- Загляни мне в глаза и еще раз прикинь, обманываю я или нет. Подумай.
Он так и сделал. Заглянул, а потом отвел взгляд. Первым. Тихо промолвил:
- Получается, она в земле год. Для того чтобы ее вернуть, надо отдать год своей жизни. Думаешь, я этого не сделаю?
- Нет, - сказал Ларион. - Не год. Не забывай: она умерла. Придется вернуть жизнь в мертвое тело, отмотать для нее время назад на год. Только для нее. Это потребует…
- Сколько? - выдохнул Щербак. - Говори сразу.
- Год для мертвого - это десять лет для живого. Такие примерно пропорции для подобного дела. Потребуется десять лет чьей-нибудь жизни.
Помощник мэра охнул.
Ларион ждал. Ему было интересно, что за этим последует. Десять лет - большой срок. Трудно решиться отдать их, даже любимой дочери.
Ну же…
- Хорошо, я согласен, - глухо сказал Щербак. - Пусть так будет. Только давай не будем тянуть. Вот прямо сейчас, пойдем… Я покажу, где она лежит. А ты… Десять лет - большой срок, но я согласен.
Пальцы у него заметно дрожали.
- Не получится, - сообщил Ларион. - Просто не получится, не стоит даже и пытаться.
- Почему? - взвыл помощник мэра. - Ты так и не сказал - почему?
- Потому, - мрачно ответил Ларион, - что у тебя этих десяти лет просто нет в запасе. Вот такие, брат, дела.
7
- Знал бы ты, как они достали, - сказал Шестилап.
- Неужели? - вскинул бровь Ларион.
- Страшное дело. Целыми днями только и делают, что жрут, спят, а также пялятся друг на друга. Молча.
- Неужели среди них нет ни одного говорящего?
Федоров окинул взглядом конюшню, потом ткнул пальцем в гигантского гуся, внимательно за ними наблюдавшего.
- Нет, он не умеет, - сообщил верховой кот. - Я проверил.
- А может, лишь делает вид?
Шестилап фыркнул, встопорщил усы.
- Сказал же - проверил. Давай лучше о другом. Что, опять будем делать ноги?
Ларион задумчиво почесал в затылке. Потом заявил:
- Скоро, мне кажется. А жаль, город неплохой, работы невпроворот. И население очень дружелюбное.
- Вижу, что дружелюбное, - сообщил кот. - Может быть слишком? У тебя, кстати, костяшки пальцев разбиты. С кем дрался?
- Пустяки, - махнул рукой ведьмак. - Это даже не драка была, а так, что-то очень несерьезное. В общем, не стоит внимания.
Он прошелся по конюшне, еще раз внимательно оглядел гуся, пытаясь прикинуть, каким макаром на нем можно ездить. Качает, наверное, немилосердно. Вот если его запрячь в тележку, тут он явно потянет. Здоровый гусь, сильный.
- А что стоит внимания? - спросил Шестилап из своего угла.
Ларион вернулся к нему, проверил подстилку, убедился, что она свежая, заглянул в ведро. Оно было полно, причем, чистой воды.
Это было неплохо.
- Внимания? - наконец сказал он. - Внимания заслуживает помощник мэра. Очень предприимчивый дядечка. Что надо, он проведал, повод у него есть и повод серьезный. А вот времени не хватает. Немного, но все-таки… Дочка у него год назад умерла. Вот такая штука.
Они помолчали.
- Думаешь, не отступится? - поинтересовался Шестилап.
- Нет.
- Значит, будет искать заместителей. Тех, кто отдаст ему свое время.
- Будет.
- Понятно, - кот вздохнул, глянул внимательно желтым взглядом, отвернулся. - Мы ведь в такие игры все еще не играем?
- Нет, - ответил Ларион.
- И это - правильно.
- Кто бы спорил? В общем, ты будь наготове. Думаю, еще день-два я продержусь, но вообще-то в любой момент может возникнуть надобность резко сделать ноги.
