- Да это раз плюнуть, - выкрикнули сразу несколько звонких голосов.
Вер вспомнил, как какая-то женщина в платье из белого виссона (теперь-то он знал, что то была его настоящая мать) остановила его в темном закутке и всунула в ладони золотой кувшинчик. От нее пахло дорогими духами, мягкие волосы щекотали кожу.
- Это тебе, мой мальчик, мое сокровище, - голос женщины дрожал. - Здесь пища богов. Ты должен ее отведать.
Он испугался и не хотел брать подарок. Попытался даже бросить кувшинчик, но женщина не дала. Он убежал от странной дарительницы и вновь очутился в пиршественном зале. На столе - огромный серебряный кратер, будущие герои Второго Парфянского легиона наливали, из него разбавленное водой вино. И вдруг явилась странная мысль: поделиться таинственным подарком с этими ребятами. Они такие замечательные. Ему для них ничего не жалко. Даже пищи богов. И маленький Юний вылил содержимое кувшинчика в кратер. Молодые легионеры подходили и наполняли кубки. Пили, задумчиво насупив брови. Все реже слышался смех. Уже никто не шутил и не целовался. И родственники, вдруг чего-то испугавшись, заторопились уходить. Корнелий Икел вызвался проводить гостей в ближайшую гостиницу. В замке ночевать они не могли. Родственники ушли. Один Вер остался: старуха заснула, глотнув лишнее, и ее погрузили в авто. О мальчишке забыли.
- Мы завтра уйдем на фронт, А сказал один.
- Мы будем убивать, - добавил второй.
- Кого? Таких же людей… Простых ребят. Жены и матери будут ждать их домой и не дождутся. Сотни сирот будут проклинать нас в далекой Бирке.
- А мы могли бы построить тысячи домов и посадить тысячи деревьев.
- Могли бы…
- Как можно убить человека? Не могу представить. Смотрю на свои руки и не могу этого представить. Во имя чего я должен лишить другого жизни? В детстве мать целовала его, укладывая спать. Потом он учился, мечтал стать моряком. Сейчас девушка ждет его, уже приготовила платье для свадьбы. А я убью его, и свадьбы не будет. Невеста наденет траур вместо свадебного наряда, а его мать сойдет с ума, получив "похоронку". Его дети никогда не родятся. Я оборву бесконечную нить… Но кто я такой, чтобы сделать такое?
- Вики клялись уничтожить. Рим. Мы будем убивать во имя Рима.
- Ложь! Нас столкнут лбами с такими же молодыми ребятами, и мы будем убивать, спасая свою шкуру. Снова и снова.
- Это ужасно.
- Риму будет стыдно.
- Бедный Рим…
- Мы любим Рим…
- Но если любишь, разве можно убивать? Неужели нельзя ничего сделать, не убивая?! Дайте мне еще выпить, или я сойду с ума!
- Говорят, викам нравится убивать… У меня все горит внутри, о боги… боги… Да что ж такое!.. Еще вина!
- Вранье… Мы поедем в Бирку и спросим: зачем воевать? Разве кому-нибудь из вас нравится по-звериному пить человечью кровь и есть человечье мясо? Они не могут сказать "ДА", никто не может ответить "ДА" на такой вопрос.
- Не говори ерунды. Нас не пропустят к викам. Нас отдадут под суд и приговорят к смерти за дезертирство.
- А может, в самом деле бежать? Мы можем бежать…
- Но куда… Куда убежать от Рима?..
- Нас уже приговорили к смерти! К своей, к чужой - все едино. В чем наша вина? В чем мы виноваты?!
Их речи становились все бессвязней, в голосах проступала неизбывная грусть. Они подходили к кратеру и вновь наполняли кубки. Но каждый глоток лишь усиливал отчаяние. Война казалась еще более бессмысленной. Они кричали от непонимания, как от боли, мысли о будущих смертях сводили их с ума.
Кратер с разбавленным вином опустел, и смолк разговор. Один за другим легионеры стали выходить во двор. И вот уже вся когорта стоит вокруг огромного, отделанного мрамором колодца, глядя на неподвижную изумрудную воду. А потом они бросились в колодец. По очереди. Все до одного. Никто не крикнул. Стояла поразительная тишина, слышались только всплески - один за другим. Вода сомкнулась над их головами и на мгновение сделалась густой и пурпурной, как кровь. Но когда взошло солнце, поверхность вновь была покойна и зелена.
