– Хочу подарить тебе ещё одно стихотворение, – заявил я Вале вечером, когда мы отужинали после очередного рабочего дня. – Вернее, это текст к песне. Вот, почитай.
– Серёжка, опять свои достижения хочешь мне приписать?!
– Я вообще-то должен тебе по гроб жизни, хотя бы за то, что ты меня пригрела, а теперь ещё и являешься моей женой и носишь под сердцем моего ребёнка. Мне и романов хватает для самоутверждения. Да и в этой песне я выступаю как композитор, хоть это и звучит немного нескромно. Так что вот, читай текст… Жаль, гитары нет, щас бы музыку подобрали.
– Почему нет? Есть, от бывшего осталась, на антресолях так и лежит который год.
Шестиструнная гитара оказалась во вполне приличном состоянии. Протерев её от пыли, я провёл большим пальцем по струнам. Понятно, расстроена…
На настройку ушло минут пять, после чего я принялся подбирать незамысловатую в общем-то мелодию. Провозился с час, одним глазом при этом глядя в телевизор, где выясняли отношения ЦСКА и "Пахтакор". Наконец что-то вроде начало получаться. Пробубнил композицию про себя, понял, что со стороны смотрюсь, пожалуй, глупо.
– Так, солнце, песня-то женская, чё-то мне как-то не комильфо её исполнять. У тебя как с голосом?
– Пела когда-то в школьном хоре, ну и так, в компании собирались, так после третьей все муслимы магомаевы и майи кристалинские.
– Ладно, давай, попробуешь спеть, посмотрим, что получится.
Я проиграл короткое вступление, кивнул, и Валя, сначала неуверенно, а затем всё больше подстраиваясь под меня, запела:
Снова от меня ветер злых перемен тебя уносит,
Не оставив мне даже тени взамен, и он не спросит,
Может быть, хочу улететь я с тобой
Жёлтой осенней листвой,
Птицей за синей мечтой.
Я киваю, подсказывая тем самым, что в припеве надо прибавлять мощь и высоту звучания. И Валя прибавила:
Позови меня с собой.
Я приду сквозь злые ночи,
Я отправлюсь за тобой,
Что бы путь мне ни пророчил.
Я приду туда, где ты
Нарисуешь в небе солнце,
Где разбитые мечты
Обретают снова силу высоты.
В общем, выяснилось, что голос у Валентины ничуть не хуже, чем у некоторых поп-див из будущего российской эстрады. Хоть завтра выводи её на сцену… Нет, на фиг, осадил я сам себя, она у меня на сносях, и совершенно ни к чему ей окунаться в это болото шоу-бизнеса, в эти извращённые нравы. Ну, может, пока и не особо извращённые, но всё равно дерьма даже сейчас в закулисье отечественной эстрады хватает.
Одним словом, после нескольких попыток и у меня, и у неё получилось исполнить "ПМС" почти идеально. Не как у Пугачёвой в будущем, но тоже вполне сносно.
В Москве Слободкин, как и обещал, встретил нас лично. Усадил на задние места своей чёрной "Волги", сам уселся за руль.
– Ну что, в ВААП ехать вроде ещё рано, они с девяти работают. Хотя в дороге как раз полчаса и проведём… Или как, может, перекусить сначала желаете?
Перекусить мы не желали, зато я поведал Павлу Яковлевичу о новой, написанной нами в соавторстве песне, которую, пользуясь случаем, мы с Валей хотели бы тоже зарегистрировать во Всесоюзном агентстве по авторским правам. А исполнять её могла бы Алла Борисовна, ну или пока просто Аллочка. Естественно, собеседник тут же заинтересовался и попросил было текст и ноты, но я его разочаровал, напомнив, что нотной грамоте не обучен. Разве что могу на гитаре Вале подыграть, она пела дома эту песню. А стихи – вот, пожалуйста, знакомьтесь.
– Что ж, в принципе, неплохо, – констатировал композитор, закончив чтение. – Можно я их себе оставлю? Спасибо. А давайте вот что… Сейчас заедем к нам на студию, я быстренько ноты набросаю, а затем двинем в ВААП. Как вам такой вариант?