- Да уж понятно, - солидно протянул Шестилап. - В первый раз, что ли? Может, сегодня еще раз сходим на кормежку? Тут в ближайших домах столько непуганой живности развелось. Город большой, есть чем поживиться. Потому они жирные, вкусные.
- Посмотрим, - сказал Федоров. - Как кости лягут. Давай не доставай тут других обитателей. Не дай бог, их хозяева примутся жаловаться. Держи свои мысли при себе.
- Не учи ученого, поешь… гм… сам знаешь чего, моченого.
- Язык с мылом помою, - пообещал Ларион, выходя с конюшни.
Он закрыл за собой дверь, отошел от нее немного и остановился, вдруг ощутив, как это хорошо - просто жить, не задумываясь о времени, судьбе, возможности кого-то вернуть, тайнах и их решении, о том, кто же такие на самом деле ведьмы. Просто жить. Не так мало, если подумать.
Мимо прошла женщина средних лет. Она несла на коромысле, сделанном из тонкого стального швеллера, два небольших бидона. На одном жирным суриком было написано "Молоко карликовых коров". Судя по тому, как коромысло прогибалось, бидоны были полны.
Ларион подумал, что было бы неплохо прикупить молочка, которое буквально через полчаса после надоя так густело, что можно было его использовать вместо сдобного теста. И блины печь, и булочки. Анна будет рада. Вот только не сейчас он это сделает. Попозже, к вечеру. Тогда и цена будет не такой большой.
Интересно, где они этих коров пасут? На крышах? Кстати, почему бы и нет? Там безопасно и травы синей уже выросло много.
Федоров невольно поднял голову вверх, окинул взглядом ближайшие дома.
Да, вон там, чуть подальше, виднелось сразу несколько строений с плоскими крышами. Расположены они были очень близко друг к другу, еще их соединили широкими сваренными из железа мостиками. Карликовые коровы должны чувствовать себя там просто превосходно. И достаточно высоко, что они очень любят, и синей травы в достатке. Вон ее плети, торчащие за края крыш, видны даже отсюда. А на крыше самого большого дома, как и положено, виднеется здоровенная цистерна. Там поилка.
Все сделано по уму, основательно. Как и многое другое в городе. Жители его, похоже, времени зря не теряли. Да еще - тарелка. В других городах, для того чтобы увеличить площадь защиты, которую дает мокрый металл, его с огромным трудом распиливают на куски и растаскивают по периметру. И, конечно, эти куски надо охранять, чтобы никто не стащил. Морока. А здесь - целая тарелка. Ее вполне хватает, чтобы ведьмы даже не пытались проникнуть за баррикады.
Тарелка. Любопытная штука.
Он не удержался, взглянул в ту сторону, где она находилась. И увидел Солона. Мальчишка явно спешил к нему. Причем лицо у него было взволнованное.
Что-то случилось. Набедокурил, что ли?
- Рассказывай, - приказал Ларион, едва тот оказался рядом.
- Я открыл! - глаза мальчишки светились торжеством.
- Что именно?
- Тарелку конечно же.
Ларион едва не сел на месте от удивления.
- Ты шутишь? - немного овладев собой, спросил он.
- Да нет же. Пошли покажу!
- Пошли.
Вот тут стоило поторопиться. Если мальчишка не врет, то вполне возможно представился случай узнать о ведьмах несколько больше. Упускать такое нельзя.
На мгновение у Федорова перед глазами снова возникла странная живая темнота, в которую он окунулся в ту, первую, встречу с ведьмами, когда одна из них его поглотила. Что произошло дальше, что она с ним сотворила? Если бы он помнил, если бы знал…
С другой стороны, что могло с ним сделать это знание, если даже маленькая толика умений, вероятно случайно полученных от ведьмы, изменила его так, что он превратился в изгоя и, кажется, даже перестал быть человеком? Не лучше ли было ему прямо тогда и погибнуть?
- Ты сказал "пошли", а сам стоишь, - сообщил Солон. - Идем мы куда-нибудь или нет?
- Да, конечно, - подтвердил Ларион. - Много народа видели, что ты ее открыл?
- Никто пока не видел. Я с другой стороны подобрался. Там много земли, она закрывает место входа.
