А перед замком был переполох, хотя еще утром ничто не предвещало беды. Герцог пытался завоевать потерянное расположение соседей и устроил костюмированный бал. Стражники и слуги были разодеты в доспехи средневековых рыцарей и создавали атмосферу времен рыцарских турниров. Давно забытое ощущение праздника витало в воздухе. Возбужденная челядь сновала по двору, готовя замок к небывалому пиршеству. У дверей оружейника толпились стражники, ожидая своей очереди быть облаченными в доспехи.
- Ну, это совсем другое дело! - радостно переговаривались они. - Куда как лучше расхаживать в доспехах да пить и есть от пуза, чем гоняться по лесам за неуловимой Сидонией!
- А много ли ожидается гостей? - спросили оружейника.
- Не переживайте, вина на всех хватит! - ответил Клауд.
Бывший слуга Эрнеста уже давно занял место ушедшего на покой отца и теперь заправлял оружейной мастерской. Он все также сходил с ума по старинному оружию. Гордостью его коллекции были древние рыцарские доспехи, полученные от покойного сына герцога. Чтобы облачиться в них, Клауду хотелось поскорее закончить со словоохотливыми стражниками.
Встав ни свет ни заря, он уже надраил все латы, и они теперь висели в глубине мастерской, маня своим блеском. Клауд не любил вспоминать о той услуге, которую много лет назад оказал Отто, упокой Господь его душу, и переключился на болтовню стражников.
Когда последний из них удалился, побрякивая средневековой амуницией, оружейник с наслаждением водрузил на себя доспехи. Гордый собой, он вышел из стен мрачного замка и направился к мосту, где солнце могло без помех играть на его начищенных до зеркального блеска латах. Там он стал важно расхаживать перед зеваками, сбежавшимися поглазеть на невиданное пиршество. Сквозь узкую щель шлема Клауд не сразу заметил огромную матерую волчицу. Она сидела на краю моста и щерилась, отпугивая зевак от спящего в ее ногах волчонка. С огромных клыков на деревянный настил капала кровь.
"Откуда они взялись посреди праздника?!" - защищенный доспехами латник смело направился к волчице.
Хорошо примерившись, он что было сил пнул дикую тварь остроносым сапогом. Закованная в металл нога легко распорола призрак и, не найдя препятствия, взмыла вверх. Потеряв равновесие, средневековый рыцарь с громким лязгом рухнул на край моста. В глазах потемнело. Ноги повисли надо рвом. Латник с трудом приподнялся на локтях. Гладкая поверхность панциря на спине предательски скрипнула и заскользила вперед. Раздался громкий всплеск, и в глазах снова потемнело.
Невыносимый смрад, проникший сквозь отверстия в шлеме, привел Клауда в чувство. Он с отвращением осознал, что завяз по грудь в трясине, заполнявшей ров. В той самой трясине, куда веками сливали помои и опорожняли ушаты из отхожих мест.
"Ну и хорошо, что трясина! - решил он. - В воде уже давно утонул бы! Но что это?!" - Клауд почувствовал, что медленно погружается в зловонную топь. На мосту столпились зеваки.
- Пропустите, пропустите! - прибежал кучер со сломанной оглоблей в руках.
Он встал на колени и протянул оглоблю тонущему. Оружейник сумел высвободить из трясины правую руку, но жесткие доспехи не дали ему ухватиться за спасительную жердь. Он уже чувствовал подступающую к губам смердящую жижу, но громоздкий шлем не давал выше задрать голову. В расширенных от ужаса глазах наблюдавших за ним Клауд читал свой приговор. Вокруг него хлопали вязкие пузыри выходившего из-под доспехов воздуха. Один из них надулся до невероятных размеров и долго не лопался, словно дразня его. Грязь стекала с тонкой поверхности мутного шара, и тот постепенно становился прозрачным. Внутри пузыря проступили знакомые черты. Он с ужасом узнал Сидонию. Она тянула к оружейнику трепетные губы и шептала:
- Ну, поцелуй же свою любовь! Ведь ты объявил меня своей полюбовницей перед Богом и людьми. Не так ли?!
Зачарованный ее мягким шепотом, Клауд послушно разомкнул дрожащие уста, чтобы принять ее поцелуй, но вместо тепла прекрасных губ ощутил ледяной холод вонючей жижи, хлынувшей в рот. Видение зловеще расхохоталось, сотрясая тонкие стенки прозрачного шара. Пузырь не выдержал и лопнул. Клауд не услышал его хлопка: его уши уже были залиты трясиной.
