А если нацисты уничтожат всю планету? Испепелят все на свете? Располагая водородной бомбой, они способны и на это. И, несомненно, - рано или поздно, они осуществят задуманное, ведь их мышление всегда направлено на реализацию идеи "Götter Dammerung". Они жаждут этого и сознательно идут к тотальному уничтожению.
Останется ли хоть что-то после третьего по счету мирового безумия? Или это конец, гибель всего живого? Будет ли планета уничтожена нами самими? Суждено ли ей превратиться в сплошную мертвую пустыню?"
Он не верил, что все это может случиться. "Даже, если все живое на нашей планете уничтожат, есть ведь и другая, совершенно неизвестная нам жизнь. Должна существовать. Невозможно, чтобы наш мир оказался единственным населенным людьми. Есть же еще другие, неведомые и невидимые миры. Либо в отдельных пространствах, либо вообще в иных, немыслимых измерениях, которые и вообразить невозможно.
Пусть ему никогда не доказать этого, но, вопреки всякой логике, он все равно будет в это верить".
"Meine Damen und Herren, Achtung, bitte…", - ожил динамик.
"Скоро посадка, - отметил капитан Вегенер. - Несомненно, его уже ждут. Люди из Службы безопасности. Вот только, из какой группировки? Геббельс или Гейдрих - кто раньше? Он готов поспорить, генерал Гейдрих жив и здоров. Иначе его, Вегенера, пристрелили бы прямо в ракете: в тоталитарных государствах такие приказы отдаются и исполняются быстро. В нацистской Германии давным-давно заготовлены обширные списки. Время от времени их корректируют…"
Ракета совершила посадку. Он поднялся и, перекинув плащ через руку, направился к выходу в толпе других пассажиров. Все происходило как всегда. "Вот только не видно среди них этого Лотце, донимавшего его в прошлый раз своими кретинскими рассуждениями", - подумал он.
Служащий авиакомпании помогал пассажирам спуститься по трапу. Вегенер успел про себя отметить, что мундир его не хуже, чем у самого маршала Геринга, однако тут же увидел стоящих у трапа чернорубашечников. "Неужели это за мной?" - Вегенер начал медленно спускаться. Остальные встречающие ожидали чуть поодаль. Мужчины, женщины, даже дети, - все возбужденно жестикулировали и перекликались с прибывшими.
Чернорубашечник - плосколицый блондин с неподвижным взглядом, в мундире со знаками различия "Ваффен-СС", по-военному чеканя шаг, приблизился к Вегенеру, щелкнул каблуками и приветствовал его нацистским салютом.
- Ich bitte mich zu entschuldigen. Sind Sie nicht Kapitan Rudolf Wegener von der Abweher?
- К сожалению, вы ошиблись, - ответил Вегенер. - Мое имя Конрад Гольц. Представитель "АГ Хемикалиен", специалист по медицинскому оборудованию. - Он попытался пройти дальше.
Подошло еще двое эсэсовцев. Так втроем они следовали за ним по пятам. И, хотя он шел свободно, фактически они провели молниеносный и ловкий арест. У двух эсэсовцев автоматы оттопыривали плащи.
- Вы Вегенер, - произнес один из них, когда они вошли в помещение аэровокзала.
Он промолчал.
- Мы с машиной, - сказал эсэсовец. - У нас приказ встретить вас. Мы должны немедленно препроводить вас к генералу СС Гейдриху. Вместе с Зеппом Дитрихом он пребывает сейчас в штабе дивизии "Лейб-штандарт". Особо указано на недопущение ваших контактов с представителями Вермахта и партии.
"Значит, не пристрелят, - подумал Вегенер. - Гейдрих жив и в безопасности. Теперь он постарается укрепить свои позиции, наперекор планам правительства Геббельса".
