16 сентября. Похоже, у меня прорезался дар предвидения. Стоило мне вчера написать про деньги "на Храм", как сегодня утром отец предложил мне тратить излишки именно на это "богоугодное" дело. Не обошлось, конечно, без сбивчивой проповеди о вине человека, позабывшего о своей миссии на земле и занявшегося богопротивными делами. Например, управлением погодой, переделкой ландшафта, самолечением и так далее. Интересно было бы посмотреть на него во время его болезни: как он воспримет предложение принять лекарство? Надо полагать, больше всех насолил Богу я, лишив его "подопечных" способности к деторождению. Хорошо, что никто не знает о моем прямом вихре на перевале (только маг сумел бы понять, что произошло на самом деле, а в живых из них остался только я). Тысячу раз говорил себе: "Надо будет получше спрятать эти записки", и по-прежнему держу их дома, в столе… Или я хочу, чтобы меня наконец разоблачили (смех в зале)? Думаю, дукатов десять в месяц можно будет ему выделять. А еще днем приходила Наддина и помыла во всем доме пол. Когда я возвратился из Ордена, она как раз заканчивала жарить вяленую баранину, которую вынула из подвала (я ее неделю назад с рынка принес и все ленился приготовить). Мы с ней поужинали вдвоем, и она рассказала мне о своей незаладившейся личной жизни и каком-то неблагодарном горшечнике, пропившем ее единственное золотое украшение. В общем, она быстро ушла от него обратно в родительскую квартиру.
9 ноября. Наддина уже почти месяц как живет у нас. И это неплохо – с меня свалилась большая часть разнообразных хозяйственных повинностей (пожалуй, что даже все). Чтобы не забивать себе голову, я просто отдаю ей практически все деньги, оставляю себе на несколько обедов, и только. Но обычно хожу домой – готовит она очень недурно. И папаша немного образумился, уже не так рьяно посещает своих разлюбезных сектантов, все больше ей помогает и даже один раз в театр водил (потом сказал мне, что больше такой глупости не совершит, слишком там все маму напоминает).
816. 31 мая. Жизнь в стране постепенно успокоилась: в самом деле, ни у кого не получится быть постоянно озабоченным мировыми проблемами. Люди просто живут (или умирают), не переживая по поводу скорой кончины цивилизации. Одно время думал взять себе ученика, но на испытание в этом году пришло ровно шесть человек. И это со всех окрестностей столицы! При этом почему-то продолжают плодиться самозванные маги, а попросту говоря, проходимцы, скупающие ингредиенты у купцов (к нам доходит едва ли половина товара, так что, боюсь, уже в этом году самим придется организовать экспедицию). Не представляю, где им удалось раздобыть книги по магии первого уровня: о втором они и не помышляют, не имея систематической подготовки. Но некоторые особо грамотные ухитряются делать копии и продают их за бешеные деньги. Я видел на рынке один такой труд, называется "Практическое руководство начинающего и опытного мага", и стоил этот "трактат" пятьсот дукатов! Его продавал человек, имевший позволение на торговлю предметами бытовой магии. Я открыл наугад несколько страниц, почитал и в ужасе захлопнул – некоторые рекомендуемые там упражнения и наиболее "действенные" смеси и заклятия способны с легкостью убить "начинающего мага" (при неосторожном с ними обращении). Пожалуй, учащихся по такого рода "книгам" спасает только их полная и беспросветная бездарность, не позволяющая им как следует задействовать истинную силу применяемых в магии иллюзий веществ.
