Удачное совпадение работы групп и завершения авральной работы по книгопечатанию позволило вплотную заняться созданием типографии – не только помещения, где стоит печатный пресс, а как особого производства. Механическое оснащение конечно же совершенствовали, но упор модернизации был сделал на организации. В частности, всё производство теперь делилось на отделы: наборный, гравёрный, печатный, приёмный и брошюровочный. В первом занимались предпечатной подготовкой и формировали кассы страниц для передачи их в печатный отдел. Гравёры работали над созданием вставных иллюстраций посредством вырезания их негатива на стальных пластинах. Печатный непосредственно тиражировал негативы гравюр и страничных касс, а приёмный осуществлял контроль качества как отдельных оттисков, так и брошюр в целом. Собственно в последнем отделе занимались сбором листов в готовые томики. Тут же изготавливали и прилаживали к брошюрам обложки.
Организационная и технологическая работа была проведена большая, однако печатный двор смог нормально заработать только в ноябре 1216 года, так как новое дело требовало решения множества необычных и непривычных задач. А первыми продуктами, изготавливаемыми на новом производстве, стали обе "Грамматики", которые первоначально создавались исключительно на латинском языке, правда литературном. В 1217 году их планировалось перевести на славянский язык и также запустить в тираж. Запуск типографии совпал с выходом на полную мощность монетного двора, который, преодолевая всяческие организационные и технологические трудности, смог запустить очень гибкую технологическую линию из нескольких условно независимых конвейерных потоков, которые позволяли выпускать за рабочую смену порядка пяти тысяч монет любого из установленных номиналов.
Глава 5
Царство
– Монсеньор, – за спиной послышался голос секретаря. – Эскадра в четыре вымпела отдала якорь на внешнем рейде. Согласно депеше, доставленной курьером, мы ожидаем прибытия адмирала в течение получаса. Прикажете готовить тронный зал?
Вопрос был странный, так как всех своих соратников князь всегда принимал в кабинете. Раз секретарь упомянул о тронном зале, то, вероятно, Антонио захватил с собой какое-то посольство, которому нужно будет пускать пыль в глаза.
– С ним кто-то прибыл? Кто? Зачем?
– Адмирал просил ничего вам не говорить, он хочет сделать сюрприз.
– Готовьте тронный зал. Где сейчас княгиня?
– Одевается к приёму.
Ну и конспираторы. Нужно было не лениться и сходить к начальнику третьего или второго отдела, эти два проходимца уже точно были в курсе происходящего. Ужасно не хватало телефона, желательно мобильного.
Надев свой парадный камзол, Эрик нервно вышагивал по тронному залу, он очень не любил сюрпризы, а потому нервничал. Время тянулось медленно. По всей видимости, прошло больше часа, прежде чем его секретарь Энцо постучался в дверь и начал церемонию приёма. В процессе этого увлекательного действа в зал ввалилось человек сорок, среди них был Антонио, капитаны трёх других кораблей и делегация каких-то индейцев, включая совсем молоденькую девушку, ещё почти девочку, державшуюся с особым достоинством. За ними, чуть поодаль, шли прочие офицеры кораблей и некоторое количество моряков, которые несли подарки.
Предыстория происходящих событий была такова. После прибытия летом прошлого года эскадры в Новоград все нефы пошли на слом, так как еле держалась на плаву. Из их остатков построили десять больших рыболовных лодок с парусной оснасткой и стали разворачивать промысел, для решения вполне тривиальных продовольственных проблем. Как-никак за ближайшие несколько месяцев численность колонии превысила отметку в две тысячи человек, и все они, естественно, хотели есть. А учитывая тот факт, что экипажи нефов практически полностью изъявили желание остаться, то постоянная численность жителей достигла полутора тысяч человек.
15 августа прошлого года к северо-западу от острова Туманный (в будущем этот остров стал называться островом Святого Андроса) рыбаками была найдена дрейфующая лодка с пятью аборигенами, которые были без сознания. Там были три мужчины, женщина и девушка лет пятнадцати. Рыбаки доставили их в крепость, где их стали приводить в чувство, заодно ища среди местного племени локоно (как они себя называли), тех, кто понимал речь этих неожиданных гостей.
Их история напоминала почти классический остросюжетный детектив: эти трое мужчин были воинами из личной гвардии одного из самых влиятельных родов из города Коба, что лежал на полуострове Юкатан и относился к цивилизации майя. Женщина – кормилица и служанка. Девушка, Ит-цель – последняя из живых в том роду, которому служили воины. Остальные, по всей видимости, погибли в процессе внутригородской интриги. Этим индейцам по чистой случайности удалось пробиться к берегу и, захватив лодку, бежать. Но они не были моряками и в попытке уйти от преследователей так увлеклись, что заблудились в открытом море. Но фортуна не оставила их и в этот раз, приведя к месту дрейфа этой утлой лодочки с потерявшими сознание людьми моряков Антонио.
