Бойцы принялись за работу, а я продолжал рассматривать гильзу. Надо было решить как присобачить на нее осколочную рубашку. И как эту рубашку вообще делать. Из чего - понятно. Для этого есть гвозди. А как эти гвозди закрепить на гладких боках гильзы? Огляделся в поисках ответа. Может проволокой примотать? Тупо. Посмотрел на бойцов - вот кому хорошо. Сидят, выполняют порученную работу… Думать особо не надо - знай себе, пулю расшатай, порох в одну кучку на расстеленную мешковину, пули - в другую, гильзы - в третью. Кстати, о мешковине. Если сшить из нее мешочки по размеру гильз, да напихать туда потом гвоздей… Я подошел к бойцами и отрезал себе полоску мешковины. Потом взял горсть гвоздей, попытался, для примерки, приладить это все на гильзу. Гвозди просто рассыпались. Чем бы их закрепить? Потом плотно обмотал мешковиной гильзу, попытался засунуть гвозди под нее. Не то.
- Леша, ты глиной попытайся. - вдруг произнес Винский.
Оказывается, бойцы уже давно забросили работу и с любопытством наблюдали за моими манипуляциями. Я непонимающе уставился на Андрея.
- Ты же гвозди хочешь на гильзе закрепить сверху? Надо обмазать гильзу глиной и сверху выложить гвозди. - пояснил он. - Я в детстве как-то, когда отец хату глиной обмазывал, выкладывал потом по стене в той глине всякие фигурки из камушков.
Я хлопнул себя по лбу. Казалось бы, такая простая вещь, а додуматься до нее не получилось. Замешиваем в ведре глину, обмазываем гильзу, потом прокатаем в гвоздях и замотаем мешковиной! Можно даже повторить несколько раз, для увеличения количества и веса осколков. Андрей, как автор идеи, был тут же отправлен к реке за водой. С ним я послал и Гришина, которому дал задание найти на срезе обрывистого берега слой глины, подступы к этому слою, и принести ее с полведра. Селиванов и Митрофанчик остались разбирать патроны.
В это же время появился боец, который сообщил, что меня снова вызывает капитан. Напоследок, оглядев свое хозяйство и работающих бойцов, я поспешил к командирскому шалашу. Капитан сидел в одиночестве, рассматривая что-то лежащее у него на коленях. Когда я подошел, он поднял голову, посмотрел на меня и снова вернулся к своему занятию.
- Вот смотри, Найденов, - капитан ткнул пальцем в лежащий на коленях смятый, но потом разглаженный лист бумаги. Там был изображен карандашом примитивный план местности. Причем, сделано все было настолько примитивно, что понять в этом рисунке хоть что-то можно было только задействовав на полную катушку фантазию. Лично я сразу узнал только реку. Остальное, то ли холмы, то ли овраги, еще какие-то 'облачка', оставалось для меня загадкой.
- Ты карты читать умеешь? - продолжал капитан.
- Нет! - сразу же ответил я. Конечно я карты читать умел - без этого никак. Но 'бойцу Найденову' читать карты по статусу не положено. Если б я ответил положительно, то это был бы полный прокол. И даже оправдания о 'спортивном ориентировании', если такое вообще в этом времени было, не помогло бы от вновь вспыхнувших подозрений.
- Это река, - капитан указал на заштрихованную извивающуюся линию, которую я и сам определил как реку. - Здесь наш лагерь…
Капитан замолчал, еще несколько секунд водил пальцем по бумаге, а потом, покачав головой, спрятал 'карту' в карман.
- Сам ничего не понимаю, - пробормотал он и пошел в свой шалаш.
Через минуту он вернулся с потрепанной планшеткой. Когда капитан ее раскрыл, я увидел настоящую карту, судя по всему - двухкилометровку. У меня аж загорелись глаза. В своем времени я бы очень многого не пожалел за то, что б иметь возможность заполучить такую карту. А еще лучше - в электронном виде. А если на ней обозначены еще и позиции войск… Но сейчас она тоже представляла для меня немалую ценность. Самое главное, я наконец-то смогу понять куда именно меня занесло. То, что это не леса под Киевом, я уже догадался. А в какой местности нахожусь, спрашивать не хотел, даже ссылаясь на потерю памяти, что б не вызывать подозрений.