- Понятно. Идем, посмотрим, что это такое. Только не надо бегом, ладно? Не стоит пока собирать зевак. Вдруг что-нибудь случится, вдруг пойдет неправильно?
Они пошли к тарелке и по дороге Федоров наконец, сумев окончательно избавиться от воспоминаний, вдруг осознал, что положение достаточно серьезно. Насколько ему было известно, ничего, подобного летающей тарелке, в руки людям еще не попадало. И кто бы подумал, что именно в эту можно забраться? Десять лет люди, испытавшие дикий страх перед ведьмами, боялись к ней подойти. Для того чтобы сделать попытку, понадобился ребенок.
Новое поколение. А если в нем спасение людей? Дети, вырастающие во время владычества ведьм, многие вещи воспринимают по-другому. Может, они подвергаются принесенной ведьмами странной радиации? Ее, насколько Ларион знал, не мог уловить ни один научный прибор. Тем не менее ее существование не вызывало сомнений. Стоит взглянуть на Шестилапа или вспомнить карликовых коров, как в нее поверишь безоговорочно. Кстати, почему тогда мутации не коснулись людей? Или - коснулись, и лучшим подтверждением этого является он сам? А может, тут что-то другое?
Они подошли к тарелке и Ларион сказал:
- Давай, показывай. Только все надо сделать осторожно. Помни: время у нас есть. Его очень много.
- И мы узнаем много нового о ведьмах? - спросил Солон.
- Наверняка. Главное - все-таки не загреметь под фанфары. Кто знает, может, у них тут, допустим, есть система самоуничтожения? Не там нажал - и весь город взлетит на воздух.
- О-о-о… - сказал Солон.
Не было в его голосе ужаса. Чувствовалось картина взлетающего на воздух города поразила его воображение, показалась грандиозной, но и только.
- Смотри мне! - Ларион подпустил в голос строгости. - Не балуй. Одна ошибка - и ни тебя, ни мамы твоей, ни меня - никого не будет.
- Да знаю я, - послышалось в ответ. - Пошли, вход покажу.
Для того чтобы подобраться к нему, им пришлось перебраться через густо поросший самой обычной травой отвал. На другой его стороне было какое-то кирпичное строение, которое тарелка, падая, развалила, словно перезревший арбуз. Вокруг валялись куски стен, стропила и сгнившие доски.
- Угадай, где находится дверь? - предложил Солон, остановившись в двух шагах от тарелки - между ней и фундаментом разрушенного дома.
На лице у мальчишки было плутоватое выражение, словно он предлагал сыграть в какую-то игру. Собственно, такой для него еще была вся жизнь. Пока была. И почему бы не сыграть? Имеет право потребовать, поскольку сорвал банк. А может, и это тоже игра?
Ларион еще раз взглянул на мальчика.
Да нет, горящие счастьем глаза и рот до ушей не подделаешь. Значит, и в самом деле - нашел. Где она?
Он внимательно осмотрел стену летающей тарелки, обратив внимание на то, что в нескольких местах кто-то отгреб от нее землю, сделал что-то вроде подкопа, и указал на ближайший.
- Тут?
- Нет, - в голосе Солона явственно слышалось торжество, - не угадал!
- А где?
- Вот, смотри!
Мальчишка шагнул чуть в сторону от указанного места, сделал правой рукой замысловатый знак на расстоянии ладони от стены и в ней открылся проем, как раз такой, в который он мог бы пройти.
- Круто, - сказал Ларион.
- Это еще не все.
Мальчик снова сделал тот же самый знак и проход закрылся. Два шага в сторону, опять взмах руки и проход открылся в новом месте.
- Вот как, значит… - пробормотал Федоров. - Открывается, где пожелаешь.
- Не в каждом месте, но во многих, - сообщил Солон. - Здесь - лучше всего. Главное - знать жест.
- А как ты его угадал?
Мальчик пожал плечами.
- Ну не знаю. Мне это просто пришло в голову. Я год угрохал на то, чтобы ее открыть. Пытался даже подкапывать. А потом подумал… Ну и получилось.
- Что подумал?
