Память окончательно проснулась. Выплыл мотив популярной песенки с причинно-следственным рефреном: "Я обернулся посмотреть, не обернулась ли она, чтоб посмотреть, не обернулся ли я?!". Вот так, как утренний легкий ветерок – налетел, пролетел и следа от себя не оставил. Не то, что шторм, который налетит, останется, снесет грибки зонтиков, заметет песком лежаки, опрокинет рекламные щиты. После такого хорошо начинать новую жизнь.
Позже Даша обнаружила в кармашке халатика желто-розовую купюру – двадцать швейцарских франков. Она рассмеялась, но решила оставить ее себе на память. Никогда не баловалась стриптизом, а вот ведь случилось так, что "заработала" одним своим появлением. Верно говорят, удача благоволит тому, кто оказывается в нужном месте в нужное время.
* * *
После двух часов на вернисаже в левом от основного здания корпусе музея Вадим вместе со своим старшим коллегой Станиславом Николаевичем Потоцким направились в кафе на противоположной стороне Волхонки. Станислав Николаевич пребывал в эйфории. Он увидел работы из своей коллекции в великом "Пушкинском", они радовали его дома, а теперь были выставлены в экспозиции в одном ряду с картинами и скульптурами, известными всему миру. Это была экспозиция "парижской школы", тех великих, кто составил цвет изобразительного искусства двадцатого века…
– Ну что, Вадимушка, достойная выставка получилась? – поинтересовался мэтр, заказав себе кофе, десерт и рюмку коньяка. Вопрос, конечно, из риторических, такие задают, чтобы лишний раз потешить свое самолюбие, пролить елей на душу.
– Более чем достойная, таких давно не случалось. А вам коньячок-то можно?
– Доктор по такому случаю разрешил, я с ним еще вчера советовался, – признался Потоцкий, который не один десяток лет испытывал проблемы с сердцем, носил с собой уже не валидол, а посильнее, как он выражался, "лекарствие" – нитроглицерин. Над собой подшучивал, что в нем уже столько этого самого нитроглицерина, что его нельзя неосторожно толкать – в любой момент может сдетонировать.
– Вадим, а ты все-таки решил хранить верность Домергу? – через некоторое время поинтересовался старый коллекционер, щеки которого быстро покраснели после первого же глотка коньяка.
– Мне приятны его цвета, его картины можно рассматривать без привлечения дешифровщиков, разыскивая подтекст или что-то еще, – пусть кто-то и смеется над стилем "пин-ап", но у себя дома иметь его картину, даже альбом! Это уже само по себе создает настроение.
При этом он огляделся; зальчик уютный, но стены пустовали и даже легкие репродукции здесь пришлись бы кстати. Соседством с таким музеем владельцы могли бы и воспользоваться.
– Кстати, импрессионисты как раз и поразили публику своими радостными цветами.
– Я хотел бы снять фильм как раз о художниках такого стиля, – признался Вадим в своей мечте. – Но вот режиссера, который взялся бы за эту тему, нет, на свои снять не могу, с телеканалами беда, сами деньги пилят. Так, когда хороший заказ, стараюсь кадр сделать в стиле Домерга. Не просто, конечно, но вот даже мальчишек-хоккеистов снял радостными.
– Услышал бы это Жан-Габриэль, в гробу бы перевернулся. Он все-таки красивых женщин, к тому же молоденьких, рисовал, – Станислав Николаевич был человеком энциклопедических знаний в области искусства, и ему доставляло удовольствие ими щегольнуть. – Ему Бриджит Бардо и Джина Лоллобриджида позировали. А ты – хоккеистов снимаешь! Кстати, у моего знакомого есть набросок Жозефины Бейкер руки Домерга. Хочешь?!
При этом глаза Потоцкого, пусть и за стеклами очков в модной тонкой оправе, как-то по особенному блеснули, с хитринкой.
За свою жизнь Домерг написал много картин, и пейзажей поначалу, и реклам, и портреты женщин высшего общества, и балерин, и моделей в Каннах, а потому из-за их большого количества, у коллекционеров Жан-Габриэль котировался не слишком высоко. На них не зарабатывали состояния спекулянты искусством. Так что набросок, даже "ню" Жозефины Бейкер не должен много стоить.
