* * *
О звонке Татьяны Степанов не то, чтобы забыл, просто отодвинул его на обочину сознания. Простить Кирилла было можно. Он внезапно понял, по какому адресу намечена незапланированная поездка Столбова. Произошло то, что не так часто происходит в жизни начальника охраны. Президент решил навестить своего предшественника.
О мотивации президента думать не было времени. Все силы следовало потратить на то, чтобы подготовить визит на высочайшем профессиональном уровне. Все равно, как молодой шеф-повар готовит обед для повара-маэстро на пенсии.
Как выяснилось, Батяня был не в том состоянии, чтобы оценить организационные таланты Степанова. Причина: он занимался примерно тем же, что и Столбов три дня подряд. Только, в отличие от Столбова, в одиночку. Происходило это, кстати, на вилле злосчастного племяша, в ближайшем Подмосковье. Племяш - позже выяснилось, с фингалом под глазом - где-то хоронился, его испуганная супруга приносила на веранду бутылки и миски с огурцами.
Поначалу чуть не дошло до ругани. Батяня не хотел видеть бывшего друга, мол, я тебя предал, о чем дальше говорить?
- Хорошо, сейчас прикажу привезти из Кремля мундир Верховного главнокомандующего, тогда ты, как офицер, дашь мне консультацию? - рыкнул Столбов из-за двери.
Батяня сменил пластинку, сказал, что в таком виде показаться он не может. Столбов предупредил: "На счет "пять" ломаю дверь". На "четыре" дверь открылась…
Хотя Батяня выпил больше, чем Столбов со-товарищи, протрезвился он быстрее и легче. Уже минут через двадцать президент и экс-начальник его охраны приступили к разговору.
- Читал это? - показал Столбов письмо Марины Красницкой. Батяня кивнул.
- Есть два противоположных мнения на этот счет. Одно: не тронь г…но, осиное гнездо, это же геополитика. Утрись и молись за несчастные души. Второе: надо что-то сделать. Причем, самое правильное, что можно сделать это по твоему профилю. Как думаешь?
Вадим Сергеевич задумался. Ради этого даже еще раз запил две таблетки рассолом.
- Не хуже меня знаешь - пошлешь людей на это "правильное дело", придет "груз двести". В лучше случае. Может, вообще не придет. Скажи, как президент: можно это решить дипломатически?
- Пробовали. Две девчонки вообще растворились безномерным грузом.
- Ну, тогда… - Батяня провел рукой по губам, смахнул приставшую веточку укропа… - Тогда можно и посетить объект. Письмо распечатать, ребятам показать - мотивация будет сильная.
- Ребятам. Вот вопрос, каким. Охота задействовать не только "Альфа", а чтобы были самые-самые спецы, - сказал Столбов.
- Значит, соберем сборный отряд. Из учебных центров, из всех бригад ГРУ, вообще, тех, кого при двух последних президентах погнали в отставку. Понятно, тех, кто в хорошей форме. Кто и во сне может разобрать, собрать, прицелиться и не промахнуться. А кто лучше тебя способен собрать людей в эту бригаду? Возьмешься?
- Взялся, - вздохнул Батяня. - Товарищ главнокомандующий, у вас полчаса свободных будет?
- Найдется, день на сегодня я расчистил, - ответил Столбов. Остаточные трудности он ощущал все равно, поэтому налил себе в стаканчик рассола из трехлитровой банки.
- Тогда садись. Прямо сейчас все распишем. Где помещение, куда людям приезжать. Кто отвечает за разведку, кто за транспорт. Переводчики нужны с боевым стажем. И обязательно кто-нибудь, кто этот путь проходил ножками или проезжал хотя бы. Вообще-то я и сам там бывал - это недалеко от Кокорешского военного аэродрома, в пятнадцати километрах. Думаю, вся эта секс-туристическая сволочь там и садится. Все равно хочу, чтобы свежий глаз оценил мои наброски. Давай, главком, обеспечивай базу. Собирать людей, начинать разведку можно хоть сейчас. Да, вот что: еще надо узнать, как дела у гражданки, которую ихнее гестапо чуть не утащило.
- Работа - лучший опохмелин, - усмехнулся Столбов. - Сейчас выпьем чаю и все распишем.
* * *
"Ага, у нас новые кадровые назначения, - зло подумала Татьяна. - Вот кто Батяню подсидел!"
