Вокруг из укрытий вставали остальные партизаны. Но пока никто никуда не шел. Вперед двинулись только после отмашки Митрофаныча. Старался не отставать от старшины. Мы спускались с холма осторожно, стараясь что б между нами и дорогой постоянно что-то было. Лично мне очень не хотелось, что б какой-то недобитый ганс меня сейчас пристрелил. Знаете этот стандартный штамп из кино? Когда герой расслабляется после боя, а тут кто-то из якобы убитых вдруг поднимает оружие, стреляет ему в спину и умирает. Глупо, да? Поэтому я шел осторожно, не спуская глаз с лежащих на земле трупов и держал карабин наготове.
Партизаны быстро рассыпались по дороге, осматривая трупы. Я услышал несколько выстрелов и дернулся было с дороги, но все оказалось намного проще - это добивали немногих раненых. Поняв это и уловив несколько насмешливых взглядов, я снова вернулся на дорогу. Как раз в это время двое бойцов полезли в кузов уцелевшего грузовика, тент и борта которого скорее напоминали решето - ДП сегодня поработал на славу. Один, тот что помоложе, сразу же скатился вниз, скрутившись в судорожной рвоте. Я себе представляю! Учитывая, что, в основном, огонь был сосредоточен именно на этом грузовике - мы старались, и вполне успешно, просто не дать немцам возможности покинуть машину и вступить в бой - вид внутренностей его кузова, должно быть, представлял еще то зрелище. В моих мыслях сразу же возникла картина - гора трупов, лежащих вповалку друг на друге, многие из которых прошиты десятками пуль, чуть плещущаяся, как вода в ванной, кровь… Кстати, когда я подошел поближе к этому грузовику - заметил, что кровь действительно сочилась из кузова, несколькими струйками и отдельными каплями орошая землю. И все это дополнял смрад горящей машины с трупами внутри. Желудок сразу же скрутило и помогло удержаться только полуминутное рассматривание неба. Заглянуть в машину я так и не рискнул.
- Быстрее давайте, пока не появился кто! - прикрикнул на собирающих трофеи бойцов Митрофаныч.
Именно этот окрик и привел меня в чувство. Пора было браться за работу. Я склонился над ближайшим немцем и принялся снимать с него снаряжение. Первым делом расстегнул ремень и в мешок отправились подсумки с патронами. Перевернул труп на живот - прямо между лопаток алело окровавленное входное отверстие от пули. Снял сухарку, в которой обнаружились какие-то галеты. Съестное отправилось за подсумками. Туда же - флягу и штык-нож. Подобрал валяющийся рядом карабин, выщелкал из него патроны.
- Митрофаныч, - крикнул я стоявшему на обочине командиру. - Оружие берем?
- Все берем! - получил в ответ.
Блин, похоже, назад будем идти нагруженные как мулы. Отбросил карабин на обочину, к горке уже валяющегося там оружия. Огляделся в поисках новой добычи. Кстати, надо бы хорошо проверить карманы немца. Может сигаретами разживусь, а то без табака скоро с ума сойду. Перевернул обратно труп. Что у нас в карманах? Зольдбух полетел в кусты. Есть! Знакомая пачка с орлом перекочевала в мой карман.
Пока я потрошил карманы убитого, в голову пришли новые мысли. А ведь за такого немца там, в будущем, я бы очень дорого отдал! В смысле, за то чтоб найти вот такого, полностью упакованного, бойца. В начале своей копательской карьеры мне даже снилось такое. Вот лопата звонко бьет об металл. На свет появляется каска. Я замечаю в яме кости и продолжаю копать. Подсумки, пряга 'Гот мит унс' (конечно, блестящий аллюминий!), фляга… Штык-нож - обязательно! Вот на груди у него и 'раняжка' приколота - тоже вкусная находка. Ну и мелочевка всякая - часы, портсигар, зажигалочка… И вот, передо мной лежит свежеубитое воплощение моей мечты из будущего. А зачем оно мне здесь и сейчас? Теперь это бесполезный мусор! Ну, в основном.
