Она попыталась вести счет дням, отмечая их на стене тонкими белыми линями. Но порой она забывала, или отмечала дважды, или отмечала поверх отметки, сделанной ранее. Она тратила несколько часов в день, пересчитывая количество отметок. Обычно каждый раз получалось новое число. А может быть это было и не несколько часов. Может быть - один. Или меньше. Или больше.
Пересчитав в третий раз за время после того, как ее разбудил стражник, который приносил еду, она пришла к правильной цифре.
Тимов, дочь Алгула, Леди-Консорт Его Императорского Величества Лондо Моллари II, провела четыре года, семь месяцев и одиннадцать дней в холодной, темной тюремной камере.
Было важно вести следить за этим. Это было весьма пугающая цифра, но без верного счета, ее разум мог бы посчитать срок большим вдвое или вдесятеро. Знать - было важно. И даже если она ошибается, то насколько она может сбиться? Не на год, конечно, нет. Даже не на половину года. Разве что месяц.
Это значит только четыре года, восемь месяцев и одиннадцать дней.
Месяц - достаточно небольшая погрешность, посчитала она.
Она нашарила поднос, привычно ориентируясь в темноте. В ее камере было не так много света. Иногда отметки на стенах были видны, иногда ей приходилось нашаривать их руками. Часто ее пальцы были слишком замерзшими для этого, но она старалась разминать и растирать их, как только могла. Она была дочерью знатного рода Республики Центавра. Ей не к лицу потерять достоинство, когда она покинет это место.
Еда была... ну, той же, что была в последний раз, и в предпоследний тоже. Она была съедобна и поддерживала ее, хотя она и не сомневалась, что теперь ей вряд ли подойдут ее платья. Она носила простое дорожное платье, когда ее схватили и его удобство было едва ли достойной компенсацией того факта, что она носила его уже четыре года, семь месяцев и одиннадцать дней. Она предпочла бы проводить свое заключение в чем-то более впечатляющем.
Она не могла слышать ничего снаружи. Она даже не знала, насколько она глубоко. По ее расчетам должно быть... ммм... несколько недель после Пира Гхиралта и чуть меньше недель оставалось до Пира Солнцестояния. Впрочем она сомневалась, что теперь над ней часто пируют.
Она закончила есть, и поставила поднос у двери. Если она этого не сделает - в следующий раз еды не будет. В двери была небольшая заслонка, куда просовывали поднос.
Не в первый раз она задумалась, что на самом деле она, по многим стандартам, довольно удачлива . У нее есть регулярное питание, крыша над головой - даже несколько на самом деле - постель, и никакой возможности подхватить заразную болезнь, поскольку она никогда не видела никого, кто мог бы ее заразить.
Она себя страшно удачливой не чувствовала.
Не в последнюю очередь потому, что она знала - ее планета и ее народ были оставлены на милость той силы, что она создала в попытке спасти их.
Дурла был наверху в одиночестве и что он спустил с цепи - знал один Великий Создатель.
Она снова вздохнула и подошла к стене, чувствуя узоры ее отметок.
Она начала пересчитывать снова. День, два, три...
* * *
Маррэйн глубоко вздохнул, глядя вокруг , вбирая в себя эту панораму. Вид Гор Ямакодо зимой захватывал дух, белизна снега контрастировала с серым сланцем неба. Они были почти в сотне лиг к северу от Широхиды, но все же он считал эти горы своим домом, настолько же, насколько им был его почерневший зал усыпанный обломками и пеплом.
Его компаньон, судя по виду, куда менее радовался своему окружению. Марраго негромко закашлялся и поплотнее завернулся в плащ.
- Разве это не великолепно? - проговорил Маррэйн. - Это земля моих предков. Здесь, где Клинки Ветра поднялись и обрели власть над вершинами. К чему болота, трясины и равнины юга? Дайте нам небеса, горы, и высокие холодные просторы.
- Очень холодные. - пробормотал Марраго. - Чересчур холодные.
Маррэйн взглянул на него и кивнул.
- Конечно. Извини. Я и раньше редко замечал холод. Если мы поторопимся, то скоро будем на месте. Я знаю эти места. Или... Я знал, но это было тысячу лет назад. Они могли измениться.
- Я следую указаниям тысячелетней давности, которые отдает тот, кто уже умер. - Марраго вздохнул. - Ты же понимаешь, что я чересчур стар для этого .
- Ты не умрешь здесь, старый друг.
- Нет. - решительно ответил центаврианин. - Я тут не умру.
Они двинулись в гору, следуя указаниям Маррэйна и находя себе путь среди запутанных поворотов и изгибов. Сам Марраго двигался медленно, но с мрачной решимостью. Ему не нравилось быть здесь, и он на самом деле не хотел бы тут оказаться, но он не мог не уважать любовь Маррэйна к своему дому. Он надеялся, что однажды покажет минбарцу свой собственный дом.
