"Кстати, я предлагал Владимиру Владимировичу эту должность, - вспомнил Столбов. - Он отказался и предпочел спасать диких животных".
- Олимпиада нужна, - ответил президент. - Не такая дорогая, как задумывалось, сэкономим. Стадионы достроим, тут никуда не денешься. Если достроить гостиницы будет дорого, зафрахтуем лайнеры, пусть туристы живут на них. Местных, кого удастся, вернем обратно, остальным - честную компенсацию. Сам, когда отправлюсь на Кавказ, заеду хоть на день, пусть видят, что работа продолжается.
Господин Перцовый улыбнулся:
- В Сочи говорят - мы уже не столица президентского досуга.
- Что делать, - Столбов развел руками, - не люблю южный отдых. Ничего, без меня Черное море холоднее не станет.
- А как быть с Чемпионатом? - спросил Перцовый.
- Это важнее Олимпиады. Не один Сочи, а вся страна. Под это дело можно и инфраструктуру улучшить, и наконец-то научиться говорить по-английски. Будет особое совещание, там и сделаете доклад.
- Так мне оставаться на посту, или в отставку?
- Необходимости подавать в отставку не вижу. Кто же лучше вас знает это хозяйство. Кроме того… Сколько вы на этой должности?
- С прошлой весны.
- И не обогатились?
- Не успел, поначалу надо было работать. - Честно признался Ростислав Перцовый. - А когда власть сменилось - стало боязно.
- И хорошо, - ответил Столбов. - Сочи тоже будем проверять, и тем, кто жульничал, лучше оставить себе четверть, пока все не пришлось потерять.
* * *
Из предложений Рабочей группы.
Необходимо обеспечить снижение железнодорожных тарифов на пассажирские перевозки в поездах дальнего следования, минимум на треть.
Обоснование: снижение межличностного общения граждан России из-за высоких тарифов.
Решение: дотация МПС после тщательного аудита и выяснения, на что потрачены предыдущие дотации.
Резолюция Столбова:
БПС.
* * *
- Кроме того, - продолжил доклад Иван, - в Госдуме обнаружилась неприятная тенденция. Депутаты стали пропускать заседания. Если в начале работы пустовало одно кресло из десяти, сейчас на некоторых заседаниях сачков не меньше половины.
- Ну, тут ничего придумывать не надо, - заметил Столбов, - вспомним инициативу Медведева штрафовать за неявки. Надо только, чтобы, как и во всем остальном, было не на словах, а на деле.
- В завершение, - сказал Иван, - не знаю, радостная новость или плохая. В ближайшее время Дума станет местом для дискуссий, с полной явкой личного состава. Это произошло после того, как в Думу попал проект пакета законов "Антиводка". Отклики были такие: если это не шутка, то придем все.
- Спасибо, - сказал Столбов.
Очередное заседание Избранной Рады было короче предыдущих. Президент только-только вернулся с заседания в Минобороне. Оно затянулось - уж слишком много вопросов нашлось у генералов к Верховному главнокомандующему.
- Товарищи военные после истории с чеченской кошарой изрядно повеселели, - сказал он. - Поняли, что они по-прежнему нужны. Я их приободрил, но сказал: меняться все равно придется. Времена реформ ради реформ закончились. Теперь необходимы реформы ради повышения боеспособности.
- Кстати, - спросил Иван, - а кто так хорошо сработал по кошаре? Я, понятно, не про последний этап, а про разведывательный.
- Наш звездный воин, - улыбнулся Столбов. Костылев встал, поклонился собранию.
- Ну, конечно, не только я, - сказал он. - Просто коллеги-силовики: ФСБ, ГРУ и еще кое-кто - предоставили мне некоторые сведения, касающиеся одного уважаемого кавказского лица. Дело в том, что в России уже семь лет существует Объединенный разведывательный комитет, предназначенный для обобщения сведений, собранных различными ведомствами. По разным причинам - не хочу о них здесь говорить - заседания этого комитета не проводились. Мне пришлось проявить инициативу, затребовать сведения, их проанализировать. И вот результат. Но я бы хотел уточнить: результат есть следствие проявления политической воли, чтобы этими сведениями воспользоваться. К примеру, о том, из-за чего погиб саудовский принц, в Кремле знали едва ли не в год происшествия. Но как использовать эти сведения, так и не могли решить, пока не появился новый президент.
- Ну, хватит льстить, - усмехнулся Столбов. - Вернемся к повестке дня.