Мы с Валей переглянулись и синхронно пожали плечами:
– Да нормально.
– Тогда едем.
Репетиционная "Весёлых ребят" располагалась в центре столицы, на переоборудованном под студию чердаке жилого дома. В это утро здесь никого ещё не было, поэтому Слободкин сам сел за клавишные, после чего попросил Валентину напеть мелодию.
Моя жена не подкачала, исполнила всю песню, при этом Павел Яковлевич на ходу под неё подстраивался. Потом он записал мелодию нотами, над ними вписал слова текста.
– Прекрасно, – потирал руки Слободкин. – Думаю, Алле тоже понравится. Только один момент, Сергей Андреевич.
– Слушаю вас, Павел Яковлевич.
– Да что мы всё по имени-отчеству, в самом деле?! Я-то вообще младше вас, а как вы ко мне обращаетесь – чувствую себя стариком. Давайте договоримся: если и на "вы", то уж просто по имени. Хорошо? Так вот, один момент по песне… Вы же видите, что мне тоже пришлось вносить свою лепту в создание этого музыкального произведения. Как вы думаете, имею я право считаться соавтором музыки?
Вот те раз… Может, его настоящая фамилия не Слободкин, а какой-нибудь Кауфман? Судя по хватке, это вполне вероятно. Но, как ни крути, пока приходится иметь дело с этим человеком, других вариантов нет, поэтому я вынужден был согласиться с предложением о соавторстве.
– Отлично, тогда по рукам, – протянул он мне свою узкую ладонь. – Что ж, забираем ноты, слова и едем в ВААП.
Регистрация песен заняла около полутора часов, в течение которых нам пришлось ходить из кабинета в кабинет и подписать несколько бумажек, в содержание которых под конец я уже перестал вчитываться, переложив эту обязанность на Валентину. Ну а что, она же всё-таки юридически автор двух текстов! Вот пусть тоже отдувается.
В последнем кабинете просидели особенно долго. Я устроился в углу и спустя какое-то время даже начал клевать носом…
– Сергей Андреевич, извольте расписаться вот здесь и вот здесь, – позвал меня немолодой сотрудник ВААПа. – Ну вот и всё, больше не смею вас задерживать.
Фух, наконец-то! Когда мы вышли в коридор, навстречу нам из-за угла вывернул человек с длинными волосами, в крупных затемнённых очках и с гитарным футляром в руках.
– О, Сашка, привет! Какими судьбами? Очередной хит регистрировать?
Слободкин радостно развёл руки в стороны, норовя обнять своего, судя по всему, хорошего знакомого.
– Хиты, Паша, на Западе, а в СССР шлягеры, тебе ли не знать, – обнимая Слободкина, с улыбкой ответил незнакомец.
Впрочем, незнакомцем теперь он оставался разве что для Валентины, я же, до этого мучимый смутными подозрениями, по голосу сразу определил, что передо мной не кто иной, как Александр Градский.
Градского я больше знал как тучного наставника из шоу Первого канала, крутящегося в своём красном кресле, и предположить не мог, что когда-то он был таким стройным. Но благодаря характерному голосу, неизменным очкам и шевелюре, в эти годы куда как более густой, я почти сразу его узнал. Тем более что Слободкин подтвердил мою догадку:
– Знакомься, Саша, это – Сергей и Валентина, супружеская чета из Пензы, которая сочиняет замечательные песни для нашего коллектива. А это мой хороший друг Александр Борисович Градский, тот самый, автор музыки к фильму "Романс о влюблённых".
Мы пожали друг другу руки, и в момент соприкосновения наших ладоней я вдруг понял, что именно Градский должен исполнять "We Will Rock You" с моим русскоязычным текстом. Как же я забыл, ведь перед отъездом как раз "сочинил" этакий зовущий на подвиги комсомольский гимн на мелодию бессмертного хита.
– Александр Борисович…
– Можно просто Александр.
– А-а-а… Хм… Александр, тут такое дело… Одним словом, у меня есть одна композиция, о которой я не рассказывал Павлу, эта песня не особо вписывается в репертуар "Весёлых ребят", и я всё думал, кому её предложить. А вот сейчас вас увидел и понял, что наша встреча явно не случайна.