Это было опасно, но секретность была необходима. Марраго хотел бы прихватить с собой кого-нибудь из своих охранников и помощников, но Маррэйн был совершенно прав, указывая ему на то, что никому из них он не может по-настоящему верить, ни в чем сколько-то важном. Это раздражало Марраго - особенно потому, что так оно и было - но он не мог отрицать правдивости слов Маррэйна. Всего два года назад один из его телохранителей, мужчина которого он знал много лет, попытался его убить - почти искалечив его при этой попытке.
Его дыхание становилось все тяжелее и тяжелее, и он чувствовал, как тяжело бухают его сердца. Маррэйн убегал все дальше и дальше вперед, глядя на каждый камень и облако с радостью ребенка, нашедшего давно потерянную игрушку.
- Я не умру здесь. - просипел Марраго, слова повисли туманом перед его лицом. - Не сейчас.
Наконец, он обогнул выступ по узкой тропе и уставился на здание перед собой. Вырезанный в склоне самой горы, здесь стоял храм. Такой же стойкий и невозмутимый, как сами горы, он выглядел как место, где могут обитать лишь невероятно сильные. Центавриане не имели склонности растить воинов-монахов, как минбарцы или маркабы, но Марраго кое-что знал про их ордена, и не сомневался, что это было именно таким местом.
Он зашагал вперед, силой проталкивая себя сквозь ледяной воздух и присоединился к Маррэйну перед дверями - массивным каменным порталом. На них были вырезаны символы, которых он не мог узнать. Маррэйн, очевидно, понимал их, потому что он чуть склонил голову и прикоснулся двумя пальцами к губам.
Потом он постучал в дверь кулаком.
Марраго отвернулся и посмотрел с горы вниз. Он видел как вся земля расстилалась под ним, и прекрасно понимал почему предки Маррэйна пришли в эти горы. А еще он чувствовал страшное и сводящее с ума головокружение.
Звук камня, скрипящего о камень, раздавшийся когда открылась дверь, заставил его обернуться. Перед ними стояла юная минбарская девушка. Она была полностью одета в черное, ее лицо скрывал капюшон, а к ее поясу был пристегнут денн'бок. Она выглядела готовой к бою.
- Тебя не ждут здесь, Предатель. - проговорила она чистым, звонким голосом. - Тебе говорили это и прежде.
Маррэйн сверкнул ей мимолетной улыбкой.
- Я здесь не для сватовства. У меня дело к твоей леди.
- Тебя не ждут здесь, Предатель.
Улыбка Маррэйна стала шире.
- Я Первый Воин Клинков Ветра, и этот храм стоит на землях, что мои предки взяли для Клинков Ветра, и которые навечно оставил за нами сам Император Шинген, по Договору Варэнни. И ты утверждаешь, что я не могу войти?
- Тебя не ждут здесь, Предатель.
Марраго закашлялся и шагнул вперед.
- Мы путники, - сказал он. - нуждающиеся в отдыхе и ночлеге. Мы оба воины и отплатим защитой и уважением, если они вам потребуются. - Он закашлялся снова. - Разве нет у вас традиций гостеприимства?
- Чужакам не позволено входить.
- Я веду ту же войну, что и ты.
- Мы воюем вместе. - добавил Маррэйн. - И мы явились сюда по прямому приказу Примарха. Ты предпочтешь объяснять ему - почему его верным воинам не дозволяется сюда войти?
Девушка поколебалась и отошла в сторону, пропуская их внутрь. Маррэйн снова улыбнулся ей и вошел. Марраго последовал за ним.
- Я должна доложить моей леди, что вы здесь. - пролепетала минбарка, закрыв дверь. - Ждите здесь.
Они стояли в небольшой прихожей - темной холодной и каменной.
- Ты всегда так очаровываешь своих дам? - просипел Марраго, жадно глотая воздух.
- Похоже, что я тут пользуюсь определенной славой.
- Как, не сомневаюсь, и во многих других местах.
- Ну, может быть, тут и там....
Девушка вернулась, и с ней была другая женщина. Она была старше и выше, двигалась со свободной грацией. Одета она была так же, но ее капюшон был надвинут еще глубже на лицо, а на руках были плотные черные перчатки.
- Тебя не ждут здесь. - сказала она Маррэйну.
- Нам нужна твоя помощь. - ответил он, разом утратив все легкомыслие. - Нам всем нужна твоя помощь.
- А где был ты, когда мне нужна была твоя помощь?
- Насколько мне помнится - ты прогнала меня.
Откинув капюшон за спину, Тиривайл взглянула на них. Ее кожа потемнела и была покрыта шрамами, ее лицо наполовину обгорело. Один глаз был пуст и скрыт повязкой, но оставшийся сохранил свою темную красоту.
