндалевидные глаза, присущие уроженцам Востока.
- Господин Артакс? - прокаркал он.
Незнакомец говорил чисто, но не настолько, чтобы скрыть легкий акцент. Сириец? Эллин? Стало быть, представитель Восточной империи ромеев.
Прежде чем ответить, я взял табурет, перенес его в угол, на расстояние двух вытянутых рук от визитера.
- Вот теперь я знаю, что передо мной Артакс! - с удовлетворением отметил Кольрабстен. - Человек опытный, предельно осторожный.
- Да хоть трусливый… - отмахнулся я. - Дальше?
- Что - дальше? - несколько удивился сухопарый субъект.
- Расскажите, зачем вы пришли. Вернее, - поправился я, - от имени кого вы пришли. От имени империи или частным образом?
- Вы правы, - проскрежетал незнакомец. - Зачем бегать кругами за мышью, если можно сразу поймать ее в норе? Мне поручено предложить вам две тысячи талеров за то, чтобы вы немедленно покинули город. Деньги вам передадут сразу, как только вы выедете из городских ворот. Согласитесь, две тысячи талеров - огромная сумма. Ну а для наемника - это сказочное богатство. Ну, по рукам?
Я молчал. Кажется, визитер ожидал другой реакции.
- Вам мало? - с удивлением спросил он. - Я сам был бы счастлив, если бы мне предложили две тысячи талеров. Впрочем… - немного помедлил он, - две с половиной тысячи…
- Вы не ответили на вопрос, - прервал я молчание. - Я спросил - от имени кого вы пришли?
- А какая разница? - нервно дернул он щекой. - Тебе предлагают большие деньги. Очень большие…
- Мы уже на "ты"? - настал мой черед удивляться: - Хорошо. Я задал простой вопрос - кому ты служишь? Неужели ты думаешь, что я буду разговаривать неизвестно с кем?
- Артакс! - грозно прокаркал Кольрабстен. - Не забывай, что ты - простой наемник. "Пес войны", - презрительно выговорил он. - А вот, кто я, тебе знать не нужно. Я спрашиваю - ты возьмешь деньги? Или…
Что он подразумевал под "или", я слушать не стал. Табурет плавно выскочил из-под меня и ударил в лоб господина Кольрабстена.
- Фрау Ута, - негромко позвал я хозяйку, не сомневаясь, что она подслушивает. Распахнулась дверь, и просунулось личико. Увидев распростертое тело, Ута охнула и схватилась за щеки. Но, как я и предполагал, умная женщина кричать не стала.
- Сколько народу в гостинице? - спросил я.
- Эльза и Гертруда чистят рыбу на кухне.
- Ты можешь сделать так, чтобы они не выходили в коридор?
- Могу, но…
- Прекрасно, - не дал я ей договорить. - Быстренько иди к ним и закрой дверь поплотнее. Давай-давай…
Выпроваживая фрау легким шлепком пониже спинки, я быстро осмотрел гостиную. Кажется, за исключением сдвинутого табурета, все в порядке. Лоб я Кольрабстену не разбил, крови нет.
Господина Кольрабстена я спустил вниз, в мыльню. Пристроив его на скамье, зажег факел и, не спеша, стал снимать одежду с тела, которое уже стало подавать признаки жизни. Собственно, одежда господина интереса у меня не вызывала. В кошельке звякали только фартинги и пфенниги. Стало быть, либо господин оставил обещанные деньги где-то (скорее - у кого-то), или он прибыл из места, находившегося неподалеку… Например - из кареты с сообщниками. Единственное, что было достойно внимания, - кольчуга, сплетенная из тонких стальных колец. Такое изделие стоило больше, чем полный рыцарский доспех. "Пожалуй, талеров на пятьсот потянет!" - мысленно поздравил я себя с добычей. Жаль, мне она была маловата.
Меня удивило, что при Кольрабстене не было ножа. Ни крестьянского, вырубленного из старой косы, с деревянной ручкой. Ни охотничьего, кованного в кузнице, с костяной рукояткой. Ни маленького ножичка для разделки дичи и мяса. Интересно, а чем он обходится на постоялых дворах?