- Ну что ведьмам, наверное, не с руки таскать с собой ключи от тарелки. Значит, они должны были придумать систему, по которой могли открыть замок без ключа. Как? Конечности у них есть, подумал я. Значит, они могли ввести в виде ключа систему знаков.
Ларион покачал головой.
Что-то с юным его механиком не совсем ладно. Может, все-таки, мутация, именно среди детей? Или ведьмы постарались?
- Ты с ведьмами не встречался? - спросил он. - Раньше. Не помнишь такого? Совсем в детстве.
- Думаешь, обманываю? - обиделся Солон. - Учти: я уже почти взрослый. Никогда с ними не сталкивался.
- Понятно.
Ларион снова посмотрел в сторону тарелки. По идее, он должен был тотчас поставить в известность хотя бы того же Щербака. Однако слишком был велик соблазн. Заглянуть хоть одним глазком. Всего на пару минут.
- Зайдем? - с надеждой спросил мальчик.
Федоров решился.
- Куда деваться? - ответил он. - Давай открывай дверь. Только учти: мы зайдем, осмотримся, а потом сразу выйдем. Ничего трогать, ничего делать не будем. Договорились?
- Конечно.
- Ну тогда открывай.
Пахло в тарелке так, словно там когда-то пекли блины. Очень давно, так, что запах этот выветрился, исчез почти совершенно, оставив о себе лишь некое воспоминание. Может быть, он чудился только ему, возник вместе с памятью о той давней встрече с ведьмами?
Ларион подумал, что наверняка следует спросить у мальчика, чувствует ли он этот запах, но тут же забыл об этом напрочь. Мысль была вытеснена другими, наплывавшими лавиной. Ничего удивительного в этом не было, учитывая, где именно они находились. Ну и, конечно, ко всему этому примешивалась солидная доля страха. Как без него?
- Тебе страшно? - спросил Солон.
Голос его слегка дрожал.
- Все нормально, - пробормотал Федоров. - Ты только вход не закрывай. На всякий случай. И если что-то начнется, сразу через него выпрыгивай наружу. А я тут… Ну, в общем, как получится.
Он знал, что самое главное сейчас - не торопиться. Прежде всего надлежит оглядеться, попытаться хотя бы приблизительно определить, что тут к чему.
Вот эта, например, штуковина, сильно смахивающая на стрелку гигантских часов, погнутая, покореженная, валяющаяся в дальнем конце центральной чаши, для чего она может быть?
Ларион ухмыльнулся.
Похоже, он уже начал давать названия внутренним помещениям тарелки. Точнее, они появляются сами, эти названия, словно кто их ему подсказывает. Да нет, нет, никакой мистики. Они появляются, поскольку его мозг делает свое дело. Одна из его функций состоит в том, чтобы все незнакомое, неизвестное, а значит и угрожающее, назвать и тем самым определить, сделать более привычным, менее пугающим. Такая защитная функция. В общем, все пока в порядке.
- А вот та круглая комната в центре - это у них, наверное, была кабина? - спросил Солон.
- Вероятно. Хотя кто его знает.
- Кабина, - убежденно сказал мальчик. - Они в ней сидели и с помощью вон той штуковины управляли полетом. Такая длинная и плоская, та, которая сломана. Свернута вокруг своей оси. Спорим, она была в самом центре?
- Ну, спорить тут смысла нет. Мы все равно не сможем это проверить.
- Почему? Починим и узнаем, кто из нас прав.
Сказано это было очень спокойно, будничным таким тоном. Тем самым, который заставляет поверить в реальность даже самой смелой фантазии.
Ларион машинально почесал в затылке, потом еще раз окинул взглядом темные, словно смазанные тонкой пленкой подгоревшего жира стены у входа, которые ближе к коридору, где они стояли, расширялись, превращаясь в круглую камеру - рубку, пульт управления, кабину. Неважно как она называется. Главное, что в ней, похоже, сидели ведьмы и из нее, конечно же, управляли своей тарелкой. Заодно они, между прочим, отсюда стреляли. Из чего, интересно?
