Рано утром Джекоб и Васька погрузились в джип, который подал вызванный Риккардо. Его, правда, отослали обратно. Двинулись к переезду, где так печально закончил жизнь человек из президентской администрации. Только прибыв на место, Джекоб осознал масштаб операции. Неподалеку стояли несколько танков – обыкновенных и инженерных. Солдат тоже нагнали достаточно. А вот вертолетов в небе почти не было. Маячила всего пара штук. С оставшимися случилось совсем дикая история. На аэродроме крысы перегрызли у них чуть ли не все провода. Теперь они долго не полетят.
– По нашим данным, где-то рядом находится вражеская база, – пояснил сопровождавший журналиста майор Ричардсон. Он часто вынимал платок и вытирал лицо. Судя по взволнованному виду, майор был из тех офицеров, которые пока еще не узнали, что такое свист пуль над головой.
Солдаты медленно продвигались вдоль железнодорожных путей. Метров через пятьсот выяснилось: железнодорожная колея ведет в пруд, в котором не было видно ни ряски, ни вообще каких-либо признаков жизни.
– М-да, хитрая маскировка, – сделал вывод командир немецкой инженерной роты. – Такими были немецкие доки для подводных лодок в Пиллау под Кенигсбергом. Но, черт возьми, паровоз ведь – не подводная лодка… Ну ладно, делать нечего – будем откачивать.
Затея оказалась не только долгой и муторной, но и, как выяснилось, весьма опасной. Один раз трубу, которая отсасывала воду, прорвало и окатило стоявших рядом солдат. Они с воплем повалились на землю – было видно, как с них прямо на глазах облезает кожа… Спасти солдат не удалось. Уж больно едкой оказалась эта дрянь.
В конце концов проклятая жидкость была откачана. И… офицеры тупо смотрели на дно пруда, густо покрытого разнообразным железным хламом. Тут были какие-то металлические конструкции, остов легковой машины и прочая дрянь. Рельсы вели в никуда. Правда, в дальнем конце водоема зияла огромная бетонная труба.
– Приготовиться специальной группе! – раздалась команда начальства.
Группа разведчиков, облаченных в костюмы химзащиты, спустилась в пруд. Связь с ними пропала, как только они скрылись в трубе. Потянулись минуты ожидания. Почему-то Джекобу казалось, что никто назад не вернется. Но вышло иначе.
– Идут! – послышался крик.
Все уставились в пруд, но, как оказалось, разведчики вернулись не по трубе, а преспокойно притащились пешком по суше. Старший подошел в полковнику, командовавшему операцией.
– Что там?
– Через триста двадцать метров труба заканчивается бетонным колодцем, снабженным чугунным люком. Он находится на пустыре вон за тем бетонным забором. Никаких признаков противника в окрестностях не обнаружено.
– А… источник этой чертовой жидкости?
– Ребята, покажите! – обернулся командир к своим.
Один из солдат швырнул на землю уродец-унитаз.
– Вот! Он стоял на мусорной куче рядом с люком!
– Надо же! Кто-то, видимо, хорошо отлил, – шепнула Васька Джекобу.
Что же касается полковника, его можно было лишь пожалеть. Он уже представил, как армейские остряки будут обсуждать "успех" операции. И какую кличку ему могут приклеить на всю жизнь. Тем более что во всем этом он увидел лишь глумление противника. А потому полковник, побагровев, как помидор, рявкнул:
– Прочесать окрестности! Проверить каждое здание! Заглянуть под каждый куст!
– Почему-то мне кажется, это все напрасные усилия, – сказал Джекоб Ваське.
– Ты знаешь, иногда бывает лучше не найти, чем найти. Это именно тот случай.
Самое смешное, что разведывательные группы довольно быстро обнаружили то, что искали. Это был недостроенный заводской корпус метрах в семистах от пруда. Вокруг здания громоздились железные ангары и какие-то дощатые сооружения. Но более всего привлекал внимание огромный ангар, к которому вели следы гусениц – явно чужих. Ничего подобного в ограниченном контингенте не имелось. И что самое главное – на сарае было намалевано гигантскими буквами слово "Вася".
