- Вот что, Найденов, - наконец, почесав затылок, произнес капитан. - Ты не горячись и возвращайся к работе. Твои предложения мы обдумаем. Можешь идти.
Я развернулся и строевым шагом пошагал от шалаша. Уже отойдя достаточно далеко, я позволил себе посмотреть назад. Капитан и Терехин все так же сидели на бревне, при этом первый что-то горячо втолковывал политруку.
Следующий день начался как обычно. От капитана никаких распоряжений не поступало, Терехина я тоже не видел. Поэтому, умывшись и позавтракав, мы отправились в свое хозяйство. На сегодня намечалось не особо много работы - осталась только одна 120-миллиметровая мина, из которой предстояло извлечь тол. Обучать бойцов тоже было уже нечему - весь свой опыт я уже им передал. Пока мы шли к полянке, я размышлял над тем, чем бы сегодня заняться. О вчерашнем разговоре с капитаном и политруком я старался не вспоминать. А что толку? Все равно, если что, все решат за меня. Мое дело - взрывчатка.
Когда мы вышли на полянку, я уловил новый звук. Поначалу подумал, что показалось, но вскоре звук усилился настолько, что никаких сомнений не осталось - где-то поблизости пролетал самолет.
- Воздух! - заорал Максим и бросился назад в лес. Следом за ним под защиту деревьев побежали и остальные трое, спрятавшись кто за деревом, а кто в кустах. Я смотрел на все это с некоторым недоумением. Самолета еще даже не было видно, а они уже попрятались. Как мыши, честное слово! На всякий случай взглянул вверх - сквозь редкие кроны деревьев над поляной просматривалось девственно чистое голубое небо. Пожав плечами, что б не отрываться от коллектива, я тоже отошел под деревья и, прислонившись спиной к стволу, закурил. Это что же довелось пережить бойцам, что они прячутся при одном звуке самолета? Я, конечно, читал, что немецкие самолеты очень сильно трепали наши отступающие части в начале войны, и в фильмах этот момент не обходили вниманием, но что б такое… Или это лично Гришин так натерпелся от вражеской авиации, что при звуке моторов у него не выдержали нервы, а остальные бросились в укрытие, поддавшись влиянию его действий?
Звук моторов все приближался. Поддавшись любопытству, я поискал место под деревьями, с которого небо просматривалось лучше всего, и принялся высматривать пролетавший над нами самолет. Через минуту ожидания над нашими головами промелькнул характерный силуэт - небо над лесом прочесывала 'рама'. Что ей здесь понадобилось? Насколько я знал - это был самолет-разведчик, применявшийся также для корректировки артиллерийского огня. Обстреливать артиллерией лес - глупо. Какой-то урон, конечно, снаряды нанесут цели, но деревья сильно снизят их эффективность. Значит немцы что-то высматривают. И, поскольку сведениями о других целях в этой местности я не обладал, скорее всего они высматривают именно нас.
- Вы куда попрятались, красноармейцы? - щелчком забросив окурок в кусты, спросил я наигранно строгим тоном. - Это всего лишь разведчик.
Из кустов показались лица Гришина и Митрофанчика. Еще через секунду, красный как рак, из-за дерева вышел Селиванов. Видно было, что пламенному комсомольцу было очень стыдно, что он - боец Рабоче-Крестьянской Красной Армии - испугался врага. Да еще и относительно безобидного разведчика. Еще через пару секунд, появился забежавший дальше всех в лес, Винский.
- Вот после такого 'всего лишь разведчика', - отряхиваясь произнес Гришин, - нашу батарею фашисты так снарядами засыпали, что за минуту в живых только я, да еще двое, остались.
- Ну да, - поддакнул ему Андрей, - А мог ведь быть и не разведчик…
Я не стал дальше развивать тему. Все-таки я не пережил всего того, что досталось на долю этим ребятам. Какое у меня моральное право их судить? Закрыв тему, я, несмотря на то, что звук моторов все еще был хорошо слышен, снова вывел бойцов на поляну и раздал указания по работе на сегодня. Винский должен был разобраться с последней миной, мы с Гришиным должны были поработать со взрывателями, а остальные были на подхвате. Но нормально поработать нам не дали. Минут через сорок, на поляне появился боец, который доставил приказ капитана срочно явиться к нему.
