– Ну, а ты что скажешь? – вновь повернулся он к Андрею. – Веришь ты в эту историю с собакой?
Андрей не ожидал этого вопроса, вот так – в лоб. Ему показалось, он недостаточно равнодушен, чтобы высказывать свои мысли: боялся выдать себя и свои соображения о том, что за собака здесь побывала.
– Может быть, массовый психоз? – осторожно выдвинул он версию.
Кит сам подсказал ему, что нужно говорить дальше.
– Во-во. Скорее всего, – качнул головой капитан. – Запросто!
– Галлюцинации очень вероятны. Особенно на фоне болезни и разных лишений.
– Ты что имеешь в виду? Под лишениями? А, понимаю, понимаю. Голод, холод. Капитан затрахал своими приказами. Вот и мерещатся голые воинственные амазонки да псы бродячие. Так, что ли?
– Почему бы и нет?
– Ладно, я в принципе не спорю, ты врач, тебе виднее.
Кит хмурился, раздумывая над сказанным.
– Ну, положим, с голодом разберемся, – произнес он. – Забуримся в ближайшую же деревню, наберем продуктов. Хватит бояться – это верно! Но бабу-то я им где найду? Ты видел, что с ними творится, они ж скоро друг к другу приставать начнут. Тебе это надо? Мне – нет.
Кит усмехнулся и, как заведенный, стал повторять:
– Баб им надо. Баб. Баб. – Он взмахнул рукой и хлопнул себя по колену. – Так ведь попытались одну взять, сучьи дети!
И капитан, все такой же злой, пошел узнать, как обстоят дела со вторым грузовиком. Усилиями нескольких человек его как раз вернули на дорогу.
Андрей сделал узел на повязке лейтенанта и занялся последним, чернявым бойцом. Тот находился в лихорадочном состоянии и, казалось, бредил: "С бородой… черт с бородой… собака…" – всхлипывал он. Андрей был озадачен: осмотрев бойца, он не обнаружил ни одной сколько-нибудь значительной раны. При этом у него был жар и сильно увеличенные зрачки, говорившие о нарушениях в нервной системе. Все больше Рокотов убеждался в том, что по симптомам этот боец становится похожим на подлинную жертву "сумрачной" болезни: температура, бессознательный бред, за которым неизбежно последует кома, и дальше человек превратится в "тулово". Андрей на секунду представил, что и сам находился в таком же состоянии, и ему стало страшно.
Как рассказать об этом капитану? Кит пребывает в уверенности, что всем им несказанно повезло, и кроме утренних провалов в памяти, других последствий нет.
Рокотову очень не хотелось ошибиться, и вдобавок он опасался за жизнь бойца. Если Кит и остальные узнают, что в отряде появилось "тулово", могут прикончить несчастного. На всякий случай он вколол бойцу хорошую дозу снотворного и, как лейтенанту, сделал на голове ложную повязку, чтобы не пугал остальных, если начнут задаваться вопросами, почему солдат без сознания, при том что у него нет ни малейших ран.
Рокотов глубоко вздохнул. Все, что можно было сделать, он сделал.
Он заслышал шаги и увидел Эдика с собакой, который прошел мимо и сел поодаль.
Андрей обратил внимание, что рядовой смотрит куда-то в степь и что-то выговаривает своей псине. Прислушался:
– Ну и что с тобой? Чего ты туда все время смотришь? Там все-таки кто-то был? Испугалась, что ли? А я не испугался? Или чего… Ну, молчи, молчи, дура… Может тебя правда на колбасу пустить?..
Заметив, что Рокотов смотрит на него, Эдик заткнулся.
– Разговариваешь с собакой? – спросил Андрей, но, видимо, тон его показался бойцу слишком навязчивым.
– Да, а что?! – с вызовом произнес Эдик.
Рокотов подошел ближе.
– Я со своими тоже разговаривал.
После этих слов Эдик вроде смягчился и показал, что можно сесть рядом.
Андрей обошел его и устроился со стороны Линды. Она была немного вялая, словно тоже пребывала в болезненном состоянии. С расстояния она обнюхала его, причем очень внимательно, даже настороженно, будто в первый раз. Потянулась к нему и хотела подползти, но Эдик схватил ее за ошейник и силком вернул обратно.