– Ты лучше держись подальше, – сказала Васька.
– А ты знаешь, что там?
– Кто ж его знает. Но, как я врубаюсь, уж точно не гамбургеры с чизбургерами.
…Выстрел танковой пушки разнес ворота ангара. И тут из его недр, из соседних цехов, из-за близлежащих заборов полезли… Джекоб уже кое-чего насмотрелся. Но то, что он увидел, не вмещалось ни в какие рамки. До ТАКОГО не доходила даже фантазия создателей компьютерных игр. Более всего ЭТО напоминало материализовавшийся бред наркомана, наглотавшегося ЛСД. Со всех сторон перли невиданные, жуткие, чудовищные механизмы.
…Приземистая машина на очень широких гусеницах, впереди которой торчал длинный железный штырь, проткнула им один из танков и легко, словно картонную коробку, отбросила прочь. Другой танк был перекушен гигантскими железными ковшами механизма на огромных колесах. Появившийся невесть откуда гибрид асфальтового катка с бензовозом врезался в третий танк, и оба исчезли в пламени. Сметая все на своем пути, пер аппарат, у которого спереди крутились стальные острые диски, крошившие солдат, а над ним, на стреле, вращались три усеянных шипами чугунных ядра. Показалась коробка цвета хаки на восьми колесах, во все стороны из нее торчали короткие толстые трубы, из которых хлестал горящий бензин.
Между большими механизмами сновали маленькие. Гусеничные машины, высотой не более полуметра, разбрасывали из вертевшихся на крыше барабанов стальные диски, которые рассекали солдат насквозь. Метался маленький горбатый легковой автомобиль, весь передок его щетинился стальными пиками, а бока – окровавленными резаками. Толстая труба, торчавшая из очень юркого квадратного монстра, всосала в себя одного из особистов. Трехколесная штука, похожая на железную решетчатую вышку, метала из хобота электрические молнии.
Все это произошло очень быстро. В считаные минуты войска были смяты и рассеяны. Чудовищные машины перли и перли. Сопротивления им почти не оказывали. Точнее, вертолеты с воздуха врезали разок ракетами, но ошалевшие летчики угодили по своим. Как успел сообщить один из пилотов, у них отказали все системы наведения. А стрелять без них американцы не умели.
Что касается солдат на земле, то они метались без цели. Еще бы! Столкнуться с ТАКИМ… В которое даже не знаешь, куда целить. Вскоре солдаты побежали.
Но это было еще не все. Бросив взгляд на небо, Джекоб увидел все того же кота. Но тот был не один. Вслед за ним по небу летели черно-серые и белые клинья. Это были вороны и чайки, которые в Питере мирно сосуществовали возле помоек. Но теперь птицы вели себя отнюдь не мирно. Множество пернатых облепили вертолеты – и те рухнули на землю. Остальные заходили в пике и набрасывались на солдат, норовя попасть клювами в лицо и руки. Более всего поражала слаженность действий этих птиц – им могли позавидовать лучшие пилоты-бомбардировщики. Пернатые твари образовали классическую фигуру "мельница" – это когда кто-то из "пикировщиков" постоянно находится в атаке. Убить птицы не могли, но солдаты теряли ориентацию, падали в какие-то ямы и канавы, а там их настигали наступавшие механизмы.
Без Васьки Джекоб пропал бы. Но, как только началось веселье, она схватила его за руку и потащила прочь. В результате они оказались в стоявшем на отшибе бревенчатом домике, точнее, в обыкновенном деревенском нужнике. Долго еще вокруг слышались предсмертные стоны, беспорядочные выстрелы, жуткий вой механизмов, карканье ворон и крики чаек. Наконец все стихло. Потом снова послышалось гудение дизелей, но оно было каким-то успокаивающим, мирным.
Помедлив еще с час, Васька шепнула:
– Вылезаем.