Юний Вер открыл этим ребятам на мгновение божественную мудрость, и их человеческие сердца не выдержали.
Когда Корнелий Икел вернулся, старинная крепость была пуста. Лишь маленький мальчик стоял во дворе.
- Где легионеры? - спросил трибун.
- Там, - ответил мальчик и указал на изумрудную поверхность воды. - Они все там. Ушли…
Утром, сквозь сон, Элий услышал, как в дверь кто-то грохочет кулаком.
- Эй, квирит, - рокотал за дверью германец. - Это я, Ганс, хозяин. Спускайся вниз, завтрак готов.
Элий бы предпочел, чтобы хозяин был не так услужлив. Тем более что они с Летти заснули почти перед рассветом.
- Сейчас, - пробормотал Элий в надежде, что хозяин уберется и оставит их в покое.
Но от Ганса было не так-то просто избавиться.
- Спускайся, - рокотал он за дверью, - у меня есть прекрасное пиво. Варю по собственному рецепту.
- Спустись, - прошептала Летти и повернулась на другой бок. - А то он не отстанет. А я еще часок вздремну.
И она сладко зевнула.
- Ладно, я сейчас выйду, - обреченно пообещал Элий и спустил ноги с кровати.
С тоской глянул на сапоги с высокими голенищами. Шнуровать их нужно как минимум минут пять. Иногда его это так бесило!
Ганс усадил Элия за столик возле стойки и поставил перед гостем высоченный бокал с пивом. Кроме них в зале никого еще было, старик-ветеран сдувал пену с высокого бокала и, предвкушая, жмурил глаза. Завсегдатаи соберутся позднее, чтобы промочить горло да послушать, о чем болтает старинный радиоприемник, укрепленный над дубовой стойкой. Ганс был точно таким, каким Элий его представлял - в красной рубахе, со светлыми, заплетенными в косы волосами, никак не меньше семи футов росту.
- Купил грузовик? - поинтересовался Элий.
- Купил, как же… По дороге какой-то тип меня ограбил. Хиляк, вроде тебя, но в лапе "парабеллум" зажат, с таким не поспоришь.
- Может, я и не здоровяк, - отвечал не слишком любезно Элий. - Но если начнем состязаться в силе рук, я могу тебя побороть.
- Ты - меня? Да ни в жизнь! Старичок-ветеран, который, судя по всему, никогда не покидал таверну, захихикал.
- Именно, - кивнул Элий. - Но у меня нет обыкновения бороться просто так.
- Да изволь. Я бедняк, что ли? Можно подумать, что денежки водятся только в Риме! Что поставишь?
Элий вытащил из кармашка на поясе золотой хронометр.
- Отлично! Эй, Хильга, - хозяин поворотился к своей женушке, - принеси-ка бочонок, в котором мы держим всякие штучки, которые мне гости проиграли. Подберем что-нибудь для заклада.
Хильга принесла бочонок величиной в пол-амфоры и, вытащив пробку, высыпала на стол содержимое. Были тут золотые кулоны, броши, шитые золотом кошели, пара хронометров поплоше, чем у Элия, серебряная статуэтка Марса, и среди всего этого добра - серебряный значок пехотинца на кожаном шнурке. Элий тут же схватил значок.
- Откуда у тебя это? Тоже выиграл? - он сжал фиалу так, что побелели костяшки пальцев. Хозяин кашлянул.
- Не то чтобы выиграл. То есть не выигрывал… А… так получилось. Приехал парень из Рима и сгинул. А вещицу эту оставил вроде как на сохранение.
- Давно он был здесь?
- Да почти что месяц назад. Как ушел к "Колодцу Нереиды", так и не возвращался. Вместе с Магной они и исчезли.
- Магна - это проводник, - пояснила Хильга. - Да я тебе о них говорила.
- Боевая была девица, и сильнющая, как мужик, - добавил Ганс. - А тебе что, этот значок знаком?