Народ наверху суетился, не зная, как помочь тонущему. Самые любопытные пытались протиснуться вперед, чтобы получше рассмотреть торчащую из трясины голову оружейника с поднятой рукой. И лишь помощница кухарки скучала неподалеку, подавляя набежавшую зевоту. Она даже не шелохнулась, когда мимо пропыхтели два стражника в тяжелых доспехах. Разогнав зевак, один из них сразу же удачно зацепил латника под мышкой длинной алебардой. Это на какое-то мгновение остановило погружение. Но тут на ловкого стражника напала тягучая сонливость. Алебарда стала погружаться в трясину вслед за оружейником. Стражник хотел выпустить ее, но пальцы не слушались и, казалось, срослись с древком. Он взывал о помощи! Однако то, что казалось ему криком, было лишь беззвучным шевелением онемевших губ. Никто не обращал на него внимания. Все смотрели на исчезающую в трясине голову, и только помощница кухарки не сводила с застывшего стражника глаз. Их взгляды встретились.
- Спаси меня! - еле слышно прошептал он непослушными губами.
Девушка слабо улыбнулась и едва покачала головой.
"Где я видел эту глупую улыбку и такой же рассеянный взгляд?" - подумал стражник, позабыв о тянущей вниз алебарде.
Помощница кухарки беззвучно шевелила губами, отчетливо проговаривая слова.
"Спаси меня! - прочитал он по ним. - Она что, дразнится?! О-о-о, нет! - он вспомнил: "Точно так же меня молила о спасении одурманенная черной ворожеей любовница Эрнеста в охотничьем домике герцога!""
- Сидония-я-я! - проорал он прорезавшимся вдруг голосом, падая вслед за алебардой, которую так и не сумел выпустить из одеревеневших рук.
К счастью, его последние минуты не были так ужасны, как Клауда. Войдя в трясину головой, он долго не мучился.
Прибежавший на шум герцог истерически орал:
- Идиоты, спасайте доспехи! Им же цены нет!
- Еще двое, мамочка! - прошептала Венди и незаметно ускользнула на кухню.
- Малыш! Ты не представляешь, что произошло! - заскочил за ней Дерек. - Нас с дядей вызвали на мост!
- Беги, любимый. Мы тебя догоним! - тихо ответила она, не выпуская из рук кошку.
После ухода Дерека она смогла без помех изучить кошачьи глаза, как учила мама в далеком детстве…
* * *
Ника начала ворочаться. Сквозь ускользающий сон она увидела себя маленькой девочкой на лесной поляне. Какая-то тетенька учила ее, как искать черную энергию. Женщина достала из корзины кошку и протянула ей.
- Коснись носом ее уха, - услышала Ника. - Не бойся, дочка, она тебя не обидит!
"Почему она назвала меня дочкой?!"
Коснувшись мохнатого уха, девочка поморщила нос от желания чихнуть, кошка нежно замурлыкала. Только сейчас Ника заметила, что на поляне удивительно легко дышится. Свежий лесной ветерок кружил среди высоких сосен, прозрачный воздух с запахом моря легко наполнял грудь. Она никогда не думала, что можно вот так дышать, ни чуточки не напрягаясь.
"Зачем же взрослеть, чтобы задыхаться?" - хотела спросить она эту милую женщину.
Но все вдруг закружилось в стремительном водовороте: и женщина, и кошка, и поляна, и сосны. Неведомая сила оторвала девочку от земли и понесла куда-то вверх. Деревья стали стремительно удаляться, а вместе с ними и удивительный воздух. Вот лес уже превратился в сплошную зеленую круговерть с голубым венчиком моря по краям.
- Не отпускайте меня! - беззвучно кричала она и тянулась к исчезающему круговороту. - Я остаюсь с вами! - И слезы будущих мучений заструились по ее щекам…
Ника очнулась и увидела, что лежит на плече у мужа, уткнувшись влажным от слез носом в его мохнатую бородку. Она не сразу поняла, где находится, и лишь спустя какое-то время сообразила, что лежит в собственной постели.
"Как я сюда попала? Когда Диня успел меня переодеть и принести наверх?"
Услышав, что она заворочалась, муж проснулся:
- Как ты себя чувствуешь, наркоша?
- А куда делась черная кошка?
- Какая кошка? Да вы, ваше благородие, нарезались! - улыбнулся он.
Ника долго смотрела на него широченными зрачками. Он мог поклясться, что слышит, как ворочаются мысли в ее одурманенной головке.
- Наверное, приснилось, - после долгой паузы пробормотала она и, упав на подушку, отключилась.
Денис поправил грелку у нее на пояснице и нежно накрыл одеялом. Он еще долго лежал, прислушиваясь к ее дыханию, и не заметил, как заснул.
Глава 8. Выход в люди
Час тридцать восьмой
Уронив голову на подушку жены, муж пациентки тринадцатого бокса пребывал в тревожном забытье. Медсестра с большими шприцами на подносе никак не могла протиснуться к изголовью пациентки.
- Время ужина, - растолкала она мужчину и виновато улыбнулась.