Подобрав и положив в общую кучу еще один карабин, подошел к примеченному ранее ранцу, сиротливо валяющемуся на земле. Что тут у нас? Еще сигареты. Да сразу три пачки! Какие-то консервы, снова галеты. Мой мешок начал ощутимо тяжелеть. Ранец тоже прихватил, потому что чувствовал, что свободное место в мешке скоро исчезнет.
Обошел по широкой дуге еще одного немца. Пуля, а может и сразу несколько, снесла ему практически всю голову. Подходить к этому месиву из крови, мозга и костей очень не хотелось. Пусть кто-то другой его обыскивает. Вот вроде бы более менее целый лежит. Этот немец лежал на животе. Порылся в сухарке и добыл себе небольшую трубку - теперь, даже если сигареты закончатся, мне не придется мучатся от неумения сворачивать сигареты. Перевернул его на спину. Интересно. На немце висели автоматные подсумки. Снял их и положил в, уже почти забитый, мешок. Туда же добавил два 'яйца' М-39 с выкрученными взрывателями, которые лежали отдельно. Постоял немного, осматривая землю в поисках автомата - он нашелся под кустом. Снова постоял, решая бросить ли оружие в общую кучу или оставить себе. В конце концов, повесил найденный МП-38 за спину.
Посмотрел на свои, давно просящиеся на пенсию, сапоги и решил снять обновку с немца. Потом долго думал куда их приспособить - в мешке они явно заняли бы слишком много места. В итоге, просто перевязал их какой-то бечевкой, найденной в ранце одного из немцев, и перекинул через плечо. Сапоги натолкнули меня на мысль, что неплохо было бы обновить гардероб полностью. Мои лохмотья уже не только не имели никакого вида, но и, не стиранные с того момента как я их одел, жутко воняли. Впрочем, никого кроме меня это, похоже, не беспокоило - от большинства членов отряда пахло не лучше. А что вы хотите? Здоровые мужики уже месяц (плюс-минус) летом в лесу, лишь изредка моясь и стирая одежду. Но, с другой стороны, как посмотрят ребята на то, что я буду ходить в немецкой форме? Дилемма, однако. Поразмыслив, я вспомнил один из своих любимых сериалов - 'Штрафбат'. Если там, на фронте, бойцам сходило с рук ходить в немецкой форме - почему не получится у меня? Приняв решение, я снял штаны с ближайшего немца, поискал глазами куртку поцелее, выбрал одну, единственным изъяном которой была дыра в спине с начавшей уже запекаться кровью вокруг. Ничего, дыру и зашить можно - на моей гимнастерке их гораздо больше. А кровь уж как-то отстираем.
К тому моменту, когда уж почти стемнело и Митрофаныч решил, что трофеев уже хватит и пора уходить, о чем он оповестил нас своим гулким голосом, я давно заполнил свой мешок и наполовину забил трофейный ранец. В основном, мою добычу составляли подсумки с маузеровскими патронами и галеты. Еще нашлось штук восемь консервных банок. Трофейный автомат все так же висел на плече, а к списку найденного оружия, лежащего в мешке и ранце, добавились двенадцать гранат - восемь М-24 и четыре М-39 - и три пистолета - один 'парабеллум' и два 'вальтера'. Но главным моим сокровищем стали семь пачек сигарет, включая четыре уже начатые, один серебряный портсигар с надписью на немецком, в которой я разобрал только 'Мой любимый Хельмут', два кисета с табаком и кусок мыла. Еще подобрал пару зажигалок - старые начали выдыхаться, да и просто люблю зажигалки, и золотые карманные часы. Причем часы взял не из жадности, а просто потому что привык знать время.
После команды Митрофаныча, на обочине дороги понемногу начали собираться нагруженные бойцы. У нескольких из них я заметил за плечами по два мешка, как и у себя. В конце концов собрались все, кроме старшины. Тот прокричав откуда-то из недр уцелевшей машины, что сейчас идет, еще минуты две чем-то там шуршал. Когда старшина тяжело спрыгнул из кузова на землю, я заметил у него в руках 50-миллиметровый миномет. Поставив добычу на землю, он вытащил из кузова еще два лотка с минами и ящик с инструментами.