– Интересно, – усмехнувшись краешком рта, выгнул левую бровь Градский. – И что это за песня?
Руководитель "Весёлых ребят" тоже явно заинтересовался, причём в его взгляде я прочитал лёгкую обиду. Мол, всё равно нужно было мне первому показать, мы же, как-никак, партнёры.
– Ну, такая патриотическая вещь, о комсомоле, так и называется "Комсомольцы". Текст у меня с собой, а мелодию я могу напеть. Только в коридоре это как-то не очень удобно.
– Комсомол, комсомол, – задумчиво пробормотал Градский. – Вообще-то я стараюсь избегать песен подобной направленности, да и исполняю обычно свои произведения… Но если вы так уж хотите продемонстрировать мне своё сочинение, то можно попросить открыть нам актовый зал. Он здесь на втором этаже, там, если мне память не изменяет, и рояль даже имеется.
На решение вопроса с актовым залом ушло не более пятнадцати минут. И вот мы вчетвером вваливаемся в помещение с небольшой сценой, едва ли не половину которой занимал чёрный лакированный рояль "Petrof".
– В этой песне музыкального сопровождения особо и нет, – пояснил я, положив на крышку рояля лист с текстом. – Она идёт практически а капелла, только два удара ногой и один хлопок руками. И желательно это делать всем вместе, синхронно. И в припеве надо бы хором. Ну, в общем, подхватите.
Мысленно выдохнув и удивляясь собственной наглости, я задал ритм. Вскоре его подхватили и остальные, даже Валя пыталась осторожно топать и хлопать.
Нет задач, которые нам не по плечу,
Быть всегда я первым во всём везде хочу.
БАМ, целина, Дне-про-гэс.
Голыми руками готов валить я лес.
Мы же ком-со-мольцы!
Мы же ком-со-мольцы!..
После второго куплета все пели несложный припев уже хором. Было это громко, мощно, и неудивительно, что я тоже вошёл в раж. Только я закончил своё импровизированное выступление, как дверь в актовый зал приоткрылась и в дверной проём просунулись головы любопытных работников ВААПа.
А я подумал, что получилось чё-то как-то слишком коротенько. Ну да, с другой-то стороны, и у квинов песня не длинная. Только там ещё гитарное соло Брайана Мэя идёт. Эту мысль я озвучил раскрасневшемуся Градскому.
– Можно, можно и гитару вставить, вообще нужно подумать над аранжировкой, – согласился тот. – Текст, конечно, меня поначалу напряг, махровой агиткой пахнуло. Но в такой обработке эффект что надо. Давайте-ка ещё раз прогоним.
И мы снова вдарили рок-н-роллом по отечественной эстраде. На этот раз Градский, поглядывая в листочек, по полной использовал свои вокальные данные. При этом топали и хлопали и все собравшиеся в зале работники агентства.
– Ну, знаете, даже меня, ярого скептика, и то пробрало до самых печёнок, – воскликнул немного запыхавшийся Градский. – Браво, это просто гениально, браво!
Он принялся аплодировать, и к нему присоединились остальные. А я стоял на сцене и кланялся, кланялся…
– Серёжа… Сергей!
– А? Что?!
– Документ подписать надо, соня.
Блин, приснится же такое! Я находился в том же кабинете, где, похоже, и задремал. Надо мной склонилась Валя, чуть поодаль переминался Слободкин.
– Подписать?
– Ну да, подпись твоя нужна, иди уже, а то неудобно за тебя.
М-да-а-а, жаль, что Градский оказался всего лишь плодом моего воображения. А сон так мне понравился!
Когда наконец все формальности с авторскими правами были улажены, руководитель "Весёлых ребят" заодно попросил у меня письменное разрешение исполнять его группе вышеозначенные композиции. После этого мы, немного взмокшие в летней духоте, вышли на свежий воздух, и довольный Слободкин предложил отметить это событие посиделками в ресторане.