"Возможно, Кабинет Геббельса падет, - размышлял он, когда его вели к штабному "даймлеру" СС. - Однажды ночью подразделение "Ваффен-СС" внезапно поменяет дислокацию и оцепит Рейхсканцелярию. И тогда по всему Берлину изо всех полицейских рейхскомиссариатов двинутся вооруженные отряды СД. Радио и электростанции выведут из строя. "Темпельгоф" закроют. И во мраке берлинских улиц зазвучат выстрелы…
Ну и что это изменит? Даже если Геббельса устранят от власти и план "Одуванчик" отвергнут, все равно останутся чернорубашечники и партия. И планы новых завоеваний, если не на Востоке, то уж где-нибудь еще - обязательно. Хотя бы на Марсе или на Венере.
Не удивительно, что господин Тагоми не выдержал. Дилемма нашей жизни поистине страшна: в любом случае зло возьмет верх. Стоит ли бороться? Да и за что? Независимо от выбора итог будет неизменным…
Очевидно, сама жизнь такова, если подобное стало для всех обыденным. Сегодня они борются со сторонниками плана "Одуванчик". Завтра, если придет время, нужно будет вступить в схватку с полицией. А поскольку во всяком развитии всего сразу достичь невозможно, нужна известная последовательность. Достичь цели можно, лишь делая выбор перед каждым решающим шагом".
"Мы свободны лишь в собственных надеждах, - думал он, - да еще, пожалуй, в достижении дозволенного.
Возможно, в иных мирах все по-другому. Лучше. Быть может, существует мир, где разница между добром и злом очевидна. И нет этих сомнительных полутеней, превращающих нашу действительность в мешанину, где напрасны все попытки отделить хорошее от дурного.
Наш мир отнюдь не идеален. Можно лишь мечтать об иной действительности - с простой этикой и моралью, где добро и зло четко разграничены. И где без особого труда можно совершать правильные поступки, потому что путь к достижению добра очевиден…"
"Даймлер" тронулся. Капитана Вегенера устроили на заднем сиденьи. С обеих сторон расположились эсэсовцы с автоматами на коленях. Машину вел чернорубашечник.
"Допустим, я попался в ловушку, - рассуждал Вегенер, когда автомобиль, не снижая скорости, несся по берлинским улицам. - И везут меня не к генералу Гейдриху и не в штаб "Лейб-штандарт Дивизион", а в партийную тюрьму, где подвергнут пыткам. Однако, что бы ни случилось, выбор сделан - возвращение на родину. Хотя он и понимал, что его арестуют прежде, чем он окажется под защитой Абвера".
"Постоянная, ежеминутная угроза смерти, - вот путь, открытый теперь ему. На этот путь становятся либо вопреки себе, либо когда нет выхода, либо избирают его сознательно, заранее примирившись со всем". - Он разглядывал мелькающие за окном улицы. - "Mein Volk, - подумал он, - ну вот мы и снова вместе".
- Ну, как тут дела? - обратился он к эсэсовцам. - Что нового в политической жизни? Несколько недель я отсутствовал: уехал еще до того, как умер канцлер Борман.
Ему ответил эсэсовец справа:
- Поддержка новой власти со стороны истеричной части населения очевидна. Именно толпа вознесла Докторишку. Но наступит отрезвление, и никто не захочет поддерживать калеку и демагога, разжигающего страсти ложью и шаманством.
- Ясно, - проговорил Вегенер.