– Что с ней? – поинтересовался Рокотов.
– Квелая какая-то стала, – с переживанием ответил рядовой. – Боюсь, как бы чего серьезного не случилось.
– Я слышал, солдаты говорили, ее змея укусила, – сказал Андрей. – В аптечке я видел сыворотку. Могу вколоть.
– Вы сами-то верите, что это змея цапнула?
Андрей спросил разрешения осмотреть Линду.
– Она же вчера меня лизнула, авось и сегодня не укусит?
Эдик согласился. Андрей удостоверился в том, что, по крайней мере, по всем человеческим меркам и признакам, Линда не очень-то походила на укушенную. Пока он делал осмотр, она с довольно живым интересом и старательно обнюхала его. Андрей понял, что происходит с собакой – если там, в степи, Линда столкнулась с Грозным, то сейчас чуяла на его одежде запах щенка, который не смог бы выветриться за это время.
"Значит, это был Грозный?" – спросил себя Андрей и внимательно посмотрел на Линду. Осмелился погладить. Овчарка снова лизнула его. Андрей прижал ее голову к себе и погладил. Эдик, опять удивляясь, как тогда, в грузовике, ревниво посмотрел на них обоих.
– Я думал, у вас одна собака была, – сказал вдруг он.
– Две.
– Первая это та, которую… – паренек запнулся. – А вторая?
– Которую – это что значит? – спросил Андрей.
Солдат молчал. Впрочем, Рокотов и без того уже понял, какой именно ответ скрывается в этой паузе после случайно оброненной фразы.
– Вы ее убили? – тихо произнес он и сжал кулаки, но тут же заметил этот непроизвольный жест и расправил руки, чтобы не выдать своего волнения: внутри аж похолодело.
– Я тут не при чем! – Эдик вспыхнул. – Сержант Кропаль ее ранил. А капитан добил, чтобы не мучилась.
– Понятно… добродей… – скривился Андрей.
– Она у вас была помесь немца с эрдельтером, верно? А Гарик мне только что рассказал, что на них напал похожий пес.
– А ты что, ее запомнил? Тиру? – с сомнением посмотрел на него Рокотов. – А когда вспомнить успел?
– Значит, ее Тира звали? Прикольное имя. А вы ведь тоже запомнили, что вас Линда вчера лизнула. Наши такие мелочи после утренних провалов не вспоминают. Я уже заметил.
– Погоди… – Андрей с подозрением прищурился. – Так ты, получается, провалами памяти не страдаешь? И никому не говоришь? Все помнишь?
– Все не все, а приступов нет уже давно. Но я пока помалкиваю. Знаете, я давно усвоил это правило – не выделяйся! А у вас как?
– У меня дней пять по утрам был сплошной кошмар. Потом как рукой сняло. Иногда мне, конечно, приходит на ум, что я чего-то не могу вспомнить, но это выглядит не так катастрофично. А иногда думаю: вдруг мне это лишь кажется, что я не страдаю провалами. Но потом вспоминаю какую-нибудь ерундовую подробность и оказывается, что все верно помню. Например…
Он прищурился еще сильнее, осматривая Эдика. Вытянул указательный палец и показал на берет.
– У тебя вчера значок выглядел тусклее. Я прав?
– Надраил сегодня утром, – кивнул Эдик.
Паренек прикусил губу, как будто раздумывая: говорить или нет.
– Мы, между прочим, почти вторую неделю, как из казахских степей выбрались. Сюда перлись больше тысячи километров! Мимо жилых мест, по степям да вокруг болот, всегда окольными путями. А сейчас уже третий день на одном месте крутимся! Туда-сюда. Подозреваю, что капитан Кит просто боится идти дальше к Новосибирску. Но пока никто ничего не подозревает.
Он замолчал и как-то странно посмотрел на Андрея.
– Нам, наверное, не стоит об этом распространяться?
– Не бойся, не выдам, – ответил Рокотов. – Хотя, конечно, в город бы нам попасть желательно.
Они некоторое время молчали. Эдик, поглаживал Линду и думал о чем-то, глядя в степь.
