* * *
В квартире на канале Грибоедова, за богато накрытым праздничным столом, собрались все участники Большого Сбора, как окрестил событие Николай Ежов. Во главе стола, на правах хозяйки, сидела Наташа Ежова. По левую руку от неё примостился Николай Ежов-старший, дальше расположились: Вадим Берсенев, Ольга и Глеб Абрамовы, замыкал "старшую группу" Михаил Жехорский. "Младшая группа" была представлена (слева направо) Александром Ежовым, Анной-Марией Жехорской, Глебом Абрамовым-младшим, Петром Ежовым, Кириллом Берсеневым, Маргаритой Ежовой и Николаем Ежовым-младшим. Такая посадка за столом – старшие напротив младших – была совсем не случайна, только младшие об этом пока не догадывались: посадили и посадили! Пили нынче мало. Курсантам, при наличии за столом старших командиров, спиртного не предлагали, остальным "мелким" и подавно. Молодёжь, впрочем, огорчена не была. Им и так было весело. А вот старшие были чем-то явно озабочены. Со значением переглядывались, говорили мало, больше слушали беззаботный трёп молодёжи.
Когда было покончено с гусем, что был на горячее, женская половина стала накрывать к чаю, а мужчины удалились на перекур. Когда все вновь собрались за столом, Михаил Жехорский постучал чайной ложечкой по хрусталю.
- Молодёжь, прошу внимания!
"Молодёжь", кто с пирожным во рту, кто в руке, дружно на него уставились.
- Как вы, ребята, относитесь к мечте? - Вопрос был вроде простой, но Жехорский отчего-то заметно волновался.
У молодого же поколения его слова вызвали одни улыбки. "Барахло вопрос!" читалось в их смеющихся глазах. На правах старшего среди младших, общий ответ озвучил Глеб Абрамов-младший:
- Положительно, дядя Миша!
- Ну и славно! - Жехорский облегчённо выдохнул. - Тогда давайте попробуем перенестись лет, скажем, на девяносто вперёд!
- Папка, легко! - воскликнула Машаня. - Вижу счастливые лица людей везде, в любом уголке Земли!..
- А почему только Земли? - перебил её Кирилл.
- Верно, Кирька, - улыбнулась Машаня. - Мы же к тому времени уже освоим Солнечную систему? Так что счастливы люди будут и на Марсе, и на Венере, и везде – везде, куда ступит нога человека!
- А с чего им быть такими счастливыми? - спросил Ежов-старший.
- Как с чего, дядечка Колечка? - прижала к груди руки Машаня. - Ведь будет к тому времени построено государство справедливости и добра! Весь мир встанет под эти знамёна, разве нет?
Заметив, что взрослые отчего-то потупили глаза, Машаня растерялась.
- Разве я что-то не то сказала?
Её смятение передалось остальным ребятам. Их глаза требовали от взрослых ответа.
Первой не выдержала Ольга.
- Ёшкин каравай! Не к столу будет сказано. Ну чего ты, Мишка, язык-то проглотил? - Потом обратилась к Машане: – Всё ты, дочка, верно сказала. Если по мечте – то верно!
- А если по жизни, - собрался, наконец, с мыслями и перехватил слово Жехорский, - то всё может сложиться несколько иначе…
- Как это? - нахмурил брови Пётр Ежов.
- Ну, например, может оказаться, что ваши родители не совсем те, за кого себя выдают…
От этих слов, сказанных на полном серьёзе, у Риты округлились глаза, да и остальные ребята пришли в явное смятение.
- Ну ты, Макарыч, куда-то не туда заехал! - покачал головой Абрамов-старший. - Ребята, спокуха! Не враги мы и не шпионы. Просто мы когда-то попали сюда из другого времени.
Бодрости это сообщение ребятам не прибавило, а Кирилл так и впился в отца глазами. Берсенев лишь отрицательно покачал головой, и юноша облегчённо выдохнул.
Ольга меж тем горестно вздохнула:
- Всё это правда, ребятки. Так уж получилось, и ничего с этим не поделаешь. Вы давайте-ка успокаивайтесь. Ешьте пирожные, запивайте чаем и слушайте дядю Мишу. Он сейчас соберётся с мыслями и всё вам разъяснит!