"Как всегда, - подумал он. - Взаимная ненависть, междоусобицы, фракционная вражда, раздоры. Но, может, в этом и заключено семя будущего, - в конце концов они сожрут друг друга. А уцелевшие начнут спокойную жизнь. Будут снова строить, надеяться и вынашивать свои незамысловатые планы…"
В час дня Юлиана Фринк выехала в Шайенн, штат Вайоминг. В табачном киоске торгового центра она купила пару дневных газет. Потом устроилась в машине, оставленной на стоянке, и принялась изучать газеты, пока не наткнулась на то, что ее интересовало прежде всего:
"ТРАГИЧЕСКИЙ ФИНАЛ УВЕСЕЛИТЕЛЬНОЙ ПОЕЗДКИ
По подозрению в убийстве мужа разыскивается госпожа Чинанделла, постоянно проживающая в Кэнон-сити, Колорадо. Произошло это в шикарном номере отеля "Президент Гарнер". Согласно показаниям служащих отеля, госпожа Чинанделла покинула отель сразу же после трагического финала, последовавшего, предположительно, в результате семейной ссоры. Госпожа Чинанделла, по описаниям, привлекательная, элегантная брюнетка лет тридцати, перерезала мужу горло. Предположительно в качестве орудия преступления использовалась безопасная бритва, лезвия для которой, по злой иронии судьбы, входят в перечень предметов, предоставляемых постояльцам отеля. Тело обнаружено служащим отеля - Теодором Феррисом, который всего за полчаса до предполагаемого времени совершения преступления оформил заказ на глажку сорочек Джо Чинанделла. Феррис первым обнаружил труп, когда вошел в номер с выполненным заказом. Наличие в номере явных следов борьбы заставило полицию предположить, что преступление совершено на почве внезапно возникшей ссоры между супругами".
"Итак, он мертв, - подумала Юлиана, свернув газету. - Мое настоящее имя полиции неизвестно. Они не знают, кто я такая и вообще ничего обо мне".
Теперь она ехала спокойно. В первом же попавшемся отеле сняла номер и перетащила вещи из машины. "Спешить уже носу да, - сказала она себе. - С визитом к Абендсенам можно повременить до вечера. Таким образом, предоставляется прекрасная возможность примерить новое платье. Днем в таком платье показываться не принято, - вечерний туалет полагается надевать к ужину".
Она включила радио, принесла из бара кофе и, достав купленный в Денвере экземпляр "Саранчи", прилегла на кровать.
Только к вечеру она, наконец, закончила чтение. "Интересно, а Джо дочитал ее? - задумалась она. - В этой книге заключено гораздо больше, чем он предполагал. А что, собственно, хотел донести до нас Абендсен? Ведь главное здесь - отнюдь не вымышленный мир. Речь, конечно же, не о нем. Неужели обо всем догадалась только она? Не исключено, что истинный смысл "Саранчи" до сих пор никем так и не понят. Всем только кажется, что разобрались в ней".
Так и не справившись с волнением, она спрятала книгу в чемодан, надела плащ и вышла из отеля. Напоенный ароматом воздух, рекламные огни Шайенна показались ей какими-то особенными. Возле бара ссорились две проститутки - симпатичные черноглазые индеанки. Юлиана замедлила шаг. Она ощущала окружающую ее атмосферу праздничного ожидания - чего-то очень важного и радостного. "И не стоит больше оглядываться в прошлое, - подумала она. - Все затхлое и унылое осталось позади, с ним покончено навсегда".
Она зашла в дорогой французский ресторан. На каждом столике стояли бокалы с зажженной свечой. Она с удовольствием пообедала и пешком вернулась в отель. Немецкие банкноты она все истратила, но это ее мало беспокоило. Теперь все это не имело никакого значения. "А ведь он сумел рассказать о нашем мире, - подумала она, открывая двери в свой номер. - О мире, в котором все мы живем". - Она снова включила радио. - "Он хотел показать наш мир таким, каков он на самом деле". Таким видит его и она, - все более отчетливо и выразительно.
Она извлекла из коробки голубое итальянское платье и бережно разложила на кровати. Просмотрев остальные свертки, она с огорчением обнаружила, что новый полубюстгальтер забыт ею в отеле Денвера.
- Черт возьми! - выругалась она, опускаясь в кресло. Закурила сигарету и с минуту размышляла.
"Может, надеть его с обычным бельем? - Она сбросила блузку и юбку и примерила платье. Ничего не получалось: видны были бретельки и верхняя часть комбинации. - А может, белье вообще снять?.. Правда, этого не приходилось делать столько лет…" Дни школьной учебы… Тогда у нее была крошечная грудь, и она
до сих пор помнила, как это ее огорчало. Впрочем, спорт и годы сделали свое дело: окружность груди составляла 42 дюйма. Она снова примерила платье, стоя на стуле в ванной, чтобы получше разглядеть себя в зеркале.