Они покинули сортир, возле которого оказалась куча кирпичного мусора, на вершине которой росли густые кусты. Рядом лежал лицом вниз молодой особист, своим видом напоминавший ежика. Из спины его торчало множество тонких стальных спиц.
Журналистское любопытство пересилило в Джекобе остальные чувства. Как в том анекдоте: хрен с ним, с хвостом, но на это обязательно надо поглядеть.
Он ползком забрался на кучу мусора и раздвинул кусты. Отсюда отлично была видна вся картина побоища, случившегося на достаточно небольшом участке. Теперь тут деловито трудились уже другие машины. Несколько огромных траншеекопателей рыли рвы, им помогали экскаваторы. Бульдозеры, нормальных размеров и почти игрушечные, сгребали разбросанные обломки и тела. Неподалеку стояли штуки, на ноже которых быстро-быстро клацало множество устройств – нечто вроде гигантских ножниц по металлу, пережевывающих танковую башню. По крайней мере, судьба того пропавшего "хаммера" теперь становилась понятна.
Но было в этих механизмах что-то куда более жуткое, чем их сюрреалистический вид. И только приглядевшись, Джекоб понял, что именно. В кабинах НЕ БЫЛО ЛЮДЕЙ! Машины двигались сами по себе!
Джекоб скатился с кучи – и они с Васькой стали выбираться знакомой дорогой к переезду.
Там тоже лежали тела солдат. Все оставленные здесь машины превратились в то, что делают с автомобилями на "кладбищах", то есть они стали железными лепешками. Кроме… джипа Джекоба. Он был целехонек. Даже запасная пачка сигарет преспокойно лежала на торпеде так, как он ее оставил.
Джекоб закурил и заметил, что у него дрожат руки. Но, к своему удивлению, он обнаружил, что вполне в состоянии нормально мыслить. Возможно, потому, что увиденное было чересчур чудовищным и просто-напросто не умещалось в мозгу. Поэтому Джекоб начал с самого непонятного.
– Слушай, а этими… машинами… Кто ими управляет? – спросил он Ваську.
– А на фиг ими управлять? Да и кто с ними сможет справиться? Сам только что видел, чем такие финты заканчиваются.
– Мать твою так! Да объясни мне, что это такое!
– Вот заладил, как попугай. Ну, живут они тут! А у вас в Бостоне что, таких нет?
– Да нет…
– А у нас есть. Ваши тоже молодцы. Если бы у тебя дома какие-нибудь козлы дверь разнесли и вломились без спроса, ты бы как отреагировал? Вот и эти стали разбираться.
– А вороны с чайками?
– Есть такое правило: наших бьют! Или у вас в Америке о нем не слыхали? У нас его хорошо знают.
Голова у Джекоба шла кругом. Все в общем выходило правильно и логично – таким бывает бред шизофреника. Но это ведь, к сожалению, не было бредом! Трупы вокруг и остатки автомобилей это наглядно демонстрировали.
Не давал покоя совсем уж бессмысленный вопрос: а мою-то машину почему не тронули? Ладно, его могли не заметить в суматохе побоища. А машина-то стояла на самом виду! Но у кого спросишь? От Васьки, как уже понял Джекоб, толку не добьешься. То ли в самом деле не знает, то ли темнит. Не идти же спрашивать в тот ангар!
Журналист взялся за руль и вдруг увидел под ногами книжку. Он нашел ее в штабе, под кроватью в комнате, где они ночевали, – и прихватил с собой, потому что понравились иллюстрации. На обложке значилось: "А. С. Пушкин. Медный всадник".
Мистер Спенсер, первый редактор Джекоба, преподавший ему начальные уроки настоящей, а не университетской журналистики, любил повторять:
– Запомни, парень: нет необъяснимых фактов. Есть бездарные журналисты, которые не умеют докопаться до истины. Если не можешь найти объяснения – значит, ты просто накопал мало фактов. И еще. Если ты закончил колледж и прочел пару десятков книг – это еще не значит, что ты знаешь, как устроен мир. Может быть много такого, о чем мы и понятия не имеем. Болтать языком – работа ведущих ток-шоу. Работа журналиста – смотреть и слушать.