У командирского шалаша, похоже, собрался военный совет. На бревне сидели сам капитан и Митрофаныч, рядом стояли Феликс Натанович и какой-то дородный дядька в военной форме, с которым я до сих пор не общался, но знал, что тот вроде бы заведовал складом. Присутствовал еще один, не известный мне боец.
- …во всех селах, - глянув на меня, продолжал говорить неизвестный, - замечено необычное скопление немецких частей. Также, увеличилось движение по окрестным дорогам. Всего насчитали восемь автоколонн, общей численностью около сорока грузовых автомобилей, телег и легких бронемашин.
- Чем занимаются немцы в селах? - кивнув мне, вновь повернулся к докладчику капитан.
- В некоторых селах, - ответил тот, - никаких изменений, кроме явно возросшего числа вражеских солдат. Но в некоторых - немцы провели усиленный обыск, в результате которого несколько местных жителей были повешены. Хочу обратить особое внимание, товарищ капитан, на тот факт, что даже в тех селах, где раньше вообще не было немецких солдат, появились довольно крупные гарнизоны. В среднем, в каждом селе стоит до роты немцев. Отдельные вражеские солдаты были замечены также на прилегающих к лесу хуторах.
- Нда… - капитан почесал затылок. - Что думаешь, Митрофаныч?
- Так, ясное дело, - затянувшись самокруткой и выпустив клуб дыма, Митрофаныч повернулся к капитану. - Обложил нас германец, что тут говорить! Возле леса им части держать - смыслу другого нет. И ероплан этот, который тут сегодня летал. Ищут в лесу что-то. Или кого-то. Видно не по вкусу немцу пришлись наши художества с тем аэродромом и колоннами.
- Вопрос в другом, - дождавшись, когда старик закончит, произнес капитан, - Пойдут они в лес или просто будут держать нас в окружении?
Все молчали. Я усиленно пытался припомнить все что знал об антипартизанских действиях немцев. Вроде бы в начале войны они сильно недооценивали партизанскую угрозу. Первые месяцы войны - непуганые еще. Да и долго будут недооценивать - года, эдак до сорок второго - сорок третьего. И что из этого следует? Ничего не следует. Могут просто локализовать 'партизаноопасный' лес, а могут начать его прочесывать. Хотя, я больше склонялся ко второму варианту. Исходил я из того, что держать на привязи вокруг леса крупные силы вражескому командованию не выгодно. Они больше нужны для развития наступления. Снимать с фронта батальон, а то и несколько - глупо. Значит будут прочесывать. Что еще за эту версию? То, что немцы, как я уже говорил, таки еще непуганые. Скорее всего они не предполагают встретить здесь какую-то организованную силу. Аэродром и все прочие пакости, наверно, приписывают действиям окруженцев, которых здесь еще полно. Будут прочесывать лес, надеясь отлавливать мелкие группки, пробивающиеся к линии фронта? Хотя, зачем тогда разведка? Самолет вряд ли послали бы искать мобильные группы по несколько бойцов. Значит, немцы все же подозревают, что у них в тылу оказалась какая-то, относительно крупная, часть, которая занялась диверсионной работой.
- Я считаю, что будут прочесывать лес, товарищ капитан. - все взгляды устремились на меня и я повторил вслух свои соображения.
- Думаю, Найденов прав. - после некоторого раздумья заключил капитан.
Через некоторое время остальные тоже выразили согласие с моей версией. -
Значит так. Селинов, - капитан повернулся к бойцу, доложившему разведданные. - Наблюдения с окрестных сел не снимать. Взять под наблюдение все ближайшие въезды в лес. Если обнаружите развертывание в селах на дорогах частей противника, явно собирающихся вступить в лес - в бой не вступать и вернуться в лагерь. Задача ясна?