В повестке была работа фонда "Возвращение", его новые достижения и новые проблемы. Еще несколько не очень честных деятелей прежнего режима согласились уподобиться кладоискателям: согласились на четверть имеющихся денег и перешли в категорию честных граждан. Проблемой был кооператив "Мельница". В этой группе чиновников и бизнесменов, а на самом деле, скажем проще, "смотрящих", на компромисс идти не хотел никто. Имелись сведения, что они объединили свои капиталы и сейчас перемещали их по планете, надеясь где-нибудь пристроить. Вопрос был не финансовый - политический. Все разведывательные органы получили приказ следить за тем, где всплывет сумма. Предположительно, деньги дрейфовали в сторону государств, где парламентские запросы отсутствовали, как таковые.
- Исходя из того, что мы знаем, наиболее вероятен Диндарский вариант, - сказал Макс. - Эта симпатичная арабская монархия немножко не рассчитала нефтяную конъюнктуру и приблизилась к бюджетному дефициту, хотя лет сорок до этого была в постоянном профиците. Поэтому крупное валютное вливание для них сейчас было бы своевременно. Наша задача - уговорить их так не поступать.
- Послать Черноморский флот с дружественным визитом к их берегам? - усмехнулся Батяня.
- Можно поступить чуть проще, но тоже по-американски: сделать предложение, от которого невозможно отказаться, - сказал Костылев. - Для этого необходимо опять изучить массив данных нашей разведки. Как мне известно, насчет Диндара могут найтись интересные моменты.
- Ты разглядел со своих спутников, что они, кроме нефти, занимаются наркотиками? - предположил Иван.
Костылев загадочно улыбнулся: может, да, может, и нет.
- Тут все свои, - Батяня чуть повысил тон, явно напирая на слово "все". - Если есть заготовки - выкладывай. Обмозгуем сообща, чего-нибудь придумаем.
- У спецназа свои приметы, у нас, у космистов - свои, - с той же улыбкой продолжил Костылев. - Примета такая: если есть сомнение в обнаруженном объекте, а мы выдаем рабочую версию, как наиболее вероятную, то столь же вероятен шанс, что на самом деле мы допустили ошибку.
- Наша главная примета - ничего друг от друга не скрывать, - возразил Батяня.
- Давайте уважать чужие суеверия, тогда нам и наши простят, - прервал спор Столбов. - Резюме такое: Объединенный разведывательный комитет объявляется постоянно действующей структурой со своим штатным расписанием. Его председателем назначается Вадим Сергеевич Тулин, известный нашему узкому кругу как Батяня. Вице-председателем - Александр Костылев. Право и обязанность объединенных разведчиков - теребить все действующие разведывательные структуры на предмет получения информации. Если нет возражений, тогда к повестке дня…
Уже после заседания Макс догнал Столбова в дверях.
- Михаил Викторович…
- Что такое, опять до электронных шкафов не дошли? Извини уж, в следующий раз. Обещаю.
- Я о другом. Вы же понимаете, что Батяня председателем Разведывательного комитета не будет - ему просто времени не хватит.
- Это есть мудрый европейский политик, - усмехнулся Столбов. - Батяня на нашего космонавта чуток взъелся: не любят ветераны, когда молодежь пролезает, да еще со своими правилами. Вот пусть Батяня им и поруководит, хотя бы номинально. Три раза в неделю принять доклад и раз в неделю посовещаться время он найдет. А зная золотой характер нашего Игоря Ивановича, скажу: он, когда дойдет до дела, никогда не позволит своему норову испортить результат. Жила бы страна родная, а кто салага, кто "дед" - это для него вторично.
- Вы как всегда мудры, Михаил Викторович, - заметил Макс с легким сомнением в голосе.
* * *
В сегодняшнем заседании Избранной Рады Татьяна не участвовала. У нее была безусловно уважительная отмазка: событие, к которому она готовилась едва ли не месяц. Большое интервью по итогам ста дней пребывания во власти Михаила Столбова.
Вопросов к новому президенту и у страны, и у СМИ накопилось немало. Столбов собирался ответить на все. Поэтому продолжительность интервью - пять часов, с двумя короткими антрактами. Само собой, в Кремль пригласили всех аккредитованных иностранных репортеров. Это относилось и к нашим. Кроме того, заявку на приглашение получало любое СМИ, если могло доказать, что ее аудитория двадцать тысяч человек и более.
Рядовые скептики из пресс-службы предостерегали Татьяну: объявятся тысячи желающих потусить с президентом - и главный редактор собаководческого журнала "Тузик-Жучка", и съемочная группа кабельного телеканала "10-й квартал", и спецкор "Правды Комаринского района". У них же, в Комариках, нераспроданный тысячный тираж отдают на рынок для завертывания семечек - вот и охват двадцатитысячной аудитории. Не говоря уже о том, что толпами набегут блогеры.