Прикусила губу, наказав себя за неправду. Конечно, не подсидел. Конечно, если думать о безопасности Миши, то лучшей кандидатуры найти невозможно. Очень хорошо, что на этом посту именно Степанов.
Только как быть с Максом? Ждать, изводя себя неведением? Но чего ждать? Звонить в тамошнюю ментовку: "Здравствуйте, мне пришло письмо. Нет, не требуйте, чтобы я приехала в отделение с заявлением. Во-первых, я на восьмом месяце беременности, а во-вторых - супруга президента России. Не верите?"
Татьяна подумала, что в нынешнем статусе у нее стало значительно меньше возможностей, чем когда она разъезжала по стране с журналистской корочкой. Корочка от хорошего издания, да еще при грамотной подаче, и кабинеты открывала, и даже могла подвигнуть сотрудников на приказ. Например, приказ участковому: "Сходите с журналисткой по такому-то адресу". Теперь такой возможности нет.
Возможность смыться она, кстати, уже потратила. На очень полезную вещь: безалкогольный вечер с друзьями-разгильдяями. Теперь куда бы ни пошла, сзади многочисленный шлейф-хвост охраны. Да и куда пойти - ограничено. Что там входит в ее права опальной боярыни? В баньку, в лесок, на богомолье.
Банька и ухоженный лесок - тут же, далеко ходить не надо…
Кстати, идея… Татьяна села за компьютер, погуляла в разделе "Карты", присмотрелась. И чуть не взвизгнула от радости. Везуха!
* * *
Перед началом оргработы Столбову и Батяне пришлось отвлечься. Во-первых, в комнату заглянул Кирилл. Он прогуливался по двору, благо день солнечный, апрельский. Но пришлось вмешаться в президентский разговор:
- Михаил Викторович, звонит Татьяна Анатольевна. Говорит, что вы ей разрешили выезжать на богомолье. Она хочет воспользоваться этим правом.
- Сначала грехи замолить, потом извиниться? - без особой радости улыбнулся Столбов. - Ну да, дал я ей такое право. Не ожидал…
Захотелось вырвать телефон из рук Степанова, обозвать Таньку самой любимой дурой на свете. Сказать, что быстро-быстро решу все проблемы, потом приеду. Обнимемся, помиримся. И все будет в порядке.
Но не вырвал, застеснялся Батяни и Степанова. А куда-то уходить для разговора не хотелось. Тем более, комната чужого особняка - не личный кабинет. Молчаливые, профессиональные топтуны будут повсюду, не скроешься. "Лучше сам потом позвоню".
- Передай: если хочет, то пусть едет. Дашь хорошее сопровождение, чтобы монастырское подворье, или святой источник, не знаю, куда ее несет, обнюхали, осмотрели, как следует. Чтобы опять в Питер не смылась. Степанов, отвечаешь за нее, как за меня.
- Так точно, все сделаю. Михаил Викторович, я еще забыл вам сказать: Макс нашелся.
- Ну и чудно. Посоветуй и ему на богомолье съездить.
Степанов вспомнил, что Макс, по словам Татьяны, вроде бы похищен. Наверное, это следовало сказать Столбову. Но тот уже сидел за столом, что-то обсуждая с Батяней. Так нырнул разговор, что видно даже по напряженным плечам и наклоненной голове: дальше тревожить не надо.
И Степанов не потревожил.
Во-вторых, отвлек племяш. Он бродил по дому, встретился с охраной, не понял, что за гости пожаловали, решил, будто арестовать дядю и его. Со страха позвонил дяде.
- Пусть зайдет, - приказал Столбов, подслушавший разговор.
Бедный племяш был украшен фингалом, но и во всем остальном печален и жалок. Увидел Столбова, чуть не пал на колени, начал извиняться, не мог понять, чего на него такое нашло.
- Вот что, Алексей Григорьевич, - сказал ему Столбов. - Теперь твой дядя у меня в советниках на общественных началах. Хочешь, чтобы он этот пост сохранил?
Племяш закивал, чуть ли не заплакал.
- Тогда забудь о нем. Не о дяде, а его посте. Навсегда забудь. И родственникам своим скажи. Понятно? Кстати, на компьютере стучать умеешь?
Племяш не столько подтвердил, сколько отстучал согласие зубами.