- Сделаем, товарищ капитан.
- Теперь дальше. Необходимо решить, уходить нам или оставаться на месте. У кого какие мнения?
- Уходить, Семен Алексеич. - тут же отозвался Митрофаныч. - Ежели всерьез за нас возьмутся, не выстоим. Уходить надо.
- Уходить-то надо, - вставил свое слово завсклада, - Только вот как уходить будем?
- Известно как, - перебил Митрофаныч. - Ногами!
- Ногами - это люди пойдут. А имущество мы как потащим? У нас только две телеги, а оружия, патронов, еды, да и взрывчатки, - завсклада кивнул головой в мою сторону и горестно покачал головой. - у нас на четыре телеги наберется. Еще и останется так, что б каждому на горбу тащить. Обоза-то у нас нет!
- Еще у нас четверо лежачих раненых. - добавил врач. - Пешком они идти не смогут, а на носилках - не выдержат.
Снова повисла тишина. Каждый думал о том, как выпутаться из сложившейся ситуации.
- Оружие, еду и раненых бросать нельзя… - в раздумьях произнес капитан и снова обратился к разведчику. - Селиванов, дашь разведке задание, если увидят в лесу на дорогах телеги, не больше двух сразу - захватить и доставить в лагерь. Большие обозы не трогать. Нападать из засады и, в случае успешного захвата, как можно быстрее отходить.
Селиванов просто кивнул. Капитан повернулся ко мне.
- Теперь с тобой. В любом случае, пока мы здесь, необходимо наладить оборону лагеря. Мины вокруг поставить сможешь?
- Товарищ капитан, поставить-то смогу, только мин у меня нет. Есть тол, есть некоторые, еще не разобранные, боеприпасы, есть взрыватели, которые еще надо переделать. А готовых мин нет. - Сколько потребуется времени что б сделать?
Я несколько секунд думал. Задачку мне задал капитан еще ту.
- Смотря какие мины, товарищ капитан. За день-два, думаю, справимся. Но, в любом случае, много мин не получится. Запасы очень уж маленькие.
- Сделаешь все что сможешь. - решил капитан и кивнул на завсклада. - Если что-то еще понадобится, обращайся к Марченко.
- Товарищ капитан, - не отставал я. - Так сколько каких мин делать? На технику рассчитывать или на пехоту? Где и как ставить?
Капитан непонимающе смотрел на меня. Он что, в минных заграждениях понимает еще меньше меня? То есть, вообще ничего не понимает?
- Если ставить в зарослях и на узких тропинках, - пояснил я, - лучше сделать растяжки. На пехоту надо делать еще осколочный элемент. Против техники - с усиленным зарядом и только с нажимными взрывателями. Мне бы хоть какой-то план заграждений, что б я мог ориентироваться что и как делать!
Капитан, соглашаясь, кивнул головой.
- Хорошо. К обеду к тебе придет боец с планом местности, обдумаешь что и как лучше сделать, потом сразу ко мне.
- Будет сделано, товарищ капитан!
До обеда я решил посмотреть, что интересного можно найти на складе у Марченко. Завсклада, представившийся Авдеем Петровичем, без лишних вопросов допустил меня в свое хозяйство. Правда, вид он имел не очень радостный.
- Ты скажи, что тебе надо, - сказал он, когда мы пришли на склад, представлявший собой с десяток различных ящиков, мешков и коробок, накрытых маскировочной сетью, - а то будешь тут до вечера искать.
Я начал перечислять.
- Мне нужны взрыватели к ручным гранатам, - я чуть было не сказал 'УЗРГ', но вовремя опомнился. - 'Ковешниковы'. Неплохо было бы и самих гранат с несколько десятков…
- Каких гранат! - перебил меня Авдей Петрович. - У меня всего их по три на бойца! А если с немцами вблизи сойдемся, как бойцы без гранат будут?
- Ладно, - согласился я. - А взрыватели есть?