Он попробовал углядеть что-то похожее на оружие и ничего не заметил. А ведь оно должно быть, подумал Федоров, оно есть и, вероятно, еще способно выстрелить. Какие этому могут быть последствия? И к бабке не нужно ходить, чтобы найти ответ на этот вопрос. Почти наверняка несколько домов просто исчезнут, будут стерты с лица Земли и, конечно, со всеми, кто в них находится.
- Не нужно ли нам уходить? - вполголоса сказал он. - Посмотрели пора и честь знать.
- Давай подождем еще, - предложил мальчишка. - Вон посмотри, в том углу целая куча обломков. Похоже, когда тарелка падала, их закинуло туда. А раньше они вполне возможно крепились к стенам… или полу… или… И служили для управления. Чем, интересно знать?
Он замолчал, явно что-то прикидывая.
Трупы, вдруг подумал Ларион, они все же испарились. Получается, легенды не врут. Честно говоря, было бы замечательно взглянуть хотя бы на скелет хотя бы одной из них. А может, у ведьм скелетов нет? Или то, что принимали за их кровь, на самом деле куски тел? Собственно, тут можно гадать до бесконечности. Толку никакого.
- Ладно, точно уходим, - сказал Федоров мальчику. - Время вышло.
- Ага, - сказал тот, но вместо того чтобы повернуться и выйти из тарелки, вдруг быстро сделал какой-то жест в направлении той самой пресловутой груды обломков. И, словно ему повинуясь, одна из этих почти бесформенных загогулин шевельнулась.
Ларион видел это совершенно явственно. Он почувствовал, как окружающий мир словно бы замер, а на него навалилась полная, совершенно непроницаемая тишина, и в этой тишине, чувствуя, как у него по спине бежит ручеек холодного пота, он протянул руку, весившую, казалось, целую тонну и положил ее Солону на плечо.
Тот вздрогнул. Нечто перекрученное как восьмерка, с характерным блеском мокрого металла, уже почти приподнявшееся над кучей обломков, вновь на нее рухнуло и застыло неподвижно.
Время стронулось с места.
- Зачем помешал? - зло спросил мальчишка, повернувшись к нему.
В глазах у него явственно читалась нешуточная обида.
- Я же сказал: ничего не трогать, - спокойно, вполголоса сказал Ларион. - Уходим и немедленно.
Он знал, что имеет право гордиться своей выдержкой, поскольку ему больше всего на свете сейчас хотелось сграбастать мальчишку в охапку и выкинуть из тарелки прочь, да еще и придать ускорение хорошим пинком.
Вместо этого он даже позволил ему выйти на своих ногах и шел за ним до самого выхода, стиснув зубы, чтобы случайно не обронить одно из тех слов, которые так хотелось произнести, ибо они ну уж больно подходили ситуации. И только когда мальчишка оказался снаружи, позволил себе слегка расслабиться. Даже успел вновь обратить внимание на запах и подумал, что для тех же ведьм он вполне может быть смрадом разложения.
Хотя сейчас уже все это не имело никакого значения.
Спрыгнув на траву, Ларион мрачно сказал:
- Закрой дверь. Не ровен час кто заглянет.
- Пожалуйста!
Солон обиженно надул губы, но руками поводил. После этого дверь в тарелку закрылась.
Вот теперь можно было и в самом деле слегка успокоиться. Кажется, обошлось. А ведь…
Федоров искоса взглянул на мальчишку.
А ведь так просто дать ему подзатыльник. И главное - очень хочется. Плюс к тому еще и заслужил. Вот только нельзя этого делать. Парень так и не понял, что именно сделал неправильно. Надо объяснить. Но не сейчас.
Сейчас первым делом надо найти Щербака, рассказать ему все о тарелке, а потом попросить поставить к ней охранников. Причем им должно быть строго-настрого наказано не подпускать к ней Солона на пушечный выстрел. Ни при каких условиях. И пусть тот на него обижается сколько угодно. Это можно вытерпеть.
- Его можно починить, клянусь, можно! - Мальчик все еще не мог оторвать глаз от летающего корабля ведьм. - Я знаю, я это чувствую.