– Конечно, хочу! – быстро среагировал Вадим. – Может, он что-нибудь возьмет на обмен?
Вадим начал подозревать, что матерый коллекционер Потоцкий уже подступился к наброску, а теперь плетет какую-то хитрую интригу. Не исключено даже, что этюд у него уже дома лежит. Но, видно, не может пока цену определить и решить, кому его отдать.
– А у тебя есть что-то достойное? Что-то о твоих приобретениях в последнее время мало говорили. Точнее, ничего не говорили.
– Я текучкой был занят, съемок много. Вот даже в Минск на днях смотался. Все на бегу, даже в картинную галерею не мог зайти. Снимал Гию Канчели и Юрия Башмета. Очень приличный концерт они дали. Может неплохой фильм получиться. Правда, когда еще его на "Культуре" покажут.
При этом оба не могли сопротивляться искушению полистать каталог выставки, который был выдан им, как спонсорам, бесплатно. Толстый, прекрасно изданный том многие гости вернисажа, не скупясь, покупали по тысяче рублей. Не даром, но все-таки искусство никогда не стоило дешево. Если настоящее и не на рынке.
– Станислав Николаевич, а вот тут у меня неожиданный вопрос возник, – сменил тему Вадим. – Может быть, вы знаете коллекционеров холодного оружия?
– Дорогой мой, ты что? Оружием заинтересовался? Оружие – это для людей умудренных, степенных. В твоих летах надо женщинами интересоваться, с девушками время проводить, а ты вон Домерга помаленьку собираешь. Ориентацию хочешь поменять? Живые-то интереснее будут. По своему опыту, правда, давнему, знаю.
При этом Потоцкий смотрел на официантку, выделявшуюся стройной фигурой, улыбчивым круглым лицом, достойной грудью. Та перехватила взгляд лысого "козла" – так она называла про себя мужиков в возрасте от пятидесяти и до "упора", смотревших на нее особым, оценивающим взглядом. С готовностью поспешила к их столику с улыбкой на лице: что-то еще желаете?
– Можно нам еще по капучино и чизкейку, – то ли спросил, то ли распорядился Станислав Николаевич, при этом голос его обрел даже какие-то ласковые нотки.
Девушка отошла от их столика, плавно развернувшись и продемонстрировав прямую спину, высокую талию и аккуратненькую округлость под ней.
– Вот такими девушками надо заниматься, а ты о кинжалах начал думать! Хотя бы уж Домергом вдохновлялся…
Вадим даже немного смутился от такого "наезда".
– Что вы, Станислав Николаевич! Ориентация у меня самая что ни на есть традиционная, правда, большим количеством подруг похвастать не могу. И от живописи не откажусь. Но тут, просто, один клиент нарисовался, хочет найти, ни много, ни мало, меч китайского императора. Если найду, то, может, и для новых картин деньги найдутся.
Потоцкий вздохнул с облегчением. Через некоторое время он достал из бокового кармана пиджака потертую коричневую книжечку и начал искать чье-то имя и телефонный номер. Он не увлекался записью номеров непосредственно в мобильник, считал блокнот надежнее – в нем, по крайней мере, батарейка не сядет. Примерно через минуту предложил Вадиму записать телефон, и начал: вот так, значит, восемь, восемьсот двенадцать…
– Питерский человек? – уточнил Вадим.
– А у нас сейчас все питерские. Это бывший военный моряк, ныне олигарх – лайт, до первой сотни Форбса не дотягивает. Да особо туда и не стремится. Я ему картинку из школы Айвазовского когда-то продал. Он коллекционирует морские кортики, но эти оружейники, они все друг друга знают, так что может помочь. Кого-то он даст, а дальше сам тяни ниточку. Да, зовут его Сергей, а по отчеству я и не знаю.
Тем же вечером Вадим позвонил в Питер. Но Сергей оказался на рыбалке где-то под Астраханью и предложил созвониться через десять дней, когда он будет в Москве.