- Примарх прислал тебя?
- Именно он.
- Тогда входи. Думаю, я должна тебя хотя бы выслушать.
* * *
- Минбарцы называют это Мора'дум, насколько я знаю. Террор. Применение террора на войне старо, как сама война. Я изучал военную историю во всех подробностях в последние двенадцать лет, да и прежде не был к ней совершенно безразличен.
Когда двенадцатый Император отправился на войну против мятежных лордов Иммолана, он угрожал спалить дотла любой город на планете, убить любого мужчину, кто будет противиться ему, и продать в рабство всех их жен и детей. Поначалу ему не поверили, но потом он захватил город Бракадуун, и сделал именно то что обещал, пощадив одного мужчину которого он отправил живым - в следующий город.
После этого остальные сдались быстро.
Конечно, у меня нет армии - больше нет. У меня нет титула, а мой старейший союзник.... потерян и в заключении. Возможно, мертв.За мою голову назначена цена, и меня хотят взять живым или мертвым.
Но мои намерения тверды по-прежнему. Мой народ все еще страдает в рабстве, а я все так же единственный, кто может освободить его. Император болен и умирает, и не имеет силы сделать то ,что должно. Лорды и Центаурум - марионетки, пляшущие на коротких ниточках. Армия служит заодно с нашими поработителями, охотно помогая нашим врагам.
Я почти одинок.
Вот куда ты явился.
Я осведомлен о том, что ты делал во время Горашской кампании и на Фраллусе. Я также знаю, что тебя отстранил тот, кому ты служил, ибо он счел тебя ... чрезмерно усердным.
Я знаю о твоих действиях, касающихся врии и считаю их совершенно правильными. Террор, как я сказал, жизненно важный инструмент на войне, как и удары возмездия по тем, кто тебя предал.
Однажды, когда мы одержим победу, я стану Императором. Я буду помнить тех, кто помог мне - также, как буду помнить тех, кто отверг меня. Когда я сяду на Пурпурный Трон, я прослежу, чтобы все наши противники были изгнаны из наших пределов, а те, кто предавал и порабощал нас - понесли кару за то, что они сделали.
И по правую руку от меня будет место для тех, кто достойно послужил мне.
Что бы ты ни попросил в уплату - это будет твоим. Ты хочешь дом? Ты получишь его. Любой мир, который ты пожелаешь, кроме самой Центаври Прайм, будет твоим, владей им по своему усмотрению. Желаешь званий, титула лорда? Ты получишь и это.
Марраго? Он... верный. Он сражается на той же войне, что и я, на свой лад. Он не станет помехой. Мне понадобятся такие, как он, когда я стану Императором. Если он обратится против меня тогда... да, с ним потребуется разобраться, но я бы предпочел этого не делать.
Примарх Синовал? Он мне безразличен. Он не претендует на Центавр. Мы не последуем за ним, но я не желаю его смерти. Он сражается на той же войне, что и мы. Но если он обратится против нас - что ж, тогда он умрет точно так же.
Да, я знал, что тебе это понравится.
Буду честен. Ты моя величайшая надежда. Проси любую плату - и я выплачу ее.
Итак, что ты скажешь?
Морейл взглянул на Дурлу.
- А чего ты хочешь от меня? - спросил он.
Дурла выглядел удивленным.
- Чего же еще? - спросил он.
- Я хочу чтобы ты принес ужас.
* * *
Спокойные, глубокие вздохи.
Есть здесь кто-нибудь?
Есть здесь что-нибудь?
Я не могу этого сделать!
Нет, я могу. Синовал, похоже, считает что я могу, и будь я проклята, если буду с ним спорить.
Вы здесь?
Мы здесь, Посланница.
Ого! Что вы хотели сделать? Устроить мне инфаркт?
Ты звала нас.
Но в... метафорическом смысле, не в смысле "пожалуйста-отвечайте". Я практиковалась в медитации.
Да. Ты изменилась, Посланница.
Конечно, я изменилась. После экспедиции по ту сторону пустоты, чтобы найти эту... штуку. Понятия не имею, что это было.
Мы знаем.
Я знаю что вы знаете. Вы знаете все. И нет - я не хочу знать. Я видела, что это сделало с Талией, и этого достаточно. Я лишь хотела бы знать, почему Синовал отослал меня.
Ты знаешь почему.
В последний раз он прогонял меня после работы с врии. После восстания. Он не хотел и слышать, что я ему скажу.
И все же ты сказала ему.
Это была моя работа. Он услышал?
В конце концов, да.
Этого недостаточно. Нет, я не собираюсь спорить снова, ни с ним, ни с вами. Я пытаюсь медитировать, пытаюсь... как он это называл? Раскрыть свой разум.