– Мы ещё хотели в "Работницу" заехать. Нужно гонорар забрать за "Миллион алых роз", и Валя заодно предложит к публикации свои стихи к новой песне. И ещё в "Молодую гвардию" желательно заскочить, я привёз им фантастический роман. А потом до самого вечера мы в вашем распоряжении.
– Ну что ж, едем тогда в "Работницу" и "Молодую гвардию", а затем я вас везу в "Прагу". Наверняка не доводилось там бывать? А вы чего так напряглись? А-а, понимаю, действительно, заведение элитное, но насчёт денег не волнуйтесь. Павел Слободкин сегодня угощает.
В "Работнице" обрадовались, что наконец удалось лично познакомиться с завмагом из Пензы, пишущим неплохие стихи. Та же завотделом, не выпускающая изо рта сигарету (моя беременная жена только нос морщила и старалась не дышать, когда облако дыма двигалось в её сторону), приняла новые стихи и пообещала с публикацией не затягивать.
В "Молодой гвардии" меня тоже приняли радушно, подивившись тому, с какой скоростью я успеваю писать книги. Ну да, со стороны я, наверное, кажусь подозрительно плодовитым. Как бы в воровстве чужой интеллектуальной собственности не заподозрили. А с другой стороны, пусть хоть кто-то предъявит права на мои рукописи! Что, нет желающих? То-то же!
Накормил нас руководитель ВИА "Весёлые ребята" и впрямь от души. Слободкина здесь знали и всю нашу компанию усадили в "ореховом" зале. Чешская кухня оказалась выше всяких похвал. Фарш, запечённый с ветчиной, грибами и сыром, шашлык со специальным горчичным соусом и печёнкой, чёрная икра…
Вечером столичный импресарио отвёз нас на Казанский вокзал и лично посадил в поезд. На прощание долго тряс нам руки и выражал надежду на долгое и плодотворное сотрудничество.
– Эк его распирает, – прокомментировал я, когда Слободкин наконец затерялся в толпе провожающих. – Видать, почувствовал, что с нас можно хороший навар поиметь. Но и мы не дураки, своего не упустим, да, Валь?
– А то! – Она счастливо рассмеялась и приникла своими губами к моим.
Мы в СВ, поэтому могли спокойно не только целоваться, но и заниматься более взрослыми вещами.
Глава 25
Начальник Главного разведывательного управления Пётр Иванович Ивашутин стоял у окна, задумчиво рассматривая с высоты третьего этажа проезжающие мимо машины. Сзади него на столе лежало письмо, доставленное накануне вечером спецкурьером. Письмо без обратного адреса, как обычно, было уже вскрыто и перлюстрировано, над ним как следует поработали криминалисты, графологи и почерковеды. Только после этого конверт оказался у Ивашутина. Полковник Чистяков, доставивший письмо, даже при всём своём хладнокровии не мог скрыть волнения. Это волнение передалось и начальнику ГРУ, когда он ознакомился с содержимым конверта.
Стук в дверь отвлёк его от созерцания улицы.
– Входите…
– Добрый день, Пётр Иванович.
– Здравия желаю, товарищ генерал!
Порог кабинета переступили заместители начальника ГРУ – генерал-майор Трифонов и генерал-лейтенант Плужников.
– Садитесь, товарищи. Чай, как обычно? С лимоном? Игорь, – Пётр Иванович нажал кнопку селектора, – нам, пожалуйста, три чая с лимоном.
После того как майор, исполнявший обязанности секретаря-порученца, вышел, Ивашутин приступил к делу.
– Догадываетесь, по какой причине я вас пригласил?
– Я так думаю, в связи вот с этим? – Плужников кивнул на вскрытый конверт.
– Правильно думаешь, Вадим Николаевич. Ты ведь уже ознакомился с его содержимым?
– Это же моя работа, Пётр Иванович.
– А ты, Сергей Анатольевич?
– Тоже в курсе, товарищ генерал.
– И какие мысли вас посетили? – поинтересовался Ивашутин, отхлебнув горячего чая.
К печеньям и конфетам он не притронулся, тогда как генерал-лейтенант Плужников вовсю хрумкал "Юбилейным". А вот Трифонов ещё и к чаю не прикоснулся.