* * *
Коллекционер возвышался над столом, уставленным разнообразными закусками, которые он потреблял с видимым удовольствием. Но пил только минеральную воду, да и ту без газа. Даже сидя, он производил внушительное впечатление размахом плеч и объемом грудной клетки. Короткие, недавно постриженные волосы были некогда буйными черными, а теперь в них преобладала седина, на лице чернели усы, которые плавно переходили в седую бороду. На Сергее была черная трикотажная рубашка поло с короткими рукавами; в огромных ручищах он держал вилку и нож, с помощью которых расправлялся и с холодцом, и с солениями, и с пирожками, и с паштетом. Встречу он назначил в ресторане-клубе "Гусятникофф" в районе Таганки – известном среди гурманов настоящей русской кухней. И паштет здесь назывался "паштет из гусиной печенки", а не "фуа гра" на французский манер. И супчик именовался просто – "щи зеленые".
Сергей за трапезой оживленно обсуждал со своим собеседником, которого он называл Юрок, диаметр крышки люка, через который они лет двадцать пять назад опускались в подводную лодку. Спор шел на тему – одинаковы размеры этой штуковины на "дизелях" и атомных лодках, или все-таки отличаются. Сошлись на том, что диаметр от 550 до 650 миллиметров. При этом не важно, атомная лодка или дизельная. Просто люки делают на одном заводе где-то на Волге и рассылают по верфям.
"Интересно, сейчас бы они в такие люки протиснулись? Нет, застряли бы обязательно!", – подумал Вадим, представившись обедающим мужчинам. Он положил на стол свою визитную карточку и уселся в светло-коричневое плюшевое кресло.
– Что будете кушать? – поинтересовался Сергей Юрьевич.
– Спасибо, приятного вам аппетита! А кушать будем кофе с горячим молоком, – ответил Вадим.
– Хорошо. Советую вам по-венски, очень хорош! А молочка попросите подогреть можайского, к ним каждое утро бидончик свежего подвозят! – посоветовал Сергей.
– И принесите нам пару тарелочек с такими маленькими пирожными, – обратился он к официантке, которая уже стояла возле их столика и прекрасно сориентировалась, кто здесь главный и кто заказывает.
– Мне говорили о вас, как о капитане первого ранга, подводнике и, может быть, эта медаль вам будет интересна.
При этих словах он достал из бокового кармана пиджака круглую пластмассовую коробочку, в которой была бронзовая медаль. Сергей достал очки и сразу начал изучать бронзовый диск. "Потрясающе! Смотри, Юрок, они сделали медаль в честь первого соединения атомных подводных лодок. Потрясающе – они указали их базирование – помнишь названия "Западная Лица", "Губа Малая Лопаткина" и "Губа Большая Лопаткина". Юрок разглядел состав – проект 627, 671 и 671 РТ. Потом он перевернул медаль и на оборотной стороне, где уже были вместе Андреевский и флаг ВМФ России, обнаружил новое базирование – Гремиха. "Смотри, проекты 627, 671, 671 РТ, 705 705 К, – я на какой-то из этих лодок практику проходил, – и добавил – молодцы мужики, такую память сделали".
– Вы эту медаль привезли нам показать или еще с какой целью, – поинтересовался Сергей Юрьевич.
– У меня довольно эклектичная коллекция, вот и занесло в нее такую памятную медаль. На флоте я не служил, так что это вам в подарок.
Юрок смотрел на него с интересом, нет ли здесь какого подвоха.
– Мне говорили, что вы известный в Питере коллекционер холодного оружия, – продолжил Вадим.
– Известность – это не то, к чему стремится коллекционер, – глядя поверх очков в тонкой оправе, заметил Сергей. – В основном я коллекционирую морские офицерские кортики. А вас что волнует?
– Японский меч – катана. Причем не любой, а конкретный, – Вадим решил говорить все, как есть. – Мне стало известно, что где-то в России есть меч последнего императора Китая, который ему подарил император Японии.
– И вы хотите его найти? – с какой-то чуть уловимой иронией вновь вступил в разговор Юрий.
– Да.
– Нелегкая задача. А почему вы обратились к Сергею Юрьевичу?
– Сейчас в Москве по любому поводу говорят, что для начала надо спрашивать у питерских, – с улыбкой ответил Вадим.