- Эта вещь принадлежала моему другу. А, - понимающе кивнул Ганс. - Фиалы Третьей войны ценятся недорого. Но эта - редкость. Это фиала "Нереиды"…
Элий положил значок на стол. Сомнений не было, Юний Вер побывал здесь и сгинул в таинственном колодце.
- Фиала и будет закладом.
- А если твой друг явится? Я сберечь ее должен был, - заерзал на скамье Ганс. - А впрочем… давай. Из колодца никто еще не возвращался.
- А спускались туда? - спросил Элий равнодушным тоном.
- Ха… Бывали всякие. Мало ли тронутых. Они сплели правые руки, ухватившись левыми за край стола. Ганс кряхтел, набычив шею, жилы на лбу его вздулись, но устоять смог лишь три-четыре секунды, не более. Элий положил его руку на стол. Старичок изумленно крякнул, а Хильга завопила, что это ошибка и такого быть не может. Так орала и махала кулаками, будто сама собиралась бороться с Элием. Решили помериться силой вновь. Ганс проиграл еще быстрее. Растерянно моргая, Ганс потрогал руку Элия.
- Ты часом с акробатами прежде не выступал? - поинтересовался он, отдавая выигранный значок и в придачу пару золотых браслетов за второй тур.
- Он бывший гладиатор, - сообщил старичок и хитро подмигнул Элию.
- Так что ж ты молчал, скотина! - Ганс в гневе наградил ветерана изрядным тычком. - И я еще поил этого проходимца пивом! А?! - Неясно, кого он имел в виду под словом "проходимец": старика или самого Элия. - С гладиаторами дела нельзя иметь. Они все что угодно учинить могут. Небось ты желание себе такое загадал, чтобы во всех состязаниях побеждать? А?
Элий отрицательно мотнул головой.
- Нет, такого я не желал.
- Да будет тебе! Знаю я гладиаторов! Один себе такого нажелал - весь Кельн потом от него выл: все бабы, какую ни захочет - его. Ни одна не могла "нет" сказать, невеста на свадьбе ему, если пожелает, тут же давала. Доигрался, однако ж, мерзавец, горло ему муж какой-то перерезал.
- Той истории уже триста лет, если не больше. За подобные штучки из центурии гладиаторов теперь изгоняют мгновенно.
Элий надел значок себе на шею.
- Проводишь меня к Колодцу Нереиды? Ганс все еще злился, не веря, что заезжий калека мог его так разделать в честном состязании. Но потом смягчился.
- Провожу. Вы, римляне, все немного сумасшедшие. Когда пойдем? Завтра поутру?
- Сейчас. Только переоденусь.
- Девчонку-то с собой не возьмешь? - поинтересовался Ганс. - И правда - не бери, пусть спит, ты небось ей житья всю ночь не давал.
- Это еще кто кому… - хихикнула Хильга в кулак. Все шутят… А ведь кто-нибудь из их далеких предков мог положить пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра - пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадеда Элия в битве в Тевтобургском лесу.
По дороге к "Колодцу" Ганс болтал без умолку, но Элий его не слушал. Юний Вер был здесь и исчез. Пытался раскрыть тайну "Нереиды". Знал ли Вер, что они покончили с собой - брат Элия и приемная мать Вера? И другие тоже. Целая когорта.
Элий-оглядывался, ожидая, что сияние, виденное им накануне, вновь появится вдалеке. Но не появлялось. День был солнечный, выцветшее осеннее небо прозрачно, как стекло, легкий ветерок сыпал под ноги идущим золотые листья. Мечталось о покое и тишине. Хотелось жить вечно.
Возле потемневших дубовых ворот крепости их встретил привратник.
- Да, как же, помню, - отвечал он на вопрос Ганса. - И вигилам рассказывал. Зашли они вдвоем - пришлый этот и Магна. Пришлый вроде был как старик, только волосы золотые, будто у молодого. - Опять привратник, как и Хильга, говорил, что здоровяк Вер казался стариком. - У колодца долго стояли. А потом… Я перекусить пошел в комнатку в башне. А когда вернулся, никого уже не было. Ослик их привязанный у ворот остался. За ним потом к вечеру хозяин пришел. За ослом то есть…
- Они могли прыгнуть в колодец? - спросил Элий.