Когда нет ничего подозрительного, это подозрительно вдвойне! Однако не нашлось ни стальных иголок в рукавах, ни лезвий в сапогах. Уже отчаявшись, я стал привязывать Кольрабстена к скамье и тут обратил внимание на его руки. Перчатки! Безымянный палец десницы украшал перстень с бриллиантом, слишком крупным для мелкого купца. А простой костюм не вязался с дворянской привычкой цеплять перстни поверх перчатки… Так и есть… Небольшой бугорок можно принять за брачок ювелира, а можно - за малюю-ю-сенькую кнопочку… Теперь достаточно легкого касания к выпуклости, как из "бриллианта" выскочит ма-лю-сенькая заусенка. Теперь понятно, чью особу представлял Кольрабстен…
Чтобы привести в себя господина, мне понадобилось вылить на него несколько ведер воды, увеличив свой счет перед фрау Утой. Хотя за это можно заплатить из "трофейного" кошелька.
- Да ты спятил! - возмущенно сказал Кольрабстен, отфыркиваясь.
- Как тебя зовут? Должность?
Трудно сохранять надменность, если ты привязан к лавке в голом виде, но мой "подопечный" честно пытался это сделать.
- Я - Кольрабстен, купец! - упорствовал он.
Ну точно - не понял… Я вылил на него еще одно ведро. Фрау Ута - женщина основательная, поэтому бочка всегда полная. Не знаю, то ли у него предвзятое отношение к воде, то ли она была слишком холодной, но "клиент" завопил:
- Да что тебе нужно?
"Наверное, проблемы с памятью…" - решил я, выливая на него еще одно ведро.
- Да скажу я, все скажу. Что ты хочешь узнать? - завопил Кольрабстен.
- Я хочу узнать ответ на свой вопрос, - уточнил я, выливая на него очередное ведро в два приема.
Кажется, начал понимать…
- Я - первый епарх канцелярии спагиария западных номов Великой империи ромеев Прокопий Зарий, - отчаянно заголосил "купец", с ужасом наблюдая, как я зачерпываю еще одно ведро…
Я мысленно перевел зубодробительный чин моего гостя. Значит, визитер - начальник разведки наместника императора в западной части Восточной империи, что именует себя Великой империей ромеев и до сих пор считает все "варварские" королевства своей территорией. Как я помнил, герцогство Фалькенштайн и земли вольных городов назывались когда-то Немедией, провинцией империи. Забавно, но и другие империи, числом две (если уже не три), считают себя наследниками империи ромеев.
- Зачем ты сюда прибыл?
Кажется, первый шок у него прошел, потому что Прокопий перестал оглядываться на ведро, а приготовился мужественно молчать, перенося страшные мучения в виде холодного душа. Что же, придется слегка изменить методу…
Присев у ног первого епарха, я придвинул к себе подставку с факелом и, достав маленький кинжал, принялся делать маникюр. Делал не спеша, старательно, любуясь каждым выровненным ногтем.
Я молчал, а вот господин Зарий нервничал. Издержки профессии. Он, как никто другой, знал, что под пытками человек рассказывает все, что знает… Когда я закончил на правой руке и перешел к левой, епарх "созрел":
- Наместник западных номов Великой империи Свир Огнен уполномочил меня провести переговоры. Император поручил ему ввести Немедию под корону империи!
- А где связь с герцогом Фалькенштайном? - почти натурально удивился я.
- Владелец земель, называемых ныне герцогство Фалькенштайн, приняв под свою руку графство Лив, становится властителем провинции Немедия. Его величество император готов даровать герцогу корону базилевса, если тот признает своим сюзереном Великую империю спартиотов. Я прибыл к герцогу для проведения переговоров и узнал, что последняя помеха объединению - город Ульбург. Я не мог явиться к наместнику, не убедившись, что Ульбург действительно может стать преградой, а его оборону возглавил опытный стратег…
"Гнедого нет, он бы посмеялся! Я - стратег…" - усмехнулся я и, напустив на себя загадочно-торжественный вид, как и подобает "стратегу", поинтересовался:
- Поэтому решил убрать препятствие с дороги?