– Давайте поступим так – вы свяжитесь с моим секретарем, ее зовут Даша Вепринцева, она может вам дать телефоны питерских коллекционеров. Разумеется, скажете, что у нас с вами был разговор. А впрочем, – Сергей, видимо, раздобрился и взялся за трубку мобильника, который хотя и был дорогой модели "Верту", но, судя по трещинам на дисплее, побывал не в одной переделке.
– Дашок, это Сергей Юрьевич, – сказал он, словно кто-то другой мог позвонить с этого номера его секретарю. – Тут симпатичный молодой человек с нами обедает, коллекционер, Вадим его зовут. Я дам ему твой телефон и ты из нашего списка продиктуешь ему имена моих питерских партнеров. Все-таки все сумасшедшие должны поддерживать друг друга. Ну, заодно отведи его на выставку на Конюшенной, – посмотрел вопросительно Сергей Юрьевич на Вадима – мол, будет ли тот в Питере? Получив подтверждающий кивок, завершил звонок. – Я им как-то два кортика пожертвовал из своей коллекции. Может быть, кто-то и катану им дал.
На этом телефонный разговор-инструктаж закончился. Сергей продиктовал Вадиму телефон Даши и пожелал новому знакомцу удачи. Принесли кофе, молоко и пару огромных блюд с неимоверным количеством таких маленьких пирожных, что Вадим начал непроизвольно их пересчитывать. Но быстро сообразил, что из этой попытки ничего не выйдет. Сергей Юрьевич, не глядя, протягивал руку к блюдам попеременно, и число маленьких пирожных таяло просто на глазах. С Юрком они опять заговорили о подводных лодках, об автономках, вспоминая дорогие сердцу приключения в каком-то заливе Хаммамет в Тунисе и в Мексиканском заливе, а также непростые походы к берегам Антарктиды. При этом с удовольствием вновь разглядывали медаль, припоминая названия лодок и имена знакомых командиров.
Вадим откланялся. Через два дня ему предстояло отправляться в Санкт-Петербург.
* * *
Он все-таки сумел "скроить" поездку так, чтобы убить двух зайцев – вторую половину первого дня своего визита в северную столицу снимал в Мариинке интервью с известным театральным деятелем, а на следующий день решил заняться поиском катаны. Впрочем, без надежды на успех. Разве что на случай, которым и знамениты всяческие находки картин импрессионистов на заброшенных чердаках, или где-то еще.
Когда образовалась пауза на чашку чая, он набрал телефон питерской Даши, отрекомендовался, что он от Сергея Юрьевича и что-то пробормотал в ответ на бодрое: "А я вас еще позавчера ждала!". В общем, договорились созвониться поближе к шести. Поскольку продюсер съемок был человеком серьезным, то номер на одну ночь ему забронировали в "Кемпинском" на набережной Мойки. В гостиницу он приехал около четырех часов дня и решил "придавить" подушку еще на пару часов – в ночном поезде он почти не спал и теперь чувствовал себя "разбитым".
В шесть он снова набрал секретаршу Дашу, но девушка его озадачила.
– Сегодня вечером у нас хоккей и Сергей Юрьевич приглашает вас в свою ложу в "Ледовый", – предложила собеседница, – на ВИП входе вы спросите билет на вашу фамилию. А, кстати, я ее и не записала еще! Моисеев? Хорошо. И подниметесь в нашу ложу на лифте. Третий этаж.
К счастью, до метро он дошел быстро, доехал до "Большевиков" и успел в "Ледовый" как раз к первому вбрасыванию.
И едва не потерял дар речи, когда вошел в ложу: на него вопрошающе смотрела та самая "богиня", которой он так неловко пытался заплатить за воображаемый стриптиз. На этот раз она была одета. Просто, но стильно. К тому же у нее были светящиеся глаза, которых он не разглядел тогда на пляже, и добрая белоснежная улыбка.
– Господин Моисеев? Вадим? Я – Даша, секретарь Сергея Юрьевича! – протянула она ему мягкую ладошку, которую Вадим осторожно пожал. Он узнал девушку с первого взгляда. Она же его не узнала. И время прошло, да и вид у него совсем иной, чем тогда, на утреннем рассветном пляже в Сочи.