- Что? - привратник удивленно покосился на Ганса. - И что за напасть такая?! Как гость из столицы, так свихнутый.
Элий подошел к огромному колодцу, больше похожему на бассейн. По каменной ограде колодца вместо барельефов шли полустертые надписи. Разобрать что-либо было невозможно. Погода стояла сухая, но колодец был полон до краев, вода едва не переливалась через край. Элий наклонился и тронул пальцами воду. Она была как лед. Вернее, куда холоднее льда. Дрожь пробежала по телу Цезаря. В Лете вода точь-в-точь такая. Гай Гракх помнил этот холод. А еще почудилось
Элию, что в глубине мелькнуло чье-то лицо. Но не Вера. Другое. Юное, почти детское. Мелькнуло и исчезло. А следом явилось новое. И опять пропало. По воде, прежде совершенно спокойной, пошла рябь. Волны плескались о мраморные стенки, будто ребенок лепетал невнятное. И чудилось Элию, что кто-то зовет его. Зовет на разные голоса.
- Глубок ли колодец? - спросил он привратника.
- Говорят, бездонен. Точно никто не знает. Если черпать из него воду, то он не вычерпывается. Так до края и остается все время полным. Насосами, помнится, один умник пытался откачать. Три насоса спалил, а ни на ладонь воды не понизил.
- Я спущусь вниз, - сказал Элий.
Ганс с привратником переглянулись. Поначалу решили - римлянин шутит. Потом поняли - нет. Серьезно говорит. Тогда спятил. Как спуститься в колодец, который полон воды? Элий вытащил из своего мешка прочный страховочный канат, закрепил его на поясе с помощью карабина. Шагнул к краю колодца. Помедлил. Вновь тронул воду. Достал из кошелька камень Пана, крикнул: "Вода!" - и швырнул божественный подарок в воду. Колодец вскипел белым паром. И Ганс, и привратник отшатнулись в испуге. Элий тоже отступил. Пар, шипя, устремился к небу. От земли ввысь пролегла клубящаяся белая дорога. Через несколько минут колодец был пуст. Лишь кое-где по камням стекали капли влаги.
- Держите веревку, - приказал Элий и встал на край колодца.
Привратник с Гансом ухватились за страховочный канат. Заглянуть в колодец они не посмели.
По знаку Элия они принялись медленно стравливать веревку. Странный римлянин исчез в глубине. А веревка все разворачивалась и разворачивалась, шурша по-змеиному. Наконец, когда осталось всего несколько футов, канат прекратил разматываться.
Он первым почувствовал: что-то не так. Раньше, чем встревожились стражи. Раньше, чем шевельнулась вода. Вода больше не трогала его тело ледяными пальцами, она утекала стремительно, будто в испуге, она неслась мимо все быстрее и быстрее, бурлила отчаянно, кричала. Стражи метались по галерее, взмывали к потолку, потом кидались вниз, беспомощно выставляя руки. Глупцы - они надеялись остановить воду. Разве они не знают, что у стражей лишь подобие власти? Но стражи никогда ничего не знают, они просто стерегут, цепные псы, соратники Цербера. Что они могут? Черпать пригоршнями воду? Пленники колодца вопили беззвучно и звали на помощь неведомо кого. ЕМУ казалось, что зовут ЕГО. Но он по-прежнему не мог двинуть ни рукой ни ногой. Он уже не мог думать. Он только ждал.
Привратник ошибся. И Ганс тоже ошибся. Колодец имел дно. Элий спрыгнул на камни и привязал веревку к медному кольцу. Огляделся. Впереди было черное полукружье высокой арки - горизонтальная галерея уходила в темноту. Куда она вела? Элий обернулся. С другой стороны точно такая же арка, и за ней темнота. Скорее всего под землей проложен круглый ход, так что все равно, по какому пути идти. Элий включил электрический фонарик и двинулся по галерее. Белый луч нырял в черные провалы, выхватывая из темноты плотно пригнанные друг к другу камни. Вода ушла, но из галереи продолжало веять смертельным холодом. Элий обнажил меч и постоянно оглядывался, ожидая внезапного нападения. Темнота вокруг не была полной - зеленоватые блики неведомого света скользили по стенам.