- В хозяйстве такая штука пригодиться. - пояснил он Митрофанычу, указывая на миномет. - И инструмент лишним не будет.
А я стоял и думал как мы будем тащить все это добро в лагерь. Кроме нагруженных мешков за спинами большинства бойцов, у наших ног лежала здоровенная куча оружия - в основном, карабины, но среди них виднелись еще два МГ-34, рядом с которым лежали патронные ящики и шесть сменных стволов к пулеметам. Еще один МГ-34 с присоединенным 'кексом' держал один из бойцов, которых Митрофаныч отослал в начале обезвредить мотоцикл. Теперь еще и миномет с лотками. Двадцать мин, почти по килограмму каждая, плюс вес лотка. Подобная мысль пришла в голову не только мне. Многие бойцы с таким же сомнением смотрели на кучу оружия. В итоге, было принято решение взять трофеев столько, сколько сможем унести. В первую очередь - одобренный Митрофанычем миномет с боекомплектом, пулеметы с патронными ящиками и все найденные патроны. Так, примерно половина карабинов была приведена в негодность - затворы извлечены и заброшены подальше в заросли, а приклады разбиты об деревья. Остальное пристроилось на наших спинах.
Не забыв поджечь вторую машину, мы отправились в обратный путь и углубились в заросли. Я чувствовал себя верблюдом. На левом плече висит набитый мешок, к которому я еще и привязал сапоги, на правом - чуть меньше набитый, но тоже тяжелый ранец. Рядом с ранцем висит автомат, а в руках карабин. По-моему, на ишаков навьючивают меньше. Почему не сделать хоть какие-то носилки, а еще лучше - тележку? Хотя, тележку делать не из чего, а с носилками через лес между деревьями, кустами и прочей растительности идти - удовольствие маленькое. Хорошо хоть удалось увильнуть от переноски лотков с минами - если б на меня навьючили еще двенадцатикилограммовый ящик, я б свалился на месте.
Остальные были нагружены не меньше меня. Каждый тащил на себе столько килограмм железа, что раньше б никогда не поверил, что с таким грузом можно устраивать поход на такое расстояние. Однако, несмотря на загруженность, настроение бойцов было веселое. То и дело из строя звучали шутки и ответные смешки. Люди радовались жизни, радовались тому что живы. Для сорок первого года даже такая победа была Победой, именно с большой буквы. Группа из двадцати человек, с трофеями и без потерь, возвращалась в лагерь.
Обратная дорога заняла на целый день больше времени. Я не буду описывать как мы добирались назад потому что плохо помню. Примерно через полночи ходьбы по лесу с тяжелыми трофеями, сознание перестало фиксировать что-либо, кроме спины идущего впереди. Я просто тупо переставлял ноги когда мы шли, падал на месте, когда Митрофаныч объявлял очередной короткий привал, что-то ел и снова поднимался, когда меня расталкивали, говоря, что пора идти дальше. Помню только, что очень сильно пожалел о своей жадности там, на дороге, во время сбора трофеев.
В лагерь мы пришли на рассвете. Здесь уже вовсю кипела жизнь, сновали по своим делам партизаны, от кухни доносились запахи еды и раздавался стук топора. Остальные участники налета на немецкую колонну были в ненамного лучшем состоянии и Митрофаныч, осмотрев свою группу, просто махнул рукой, приказал отдыхать и отправился докладывать командиру сам. Никто не спорил. Поглядев вслед удаляющемуся в направлении командирского шалаша Митрофанычу, мы расселись под ближайшими деревьями. Дальше я спал. Спал долго - до самого вечера.