Мы знаем, и он не сделал ничего, чтобы прогнать тебя. Он просил тебя.
У него есть свои причины.
Да, конечно есть. Он считает, что ты лучше подходила для его целей. Он не сделал ничего, что могло бы бесчестить тебя.
Вздох... и здесь ни секунды покоя? Я никогда не прощу его за то, что он сделал. Никогда. Какие бы извинения и компенсации он не придумал после. Ничего не значат и слова насчет изгнания Морейла - он не может искупить того, что он сделал.
И все же ты возвращаешься к нему. Ты уходишь и ты возвращаешься, и ты не покинешь его снова.
В нынешние дни я его совесть. Если я не буду влиять на него - то кто же?
Значит, ты изменилась с тех пор, как вернулась, Посланница. Ты не та персона, которую Старейший послал к нам.
Ну да, время именно это и делает. Чуть больше веса. Немного седины в волосах.
Мы говорим не о телесном. Мы говорим про эмоции. Ты более уравновешена, менее сердита, точно также страстна, но более рассудительна. Это другой человек.
Это хорошо или плохо?
Это не хорошо и не плохо. Это просто есть. Смертные - интересные существа, и концепция любви не единственный аспект, делающий их интересными.
Спасибо, я тут пытаюсь медитировать. Я не в настроении болтать про любовь моей жизни.
Он не предаст тебя. Знай это.
И откуда ты это знаешь?
Мы знаем все, кроме одной единственной вещи.
Никто не любит умников.
* * *
Однажды ночью, в холодной комнате, перед рассветом.
- Так это и была твоя леди. Она выглядит... интригующе.
- Разве она не великолепна?
- Я думал, она тебя убьет. Выражение ее... глаза...
- Она не сможет меня убить. Для этого она никогда не была достаточно хороша.
- Ты смотришь глазами влюбленного. Я ее тоже видел - и она может.
- Хммм... может, ты и прав. Она изменилась с тех пор, как я видел ее в последний раз.
- Она выглядит как тот, кто нашел свое предназначение. Я помню времена, когда я был юнцом, гадавшим куда ведет моя судьба. Мы, мой народ, свято верим в судьбу. Я считал, что она является в видениях, хотя являются они все реже и реже. Некоторые из нас видели - когда мы умрем. Это приходит к нам во сне, и это всегда правда. У моего друга, Лондо, было подобное видение.
- А у тебя - нет?
- Нет. Теперь их видят немногие из нас. Не знаю, освобождает меня или порабощает такое неведение. Действовать, зная что я могу умереть в любой момент... Но, также, я могу строить планы. Я могу мечтать о будущем. Мой прадед получил предостережение от пророчицы о времени и месте, где он умрет. Он прожил всю жизнь свободным от страхов и забот, а затем пришел на то место, которое она предсказала, в назначенное время, чтобы умереть там - от несчастного случая. На него упал камень со здания. Оказалось, что она пыталась предупредить его.
- А твое мнение?
- Не знаю, есть ли оно. Синовал не знаток судьбы, и я это знаю.
- Нет, он не знает ее. Я... я так и не знаю точно. Когда-то я встречался с Оракулом - или думаю что встречался. Я помню женщину, должно быть, похожую на твою пророчицу. Я по глупости задал ей вопрос, который не должен был задавать, и... Не думаю, что она сказала мне что-то, чего я уже не знал. Просто узнать это было больно. Хотя у всей этой встречи есть оттенок сновидения. Может быть, именно им она и была. Воспоминания - странная штука.
- Так или иначе - на чем я остановился? Твоя леди - она сейчас нашла свое предназначение. Я узнал ее взгляд. Она нашла свое место в галактике. Я надеюсь, что она готова к возможности перемен. Мне казалось, что я узнавал свое место - но оно менялось, и не раз. И может измениться снова еще до моей смерти.
- Я всегда знал свое назначение. И знаю сейчас.
- И что это, если не секрет?
- Война, конечно же. Что же еще?
- Тебе повезло больше, чем мне. Я ненавижу войну. И всегда ненавидел.
- Странное сетование для генерала.
- Не могу представить что-то, что генерал должен ненавидеть больше.
- Ты, должно быть, несчастен. Мы не знаем ничего, кроме войны.
- Несчастен? Не знаю. Это просто война, но столь многие сражаются в ней по причинам... неверным. Даже ты, даже твоя леди. И, особенно, Синовал. Я воюю потому, что воевать надо, потому что я нужен своему народу. Я сражаюсь не из любви к войне, а потому, что я это умею.
- Я сражаюсь потому что без войны я ничто.
- А что ты будешь делать, когда эта война закончится?
- Найду другую.
- Лучше ты, чем я. Ладно, довольно. Сколько нам понадобится, чтобы добраться до Йедора?