817. 4 апреля. Деррека назначили секретарем Канцелярии; при этом он сохранил и пост Мастера. Видимо, по мере вымирания населения (и собственного старения) Император все большее внимание уделяет магии, а потому и отставил Зиммельна, отправив того заниматься экономикой (это любимый конек прежнего секретаря). По правде говоря, обязанности главы Ордена не слишком обременительны – в послевоенные годы к нам пришло только три стажера, каждому из которых определили своего учителя. Я тоже подавал заявку, но мне никого не дали. Глубоко же укоренилось подспудное предубеждение против меня, возникшее в 12-м году! Никто уже и не вспоминает о моей значительной роли в боевых действиях. (А ведь тот выживший гвардеец рассказал обо всем и подтвердил мой собственный рассказ.) Впрочем, новые стажеры действительно стали специализироваться на воде, земле и огне. И один из них, Пиннель, близок к тому, чтобы быть изгнанным из Ордена за прохладное отношение к учебе. Вообще, я подозреваю, что они пришли к нам только для того, чтобы нахвататься знаний на первом уровне и уйти на поприще торговцев прикладной магией (в прежние годы они не преодолели бы даже начальный этап отбора), а заодно, может быть, скопировать несколько наиболее простых прикладных трактатов. Дессон не последнем семинаре, после доклада одного из этих "стажеров", даже высказался в том духе, что надо прекращать прием в Орден. Все равно, мол, маги уже не нужны и оставшиеся с успехом протянут до конца времен. Как ни странно, почти все согласились с его предложением, и Мастер обещал поговорить на эту тему с Императором.
5 апреля. А сегодня ночью мне пришла в голову еще одна мысль, которая показалась мне в тот момент разумной: мощная ледяная волна, разрушившая способность мужчин к воспроизводству, подавила в них и не успевшие развиться магические способности. Следовательно, мы выстояли и сохранили себя как маги только благодаря нашей силе (но связь с магией жизни все равно потеряли, как и все остальные). Я даже встал, зажег свечу и записал это на клочке бумаги, а утром прочитал и подумал: "Никаких доказательств этому нет. Престиж Ордена упал так низко, что молодые люди просто не хотят связывать с ним свою судьбу". Надо будет закинуть идейку для обсуждения на следующем семинаре, пусть маги поломают головы, в чем тут дело.
22 октября. Приступил к разработке новой темы, согласно личному указанию Императора. Называется "Магия третьего уровня в трудах древних магов". Первую неделю даже не представлял, как к ней подступиться, а потом решил придерживаться самой простой системы, какую только можно придумать – читать фолианты по алфавиту. Конечно, далеко не все и не подряд (уж я сумею отличить заведомую чушь от действительно полезного знания), а то и ста лет не хватит.
818. 30 мая. В столице эпидемия холеры. Удивительно, что она не случилась раньше – наши возможности по поддержанию чистоты на улицах слишком невелики. Питьевая вода становится все грязнее, даже та, что выкачивается с самой большой глубины. Провинциальные поселения, кстати, уже давно страдают (если еще не вымерли) от разных заболеваний, возникающих вследствие загрязнения "мест обитания".
14 июня. Полез сегодня за солью в кухонный шкафчик и обнаружил рядом с приправами полупустой пузырек с крысиным ядом. Раньше его здесь не было, да и крыс мне удалось вывести иными средствами (умные зверьки избегают мой дом, да и дыры я все заделал). Я спросил у Наддины, зачем ей понадобился яд. Она пробормотала что-то по поводу приблудной крысы и пообещала показать мне трупик, который вскоре должен образоваться. Что ж, посмотрим.