– А ты почему один с собакой? Где остальные? – спросил Рокотов.
– Всех других собак пристрелили, когда много наших полегло в том поселке. Собаки без инструкторов оказались. Поначалу ничего вроде, потом словно взбесились. Все, кроме Линды. Ну, капитан и велел их уничтожить. Даже отпускать не стал!
Голос Эдика слегка дрожал, видно было, что паренек глубоко подавлен, ему, наверное, страшно представить, что на месте убитых собак могла оказаться Линда, если бы, к примеру, он сам погиб в том бою. Андрей разглядывал парня и не удивлялся его эмоциям. Он даже немного завидовал его возможности оставаться рядом с другом, каким стала для него собака.
– Рядовой Краснов! – послышался вдруг надрывный крик сержанта Кропаля. – К капитану!
– Зовут, – сказал Эдик и, поднявшись, задержался, будто спрашивая разрешения у Рокотова. Андрей кивнул. И Линда тоже замерла, словно раздумывая, и смотрела на Андрея. И только когда рядовой Краснов позвал ее, развернулась и последовала за хозяином.
Рокотов некоторое время смотрел на эту парочку – человека и его четвероногую спутницу, а затем, нахмурившись и тряхнув головой (тут же снова заныла), тоже поднялся, собираясь направиться на холм к поврежденному джипу.
Вспомнил о Костяке, под надзором которого находился все это время – тот лениво сидел под колесом грузовика и по-прежнему не сводил с Андрея взгляда.
"Интересно, слышал он наш разговор?" – с досадой подумал Рокотов.
Оказавшись рядом с джипом, он осмотрел сначала саму машину. Все стекла разбиты, в дверях и крыльях россыпь пулевых отверстий. Внутри в салоне все свалено в кучу, раскромсано, искрошено. В багажнике две пробитые канистры, из которых пролился бензин, да, вероятно, и бак прострелен. Бензином несло конкретно, и непонятно было вообще, каким чудом не загорелся джип, когда его крошили очередями.
Андрей посмотрел в степь. Здесь была почти вершина холма, и далеко внизу виднелась блестящая лента реки. Вспомнив, как солдаты, отправленные в разведку, доложили, что следы девушки и собаки терялись где-то там, Рокотов зорко всмотрелся в границу между рекой и пестро-бурым одеялом трав, как будто надеялся увидеть беглецов. Ему очень хотелось самому отправиться на их поиски, найти и окончательно убедиться, что та собака, косвенно или напрямую отправившая на тот свет нескольких человек, – это именно Грозный. Но, поступи он так, Костяк, немедленно поднимет тревогу.
Покружившись возле джипа, Андрей направился к тому месту, где, как он слышал, солдаты обнаружили убитого паренька, которого видели рядом со сбежавшей девушкой, – полчища мух вились над оврагом, подсказывая, где нужно искать. Увидев засиженное черными зудящими горошинами тело, Андрей спустился на дно оврага. Мухи взмыли тучей, гневно жужжа. Рокотов посмотрел на лицо паренька – совсем молод, не старше двадцати. Тело паренька было все в крови, от нее же потемнел песок вокруг. Рядом валялась женская куртка и рубашка, изорванная в лоскуты.
Уже не так пугаясь движений Андрея, мухи снова расселись на сгустки запекшейся крови. Он отогнал их и наклонился к мертвецу, чтобы осмотреть повреждение на бедре чуть ниже стянувшего ногу кожаного ремешка, явно девичьего. Качнул головой: пули буквально кусками вырвали плоть, задета артерия – девушка ничем не смогла бы помочь своему спутнику.
Андрей выпрямился. Его вновь мучил вопрос: каким таким образом эпидемия не уничтожила разум молодого человека и его девушки? Возможно, они тоже мучились от ям в памяти, но все же куда-то ехали, была у них цель. Совсем не "тулова", это однозначно!
– Пожалуй, над этим стоит помозговать, – сказал он вслух и услышал чьи-то шаги.
Костяк. Чтоб ему пропасть, соглядатаю!
Рокотов приподнял тело паренька.
– Помоги! – сказал он Костяку.
Похожий на каменное изваяние, рядовой даже не пошевелился.