Лишних 'ковешниковых' нашлось штук пятнадцать. И на том спасибо. Также, я обнаружил солидный моток тонкой стальной проволоки, которую Марченко отдал без лишних слов, и пару килограмм небольших гвоздей, которые неведомыми путями оказались в запасах отряда. За гвозди пришлось сильно поторговаться. Отдал их мне Марченко только после угрозы пожаловаться капитану. Еще среди моей добычи был небольшой рулон мешковины и моток бечевки, также добытые с боем. Я, оценив вес груза, которому предстояло перекочевать на мою полянку, пользуясь своим положением главного подрывника, послал бойца за ребятами из моей группы. Через пять минут, когда мои бойцы пришли, нагрузил их и, провожаемые тоскливым взглядом завсклада, мы отправились в свое хозяйство. По дороге, вызвав нечто похожее на рык со стороны Марченко, мы прихватили еще ранее примеченный мной ящик с 14.5-миллиметровыми патронами к противотанковому ружью.
Притащив реквизированное со склада добро на свою поляну, я объявил перекур и принялся обдумывать, что же делать с этим всем дальше. Задачу передо мной поставили довольно размытую: изготовить мины и поставить минные заграждения вокруг лагеря. Причем, пока не объяснили где именно ставить заграждения и сколько каких мин делать. Немного поразмыслив, я решил начать с противопехотных мин - они понадобятся в любом случае. Мины против техники оставлю на потом, когда определимся с их количеством и, вообще, нужны ли они. Теперь вторая проблема. Тол у нас есть. С взрывателями - худо-бедно, но тоже проблем особых не было. Осколочный элемент - для этого я гвозди и взял. А если их не хватит - подойдет любой мусор. Главная проблема - корпуса. С минами против техники можно, по уже отработанной технологии, эта проблема решается гильзами от 45-миллиметровых снарядов. Но не буду же я растяжку ставить с такой 'дурой'! Надо что-то компактное, но что б туда поместилось достаточное количество взрывчатки.
- Это к чему ж такие патроны-то нужны? - услышал я голос Лешки Митрофанчика.
Подняв взгляд, я увидел, что мои бойцы вскрыли прихваченный на складе ящик с 14.5-миллиметровыми патронами. Лешка как раз вертел в руках один из них, а остальные, обступив его, с любопытством разглядывали этот патрон с черным носиком и тонкой красной полоской на пуле.
- Вроде для станкового… - как-то неуверенно произнес Максим, отбирая у Митрофанчика патрон. - Видел я такие. ДШК, во!
- Неее, - протянул Селиванов. - Для ДШК патрон поменьше будет!
- Это для противотанкового ружья. - разрешил их спор я, задумчиво глядя на ящик с патронами. - Здесь калибр 14.5 - вон на ящике написано, а для ДШК - 12.7.
- Какого ружья? - переспросил удивленно Лешка.
- Противотанкового… - автоматически повторил я. - Тут пуля бронебойная. Под оболочкой слой специального вещества, которое загорается от удара о броню танка, а под ним - болванка, которая летит дальше и пробивает броню.
Не знаю, правильно ли я объяснил бойцам принцип действия бронебойно-зажигательной пули, но помнил его именно так. Было дело, нашел как-то в ячейке укладку таких патронов - штук десять. Оболочка пуль на них, правда, проржавела насквозь, но выбрасывать большие красивые гильзы - рука не поднялась. Поэтому, полазив по интернету и изучив принцип действия своей находки, убедившись, что разбирать такие патроны полностью безопасно, распотрошил все. А две пули разобрал полностью. Намучался тогда - ужас. Обдирать оболочку было той еще работой. Зато на полочке потом, рядом с гильзами, красовались две болванки - блестящая стальная, на которой четко видны были следы токарного станка, и темно-серая, литая, из какого-то сплава вольфрама.
- Это где ж такие ружья есть? - не отставал Митрофанчик.