Слова матерого газетного зубра, сделавшего себе имя на журналистских расследованиях, всплыли в памяти очень вовремя. Они внесли некоторую ясность. Выходило, Джекоб пока что просто мало знает. Значит, надо не носиться, как ошпаренная кошка, гоняясь за событиями, а разобраться, что, собственно, тут творится!
Правда, оставался очень серьезный вопрос: какие объяснения давать начальству на этот раз? Пораскинув мозгами, Джекоб решил: самое простое – рассказать, что видел возле того ангара. А разговоры с Васькой к делу не относятся. Тут журналист поймал себя на мысли, что, по большому счету, ему плевать на проблемы генерала Адамса. Зато он очень не хочет, чтобы его подруга вляпалась в неприятности, чтобы ее начали мурыжить в разведке. Там это умеют.
Словно прочитав его мысли, девчонка хлопнула его по плечу:
– Да не парься ты, Яшка! До меня ваши гэбисты не дотянутся. Руки у них коротки.
В конце концов все решилось куда проще, чем он думал. Во-первых, как оказалось, уцелели не они одни. Пока Джекоб отсиживался с Васькой в сортире, десятка полтора солдат сумели – где бодрой рысью, где ползком – достичь Обводного канала. К тому же многие офицеры армейской разведки сопровождали военные части на операцию. Очень уж им хотелось раскрыть страшные тайны международной мафии. Раскрыли, мать их… Теперь эти особисты уже никого никогда спрашивать не будут – сами уже несут ответ перед Господом Богом. А те, кто уцелел, находились в состоянии полного ступора. Как и все армейское начальство. Оно и понятно. ТАКОГО оглушительного разгрома не случалось даже во Вьетнаме.
Что же касается остальных уцелевших, то они пребывали в прострации, какая наблюдается у человека, которому двинут по башке бейсбольной битой, обмотанной мягкими тряпками. То есть это когда на ногах стоять можешь, а соображать – нет.
Все это выяснилось, когда Джекоб сунулся в штаб. На него замахали руками так, что ветер поднялся. Журналист малость опешил, но тут из кабинета вывалился бледный шатающийся солдат. Джекоб его узнал. Это был тот адвентист, который, когда полетели компьютеры, орал о дьяволе. Теперь он бормотал то же самое:
– Господи, прости нас, защити от нечистого…
И, шатаясь, побрел куда-то прочь.
Оказалось, что начальству наговорили уже такого, что оно было не в состоянии что-либо воспринимать. Из показаний свидетелей выходило, что против трех батальонов спецназа, поддержанных танками, вышел из ада если не сам Сатана, то Абадон при поддержке Мерезина – точно. Кстати, у одного из штабистов к вечеру стало совсем плохо с головой. Он забежал в Смольный собор, начертил на полу круг и отказывался оттуда выходить. Стоял себе в круге на коленях и шептал молитвы.
В общем, никому до Джекоба не было дела – даже коллегам, которые, набрав интервью, чесали в затылках, соображая, как все это можно превратить в статьи и репортажи. Ехать же на место и поглядеть самим – такой преданности профессии не обнаружилось ни у кого. Поэтому все решили подождать, что скажет начальство.
С дуры спрос короткий
Джекоб уже как-то привык, что, являясь к себе, обнаруживал, что называется, разнообразные картины маслом. Вот и сейчас так вышло. В его койке лежал Риккардо в компании с Речел.
– Так уж вышло, шеф, – смущенно оправдывался солдат, натягивая мундир, – девушка вернулась сильно расстроенная, надо же было ее утешить.
Журналистка же как была, в костюме Евы, бросилась к Джекобу и со скоростью пулемета затараторила про свои многочисленные печали.