Андрей поднатужился и переложил тело на дорогу. Выбравшись из оврага, он поднял тело паренька и понес к грузовику. Солдаты встретили его неодобрительными возгласами. Из толпы вынырнул Кит.
– Ты что?!
– Хочу осмотреть его, – сказал Андрей. – И остальных. Мне нужны все тела. Надо узнать, есть ли какая-то закономерность. Мне потребуется больница. Ближайшая.
– Чего? – тупо уставился на него Кит.
– Больница, – повторил Андрей.
Он смотрел на капитана, у которого в эту минуту под лобной костью процесс шел не быстрее, чем у стоявшего рядом Костяка.
– Лечить его, что ли, собрался? – заволновался капитан, смотря на труп и все еще не соображая, чего добивается Рокотов.
– Мне нужно изучить их всех. И этого мальчишку, и твоих погибших. И ранеными заняться! Ты же сам говорил, лечи! – вспылил Андрей. – А как я тебе их лечить буду?! Где?!
Он устал держать тело на руках, и вынужден был положить его на дорогу.
– И еще мне нужна лаборатория! Анализы! Инструменты, если понадобится! Город! Мне нужен город! – раздраженно втолковывал он, загибая пальцы перед физиономией Кита. – Тут до ближайшего километров сто, не больше. Два часа максимум!
– Так что, мы в город поедем?! – не разобрав толком, воскликнул кто-то из рядовых, и заорал: – Ребята! В город поедем!
– Молчать! – заткнул его Кит и набросился на Андрея:
– Ты чего?! Трупы закопать надо!
Андрей твердо мотнул головой: нет.
– А мне пох… че ты тут удумал! Закопать!
Рокотов видел, как побледнел Кит, и чего от него теперь ждать, было неизвестно. Но и сам уступать был не намерен.
Капитан покрутил пальцем у виска.
Рокотов использовал последний аргумент:
– Может быть, в них наше спасение! И послушай меня. Нам нужно в город. Понимаешь. Там людей больше. Там может быть кто-нибудь из военных. Армия. Начальство.
– Ты это серьезно?! – Взгляд его был измученный и тоскливый.
Кит стащил берет с головы и вытер взмокший от пота лоб.
Андрей понял, что победил.
– Ладно, черт с тобой! В город, так в город, – сдался капитан.
– Так куда грузить? – спросил он.
– Говори, куда грузить?! – заорал вдруг сам Кит, теперь на своего шофера.
Солдат-водитель к этому времени осмотрел второй грузовик и вынес заключение, что серьезных повреждений вроде нет – на нем ехать даже безопаснее, чем на их машине без тормозов.
Раненых уложили в середину кузова. Трупы положили в передней части борта – их теперь было шесть: как Андрей и предполагал, тяжело раненый лейтенант скончался. Солдаты, заскакивая в кузов, норовили устроиться подальше от мертвецов, так что ближе всех к телам оказался Рокотов, севший по правому борту, и здоровяк Гарик, напротив него, по левому.
Капитан удостоверился, что все на месте и забрался в кабину к водителю.
Едва машина тронулась, сидевший рядом с Гариком сержант Кропаль тут же атаковал здоровяка расспросами.
– Слушай, Гарик, а че – правда, та баба голая была?
– Ну… не совсем голая! – недовольно откликнулся тот. – По пояс раздетая!
– Красивая? Лапушка, небось? – все уточнял сержант. – Титьки-то хоть какие?
Гарик, смущенно, а в то же время и с неким довольством, растопыренными и немного согнутыми пальцами показал примерный размер. Возможно, даже преувеличенный.
– По мне, так теперь любая лапушкой покажется, – прогудел сидевший по соседству от сержанта Костяк.
– Да ну тебя, – заткнул его Кропаль и снова стал допытывать Гарика. – А мордашка-то симпотная?
– Не без этого, – уже с явным удовольствием вспоминая, Гарик улыбнулся. – Вон, у Рыла спросите, он подтвердит, – и здоровяк показал на того худого солдата, который теперь старался сидеть подальше от своего приятеля, будто открещивался от соучастия в непонятной заварушке.
– Да вы ее завтра и не вспомните! – недовольно ответил тот.