29 июня. Все, с меня довольно, пора подшить эти многолетние записки и закинуть их в сундук, а то стал их просматривать – и так мне тяжело сделалось, что чуть не зарыдал, как мальчишка. Ведение дневника с каждым месяцем становится все более утомительным занятием – да и нет в этом смысла. Что ни говори, непроизвольно всегда пишешь для потомков; а откуда сейчас им взяться? Опять думаю над тем, чтобы снять квартиру поближе к Ордену, хотя сейчас я уже не такой бодрый юнец, как 15 лет назад, когда я мог чуть не каждый день торчать в кухне и варить себе пищу, ходить в прачечную и так далее… Наддка уже давно ведет себя так, словно хозяйка в моем доме. Вот пусть и отдувается, тем более что она и в самом деле умеет поддерживать нормальную жизнь. Все-таки хорошо, что я не сдал ее в Отдел. Да и, по правде говоря, я совсем не уверен в ее виновности, все-таки пару недель назад она продемонстрировала мне дохлую крысу. И еще – зачем ей это было нужно? Конечно, отец успел посетить с ней Канцелярию и зарегистрировать свой второй брак, поэтому все его "наследство" (дом) перешло к ней. И все же это не повод, чтобы травить пожилого человека, пусть он даже в последние месяцы помешался на своем Боге и дни напролет твердил ей о некоей "каре", а по ночам метался по спальне с криками: "Бес легкий!.. Забыли о душе!.. Где чистый дух человека?.." – и прочими в том же роде. Он умер в ночь на 19-е число. Его болезнь очень напоминала бы тиф, если бы не странные судороги, иногда сотрясавшие его; впрочем, я не Шуггер и плохо разбираюсь в медицине… Боюсь, что я тоже подцепил заразу: нынче с полудня постоянно мучает жажда и кружится голова, как при сильном перегреве тела. Кажется, скоро начну то и дело бегать в туалет, а это уже все признаки холеры, так что начал пить кипяченую воду (уже весь распух от нее). На днях Шуггер (на семинаре) объявил, что получил первый образец целебного порошка, в течение 2 часов подавляющий эту болезнь. Где он раньше был? Если я серьезно заболел, завтра придется отправить Наддину к нему за помощью".
Валлент потер уставшие глаза пальцами и водрузил последнюю тетрадь Мегаллина на левую стопку документов. Он так устал, разбирая почерк погибшего мага, что никаких других желаний, кроме как упасть на кровать, у него не осталось. Энергетическая разрядка, учиненная им "в гостях", порядком обессилила его; обновленный организм требовал длительного отдыха.
Глава 27. Насилие
На другой день, перед тем как ехать к Танниге, следователь решил навестить Орден. Шею пришлось повязать легким шарфом – воротник уже не спасал – но Блоттер, кажется, все равно что-то заметил или почувствовал и явно испугался Валлента.
– Шуггер уже пришел? – спросил следователь у привратника, задом отступавшего от него по направлению к своей комнатушке. Тот явно жалел, что так некстати оказался в холле, когда магистр вошел в здание. В его "виварии" бушевало зеленое пламя жизненной энергии множества тварей, при появлении Валлента разом проснувшихся. Магистр проник взглядом сквозь стены и выделил наиболее яркое пятно, формой напоминавшее козла – скорее всего, это он и был.
– Да, господин Валлент, он вот уже полчаса как здесь.
– Пойдем-ка к тебе, дружище, – приказал гость, надвигаясь на Блоттера.
– Зачем? – выдавил тот.
Валлент не ответил и толкнул дверь, едва не оглохнув от шквала злобных воплей. Вот уже второй день его занимал вопрос, способен ли он с помощью магии отнять жизнь у живого существа – для начала даже самого ничтожного, вроде таракана. Но выискивать по щелям этих гнусных насекомых было лень, и он остановил внимание на кудлатом козле, бившемся телом о прутья своей клети. Магистр наклонился и схватил зверя обеими руками за рога, прижав мордой к медным прутьям: накопленная за ночь мощь переполняла его.
– Что это вы делаете, господин Валлент? – сдавленно каркнул Блоттер, неосторожно хватая следователя за плечо.
– Отойди, – проговорил магистр, ловя затравленный взгляд замолкшего козла. Борода зверя почему-то тряслась сама собой, и это так насмешило Валлента, что он расхохотался, спровоцировав новый взрыв злобы обитателей зверинца. – Я провожу опыт.
Блоттер смирился и нехотя отошел к своему дивану.
– Тогда ладно, – пробормотал он, – тогда ничего… Для того ведь и держим. Опыт, конечно – дело важное… И не только козлика можно… – Прикрывая лояльными фразами собственный страх, он занялся своими "делами" – начал бессмысленно передвигать пакеты с кормом, какие-то ящики и прочую чепуху, стараясь не смотреть в сторону гостя, а через минуту и вовсе предпочел выйти вон.