- Мы сейчас здесь. - капитан, практически не гладя, ткнул пальцем в карту.
Я наклонился что б рассмотреть внимательнее. Но основное мое внимание было уделено не точке, в которую указывал капитан, а окружающей местности. Река, из которой мы брали воду, оказалась Горынью. Это где вообще? Вроде бы гораздо западнее Киева. Западнее нас находилось село Козлин, а, чуть дальше, восточнее - большое село, или даже городок, Тучин. Названия ни о чем не говорили, поэтому я дальше заскользил взглядом по карте и опешил. Неподалеку, юго-западнее нас, над небольшим городком я прочитал название. Ровно. Каким образом я перенесся через сотни километров под Ровно??? Мозг впал в ступор и отказывался воспринимать происходящее. С переносом во времени я уже кое-как свыкся. А теперь еще и такой перенос в пространстве…
- Вот смотри, - по-своему истолковал мое молчание капитан, - эта синяя линия - это река Горынь. Зеленым обозначен лес…
Я собрался с мыслями и кивнул. То, что капитан объяснил мое изумление тем, что я просто ничего не понял в карте, играло мне на руку. Придя в себя, я продолжил играть.
- А это, - я указал на Козлин, - село?
- Да, - кивнул капитан, - Это города, села и хутора. Тонкими черными линиями обозначены проселки, красным и оранжевым - большие дороги, а это - железная дорога.
- Понятно. - сказал я и указал на обозначенное недалеко от нас болото, - А вот эти синие штришки?
- Болото. - ответил капитан. - А мы - здесь.
Теперь я смотрел на то место, куда указывал капитан. Положение было незавидным. Лагерь располагался в небольшом леске, который покрывал образованный излучиной реки выступ. Севернее лагеря, на нашем берегу, располагалось болото. За рекой, западнее нас, также было обозначено поросшее редким лесом болото. Зато на противоположном берегу реки раскинулся огромный болотистый лесной массив, правда весь изрезанный сеткой дорог и точками хуторов. Южнее нас виднелись только редкие зеленые пятна небольших лесков. Ситуация… Лично я, была б моя воля, бежал бы отсюда с максимальной скоростью. На север, форсировав реку и перейдя болото. Необходимо как можно скорее скрыться в большом лесу, потому что, если немцы нападут на нас здесь, не помогут никакие минные заграждения. Фактически мы оказались в ловушке, отрезанной с трех сторон рекой и болотом, а с четвертой - врагом.
- Уходить надо, товарищ капитан. - осознав ситуацию, только и смог сказать я.
Капитан удивленно посмотрел на меня.
- Река. - пояснил я и нервно хихикнул, вспомнив фразу из фильма 'Свой среди чужих, чужой среди своих'. - Если прижмут к реке - крышка…
- Сам знаю. - буркнул капитан. - Но об отходе мы уже говорили.
- Тогда, - я указал пальцем в заинтересовавшее место на карте, - Давайте хотя бы перейдем сюда.
Я указывал на место, более приспособленное, на мой взгляд, к обороне. Севернее нас, на нашем же берегу, от реки отходил напоминающий 'галочку' язычок озера. Правда находилось это озеро в болоте, но, может быть, так оно даже лучше.
- Это же озеро? - спросил я и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил. - Смотрите, здесь излучина и озеро образуют мешок, в который можно попасть только по узкому проходу. Здесь болото, поэтому техника не пройдет. Если нас будут атаковать, то только пехотой. И через узкое горлышко, которое я заминирую так, что никто и близко не подойдет. По болоту. Там мы можем устроить временный лагерь и несколько дней подождать. А за это время подготовимся к переправе через реку. Имущество и раненых перевезем телегами в несколько заходов.
Капитан рассматривал маленький, не больше сантиметра, кусочек карты и напряженно думал.
- Так болото же… - вдруг произнес он.
- Отправьте разведку, товарищ капитан. - тут же парировал я. - Пусть поищут тропы. А день-два лучше сидеть в болоте, чем здесь.