Спустя три дня после обнаружения полуживой команды в районе к юго-западу от острова Туманный на рыбачий подряд было совершено нападение индейцев, одетых так же, как и спутники девушки. Рыбаки смогли уйти без потерь, а навстречу туземной эскадре выступили девять нависов, которые достаточно легко потопили восемь больших лодок агрессивных аборигенов орудийным огнём. Всё ещё слабая, после перенесенного испытания, девушка была взята на корабль для опознания отторгнувших её родичей, так как итальянцу было важно понять взаимосвязь событий. Поэтому решительный разгром, который учинили эти необычные корабли, она смогла лицезреть собственными глазами. Мало того, эффект от пушечного огня Ит-цель так впечатлил, что она стала уламывать Антонио о помощи ей в мести за гибель родных. Тот, впрочем, имея довольно чёткие инструкции от Эрика, отнекивался как мог. Но она не отступала, а потому итальянец решил вернуться вместе с девушкой в столицу, чтобы сам государь принял решение по этому щекотливому вопросу.
После приёма Эрик с адмиралом переместились в княжеский кабинет для обсуждения этого необычного посольства.
– Антонио, ты так смотрел на эту экзотическую дикарку, что у меня возникли мысли о твоем желании её удочерить.
– О да! Точно! Удочерение! А я, бедный, думал, как назвать то действо, что я производил с ней всю дорогу из Нового Света в разных позах, – сказал Антонио и заржал. – Не исключу, что моя потенциальная дочурка уже беременна от меня.
– Какой ты шустрый, однако! – Эрик улыбнулся. – И каковы твои дальнейшие действия?
– Я очень красивый и обаятельный мужчина, она – красивая дама… – Антонио задумался. – Видимо, пора оседать и становиться главой семейства. Не каждый день встретишь женщину, от которой тебя искрит. Знаешь, мне кажется, что она будет отличной женой. Да и для наших интересов в этой странной стране иметь на своей стороне родню из благородного дома этой крошки будет неплохо.
– Разумно. Она, правда, по её словам, вся погибла, но формальное право вполне любопытно. А как она сама на это смотрит? Не боишься, что отравит?
– Она от меня без ума, особенно после того, как я разбил этих смешных аборигенов артиллерийским огнём эскадры. Мелковата она для меня по возрасту, но ничего, буду для неё отцом и мужем в одном лице.
– Ладно, думаю, губернатору Нового Света она станет хорошей спутницей.
– Губернатору?
– Я тебе ещё не сказал, что это твоя новая должность? – Князь улыбнулся. – Короче, крести свою туземку и венчайся. Как ты хочешь её назвать?
– Элизабет.
– Отлично. А я выступлю крестным отцом, ты же не против этого? Ну и отлично. А теперь за дело. Как понимаю, ты привёз с собой какие-то карты и разведданные?
Антонио, кивнув, извлёк пакет с набросками карт и заметки, которые он сделал за время путешествия… Спать адмирал ушёл глубоко за полночь, оставив увлёкшегося Эрика заниматься разбором и обдумыванием всех этих обрывочных сведений.
К сожалению, интересы большого военно-политического предприятия в городе Коба внезапно стали не столь важны, как поначалу казалось, так как вокруг княжества завертелись нешуточные страсти. Конечно, подготовка к экспедиции продолжалась, но уже менее интенсивно. Дело вот в чём. 10 марта 1216 года поступило известие, что Генрих I Фландрский, император Латинской империи, умер. Как выяснило третье управление, он был отравлен по приказу Пьера де Куртенэ, своего ближайшего сподвижника. Ситуация была интригующей, а потому Эрик решил не терять времени даром и включиться в игру. Завязались переговоры. Князь требовал от Пьера признания прав сына на трон и добровольной публичной клятвы верности, тот не желал этого делать, ссылаясь на то, что Бенно не сын Балдуина. Конечно, никто достоверно не знал, врёт ли Пьер или нет, но какой-то резон в этом был. Особенно в свете того, что Бенно действительно не походил внешне ни на свою мать, ни на отца. Иными словами, де Куртенэ решил спекулировать слухами в надежде, что это сыграет против молодого конкурента. В общем, началась дипломатическая игра, которой не было видно конца и края.
Всё серьёзно обострилось и перешло в фазу действий лишь тогда, когда 3 июня 1216 года в Софийском соборе де Куртенэ предпринял попытку принять официально императорский титул. Патриарх Феодор I, зная интересы Эрика, не одобрил желания француза. Поэтому тот попытался воспользоваться подкупом епископа и полуофициальным ритуалом. Однако патриарх объявил процедуру миропомазания на престол недействительной, а Эрик уже 19 июня высадился при двух полных батальонах на Черноморском побережье недалеко от Константинополя и двинулся с войсками на город. У Пьера в наличии было всего четыре десятка рыцарей, и, по сути, сам он мало что смог бы предпринять.