Конечно же, все оказалось не так страшно. Любопытных блогеров и маньяков из "районок" нашлось не много. Все равно требовалось всех зарегистрировать и подсчитать аудиторию, чтобы совсем уж одиозно не отступать от критерия. Возникали пограничные, спорные ситуации: как быть с известной региональной газетой, за сутки сообщившей, что меняет командированного корреспондента? С музыкальной FM-станцией, незадолго до интервью перешедшей на новостной формат? С телекомпанией НТВ - внезапно выяснилось, что аккредитации у нее не было. Из всех федеральных телекомпаний, именно она прошлой осенью "мочила" Столбова с таким открытым цинизмом, что ее решили хотя бы временно отлучить от Кремля. Кстати, это касалось лишь московского пункта; во время региональных визитов Столбов отвечал на вопросы энтэвешников, как и прочих съемочных групп.
Более-менее просто оказалось с аудиторией сетевых изданий и блогеров. Макс, по личной просьбе Татьяны, выдал ей подлинную справку заходов и посещений. Вздохнув, она допускала даже с десятитысячной аудиторией.
Всего набралось около восьмидесяти съемочных групп и репортеров-одиночек. Каждый имел право на два вопроса, потом, в оставшееся время - по жребию. Столбов изъявил желание ответить на всё.
До начала интервью оставалась минута. Татьяна сидела слева от двери и глядела на коллег, недавних коллег. Многих узнавала, но незнакомых лиц было больше.
Обидно не это. Обидно, что кое-кто ее не узнал. Холодно кивнул, или издали ответил на улыбку взглядом - кто это? Недавно, в прежней жизни, коллега, союзник. Теперь пришла во власть, стала частью державной системы, должна оберегать начальника от свободной журналистики. Или прямыми запретами, или хитрыми интригами. Зачастую настолько хитрыми, что их даже и не понять.
А может, была и еще одна причина. Сколько раз прошлой осенью ей звонили друзья, знакомые, коллеги, друзья и знакомые коллег с одним единственным вопросом: кто такой Столбов? Чей он проект, какой из башен? Какой смысл в этой заманухе, во внезапном народном энтузиазме? Причем спрашивали, как в анекдоте про дефолт 1998 года: "Объяснить я и сам могу, ты просто мне скажи, что это такое"? Татьяна объясняла просто: последняя надежда, чудо, которого мы не заслужили.
Если страна оказалась разочарована, то ее брат журналист - в квадрате. Разочарование было сродни великому облому начала 90-х: мол, свергнем коммунистов, и будет свободной прессе и освобожденному телевидению великое счастье. Да свергли, да освободили, просто, как и положено после выигранной войны, армия, не важно, наемно-профессиональная, или самая героически-добровольная не нужна. И посыпались тиражи провинциальных газет, как осенняя листва, а телезрители, вместо размышлений о политике и культуре, потребовали экскурсий на Поле чудес, в сериальной Стране дураков.
Сейчас, после победы Столбова, произошло нечто подобное. Оказалось, что многие российские СМИ являлись обслугой режима, пусть даже не все сотрудники телеканалов и газет об этом знали. Битва проиграна, и не то чтобы проигравшая армия совсем не нужна, но произошла серьезная демобилизация. И Кремль перестал приплачивать за то, чтобы его хвалили, и со многих олигархов сняли повинность по содержанию наемной армии. Многим, очень многим журналистам пришлось даже не искать новую работу, а переквалифицироваться в управдомы.
И кто же виноват? Кто привел Столбова к власти? Она, Татьяна.
Впрочем, дело не только в этом. Журналистику последние десять лет не только кормили, но и унижали. В том числе, и кремлевский пул. Томили в отстойниках аэропортов, морозили, сортировали: этому на "прессуху" и фуршет, тому - только на прессуху. Заставляли ощущать себя проказливыми, дебильными детьми, за которыми нужен глаз да глаз: отвернулся, и все сломали.
Обиды копились годами. Обижал не Столбов, но именно он предоставил шанс отыграться.
- Татьяна Петровна, - услышала она голос Лизы, заместителя пресс-службы, исполнительной девчонки, на которую, пожалуй, можно оставить хозяйство, - Татьяна Петровна, звонит охрана. Хочет НТВ пройти, однако у них нет аккредитации ни на работу в пуле, ни на посещение мероприятия.
- Пусть заполнят заявку, мы ее утвердим и пропустим.