Начало рассказа, как и предисловие, получилось немного путанным, но потом Михаил и в самом деле собрался, и дело пошло на лад. По мере того, как он говорил, испуг у ребят стал проходить, на лицах появилась заинтересованность. Потом с их стороны посыпались уточняющие вопросы, и дело окончательно наладилось. Закончил Жехорский словами:
- А затем на свет стали появляться вы, и пошла общая – наша с вами – история!
* * *
- Как думаете, поверили? - Жехорский адресовал вопрос трём своим друзьям с огромными звёздами на погонах.
- На сто процентов точно нет! - уверенно ответил Абрамов.
- Разве что Ритка, - улыбнулся Ежов, и поспешил пояснить: – Она ведь ещё несмышлёныш, в любую сказку поверит.
- А мне показалось, Машаня тоже поверила, - вставил слово Берсенев. - И скорее не умом, сердцем. - Поймав благодарный взгляд Жехорского, слегка смутился и поспешил продолжить: – А вот мой Кирька если и поверил, то процентов на восемьдесят, не больше!
- А курсанты и того меньше, - подхватил Абрамов. - Да и не может быть иначе, чтобы будущие командиры сразу поверили в подобную лабуду!
- А мы с вами на большее рассчитывали? - спросил Жехорский, и сам же ответил: – Нет! Значит, будем считать, что введение птенцов в курс дела прошло успешно. До стопроцентного результата будем доводить с любовью и не спеша.
Абрамов посмотрел на него чуть насмешливо.
- А я смотрю, ты не утратил способности толкать очевидное с видом первооткрывателя?
Жехорский пожал плечами:
- Талант ведь не пропьёшь…
- Особенно если ты и не сильно пьющий, - добавил Ежов.
Берсенев слушал эту дружескую перепалку, и понимал, что эти трое никогда не станут для него абсолютно своими. При всём к ним любви и уважении, он всегда будет чувствовать дистанцию длиною в сто лет.
- Ну пошли, что ли? - сказал Абрамов. - За окном смеркается, значит, пришла пора начать вечер вопросов и ответов, аудитория, думаю, заждалась. Кончай перекур!
На кухне Наташа и Ольга судачили, понятно, о том же.
- Ой, не знаю, - качала головой Наташа. - Я до того была не согласна и сейчас не уверена: надо ли было выливать на ребятишек ушат вашей информации? Вон они, бедненькие, сбились в кучу в гостиной, и разговаривать-то громко боятся, шепчутся всё.
- Да не преувеличивай ты! - чуть раздражённо возражала Ольга. - Чего им бояться? Но и орать повода тоже нет, вот и разговаривают обычным тоном, а не шепчутся вовсе.
- Ну-ну, - усмехнулась Наташа. - Может я, конечно, и дура, как ты думаешь…
- Да ничего я такого про тебя не думаю! - запротестовала Ольга.
- Думаешь, думаешь, - стояла на своём Наташа. - Скажу больше, может, ты в этом и права. Я ведь простая баба – это ты у нас генерал! - и мозги у меня куриные, пусть так! Но только этой ночью спать Ершу на диване, помяни моё слово!
- Чё ж так сурово-то? - с неодобрением спросила Ольга.
- Сурово? - не поняла Наташа. Потом до неё дошло, и она звонко рассмеялась. - Да нет. Ты думаешь, я его от своего тела отлучу? Какая ерунда! Я, чтоб ты знала, до этого дела вполне охоча. Но только прибежит ночью Ритка, и в постель заберётся шептаться, какие уж тут печки-лавочки?
- Ладно, ваши дела! - махнула рукой Ольга. - Но ты ведь понимаешь, что разговор сегодняшний был неизбежен. Парни наши уже курсанты, пора им правду про родителей узнать!
- Так и надо было курсантам по ушам вашей правдой елозить! - вскипела Наташа. - А дочек можно было и пожалеть. А уж Кирилла вы совсем зря приплели!
- Об этом попросил его отец, - сухо пояснила Ольга, - твой, кстати, брат родной.
Наташа хотела что-то возразить, потом передумала, подошла к Ольге, подсела, обняла за плечи.