– Похоже, писал человек, имеющий отношение к военной разведке, – сказал Плужников. – Таких подробностей посторонний знать просто не может. Насчёт Огородника у нас давно подозрения, не первый год его ведём. А вот по двум остальным перечисленным информации ещё не было. Сейчас, конечно, возьмём их под наблюдение.
– Больше всего огорошило упоминание фамилии Полякова. Не могу поверить, что человек, всю жизнь посвятивший разведке, дослужившийся до звания генерал-майора, мог стать предателем. Я ведь его своим другом, можно сказать, считаю… считал. А он уже с шестьдесят первого, получается, сливает ФБР секретную информацию. Кстати, Поляков сейчас в Индии?
– Так точно, возглавляет там советскую резидентуру.
– Если мы его срочно отзовём в Москву, может почувствовать неладное?
– Может, Пётр Иванович, лучше не рисковать. Поэтому предлагаю установить наблюдение на месте, у меня там есть надёжный человек, не из последних чинов.
– Хорошо, дашь тогда команду этому своему человеку… Насчёт Беленко что-нибудь выяснили?
– Старший лейтенант Виктор Иванович Беленко, 1947 года рождения. В данный момент служит на Дальнем Востоке в истребительном авиаполку Одиннадцатой отдельной армии ПВО, куда был переведён по его же просьбе в этом году. По месту службы характеризуется со всех сторон положительно. Член КПСС, избирался членом комсомольского и партийного бюро. В разговорах о жизни на Западе замечен не был.
– Меня тут одно подозрение мучает… Может это письмо оказаться провокацией западных спецслужб в отношении советского офицера?
Плужников чуть заметно пожал плечами:
– Этот вариант тоже обдумываем. В нашей работе, Пётр Иванович, лучше иной раз перестраховаться, сами меня учили.
– Да уж, лучше, как говорил мой армейский командир, перебздеть, чем недобздеть… Всё же возьмите этого Беленко под наблюдение. А что по письму? Отпечатки пальцев есть?
Сидевший неподвижно Трифонов едва заметно шевельнулся, доставая из папки отчёт криминалистов.
– Посторонних отпечатков пальцев не обнаружено, только нашего сотрудника, вскрывавшего письмо. И на конверте только его отпечатки. Есть небольшие потожировые выделения, в лаборатории сейчас работают наши сотрудники. Вообще человек, писавший письмо, оказался на редкость предусмотрительным. С трудом удалось обнаружить частицы перхоти и ни одного волоска. Текст написан обычной шариковой ручкой печатными буквами, графологи утверждают, что писавший – скорее всего, мужчина средних лет, правша. Больше ничего установить, к сожалению, не удалось.
– Негусто, – крякнул Ивашутин, делая большой глоток. – С другой стороны, и отрицательный результат – тоже результат. Во всяком случае, неизвестный вроде бы пытается нам помочь. Но кто он, всё же надо обязательно выяснить. Не люблю я странностей. А то сегодня он за нас, а завтра, глядишь, секретная информация уйдёт в ФБР или ЦРУ. Кстати, а что там с подписью? Что за НДП?
– Пока сами голову ломаем над этой аббревиатурой, – сказал Плужников. – Основная версия – это первые буквы имени, отчества и фамилии. Ну или наоборот. К примеру, Новиков Дмитрий Петрович. Но не факт, на самом деле эти три буквы могут означать всё, что угодно. Мне вот в голову почему-то сразу пришло: Народно-демократическая партия.
– А что, у нас разве есть такая?
– В нашей стране нет, в других имеется. Но эта версия шита белыми нитками, хотя мы, повторюсь, проверяем все варианты.
Ивашутин задумчиво постучал ручкой по столу, глядя на лежавшее перед ним письмо. И без того в последнее время спится плохо, а тут ещё это… Головная боль на ближайшее время обеспечена. Сразу столько неожиданной информации, и всё нужно тщательнейшим образом проверить. Проверим. Проверим и найдём, иначе грош нам цена.
А вот Юрия Владимировича пока информировать не будем. В своей епархии как-нибудь сами разберёмся.
– Пётр Иванович, а что насчёт динамовского плаката? Будем вешать? – поинтересовался Плужников.