Я удивленно посмотрел на него. Как это он не знает о противотанковых ружьях? А потом до меня дошло - они ж появятся немного позже! ПТР-39 поставили на вооружение в 1939 году, но вскоре снова сняли с вооружения, переориентировавшись на противотанковые орудия. Во-первых, из-за того, что кто-то решил, что противотанковые ружья будут неэффективны против современных танков, а, во-вторых, из-за недостатков самого ружья. Что-то я слишком расслабился. Авдею Петровичу на складе чуть про УЗРГ, которого еще не было, не сболтнул, сейчас - рассказал об оружии, с которым мало кто знаком…
- Были такие ружья. - начал выкручиваться я. - Мне старшина Трепов про них рассказывал. Говорил, жаль, что сняли с вооружения. Против грузовиков и броневиков, говорил, самое то было бы - и мины не понадобились бы. Только их сняли с вооружения.
- Жалко. - протянул Лешка. - Вот бы нам такое! Если фашист броневиками-то попрет, как стрельнули бы!
- А откуда ты знаешь, что немцы на нас напасть собираются? - удивился я, - Я же вам вроде еще ничего не говорил!
- Так хлопцы из разведки ж вернулись. Говорят, фашистов в селах вокруг полно. Не иначе как нас из лесу выбивать собираются.
Я кивнул. 'Сарафанное радио' в отряде работает, похоже, вовсю. Ток увидел, там шепнул, а вскоре уже весь отряд судачит.
- Вот потому нам сейчас и придется поработать. Капитан сказал мины готовить. Будем минные заграждения вокруг лагеря ставить.
- А чего просто не уйдем? - спросил Максим, чем вызвал недовольный взгляд идейного Селиванова.
- Потому что хватит драпать! - ответил за меня Селиванов. - Гнать фашистов надо, а не отступать!
- Потому что еще не решили проблему с транспортом. - я дал Сереже договорить и спокойно продолжил. - Надо на чем-то имущество и раненых везти. А у нас только две телеги. Вот капитан и думает.
- А я считаю, что отступать - это трусость! - не успокаивался Селиванов. - Мы на своей земле. В лесу! И должны дать бой фашистам!
- Дашь ты… - ехидно начал было Гришин, но я, что б предотвратить намечающуюся ссору, его перебил.
- Сергей, нас сколько? - спокойно спросил я.
- Достаточно. - твердо ответил Селиванов. - А сейчас еще мины поставим…
- Нас хоть рота наберется? - перебил я его и сам же ответил. - А даже если наберется, мы выстоим против нескольких батальонов? А против артиллерии и авиации?
Сергей молчал, но по упрямому выражению лица было видно, что он с моей точкой зрения не согласен.
- Вот так, Сережа. - продолжал я, - В открытом бою мы не выстоим. Зато мы можем перебить эти несколько батальонов из засады. По частям. Или даже целый поезд с вражескими бойцами и танками под откос пустить.
- Как это 'под откос'? - с любопытством спросил Митрофанчик.
- А вот так! - начал объяснять я. - Заложим мину под рельсы, или мост заминируем. Потом 'бабах!' - и нет поезда. Ладно, хватит разговоров. Работать надо. Леша, дай-ка мне этот патрон.
Митрофанчик протянул мне патрон для противотанкового ружья, который до сих пор держал в руках. У меня возникла идея. Может быть она уже давно сидела где-то в подсознании и именно поэтому я взял на складе тот ящик. Я покрутил его в руках, достал штык-нож и, уперев патрон пулей в дерево, несколькими ударами рукояти ослабил дульце гильзы, вытащил пулю и высыпал в карман порох. Осмотрел гильзу…
- Вот из этого, - я показал бойцам гильзу, - мы будем делать корпуса для противопехотных мин. Андрей, дай-ка мне 'ковешникова'.
Здоровяк протянул взрыватель для гранаты и я вставил его в дульце гильзу. Диаметр запала только на какую-то долю миллиметра был больше диаметра дульца гильзы. Практически идеально!
- Сейчас разберите штук пятьдесят патронов. Только аккуратно - не порвите гильзы. - проинструктировал я, - Порох и пули ссыпьте в коробку, что б добро не пропадало.