Снился мне какой-то бред. Вначале я долго бежал по темному лесу. От кого бежал и зачем - не знаю. Потом, вроде в кого-то стрелял… А, уже под конец, приснился мне интересный эпизод, который почему-то намертво врезался в память. Знаете, так бывает - зачастую наутро в голове остаются только обрывки сна, которые, подобно клочьям тумана под солнцем, постепенно растворяются и исчезают, а иногда какие-то моменты сна крепко закрепляются в памяти и их отчетливо помнишь даже спустя годы. Так было и с этим сном.
Я сидел у костра. Вокруг из мрака выглядывали деревья, что-то шуршало и потрескивало. Огляделся - оказывается я у костра не один. Вокруг пляшущих языков огня сидели Терехин, капитан и Михалыч - старший сержант, который погиб возле аэродрома. Причем все выглядели вполне здоровыми, без всяких следов ранений. У Терехина исчезла рана на голове и выглядел он так же как в нашу первую встречу - даже немного… живее что ли? Насчет капитана я не знаю, но его костыля нигде не было видно, из чего я сделал вывод, что с ногой у него уже все в порядке. Ну и Михалыч тоже выглядел вполне живым и здоровым. Он затянулся сигаретой и выпустил густой клуб дыма.
- Ну и как у вы там у себя, в будущем, живете?
В каком будущем? Когда они меня успели расколоть? Или я сам рассказал? Нет, это вряд ли. Я же 'потерял память' и, вроде бы, вел себя осторожно. По крайней мере, ни в НКВД, ни в больницу меня пока не тащили. Но если спросил - значит знает? И не сделаю ли я себе только хуже, начав все отрицать?
- Как живем? - услышал я свой голос. - Нормально живем. Работаем, отдыхаем… даже, если честно, скучновато немного.
Ну вот, вместо того что б все отрицать - спалился полностью. Теперь выкручиваться поздно. Придется отвечать.
- Скучно, говоришь? - не отставал сержант. - А где ж ты работаешь, если скучно?
- Работаю простым офисным работником… - пожал плечами я, и, вспомнив, что понятие 'офис' вряд ли знакомо советскому сержанту в 1941 году, пояснил. - 'Кабинетным', в смысле.
- Кабынетный… - разочарованно протянул сержант. - А воюешь так, ничего. Чего ж ты в армии не остался-то?
- Да я, собственно, и не служил… - лица сидящих вокруг костра удивленно вытянулись и я поспешил объяснить. - С детства мечтал об армии. До восьмого класса даже собирался в суворовское поступать, а потом… потом передумал. Поговорил с людьми, наслушался про дедовщину… Платят еще мало…
- То есть как это 'платят мало'? - в разговор включился политрук. - Это как - за деньги Родину защищать?
Глаза у Терехина аж горели. А может это в них отражался свет костра?
- А на заставах мы в июне за деньги гибли? И под Киевом в ДОТах трупы жрали, но отстреливались до последнего патрона, а потом сами себя подрывали? А под Москвой мы из музейных пушек по немецким танкам стреляли тоже за деньги? Нет, брат, мы эту землю своими костями устилали с запада на восток и, потом, с востока на запад - до самого Берлина - не за деньги. Мы за Родину гибли!
Полностью прибитый напором Терехина, я абсолютно не обратил внимания, что он говорит о вещах, которые еще не случились. Не был еще взят Киев и гарнизоны прочно сидели в ДОТах КиУРа, не дошел еще немец до Москвы, а до наступления на запад оставалось еще около двух лет.
- Товарищ младший политрук, а как в моем времени без денег? Жить на копейки, практически нищенствуя и обрекая на нищету своих родителей, жену и детей? Да у нас офицеры только и бегут из армии! А кто не бежит - тех сокращают. Войны давно нет и не предвидится, государство считает, что армия не нужна вовсе… Что только деньги из бюджета тянет. Смешно сказать, делаем новейшие танки, которые потом сразу же и продаем куда-то в Индию или еще куда. А своей собственной армии закупить не можем - денег в бюджете на это не предусмотрено. Заказали десяток танков предыдущего поколения и раструбили на всю страну, чуть ли не как о подвиге. А в новостях показывали - летчики наши, военные, вместо нормального налета или, хотя бы, тренажера на модельках тактику воздушного боя изучают. Вот представьте, стоят двое с игрушечными самолетиками в руках и отрабатывают этими игрушками тактику.