- Дуры мы с тобой обе, как есть, дуры! Дело-то уже сделано, а мы собачимся. Знаешь что, подруга? Давай-ка тяпнем наливочки, пока вечерний раут не объявили?
- А давай! - улыбнулась Ольга. - Тяпнем и споём что-нибудь душевное!
- А это не перебор? - усомнилась Наташа.
- А мы вполголоса…
* * *
Молодое поколение делилось впечатлениями от услышанного.
- Ой, - пищала Рита, - я теперь в верхнюю комнату заходить побоюсь.
- Так тебя, пискля, в отцовский кабинет и так-то не сильно приглашали, - резонно заметил Пётр.
- Но я всегда так любила там бывать, - вздохнула Рита. - А теперь мне будет страшно даже по лестнице подниматься… И папа…
- Что папа? - спросил Александр.
- Не знаю… Мальчики, мне кажется, я его тоже буду бояться…
- Нашим отцом надо гордиться! - наставительно произнёс Николай.
- А я и горжусь, - снова вздохнула Рита. - Но бояться всё равно буду. Я его и раньше немного побаивалась, а теперь…
- Это ты из-за того что он попаданец? - уточнил Кирилл.
Рита кивнула, а Анна-Мария зябко передёрнула плечами.
- Слово-то какое неприятное: "попаданец"…
- А по мне так ничего, - храбро сказал Пётр. - Тем более что они сами так себя назвали. Хотя, - он хитро посмотрел на девочку, - я тебя понимаю. Попаданка звучит очень некрасиво.
- Ты за словами-то следи, - с нажимом произнёс Глеб.
Пётр стушевался:
- Извини, не подумал…
- Так думай в другой раз, - воспользовался случаем и отвесил брату лёгкий подзатыльник Александр.
Пётр стерпел, только глазами зыркнул.
Кирилл воспользовался образовавшейся паузой и продолжил:
- А ты, Ритуль, когда будешь отца бояться, думай не о том, что он ОТТУДА, а о том, что ты тоже наполовину ОТТУДА.
Все уставились на Кирилла.
- А ведь Кира прав, ребята! - воскликнул Глеб, - мы все тут наполовину попаданцы.
- Ну ты-то, положим, больше чем наполовину, - заметил Пётр.
- Меня прошу к этому не причислять, - заявил Кирилл, но его не слушали. Осознание этой, казалось бы, простой истины, подействовало на ребят как антидепрессант. Их заметно отпустило, и даже на Ритином лице появилась робкая улыбка.
- Не дрейфь, ребя! - воскликнул Глеб. - Прорвёмся! Вот только… - он нарочито подчёркнуто посмотрел на Кирилла, - что с чужаком делать будем?
- Кончать жалко, - как бы рассуждая, произнёс Николай, - брат, какой-никакой. Может, ограничимся тем, что клятву с него возьмём?
- Кровью! - добавил Пётр.
- Ненормальные! - воскликнула Анна-Мария, обнимая испугавшуюся начавшихся разборок Риту. - Не бойся, они ведь шутят. Дураки!
Парни опомнились и наперебой стали успокаивать Риту:
- Да шутим мы!
- Не бойся, малая, никто Киру не обидит!
- Никакой крови, да и клятв никаких не будет! Кира же свой. Мы просто пошутили, и, кажется, глупо…
- Кажется им! - сверкнула глазами Анна-Мария. - А мне вот ничего не кажется: дураки вы и есть дураки!
- Ладно, хватит нас костерить! - Глеб присел на корточки и заглянул в Ритины глаза. - Ты ведь уже успокоилась, правда?
Рита кивнула и улыбнулась.
- Вот и ладушки! - Глеб распрямился и чуть насмешливо спросил у Анны-Марии:
- А ты, защитница слабых и угнетённых, поведай лучше, что тебя в рассказе отца удивило больше всего?
- Да всё! - выпалила девушка, потом призадумалась. - Хотя, нет. Больше всего меня удивило, наверное, то, что существует другой мир, параллельный нашему, где всё прошло не так хорошо, как будет у нас.
- Нет, - сказал Кирилл.
- Что нет? - повернулся к нему Глеб.
- Нет никакого другого мира. Это вашим родителям так хочется думать, что он остался и существует параллельно с нашим. А мир один, тот, в котором живём мы, и будущее есть только у него, совсем не то, что было ТОГДА.