- Да, конечно, - Денис вскочил, освобождая ей место.
Массируя себе виски, он смотрел, как медсестра подсоединила к желудочному зонду шприц и стала медленно выдавливать его содержимое. Когда все шприцы были опорожнены, она промыла зонд питьевой водой. В этот раз врачи увеличили количество жидкости, чтобы помочь организму бороться с жаром естественным путем.
* * *
Ника долго не могла привыкнуть к чувству переполненного желудка. По рекомендации нефролога она начала вливать в себя по три литра травяного чая в день. Избыток воды неприятно распирал не привыкший к таким нагрузкам желудок.
- Уж лучше недолго побыть Водяным, с громко булькающим брюшком, чем мучаться с почечной коликой! - подбадривал ее Денис. - А желудок скоро под тебя подстроится. Такие уж у него анатомо-физиологические особенности - подстраиваться под гастрономические привычки хозяина.
- Ты, анатомо-физиологическая особенность! Когда на врача доучиваться пойдешь?
- Да надо бы уже, пока все не забыл!
- Так в чем же дело?
- Да нужно сравнивать пройденную мной программу с американской, а потом уже смотреть, на каком мы свете.
- Ну так не сиди сиднем, а сравнивай!
После муторной беготни с бумагами на кафедре иностранных студентов Балтиморского университета выдали неутешительное заключение: "Список предоставленных к рассмотрению дисциплин не соответствует нашей врачебной программе, однако может рассматриваться как необходимый минимум для поступления в аспирантуру".
- Диня, быть ученым намного почетнее! - успокоила Ника. - Хороший ученый своими открытиями способен помочь миллионам. А сколько больных вылечит один врач?
Так, с благословения жены, Денис ступил на научную стезю и отправился на экзамены. Ника с необычным упорством упрашивала взять ее с собой.
- Пока ты будешь блистать знаниями, я схожу на могилу Эдгара По!
Она совсем недавно узнала, что родоначальник жанра ужасов похоронен в старинной часовне на территории университета.
- Вдруг он принесет нам удачу?! - подбадривала Ника.
Муж и не догадывался об истинных причинах ее настойчивости. А у нее уже давно созрел план. Мимо ее ушей не прошло возмущение мужа на одной из вечеринок.
- Почему, интересно, государство заставляет университеты принимать студентов из числа национальных меньшинств?! - недоумевал он. - С какой такой стати негры и мексиканцы имеют преимущество перед остальными абитуриентами?
- Так тебе же лучше! Ты тоже из меньшинства! - с набитым ртом отвечал Тимоха.
- Вовсе нет! - вмешался в разговор американский бойфренд Лели. - Русские меньши́нством не считаются!
- Не гони! - не поверил Тимоха. - Нас в Америке намного меньше тех же мексиканцев!
- Может быть и меньше, да только вы цветом кожи не вышли!
Вспоминая ту перепалку, Ника сразу выделила из числа сдающих экзамены чопорного негра и смуглую девицу неопределенной расы.
- Я жду тебя в часовне! Ни пуха! - напутствовала она мужа.
- К черту!
- Не к черту, а к Эдгару По! - весело блеснула она глазами.
Когда ее будущий ученый муж появился во дворике часовни, он весь светился и, не дожидаясь расспросов, выпалил:
- Ну, уж если меня не брать, то я тогда не знаю кого!
Денис не знал кого, а приемная комиссия знала!
Через неделю ему пришло письмо следующего содержания: "Уважаемый соискатель, вы произвели наилучшее впечатление на приемную комиссию, но другие претенденты были тоже сильны. С удовлетворением сообщаем, что мы поместили вас в резервный список. В случае отказа кого-нибудь из зачисленных, вы займете освободившееся место".
- А что это значит? - спросила Ника поникшего мужа.
- Это значит, что у нас остался небольшой, но шанс. По правилам высшей школы ты можешь поступать хоть во все университеты сразу, и если прошел по конкурсу в несколько из них, то место для тебя будут держать в каждом, до тех пор пока ты не сделаешь свой выбор. Как только выбор сделан, места в остальных университетах автоматически освобождаются для таких вот резервных кандидатов, как я.
Он еще не успел закончить, а в глазах жены мелькнул лучик радости.
"А что же ты ожидала? - по-своему истолковал его Денис. - Мы только стали жить по-человечески!"
Он получал невесть какую зарплату, но кредит за машину был выплачен. Можно было забросить вечерние подработки и начать наслаждаться жизнью. А с аспирантской стипендией опять придется перебиваться с сосисок на макароны!
"Конечно, она по-своему права! - думал он. - Кто знает, как долго моей малышке осталось греться под этим солнцем? Да и сам я себя не прощу, если она проведет свои последние годы в бедности. Наверное, так и должно было случиться. Все, что ни делается, к лучшему!"