Платье удивительно шло ей, но, черт возьми, носить его так довольно рискованно. Стоило лишь наклониться за сигаретой или за бокалом, - и катастрофа…
Брошка! Можно носить платье и без белья, нужно только заколоть его спереди. Высыпав содержимое шкатулки с украшениями на постель, она разложила все подаренные ей Фрэнком, вместе со старыми, приобретенными еще до замужества, и новую безделушку, купленную Джо в Денвере. "Вот эта мексиканская брошечка в виде коня, пожалуй, подойдет. Все-таки ей удастся выйти в свет в этом платье!"
От всех ее чудесных намерений осталось так мало, что теперь ее радовало все. Много времени ушло на прическу. Она так энергично расчесывала волосы, что они начали потрескивать, но зато приобрели изумительный блеск. Она выбрала клипсы и надела туфли, купленные специально под итальянское платье. Затем накинула новые меха, захватила сумочку и вышла.
В своем старом "студебеккере" ехать не хотелось. Она попросила служащего отеля вызвать такси. Внезапно ей захотелось поговорить с Фрэнком. Кто знает, что на нее нашло. "А почему бы и нет? Можно позвонить за его счет. Все равно: он будет так счастлив, что она, наконец, отозвалась, что с удовольствием, оплатит счет".
Стоя у стойки с прижатой к уху трубкой, она вслушивалась в голоса телефонисток. Она услышала, как телефонистка в Сан-Франциско запрашивает справочную, затем - шум и треск и, наконец, гудок. Она оглянулась: с минуты на минуту должно прибыть такси.
"В крайнем случае, подождет".
- Номер не отвечает, - сообщила, наконец, телефонистка из Шайенна. - Через некоторое время попытаемся связаться снова и…
- Не надо. - "Все это лишь моя прихоть". - Вы меня здесь не застанете. Благодарю вас.
Минуту спустя она была уже в пути. Удобно разместившись на заднем сиденье такси, ехала по вечерним улицам Шайенна в гости к Абендсену.
Из сверкающего огнями дома Абендсенов доносились звуки музыки. Одноэтажный дом с оштукатуренными стенами, просторный сад с декоративными кустарниками и вьющимися розами. Ступив на вымощенную камнями дорожку, она подумала: "Действительно ли это то, что ей нужно? Неужели это тот самый Высокий Замок? А как же все эти истории и сплетни?" Дом самый обыкновенный, в прекрасном состоянии. Ухоженный сад. Она обратила внимание, что на подъездной бетонной дорожке стоял детский трехколесный велосипед.
"Может, это какие-нибудь другие Абендсены? Адрес я нашла в телефонной книге. Номер, впрочем, тот же".
Она поднялась на террасу с перилами из кованого железа и нажала на кнопку звонка. Через приоткрытые двери виднелись белые жалюзи на окнах, рояль, камин, книжные полки… "Какая красивая обстановка, - подумала она. - Прием тут, что ли?" Впрочем, дам, одетых в вечерние туалеты, она не заметила.
Двери перед ней распахнул подросток лет тринадцати, со встрепанной шевелюрой, в майке и джинсах.
- Господин Абендсен дома? Он не занят? - спросила она.
Повернувшись, он прокричал кому-то в глубине дома:
- Мама, она тут хочет увидеться с папой!
К мальчику подошла рыжеволосая сероглазая женщина лет тридцати пяти, с энергичным и волевым выражением лица. По ее улыбке - уверенной и безмятежной - Юлиана определила, кто стоит перед ней. Без сомнений, перед ней - Каролина Абендсен.
- Это я звонила вам вчера вечером, - сообщила Юлиана.
- Ах да, конечно, - госпожа Абендсен улыбнулась еще шире.
"Какие прекрасные зубы! Она ирландка, - подумала Юлиана. - Только ирландская кровь придает такую необычную пластику чертам лица".
- Давайте сюда ваши меха и сумочку. Вы приехали вовремя. Сегодня у нас собрались друзья. Как вам идет это платье… оно от Керубини, не правда ли? - Она ввела Юлиану в просторный холл.