- Предлагали, - ответила исполнительная Лизочка, - они говорят, что у них и так есть кремлевская аккредитация, вторая не нужна.
- Тогда пусть проходят по той, что есть, или берут друг у друга интервью на Красной площади, - раздраженно ответила Татьяна.
* * *
Из предложений Рабочей группы.
Внести закон об охране памятников культуры положение, согласно которому на месте снесенных памятников, даже не подлежащих восстановлению, в течение десяти лет было бы запрещено любое строительство.
Обоснование: прекращение уничтожения памятников старины под застройку путем снижения капитализации земли.
Резолюция Столбова:
БПС.
* * *
Столбов готовился к пресс-конференции недолго - времени не было, но интенсивно. Четверть часа разминался в тренажерном зале. Залез под холодный душ, растерся. Оделся, показался секретарю, исполнявшему неофициальную обязанность зеркала и хранителя этикета. Тот взглянул, кивнул: да, так сойдет.
По коридору прошел медленно, молился короткой молитвой. Широким шагом вошел в зал.
- Здравствуйте, работники пера и топора, - улыбнулся вспышкам и объективам. - Буду отвечать, пока вы не устанете спрашивать. Уважайте коллег, не повторяйте вопросы.
Журналисты получили номера. Помощник пресс-секретаря нажимал клавишу, экран выдавал случайное число. Благодаря этой системе съемочная группа всемирно известного телеканала и спецкор провинциальной газеты работали в равных условиях. Конференция транслировалась в прямом эфире, без купюр.
- Виктория Стрельникова, "Самарские ведомости". Михаил Викторович, почему вы обещали, что будет хорошо, а стало еще хуже?
- Я обещал, что будет трудно. Прежняя власть обращалась со страной, как дурная мамаша с ребенком: дать глотнуть сладкой водички с водкой, в лапку чупа-чупс и посадить перед телевизором, смотреть все подряд. Лишь бы под ногами не путался. Задача новой власти - снять Россию с иглы водки, зрелищ и обещаний. "Ломка" легкой не бывает.
- Николай Гейко, "Известия". Почему еще не запрещена партия "Единая Россия"?
- Чтобы не ушла в подполье и не стала пускать под откос поезда. На самом деле, спасибо Ельцину, что не запретил КПРФ. Тогда в девяностые было бы еще хуже. Все, коммунисты, либералы, единороссы могут предлагать свой путь развития страны. Запрещены три вещи: призывать к разделу страны, введению внешнего управления, мятежам и убийствам граждан. В остальном - пожалуйста, добивайтесь власти. Я не ревнив.
- Алла Садовская, "Пульс-FM". Михаил Викторович, вы сохранили Сколково, чтобы трудоустроить Медведева?
- Сколково сохранилось потому, что сама идея иннограда изначально правильная. Неправильным было воплощение - слишком близко к мегаполису, мало возможностей для расширения. На первом блине учатся. Таких научных центров в стране создадим не меньше пяти, но на большем удалении от Москвы. Будет ли их все возглавлять Медведев - пока не решено. Подождем результатов от Сколково.
- Марк Соррель, "Нью-Йорк Таймс". Господин президент, когда начнутся обещанные вами антикоррупционные процессы?
Столбов глубоко вздохнул в микрофон. Пробормотал: "И чего все так крови жаждут?".
- Я не обещал процессов и судов. Я обещал, что при мне воровать будет опаснее и труднее, чем до меня. Если же говорить о коррупционерах как таковых… Здесь я вижу одну очень серьезную проблему. К примеру, в прежней оппозиции, похоже, и в нынешней, есть один политик, мой тезка. Пока он был премьером, его звали "Мишка Два Процента". Подчеркивали скромность, мол, больше с каждого отката, чем два процента, не берет. Потом, когда Путин отправил его в отставку, стал оппозиционером, обличителем режима. Ему на этом процессе кем быть: обвинителем или обвиняемым? Или другая история. Жил-был один деятель, возглавлял благотворительный фонд с обязательными отчислениями от крупного бизнеса. Половина на лечение больных детей, половина - на строительство вилл и дворцов для приближенных Владимира Владимировича. Однажды ему приказали изменить процентное соотношение не в пользу детей. У него проснулась совесть, и он всю эту многолетнюю дворцовую махинацию раскрыл. Ему орден на грудь и тоже на скамью подсудимых, с этим орденом? Нет, дорогие мои, прежних воров я судить не хочу. У меня к ним одно требование: пусть вернут украденные деньги. И то одну четверть могут оставить себе - приз, за благоразумие.