Магистр, забыв о привратнике, сосредоточился и мысленно проник в зеленую оболочку твари, прикидывая, как лучше всего пробить в ней брешь и заставить истечь в пространство или, еще лучше, прямо в руки экспериментатора. На память пришли слова Мегаллина о слиянии четырех стихий, которое привело к глобальному оттоку ауры от всего живого, оказавшегося вблизи вихря. Нет, призвать одновременно все четыре компонента магии не получится, и Валлент попробовал хотя бы просто откачать часть энергии из козла, как он уже проделывал с летучей мышью и Амаггетой. Но его собственная жизненная оболочка активно отторгала козлиную ауру, и после нескольких безуспешных попыток магистр оставил свою затею.
Никакого желания встречаться с Шуггером у него не было, поэтому он вышел из Ордена и вновь оседлал Скути, оставленную им перед зданием. Объяснение неудаче с умерщвлением козла пришло быстро: его собственный организм был так переполнен силой, что в подпитке за счет чужой ауры не нуждался. А потому и отверг предлагаемою "пищу". Следовательно, ссейчас уже можно не тянуть к себе чужую энергию, а отдавать свою – желательно собрав ее в короткий, тугой удар. Он удовлетворенно похвалил себя за догадливость, когда вспомнил о своем вчерашнем посещении Наддины и "разговоре" с ее незадачливым сожителем. После длинной ночи силы магистра вновь бурлили в нем, время от времени пробуждая неясные желания, давно им забытые, а "фурункулы" пузырились, алчно впитывая мощь мироздания. Однако Валлент пока не решался верить собственным ощущениям – тем более, что плоть пока не подтверждала своей готовности к действиям. Пожелтевшую шею он еще вчера смазал целебным составом, не желая заработать заражение крови, однако новая мазь, похоже, и не думала бороться с "гноящимися" бугорками: очевидно, из них сочился вовсе не гной, а некая неведомая, внешне напоминающая его субстанция. Впрочем, магистр подозревал, что вливавшаяся в шею сила сама по себе несла некий очистительный заряд, препятствовавший развитию заразы.
"Как-то встретит незнакомого человека Таннига? – думал он, сворачивая на Восточную улицу. – Прогнать меня я ей не дам, а против крика довольно будет и платка".
Странное равнодушие к ходу собственного расследования вот уже несколько дней – с того самого момента, как он понял, что близок к повторению великого открытия Мегаллина – постепенно овладевало им. Казалось очевидным, что именно вивисектор Шуггер, движимый какими-то своими мелкими, гнусными побуждениями, ухитрился прервать славный путь талантливого мага. Так ничтожная, но смертельно ядовитая змейка способна неожиданно напасть из травы на человека и убить его одним укусом своего мелкого, но переполненного смертью зуба. И Шуггера, подобно этой змее, следовало раздавить. Однако остатки здравого смысла, не замутненные осознанием собственного величия, помогли следователю отложить на время вынесение приговора. Пожалуй, пока божественная суть Валлента не стала очевидной для всех, стоит обзавестись достаточными доказательствами Шуггеровой вины.
С каждым шагом лошади он чувствовал, как невидимая энергия, истекающая на него из глубин мироздания, смещается в его пах, все более настойчиво теребя и пробуждая его потухшую мужскую силу. Изумленный, Валлент вдруг понял, что вновь способен овладеть женщиной. "Что ж, Таннига будет кстати", – подумал он и ухмыльнулся, не без интереса представляя себе распластанную жену Шуггера, незнакомую и потому пока лишенную индивидуальности – просто характерный женский силуэт, и только.