Мои собеседники молчали. Постепенно я начал распаляться все больше и больше. Даже вскочил и начал расхаживать взад-вперед.
- …а статьи в газетах и новости на тему 'когда в армии начнется голод?', как вам такое? И не война ведь! Мирное время! Да вы знаете, что такое в наше 'мирное' время армия? Солдаты оружие в руках только на Присяге держали! Спившиеся от безысходности, брошенные на произвол судьбы той Родиной, которую они должны защищать, офицеры! Да они в очередь выстраиваются, что б их послали миротворцами в какую-нибудь африканскую страну. И едут туда. К СПИДу и малярии. Едут только потому, что там платят раз в шесть больше чем на Родине. И вокруг, фоном, крутые машины, на которые за всю жизнь не заработаешь, рестораны, в которых всей месячной зарплаты хватит только на десять чашек кофе…
Я махнул рукой. Остальные трое все молчали. Над поляной нависла тишина.
- Э как у вас там… - протянул в конце концов Михалыч. - Это ж до чего вы страну довели?..
- Так нет больше той страны, сержант. - я все никак не мог успокоится. - Развалилась в девяносто первом. Нету больше Союза. Есть куча независимых государств, каждое из которых катит бочку на соседей. При Союзе жили одним народом, а сейчас, смешно подумать, для жителя Воронежа житель Днепропетровска - уже иностранец. И наоборот. И в каждой стране политики народ натравливают на соседей. А некоторые ведь верят! В России все настраивают народ против 'хохлов', в Украине ругают 'москалей', и вместе тихо посмеиваются над белорусами - мол, кроме картошки и 'бацьки' у тех ничего нет. Так и живем уже больше двадцати лет.
- Как же Советский Союз распасться мог? - не поверил Терехин.
- А очень просто. Разругались после войны с союзничками. Черчилль помог. Как после войны толкнул речь в Фултоне о том, что главный враг теперь - Советский Союз, а потом пошло и поехало. Холодная война, гонка вооружений… Союз все силы бросил на военную промышленность, но не смог конкурировать с Западом в остальных сферах экономики. А после восемьдесят пятого вообще все покатилось. Вроде как налаживать отношения стали. Кое-кто и за границу ездить начал. Им там и показали - вот в магазинах колбасы пятьдесят сортов, да разные сыры-йогурты. Вот машины на любой вкус и цвет, одежда какая только захочешь. А у нас что? Несколько сортов колбасы, которая и то со временем исчезла из магазинов. На отечественную, к примеру, обувь смотреть страшно, а телевизор смотреть к богатым соседям бегали. Про машины уже не говорю. А в конце восьмидесятых, помню, отсидишь день в школе, где Родину любить учили, а потом быстро в магазин - часами в очереди за маслом стоять, потому что давали по двести грамм в одни руки. И приходилось стоять всей семьей, что б каждый получил по эти самые двести грамм… Вот люди и не выдержали. В августе девяносто первого консервативная часть политбюро попыталась было восстановить Союз по образцу вашего времени, да люди не дали. И начали, вместо коммунизма, строить капитализм.
- Из-за колбасы, значит, страну развалили… - Терехин грустно качал головой.
- Ну да… Получается из-за колбасы. - запал прошел и я снова присел у костра. - А теперь, вот, у нас тоже колбаса какая хочешь. Витрины просто ломятся. Только, когда появилась колбаса, исчезли деньги. Пенсионеры ее уже только во сне видят, да и большинство остальных людей тоже не роскошествуют. Цены постоянно растут, в головы людям вбили мысль, что главное в жизни - заработать побольше денег. Заработать, украсть… Лишь бы побольше. В начале девяностых у кого из школьников не спросишь кем быть хотят - мальчики, почти поголовно, отвечают 'бандитами', а девочки… Девочки тоже легкой жизни хотят.
- Это как же - 'бандитами'? - видимо не выдержав, в разговор включился капитан.