- А самолеты? - не сдавался капитан. - если нас нащупают, тот клочок земли перероют бомбами.
- Товарищ капитан, если нас нащупают здесь, то немцам не понадобятся никакие самолеты.
- Ладно, - сдался капитан. - Я прикажу разведать это место, а ты продолжай работать. Мины делай только противопехотные.
Я отправился к себе. По дороге в голову пришла мысль - а не слишком ли много я на себя взял? Обычный боец, незнакомый с картами и тактикой, вдруг начинает давать командиру ценные указания где лучше держать оборону. Подозрительно. Хотя, если будут какие-то вопросы, можно сослаться просто на логичность моих рассуждений. Мы имеем маленький клочок леса, с трех сторон ограниченный рекой и болотом, и немцев, которые, скорее всего, собираются прочесать лес. Сил для того, что б держать нормальную оборону, у нас нет. Отступать некуда. Значит надо уходить на другое место, которое проще оборонять. Место, где нас могут атаковать только на очень маленьком участке. Еще раз повторим про себя всю цепочку рассуждений. Сформулируем так, что б создалось впечатление, что до такого додумается даже полный дурак. Вроде нормально получилось. По крайней мере, я так думал, когда шел продолжать работу над минами.
Когда я вернулся на поляну, бойцы уже почти закончили работу. Гришин и Винский, отправленные к реке, до сих пор не вернулись, а Лешка с Селивановым добивали последние патроны. На расстеленной мешковине были выложены штук сорок гильз. Поскольку ситуация изменилась, и, скорее всего, минировать будем болото, столько нам не надо было.
- Заканчивайте, - сказал я им. - Мины с нажимными взрывателями делать не будем. Только растяжки.
Из лесу вышли Гришин с Винским. Лешка, увидев пришедших, заржал.
- Был у нас в хозяйстве хряк, - еле произнес он, - Так ты, максим, вылитый он!
Я тоже улыбнулся. Действительно, вид у Гришина был живописный. Боец был настолько измазан грязью, что казалось, будто весь день провалялся в луже вместе с тем самым хряком. Вдобавок ко всему, с него еще и ручьями текла вода.
- Ты смотри, ребятам-то не попадись. - продолжал Лешка. - А то зажарят ненароком…
Гришин сначала насупился, а потом тоже рассмеялся.
- Тебя, Лешка, они скорее зажарят. Ты поупитаннее. - а потом объяснил свой внешний вид. - Над рекой, на обрыве глину нашел. Копать глубоко сильно, а по обрыву спуститься - никак. Попытался было, да в воду грохнулся. Так из воды глину в котелок и набирал. А потом Андрей меня вытащил.
- Молодцы! - отсмеявшись сказал я. - Объявляю благодарность!
Гришин вытянулся и, еле сдерживая смех, гаркнул:
- Служу трудовому народу!
- Вот отдохнешь с полчасика, и снова принимайся служить. - продолжил я и покосился на Митрофанчика, - А Алексей пока нам глину замесит.
Лешка сразу стих.
- А чего я-то? - недовольно буркнул он.
- А что б мы потом сравнили, кто из нас больше на хряка похож. - за меня ответил Гришин, присаживаясь на траву и снимая мокрую гимнастерку.
- Только смотри, Лешка, - продолжал давать ценные указания я, - что б была липкая и вязкая. А то, переведешь продукт - сам за глиной пойдешь.
Недовольный Митрофанчик принялся замешивать глину, а я пошел инспектировать результаты работы по разборке патронов. Ребята справились хорошо - ни одна гильза не была порвана. Учитывая, что вытаскивать без инструмента пули из 14.5-миллиметровых патронов - задачка еще та, бойцы заслужили поощрение. Только вот поощрить их, собственно, нечем. Ладно, что-то придумаем.
- Вроде готово. - сказал Лешка, вытирая грязные руки пучком травы.
Я подошел и из котелка щепотку глины. Растер ее между пальцами. Показалось, что раствор получился слишком густой. Добавил немного воды и перемешал палкой. Взял еще щепотку. Глина липла к пальцам как пластилин. В самый раз. Теперь попробуем сделать осколочную рубашку.