Все примолкли. Потом Глеб сказал, обращаясь к Кириллу:
- Я, пожалуй, с тобой соглашусь. Только ты, пожалуйста, при наших родителях такого не брякни.
- И ни при ком другом, - добавила Анна-Мария.
- Ну это само собой, - кивнул Глеб. - Остальных, кстати, тоже касается!
В комнату вернулись мужчины.
- Ну что, молодёжь! - потирая руки, весело воскликнул Николай-старший. - Как насчёт того, чтобы попробовать себя в роли журналистов? Мы готовы дать интервью!
- Легко! - дерзко ответила за всех Машаня.
- Тогда зовите с кухни мам, и приступим!
* * *
- Какое интервью? - возмутилась Наташа. - А ужинать?
- А мы, - Николай приобнял жену за плечи, - совместим приятное с полезным: интервью будем давать во время ужина. Кто "за"? - обратился он к аудитории. Потом повернулся к Наталье: – Вот видишь, лес рук! - Та только головой покачала.
В жизни адмирала Берсенева это был если не самый весёлый, то самый необычный ужин точно. Он хотя вопросов не задавал, но ответы выслушивал со всем вниманием. И узнал, признаться, много для себя нового. Сначала интервьюеров интересовали ответы на вопросы "почему?". "Почему в той жизни всё пошло не так?" Вопрос тут же попросили изменить с "не так" на "по-другому" Потом последовали: "Почему пришло в упадок сельское хозяйство?", "Почему развалился Советский Союз?" и даже "Почему вы так и не долетели до Марса?" И ещё много разных "почему?", на которые Михаил, Глеб, Николай и Ольга отвечали то серьёзно, то шутливо. Когда пошли вопросы типа "кто?", Ольга объявила о своём выходе из игры и пересела ближе к Наташе. Самым непростым оказался вопрос "Кто вас сюда переправил?". Ответили честно: не знаем. Но в то, что это случайность, не верим: нас выбрали осознанно. Замешан ли в этом Бог? А бог его знает! Но какая-то разумная сила во Вселенной есть, точно! Наконец, пришёл черёд самого неудобного за вечер вопроса, и задал его Глеб-младший:
- Вы часто упоминаете Львова-Кравченко. Что с ним стало?
Отвечать досталось Михаилу, и он впервые за вечер солгал, сказал: "Не знаю".
А что он ещё мог ответить, если информация хранилась под грифом "Совершенно секретно!"?
* * *
Барон Пётр Евгеньевич Остен-Фальк для шведского истеблишмента был фигурой заметной. Ему завидовали, им восхищались, о нём поговаривали… Поговаривали, что до революции в России Пётр Евгеньевич носил другую фамилию, и был особой, приближённой к императору Николаю II. Поговаривали, что ещё тогда ему удалось сорвать в оранжерее барона Остен-Фалька самый прекрасный цветок – проще говоря, он женился на его старшей дочери. Поговаривали, что именно Пётр Евгеньевич организовал побег царской семьи из революционной России. Побег, который наделал столько шума, и который, несомненно, был бы удачен, кабы не проклятая германская мина. Поговаривали, что это Пётр Евгеньевич спас из воды русскую принцессу Анастасию, после чего она некоторое время жила в особняке Остен-Фальков в пригороде Стокгольма. Поговаривали, что именно за этот подвиг Пётр Евгеньевич был удостоен не только шведского гражданства, но и ордена, и титула барона. Поговаривали, что новоиспечённому барону удалось вывезти из России не только семью, но и большую часть состояния, которое он уже в Швеции, соединив с приданым жены, вложил настолько удачно, что теперь может не думать о деньгах.
Так поговаривали, и, надо сказать, поговаривали не безосновательно. Аверс с профилем Петра Евгеньевича и надписью "Барон Пётр Остен-Фальк" под ним сиял настолько ослепительно, что никому и в голову не приходило взглянуть на обратную сторону медали, где под тем же профилем было написано по-русски "Пётр Евгеньевич Львов, глава Европейского бюро Первого главного управления КГБ, генерал-лейтенант"…
СУДЬБЫ СПЛЕТЕНЬЕ…
1938 год. Весна