- Юний Вер! - позвал он.
- Вер! Вер! Вер! - завопило эхо. Никто не откликнулся. Элия вдруг охватил необоримый животный страх. Повернуть и мчаться назад, карабкаться наверх, только наверх по спасительной веревке! Страх накатывал волной. Панический страх! Элий судорожно хватал ртом воздух, пытаясь справиться с собой. Вцепился пальцами в один из столбов, подпиравших свод, чтобы преодолеть искушение и не рвануть назад. Волну страха он встретил грудью, как и положено встречать волну, подался вперед - не телом, но в мыслях, и волна раскололась, а расколовшись, мгновенно опала. И хотя сердце отчаянно колотилось, Элий уже мог контролировать себя. Элий сделал несколько шагов. И страх исчез. Так же внезапно, как и накатил. Осталось лишь гулкое биение крови в ушах и странное, почти истерическое веселье. Верно, после смерти будет так же весело. Элий отшвырнул под арку валявшийся на полу булыжник и пошел по галерее.
И тут он увидел первого.
Человек висел вниз головой, привязанный за ноги. Так когда-то Элия подвесили гении. Цезарь остановился. Пленник не подавал - признаков жизни. С бессильно свисающих рук стекали капли воды. Влажная красная туника, задравшись, прилипла к броненагруднику. Легионер? В полумраке галереи Элий заметил еще одно неподвижное тело, и еще… Неужели? Цезарь подошел к пленнику почти вплотную. Веревка дернулась, тело повернулось. И тогда Элий увидел лицо пленника и его широко раскрытые глаза. Элий будто смотрелся в зеркало, только отражение было моложе лет на десять. Перед ним был его брат Тиберий. Такой, каким запомнил его Элий двадцать лет назад. И почти как живой. Или в самом деле живой? Элий хотел дотронуться до брата, но не успел. Зрачки пленника расширились, губы шевельнулись, он хотел крикнуть, но не мог и… Элий отпрыгнул в сторону. Клинок свистнул, рассекая воздух. Если бы Элий не поспел, страж разрубил бы его надвое.
Страж был длинен как жердь, с крошечной плоской головой. Черная блестящая лорика напоминала кожу летучей мыши. На груди тускло светились парой хищных глаз два крупных изумруда. Страж засмеялся, обнажая длинные клыки. А за его спиной уродливой тенью маячил второй - коротышка, еще более отвратительный.
- Тебя-то мы и ждали! - воскликнул страж-жердь. И вновь замахнулся. Элий отпрянул. Сражаться на мечах? Извольте. Там, наверху, его мог побить только Вер. И здесь вряд ли найдется равный в уменье и силе. Страж наступал, воображая, что его рост дает ему неоспоримое преимущество. Если, конечно, у стража было воображение. Коротышка пока не вступал в бой. Он лишь подзадоривал собрата визгливыми криками. Дрался страж неплохо. Наступая, он успел податься влево, предугадав ответный удар. Одинок Элия поразил пустоту, еще хранящую туманный абрис противника. Мечи звякнули, соприкоснувшись. Удар пришелся возле самых рукоятей.
Страж продолжал опережать. Он скользнул за спину Цезаря и, вложив всю силу в разворот кисти, полоснул мечом по животу противника. Но Кайрос был на стороне Цезаря. Стражу не повезло - его меч рукоятью зацепился за клинок Элия. Разворот, и противники вновь очутились лицом к лицу. Страж озлился (оказывается, он умел злиться, как человек). Впрочем, все в мире умеет злиться - даже камни, вода и солнце периодически приходят в ярость. Страж стал рубить наискось, сыпля ударами и не давая противнику опомниться. Но Элий отбился. Ни разу клинок не задел его, и все же Элий вынужден был отступить. Нырнул за колонну. Страж кинулся следом слишком поспешно и сам напоролся на острие клинка. Черная густая кровь брызнула на влажные камни. Но страж, казалось, не почувствовал боли. Он лишь отпрянул, дав Элию мгновенную передышку.
Элий оттолкнулся от колонны, как от пристани, выскочил на середину галереи и остановился.
- Именем Римского Сената и Народа требую освободить пленных!
Коротышка захохотал. А собрат его вновь ринулся в бой.