Взяв горсть гвоздей, я густо рассыпал их на крышке одного из ящиков со снарядами, потом, зачерпнув из котелка глину, обмазал ей одну из гильз. Глины получилось многовато. Счистил немного обратно в котелок, снова обмазал гильзу, стараясь получить слой в пару миллиметров. Потом положил ее в центре россыпи гвоздей и прокатал. Гвозди прилипли хорошо.
- Отрежьте кто-то полоску мешковины, - сказал я наблюдавшим за моими действиями ребятам. - По ширине что б была с полгильзы.
Сергей тут же выполнил мою просьбу и протянул мне полоску ткани. Одной рукой держа гильзу за дульце, второй я попытался обмотать ее мешковиной. Не получалось. Я пытался обмотать как можно туже, но глина выдавливалась тканью наружу, а большинство гвоздей обсыпалось. Немного подумав, я очистил с гильзы уже начинающую подсыхать глину и снова обмазал, прокатал в гвоздях.
- Сделайте полоску, чуть шире длины гильзы.
Взял вновь поданный кусок мешковины, аккуратно, не стараясь сделать туго, обмотал гильзу.
- Сережа, отрежь два куска проволоки. Чуть длиннее пальца.
Селиванов штыком отрубил куски проволоки и, пока я держал гильзу, повинуясь моим указаниям, обвязал мешковину сначала по канавке вокруг донышка гильзы, а потом по дульцу - над местом, где оно начинало утолщаться. Только после этого я снова попытался потуже перетянуть гильзу узким куском мешковины. Чувствовал, что глина поддается под пальцами, но наружу, сдерживаемая тканью, не вылазит. Закрепив ткань, я показал результат бойцам.
- Поняли? Теперь разбиваетесь на пары и делаете так же. Один обмазывает гильзы, второй обвязывает проволокой и мешковиной. Готовые гильзы положить сушиться на солнце. Всего делаем двадцать штук.
Бойцы принялись за работу и вскоре на солнце сушилось требуемое количество кустарных корпусов для противопехотных мин. Я взял тот, который делал сам - вроде уже подсохло. Под жарким солнцем глина быстро затвердела.
- Теперь повторяем все по новой, - сказал я. - Берите те, которые уже подсохли и обмазывайте мешковину глиной. Потом гвозди и опять мешковина. Ну, вы поняли.
Часа через два, стройные гильзы превратились в толстые комки грязи, нашпигованные гвоздями. 'Рубашку' мы сделали в три слоя. Глина, конечно, при взрыве, скорее всего, превратится в пыль, а вот гвозди должны разлететься хорошо. Я объявил перекур и присел отдохнуть.
- Я вот что думаю, - сказал вдруг, обычно молчаливый, Винский. - Взрывчатки туда мало поместится. Гильза маленькая, меньше гранаты будет. Не убьет никого.
- Нам главное что? - спросил я, затянувшись сигаретой, и сам ответил. - Что б корпус разлетелся и взрывом разбросало вокруг осколки. Так?
- Ну так, - согласился Андрей. - Но осколки здесь тоже мелкие. Толку-то от тех гвоздиков?
- А ты представь, - продолжал я, - Что в паре метров от тебя рванет такая штука и нашпигует тебя десятком-другим таких гвоздиков. Не убьет, но бой продолжать ты уже не сможешь. Это как дробью в тебя выстрелить. Дробинка маленькая, но когда их много - разорвет в клочья бок, который со стороны взрыва или, например ногу, руку… Понятно?
- Вот я как-то в утку с близи дробью пальнул, - я обернулся и увидел Митрофаныча, который, привалившись к дереву, скручивал самокрутку. - Так от нее, ей Богу, чуть одни перья не остались. Не птица стала, а сплошное решето со свинцом.
Митрофаныч прикурил свою самокрутку, посмаковал дым и продолжил.
- А то, шо не убьет фашиста-то, оно и к лучшему. Вот ты представь, - он обвел внимательным взглядом нашу компанию, - шо врага убили. А остальные дальше прут. А вот, ежели только ранили - тут совсем другое дело. Германец - он аккуратный. Своих раненых не бросает. А их кому-то в тыл тащить надобно, одному, а то и двоим. И вот, пока они своих раненых назад тащат - тебе уже отстреливаться надо не от трех-четырех врагов, а от одного. Вот так оно.