- Муж где-то поблизости. Ищите высокого мужчину в очках, с коктейлем "old-fashioned" в руках, - ее проницательный взгляд не отрывался от Юлианы.
"Мы отлично понимаем друг друга, - сообразила Юлиана. - Это поразительно!"
- Я издалека, - сказала она.
- Да, я помню. О, вот и он! - Каролина Абендсен подвела ее к группе мужчин.
- Дорогой, отвлекись на минутку. Это одна из твоих читательниц. Ей крайне необходимо с тобой поговорить.
Юлиана смотрела на высокого загорелого мужчину с черными вьющимися волосами, который приближался к ним. Его глаза казались почти фиолетовыми или темно-коричневыми. На нем был безупречного покроя костюм из натуральной ткани, скорей всего, английской шерсти. Пиджак идеально облегал его мускулистые плечи, так что портному не пришлось прибегать к обычным в таких случаях ухищрениям. Она отметила, что разглядывает его с огромным интересом.
- Госпожа Фрэнк добиралась сюда из самого Кэнон-сити, Колорадо, для того, чтобы побеседовать с тобой о "Саранче", - пояснила Каролина.
- Почему-то я была уверена, что вы обитаете в крепости, - сообщила Юлиана.
Готорн Абендсен рассеянно улыбнулся:
- Да, было такое. Туда можно было попасть только лифтом, и у меня развилась фобия. Помню, я тогда здорово напился, не желал входить в лифт и все твердил, что трос тянет сам Иисус, и лифт вознесется прямо на небеса. Я уперся и нипочем не хотел туда, на небо, отправляться. И все приговаривал, что не желаю ехать стоя.
Юлиана ничего не поняла.
- Все это время, что я его знаю, он любит повторять, что, мол, когда он узрит Иисуса, то не станет стоять, а сразу присядет, - пояснила ей Каролина.
Юлиане сразу вспомнились слова из библейского гимна.
- Вот почему нашему семейству пришлось покинуть Высокий Замок и вернуться сюда, в город.
- Я приготовлю что-нибудь выпить, - сказал Готорн.
- О, пожалуйста, только не "old-fashioned". - Она успела заметить столик, уставленный бутылками виски и закусками. На столике также стояли ведерко со льдом, миксер. Она увидела вишни в сиропе и нарезанные дольками апельсины. Втроем они подошли к столику.
- Мне, пожалуйста, "харпер" со льдом, - попросила она. - Мне он нравится больше всего… Вы знаете, что такое гадательная книга?
- Нет, - ответил Готорн, подавая ей виски.
- Как? Вы не знаете, что такое "Книга Перемен"? - спросила она в изумлении.
- Нет, не знаю, - повторил он.
- Да не дразни ты ее, - вмешалась Каролина.
- Я прочитала вашу книгу, - сообщила Юлиана. - Хотя, откровенно говоря, закончила читать только сегодня вечером. И, признаться, мне очень интересно: откуда вы все это взяли, про этот описанный вами мир?
Готорн не ответил. Он лишь провел согнутым пальцем по губам и уставился куда-то в сторону.
- Вы пользовались Книгой? - спросила она.
Он взглянул на нее.
- Только не шутите и не пытайтесь меня разыгрывать, - попросила Юлиана. - Не надо острить, ответьте серьезно.
Закусив губу, Готорн опустил глаза и, скрестив руки, принялся раскачиваться взад и вперед. Находящиеся рядом гости умолкли. Юлиана заметила, как изменилось их настроение. "Им не понравилось то, что я сказала", - догадалась она. Однако ни отказываться от собственных слов, ни смущаться она не собиралась. Все это слишком важно для нее. Слишком долго она сюда добиралась и слишком многое пришлось ей пережить. Ничего, кроме правды, она и слушать бы теперь не стала.
- Мне трудно ответить на ваш вопрос, - ответил наконец Готорн.
- О, это так легко, - возразила Юлиана.