Примерно в это же время другой кандидат испытывал совсем иные чувства. Скоро он станет аспирантом, а потом и профессором, как его отец. Папаша был прав, когда гарантировал ему успех на собеседовании:
- Эти демократы сами роют себе яму, борясь за наши с тобой права. Иди и ни о чем не думай, твой цвет кожи и немного смекалки сделают тебя победителем над любым белым гением!
- Твои бы слова, папа, да Богу в уши!
- Да в его уши, сынок, уже давно насвистели, какие мы с тобой бесправные! Так что прекращай нервничать!
И он прекратил, особенно когда увидел, что является единственным негром среди кандидатов. Перед комиссией он держался уверенно, даже с легкой наглецой. На вопросы отвечал быстро и без запинки, порою сам удивляясь своей эрудиции. Другие кандидаты были бы удивлены не меньше, если бы слышали, какие детские вопросы ему задавали. Но как бы то ни было, а от аспирантуры его теперь отделяла пара-тройка формальностей.
- Мне осталось подписать вот это письмо о моем согласии быть студентом их университетишки! - размахивал он листом гербовой бумаги перед лицами друзей, с которыми отмечал свой успех в ресторане. - А я еще подумаю, достойны ли они меня!
Небрежно развалившись на заднем сиденье такси, будущий профессор всем своим видом показывал, кто здесь хозяин жизни. Он все еще пребывал в пьяной эйфории и не сразу заметил, что машина выехала на окружную дорогу. По кольцевой путь домой был длиннее, а стало быть, и дороже.
- Эй, карусельщик, куда это ты намылился?! По кругу будешь приезжих возить! Ну-ка давай через город! - грубо скомандовал он.
- В городе могут быть пробки, - с заметным акцентом ответил таксист.
- Какие пробки в двенадцать ночи?! Ты кому мозги полощешь? Делай, что велено!
Тихо припустив матерком, таксист повернул в сторону города. Проезжая кварталы местных люмпенов, Тимоха понял, что накаркал. Улица была забита разношерстной публикой, с шумом и гамом вытекающей из рок-клуба. Концерт закончился, и толпа меломанов, пестревшая металлистами и рокерами, искала выход своей энергии. Двое здоровых молодчиков в кожанках-косухах тащили на плечах пьяного в хлам товарища и орали:
- Эй, шеф, отворяй ворота! Мы тебе халтуру надыбали! - и не дожидаясь ответа, открыли заднюю дверцу.
- Куда? Куда? У меня пассажир!
- Какой такой пассажир?
Тимоха обернулся. С заднего сиденья на него смотрел одинокий лакированный ботинок.
- Трогай! - парни разместились сзади, сжав между собой пьяного приятеля.
- Зачем негру на пальме туфли? - рассмеялся один из них и вышвырнул башмак в окно.
- Чтобы бананы сбивать! - заржал в ответ другой.
Их пьяный товарищ на мгновенье открыл глаза и тихонько хихикнул, сам не зная чему. А бесцеремонно выкинутому на улицу хозяину жизни было не до смеха. Пришибленный, он сидел на обочине в одном ботинке, не понимая, почему философия его отца не сработала в этот раз. А ответ был прост. На несколько миль вокруг никому даже и в голову не могло прийти, что он может быть хозяином не то что жизни, а вообще чего-нибудь. К великому сожалению, несостоявшийся аспирант так никогда и не узнает, что через каких-нибудь полтора десятка лет один из них станет не только хозяином жизни, но и хозяином всей страны…
То, что викканская воительница начала показывать зубы, насторожило черных сестер. Теперь приходилось считаться с ее силой, и они решили зайти с другой стороны…
В тот осенний вечер ничего не подозревающий Денис, как обычно, спешил на вечернюю подработку массажистом. Он сбежал с последней лекции и нетерпеливо стоял на светофоре. Пронесшийся мимо автомобиль обдал его довольно холодным для ранней осени воздухом. Он поежился и поднял повыше воротник. Его немеющий мозг не сразу зарегистрировал зеленый свет. Он смутился своей нерасторопности: "На меня уже, наверное, смотрят как на отмороженного!"
Высоко поднятый воротник закрывал от него дорогу. Выглядывать из-за него и еще больше выставлять себя на посмешище не хотелось. Денис торопливо шагнул вперед. На проезжую часть ему ступить так и не удалось: раздался пронзительный визг тормозов, после чего шум города стих.
"Что случилось?" - пытался он подняться с асфальта.
- Не шевелись! - прозвучал чей-то нервный голос.
- Почему со мной говорят по-английски?
Постепенно до него стало доходить, где он и что он.
- Какое сегодня число? - спросил его человек в униформе и стал ощупывать ему голову.
- Числа не скажу, но знаю точно, что среда!