Но ему на помощь пришёл один из ключевых персонажей Никейской империи – Иоанн Ватац, правда, тайно. Подставляться под удар известного на всю Европу своими победами германца он не испытывал никакого желания. В связи с этим, когда прояснилась суть конфликта между Пьером и Эриком, Иоанн стал максимально быстро нанимать войска из всех желающих по никейским, эпирским и болгарским землям, естественно от имени де Куртенэ. Получилось собрать не очень много людей, однако достаточно, чтобы можно было попробовать рискнуть в бою. Именно эта неожиданность привела к тому, что 23 июня 1216 года в восьми километрах к северу от Константинополя в поле сошлись две армии. Француз при помощи грека смог выставить сто пятьдесят рыцарей, четыре тысячи пеших бойцов очень широкого спектра оснащения и подготовки и отряд генуэзской пехоты в пятьсот человек. Последним он лично пообещал заоблачные торговые льготы в обмен на военную поддержку.
Бой прошёл красиво, практически как учебный. Прекрасно обученные войска князя, чётко держа порядок, не только уверенно встретили атаку и легко отбили её, но и, успешно перейдя в контрнаступление, обратили войско противника в паническое бегство. На поле боя осталось лежать около двух тысяч трупов (раненых добивали), большинство из которых погибло от арбалетных болтов. Вот что значит много лет гонять бойцов – боспорская схема военной подготовки прошла испытание на пять с плюсом! Любо-дорого было смотреть на то, как действовали бойцы. Даже потери были скорее формальными – двадцать семь человек ранеными и ни одного погибшего.
Пьеру де Куртенэ удалось, к сожалению, скрыться. В связи с этим 25 июня армия боспорского князя подошла к стенам Константинополя, встала лагерем и пригласила переговорщиков. Князь желал, чтобы город признал Бенно своим господином и выдал заговорщиков, которые убили законного правителя империи. Брать штурмом или осадой город совершенно не хотелось, поэтому пришлось задействовать свою старую заначку – подворье и хорошее отношение жителей к нему лично, так как он многих спас от бойни и голода в 1204 году. Поэтому уже на второй день в городе начались беспорядки – восстала чернь. А к концу третьего дня ворота Святого Романа открылись и к Эрику вышла пышная делегация, которую возглавлял лично Феодор I. Они вели Пьера и его жену Иоланду со связанными руками, как выяснилось на последующем публичном суде на одной из площадей города, она и подбила своего мужа на это преступление. Толпа была в ярости и требовала смерти предателей, князь не стал идти против их желания, поэтому, вызвав охочих людей из народа, стал лично руководить возведением виселицы. Пьер и его жена умерли непростой смертью. Их раздели донага и подвесили так, что они задыхались довольно долго, отплясывая в воздухе ногами, которыми, если встать на носки, они доставали до помоста. Они "танцевали" около сорока минут. Разумный получился ход – и врагов задавили, и толпа счастлива, ведь со времён римских амфитеатров ничего не изменилось и все так же получают удовольствие от лицезрения публичной смерти людей. А тут ещё казнь была такой долгой и зрелищной.
Однако на этом проблемы не закончились. Иоанн оказался весьма и весьма дальновидным врагом, который смог подбить Феодора Дуку, правителя Эпирского деспотата, пограбить западные пределы империи в период безвластия. Поэтому уже 3 июля Эрик был вынужден выдвинуться навстречу войскам ещё недавнего союзника. Первая "беседа" произошла 7 июля под Адрианополем, где тот весьма быстро понял всю тяжесть своего положения и поспешно отступил, бросив обоз, дабы замедлить германца. Дальше какое-то время шли манёвры с целью избежать битвы, в ходе которых князю удалось снять дань с городов Платамония, Лариса и Никополис. Возле последнего и произошла вторая встреча. В этот раз обошлось без битвы, так как Феодор отлично осознавал безвыходность ситуации, а потому достаточно легко согласился на условия Эрика. То есть обязывался в течение года выплатить Бенно компенсацию за разорение земель в объёме 50 тысяч венских марок серебром, а также признать его законным правителем Константинопольской марки.
В конце переговоров Эрик предложил Дуке сделку, ибо его очень интересовала личность, что так подпортила ему дела в этом регионе. Деспот Эпира им быть не мог, иной у него склад характера, да и знал он, с кем связывается, ещё свежи были воспоминания о Риме. Поэтому ни за что сам бы не выступил против князя, тем более ради такой мелочи, как разорение пограничных селений. Эрик переговорил с ним откровенно и предложил не разоружать его армию в обмен на информацию о том, кто его подбил на это рискованное предприятие. Так князь узнал о личном враге – Иоанне Ватаце. Это была, без сомнений, приятная новость, так как о тайных врагах лучше знать, чем догадываться.