– Такое мы вспомним! – Сержант Кропаль вяло отмахнулся от него и обнял огромного Гарика за шею. – Так ты, дружище, как сиськи увидел, не обтрухался в штаны, случайно?
И он громко загоготал, дрыгая ногами, ударяя ими о тела лежавших рядом раненых бойцов и совершенно, казалось, не смущаясь этого.
Солдаты дружно пришли в возбуждение. Раскатывался их жадный до недоступных удовольствий смех.
– А что, интересно, в городе найдутся здоровые бабы? – воскликнул кто-то и смех разом прекратился.
– А ходячее "тулово" не хошь? – зло крикнул Кропаль.
Вскочив на пол, он схватился за подвешенный над лавкой ремень, чтобы не упасть в середину кузова.
– Живую нормальную телку проворонили! – и сержант пустил по бортам свой хищный взгляд – от левого к заднему, затем по правому, быстро скользнул по раненым, по мертвецам и презрительно остановился на Гарике.
– Вали отсюда! – накинулся он на здоровяка. – Вон, к нему сядь! – показал он на Рокотова.
Странно было наблюдать за этой картинкой: огромный как слон Гарик послушался мелкорослого сержанта, сорвался с места и, держась за перекладину тента, чтобы не раздавить случайно кого-нибудь из раненых, перескочил на правый борт, на лавку, где сидел Андрей. Чтобы впустить здоровяка, Рокотову пришлось подвинуться, упереться локтем в чей-то труп.
– Извини, – задвигал плечами Гарик, устраиваясь поудобнее.
– А собака может быть телепатом? – через какое-то время почти шепотом вдруг спросил рядовой, вырвав Андрея из задумчивости.
– Что? – Андрей не расслышал и наклонился к здоровяку.
– Я спрашиваю, собака может быть телепатом?
– Не знаю.
– Она была телепатом, – теперь с уверенностью произнес Гарик.
Андрей снова подумал про себя, что выглядит слишком напряженным, и постарался улыбнуться. Но Гарик посчитал это за издевку.
– Я не вру!
Андрей огляделся, не слушает ли их кто-нибудь. Но шум мотора и гул трансмиссии немного скрадывал их голоса. К тому же, солдаты дружно потешались над бородатыми анекдотами, как будто рассказывали и слушали их в первый раз. – Да нет, я верю, – сказал он. – Так что с собакой? Ты хорошо разглядел ее? Как она выглядела?
Описание, которое составил Гарик, не отличалось от того, что он дал в первый раз, но обросло подробностями. Молодой лохматый пес пятнисто-коричневой масти, ростом в холке выше колена, с бородкой, нависающими ушами и крючковатым хвостом. Что-то среднее между овчаркой и терьером. Это был Грозный, если, конечно, не существовала другая в точности такая же собака, обладающая телепатическим, как верно выразился Гарик, даром.
– Она управляла нами, – шептал Гарик в ухо Андрею. – Мы сами стреляли друг в друга! Сущий дьявол был, когда между нами скакал, а девчонка подозвала, и будто сразу паинькой стал.
И Гарик добавил:
– Ранен он. В заднюю лапу.
– Серьезно ранен? – спросил Андрей, скрывая волнение.
– Хромал. Но бежать мог. Хотя и не понимаю, как. Больно ведь.
– А девчонка, она что – с ним?
– Ну дак, а как же? Хозяйка. Она его на нас и натравила, – с воодушевлением рассказывал рядовой.
– Так прямо и натравила? – не выдержав, усмехнулся Андрей.
Гарик недовольно пробурчал:
– Посмотрел бы я на тебя, как бы ты против него устоял. Он – вжик, вжик… а мы даже не шелохнемся, будто парализованные. Потом – р-р-раз! Как прыгнет на лейтенанта, а сам будто сущий демон! Я видел! Рядом с лейтенантом стоял. Сам чуть не обделался. А лейтенант как вдарит! Да по нам же! Это я потом только понял, что по нам. А тут другие начали стрелять. Меня только чудом не зацепило, да Рыло тоже уцелел…
Андрей ждал продолжения, но здоровяк, поняв, что слишком увлекся и, быть может, говорит громче, чем надо, внезапно замолчал.