Я повернулся к своим бойцам.
- Вот! Слушайте что опытный человек говорит. Раненый не только стрелять по вам не может, но и сковывает еще несколько здоровых врагов.
Митрофаныч вышел на поляну и склонился над изготовленными нами корпусами. Взял один в руки, повертел и положил на место.
- А шо, - вынес решение старик, - Хорошая штуковина. Гвозди там?
Я кивнул.
- Гвозди - это хорошо. - продолжил Митрофаныч и повернулся к моим бойцам. - Вы, ребятки, идите погуляйте. Ужин уже скоро. А я хочу с Лешей поговорить.
Я кивнул и бойцы, переглянувшись, исчезли в лесу. Митрофаныч подошел ко мне и присел на корточки. Не понравилось мне как он на меня смотрел. Слишком как-то внимательно. Даже насторожено. Попытавшись расслабится, я тоже достал сигарету и закурил. Руки чуть дрожали. Чувствовалось, что разговор предстоит не простой. Неужели я все-таки слишком сильно прокололся с картой?
- Был у меня один знакомец, - начал вдруг рассказывать Митрофаныч. - Еще там, на гражданской. Тоже мастак по бомбам был. Чем-то на тебя похож, кстати. У тебя отец в гражданскую-то не воевал?
Это он к чему вообще? Причем здесь гражданская?
- Не знаю. - пожал плечами я. - Может и воевал… Я ж не помню ничего.
- И звали его тоже Алексием. Фамилию вот только не помню уже.
- А вы за кого в гражданскую воевали? - вдруг спросил я.
- Известно за кого. За Россию воевал.
- За Россию все воевали. - не отставал я. - Только кто-то за Советскую Россию, кто-то за Царскую…
- Ну не скажи, - принял мою игру Митрофаныч. - Вот Махно, он за какую Россию воевал? Он свою державу сделать хотел. А петлюровцы за кого? Те за Украину воевали. Там ведь такая каша была, часом и не разберешь кто есть кто, а кто за кого.
С минуту мы сидели и молча курили.
- У Врангеля я воевал. - вдруг признался Митрофаныч. - Взводом командовал
Я опешил. Такое признание не шло ни в какие рамки. И как вообще белогвардеец мог оказаться в действующем партизанском отряде когда вокруг царит бдительность и шпиономания? Терехин, если б узнал - взвыл бы. Кстати, этим можно воспользоваться, что б развеять подозрения.
- А командир знает, - насупил брови я, - что у него в отряде белогвардеец?
- А то! - не обращая внимания на мой грозный вид, кивнул Митрофаныч. - Я ж когда их здесь в лесу нашел, так ему и сказал. Мол, фельдфебель Комов прибыл для несения службы, прошу принять в часть и все такое.
Я хлопал глазами. Сам признался? И его взяли? Почему?
- Сначала не хотел капитан меня к себе брать, - продолжил старый фельдфебель, будто догадавшись о моих мыслях, - Да я его уговорил. Опыта ж у меня поболе будет чем у той молодежи, да и с местами этими знаком. Как барон с Крыма-то утек, так я сюда пришел и уже, почитай почти годков двадцать как живу тут.
- А как же вы, враг советской власти, - продолжал я строить из себя идейного, - решили присоединится к Красной Армии?
- А к кому мне идти было? - натурально удивился Митрофаныч. - К германцу шо ли? Так я их еще в ту войну бил. До гражданской. Я ж присягу давал Царю и Отечеству. Царя нынче нету, а Отечество - оно ж так и осталось. Вот за него и воюю.
Возникла мысль, что весь этот разговор может оказаться какой-то провокацией. Проверкой. Мы еще немного посидели молча и я решил, что разумнее всего будет рассказать об этом разговоре капитану. Кто его знает, у Врангеля служил этот старик или нет - он не так прост как кажется. Если это таки проверка, меня потом могут и обвинить, что не донес о 'враге народа', что, по нынешним временам, может привести и к стенке.