Военная заварушка лета 1216 года подошла к концу, претендентов на императорский трон больше не наблюдалось, поэтому оказалось самое время начинать процедуру коронации Бенно в императоры Латинской империи. Но не тут-то было. Сорванец публично заявил, что он сын Эрика, а потому не может стать императором вперёд своего отца. По городу пошли пересуды, и нужно было что-то делать, дабы не выпустить ситуацию из-под контроля. Спас положение патриарх Феодор, который предложил преобразовать империю в княжество и не венчать Бенно на царство, и посадить на княжение. После чего тот сможет принести вассальную присягу Эрику и тем самым соблюсти свой сыновний долг. Да и империя таковой к тому времени была уж больно комичная – ни земли, ни войска. На этом и сошлись. 17 августа Бенно в Софийском соборе получил княжеское достоинство, став Бенно I. После чего он публично принёс вассальную клятву Эрику и объявил большие народные гулянья. Правда, последние пришлось оплачивать из казны Боспора, дабы не подрывать и без того шаткие экономические возможности нового княжества.
Само собой, никаких особых льгот там ни у кого более не было, так как начался серьёзный передел власти и вообще разборки. Только до конца августа были убиты больше тысячи человек из числа византийского дворянства и итальянских купцов, что помогали в своё время Пьеру. Остальные внутренние враги, видя такое дело, сами весьма спешно бежали с территории княжества, бросая имущество, любовниц и накопления. Второй и третий отделы спецслужб Боспора поработали на славу. Вот так необычно и достаточно неожиданно в руки к князю попал контроль над черноморскими проливами, непрямой, конечно, но это уже было не столь важно.
31 августа 1216 великий князь Эрик I Боспорский смог, наконец, вернуться к делам своего княжества. В частности, к подготовке третьей экспедиции на запад. Самым приятным и радостным сюрпризом в связи с этим стал выстроенный большой навис, который был готов ещё в июле, и на верфи только ждали возвращения князя, чтобы в торжественной обстановке спустить его на воду. 12 октября вышли в Чёрное море для ходовых испытаний. После тех лоханок класса бочка с парусом, что использовали европейские купцы, этот корабль производил очень приятное впечатление и разительно от них отличался. Длиной по ватерлинии он был 56 метров, шириной 8, при этом нормальная осадка при полной загрузке должна была достигать четырёх с половиной метров. Немаленький корабль. Парусная оснастка на трёх больших двухъярусных мачтах и бушприте была преимущественно из косых и трапециевидных парусов на реях и врастяжку. Ходовые испытания показали, что при полной полезной нагрузке в тысячу тонн и ветре силой около шести баллов новое судно смогло развить скорость порядка 11 узлов. Для корабля такой грузоподъемности и водоизмещения в начале XIII века это был поразительный результат.
Но имелось и два минуса. Во-первых, по сравнению с нависом очень сильно возросла численность экипажа, здесь он составлял двести сорок два человека, причём вместе с численностью поднялись требования к его качеству и выучке. Во-вторых, цена. Для того времени он выходил для бюджета примерно как линкор в начале XX века. Когда Деметра, проникшись новым корабликом, узнала, сколько и чего в него вложили, ей стало дурно, так как на эти же средства можно было изготовить порядка двух десятков новых больших нефов, способных возить по тысяче тонн каждый.
Оно и понятно, но проект стоил того – корабль был сделан из железного дерева с применением латунного крепежа – болтов, скоб, гвоздей и прочего и после двадцати плановых лет эксплуатации потребовал бы капитального ремонта в сухом доке в виде замены обшивки, переборок, рангоута и такелажа, после чего смог бы вернуться в эксплуатацию ещё на пятнадцать-двадцать лет. Изначально Эрик предлагал вообще делать набор из стальных или латунных профилей, но получалось уж больно долго, дорого и сложно. Конечно, в новом судне не удалось реализовать массу тех идей, которые подкидывал князь во время работы проектировочной комиссии, но корабль получился знатный.
"Нептун", как назвали новый корабль, получил особенное реестровое обозначение – клипер модели 1, вместо рабочего – большой навис, дабы не было путаницы. После спуска "Нептуна" на воду сразу же был заложен его систершип – "Посейдон". Увы, только один, так как больше столичная верфь вытянуть не могла, а постройка нависов параллельно была невозможна. Сложность, как и четыре года назад, упиралась в количество и качество строительных материалов – качественная древесина, латунные болты, скобы и прочее. Все эти вещи производить быстро, много и качественно пока не получалось.
В общем, 1 марта 1217 года из Боспора вышла эскадра третьей экспедиции, флагманом в которой шёл "Нептун" в сопровождении десяти нависов.