Дело было так. На следующий день после первого визита на Сенную она отправилась туда снова – и достаточно быстро нашла среди тамошних завсегдатаев человека, с которым ее накануне познакомила Васька, – длинного угрюмого мужика в видавшем виды кожаном плаще. Он находился в состоянии, которое называется невыносимым похмельем.
– Извини, подруга, – выдавил он на плохом английском, – не смог я вчера смотаться за товаром. Но мы могли бы прямо сейчас вместе двинуть. Пятьсот баксов за наколку дашь? Только вот…
Он мог не продолжать. Речел во время ее музыкально-журналистской карьеры приходилось работать с оператором, который был беспросветным пьяницей. Поэтому она имела представление, как решаются такие проблемы. Журналистка порадовалась, что захватила с собой бутылку виски, и накапала в стаканчик пару дринков. Тот жадно глотнул и вожделенно посмотрел на сосуд. Но Речел знала, что будет, если продолжать наливать клиенту. Тогда уж точно никто никуда не поедет.
– Едем! Пить будем потом! – скомандовала она безапелляционным тоном.
Есть люди, отчаянная смелость которых является следствием полного отсутствия мозгов. Речел была именно из таких. Она никогда раньше не работала в военной журналистике и не имела дела с криминалом. Поэтому даже представить себе не могла, чем могут кончиться такие поездки. Девица была твердо убеждена, что, поскольку она является гражданкой США, с ней ничего и нигде не может случиться. Лишить ее этой святой уверенности не смогли даже трупы американских солдат, на которые она здесь успела наглядеться. Вид многочисленных убитых соотечественников на ее мировоззрение никак не повлиял. По ее мнению, все было правильно – у солдат работа такая. Они пошли служить в армию, а в армии убивают. А она журналистка, поэтому ей бояться нечего. Поэтому Речел без лишних слов запихала мужика на сиденье джипа и села за руль. Вот уж в чем ей невозможно было отказать, так это в энергии.
– Показывай дорогу, – бросила она спутнику и завела мотор.
Проехали они довольно далеко. Миновали Невский проспект, название которого даже Речел сумела запомнить, переехали одну из бесчисленных речек, свернули на какую-то длинную улицу, а потом зарулили во двор.
– Теперь вылезаем, и двигай за мной, – сказал ее спутник.
Мужик пошел куда-то в угол, где виднелась дверь парадной. Ступени вели вниз. Они спустились по ним и оказались в подвале, в полной тьме. Впрочем, мужик тут же вытащил из угла какую-то штуковину, оказавшуюся допотопным керосиновым фонарем. На родине Речел, в Новой Англии, такими штуками любили украшать кабачки в стиле ретро. Чиркнула спичка, вспыхнул свет – и журналистка увидела, что находится в довольно обширном сводчатом подвале. В углу стоял стол, на котором лежала какая-то донельзя грязная стеганая одежда и резиновые сапоги. Мужик скинул плащ и натянул все это на себя.
Потом он оглядел Речел:
– Одежка у тебя не для этих мест, но что делать. Спецодежды тут больше нет.
Посередине подвала в полу обнаружился люк. Мужик залез в него, из тьмы донесся его голос:
– Валяй спускайся, я тебя подстрахую.
Спуск был коротким, метра три. Внизу оказалось небольшое помещение, откуда вел проход, наполовину прикрывавшийся железной дверью невероятной толщины, снабженной чем-то вроде рулевого колеса. У Речел под ложечкой засосало от сладкого предчувствия – она шла в тайные бункеры международной наркомафии. Девица уже представляла себе бестселлер, который появится на прилавках Америки и сделает ее известной всему свету. И тут раздался большой "плюх!". Замечтавшись, Речел ступила не туда и провалилась по колено в какую-то дурно пахнущую жидкость.
– Осторожнее, подруга.
Миновав дверь, они оказались в огромном помещении, сплошь занятом двухэтажными нарами. Миновав его, снова вошли в такую же железную дверь.
– Теперь снова осторожнее.