Магистр расфокусировал взгляд, презрительно всматриваясь в копошащихся за стенами, в подвалах домов и на помойках людишек, собак, кошек и крыс. Они даже не подозревали, что мимо них проезжает самый обыкновенный с виду человек, которому вскоре предстоит стать Богом. "Пусть я не буду первым, – согласился с мимолетным внутренним замечанием Валлент, – но первый пал от руки убийцы, и никто не вернет его из могилы, даже тот, о котором на каждом углу твердят сектанты. Что ж, мне нужно будет показать им, на что я теперь способен". Валлент заставил себя вернуться к нормальному зрению и сформулировать ближайшую задачу: выяснить, каким образом Мегаллин оживил свое семя. Отвечая на этот вопрос, попутно в качестве маловажной задачки следователь рассчитывал разоблачить убийцу.
Вообще, многочисленные женщины "в окружении" погибшего мага, поначалу озадачивавшие Валлента, к данному моменту уже казались ему чуть ли не единственным необходимым элементом опытов с магией третьего уровня.
Шуггер жил достаточно скромно, занимая один из одноэтажных домиков на Восточной улице. В последние годы этот район населяли преимущественно бывшие крестьяне. Коренных жителей здесь с особой жестокостью выкосила прошлогодняя эпидемия холеры. Не забывшие о своих сельских привычках, новые обитатели притащили с собой или где-то украли мелкую домашнюю скотину и птиц, выпуская последних не только во дворы своих обветшалых домов, но и на пыльную улицу. Присматривали за живностью грязные "крестьянские" дети, зачастую прикрытые лишь рваными тряпками.
– Эй, дядя! – крикнул Валленту низкорослый мальчишка, скучавший под воротами. – Дай дукатик!
Одна из его куриц всполошенно прянула из-под копыт Скути, бестолково кудахтая. Магистр оживился и протянул к парню правую руку, шевеля губами недавно освоенное им заклинание прямого вихря. Обрадованный мальчишка было вскочил, надеясь заполучить монетку, но в этот момент поток воздуха, смешанный с пылью, закружил его, захватив в свою орбиту курицу и несколько фунтов мелкой пыли и мусора. Из тугого воздушного водоворота раздался невнятный вопль, быстро стихший, и Валлент милостиво пробормотал нейтрализующее заклятие. Вихрь медленно рассеялся, оставив после себя бесформенную кучку рук, ног, перьев и грязи. Худая грудь и лицо "крестьянского" ублюдка были расчерчены красными полосами и дырками, явно оставленными куриным клювом: очевидно, обезумевшая птица, слабо квохтавшая тут же, молотила им направо и налево.
Лошадь крупно дрожала под магистром.
Он расслабился и тронул поводья, но вдруг заметил, что бывшая полупустой улица заполнена десятком мужиков деревенского вида, стоящих по обе стороны от него, перекрывая отходы. Они хмуро сжимали свои нехитрые орудия – какие-то ржавые вилы, топоры и прочую домашнюю утварь. Арбалета ни у кого не было.
Из калитки робко вышла женщина, молча наклонилась над неподвижным мальчишкой и провела рукой по его растрепанным волосам. Валлент с усмешкой наблюдал, как она подняла его на руки, не обратив внимания на барахтающуюся в мусоре курицу – кажется, у нее были сломаны ноги и крылья – и, скованно пятясь, скрылась за забором. Нерастраченная энергия волнами прокатывалась по телу магистра, судорогами отдаваясь в кончиках пальцев. Он зло осклабился и вытянул левую руку вверх, к небесам, требуя у них поддержки, и по его желанию горячая энергия потекла сквозь ладонь, наполняя тело солнечной силой. Из пальцев правой руки непроизвольно стали срываться мелкие иззубренные молнии, одна из которых слегка опалила ухо Скути.
– Я – ваш Бог! На колени! – неожиданно для самого себя заявил он и провел вокруг поднятой рукой, взметая пыль на расстоянии нескольких локтей от лошади. Земля оплавилась и образовала неровные, гладкие желобки, оказавшийся на пути луча мусор почернел и рассыпался пеплом. Кольцо Мастера ощутимо обожгло фалангу.
Часть жителей квартала опустила "оружие", в сомнениях обмениваясь взглядами, а один громко сказал:
– Чудо жизни! Создай что-нибудь, а не убивай – и будь Богом, самозванец. А мы вознесем тебе хвалу.