- Тогда садись. Мы будем диктовать, а ты - записывай.
Мини-совещание продолжилось.
* * *
Маленький остров, будь на нем хоть маяк с одиноким смотрителем, хоть мини-отель, рождает привычки Робинзона Крузо. А именно: запасливость. У Ильи Фишера был небольшой склад, который позволил бы хозяину и гостям пережить на острове двухнедельный шторм. Пусть таких штормов в уютном заливчике и не случалось никогда.
Конечно, некоторые гастрономические радости: свежие фрукты, зелень - могли закончиться быстро. На этот случай существовал спутниковый телефон и номер супермаркета в ближайшем прибрежном городе. За относительно щадящие деньги можно было заказать необходимую снедь, и ее доставили бы на катере прямо к причалу.
Того, что кто-нибудь из добровольных робинзонов прокрадется на пристань и прыгнет в катер, можно было не опасаться. Атмосфера сложилась такая, что дойти незамеченным до катера не удалось бы никому. Увидят из окна, перехватят на причале.
А дело было в том, что когда последний из акционеров "Мельницы" - Васильич - прибыл на остров, всем стало ясно: предатель - здесь. Оставалось его вычислить.
Выход предложил Бриони - бывший парторг. Каждый из присутствующих должен был сделать доклад об одном из коллег. Остальным предлагалось дополнять согласно имеющимся знаниям. Так и узнали бы, кто здесь "акула с самым коротким хвостом".
О том, что сделают с акулой, вслух не говорили. Но никто не сомневался: разорвут и проглотят. Даже если разоблачение произойдет после сытного обеда.
* * *
"Думала ли я, что буду жить в доме с дворецким? - улыбнулась Татьяна. - Явился гость, и не стучится, и не звонит на подходе, а стоит под дверью и ждет, когда о нем доложат. Прикажите принять, откажите принять".
Докладывал, конечно, не дворецкий - офицер ФСО. Но делал это с вежливостью и вышколенностью многолетних традиций кремлевской обслуги. Деликатно постучался, вступил на порог - и ни шагу дальше. Доложил.
Гостем был, между прочим, Александр Костылев. Татьяну это удивило. У них до этого был только один деловой разговор, и то с отрицательным результатом.
Но остальные друзья, знакомые и сослуживцы, казалось, забыли про нее вообще. Поэтому Татьяна обрадовалась и такому визитеру. Как говорится, на чужой сторонушке рад своей воронушке. А эта уютная резиденция давно стала для Тани чужой стороной.
И она обрадовалась Костылеву, как кусочку уже почти забытой жизни. Жизни, полной хлопот, сюрпризов, проблем, внезапно обнаружившихся дел и вечных опозданий. Жизни, от которой хочется отдохнуть, а когда удалось, то, пожалуйста, вот на тебе, "ломка" соскочившего наркомана.
- Татьяна Анатольевна, я к вам за консультацией. Даже не за одной, - чуть смущенно, с легким заиканием, сказал Костылев. - Я теперь пресс-секретарь президента.
- Основная работа? - Таня удивилась, да так, что на миг забылись все проблемы и обиды.
- Нет, совместительство, - еще больше смутился Костылев. - Поэтому так трудно. Понял, что проконсультироваться смогу только у вас. Послезавтра у Михаила Викторовича региональная поездка, как всегда по незапланированному маршруту. Много заявок на аккредитацию, самолет, сами знаете, не резиновый. Нужно сделать отсев, а без вашей помощи - не обойтись…
Таня улыбнулась. Стало чуть легче. С одной стороны - легкое, почти ненавязчивое ощущение наставничества, если не сказать, дедовщины. С другой - хоть и в ссылке, а нужна, как носитель эксклюзивного знания.
И она минут пятнадцать объясняла Костылеву нюансы своей работы: кого брать в поездку, а кому отказать, но так, чтобы человека не обидеть. Или наоборот, есть такие персонажи, что бери или не бери, все равно отомстят на страницах или в телевизионных комментариях. Таким товарищам можно отказать без особых стеснений.
Костылев слушал внимательно, уточнял, записывал, придумывал гипотетические ситуации: "А если до конца поездки выяснится, что журналист дал инфу и переврал слова Михаила Викторовича, что делать?". Это тоже льстило.
Разговор не то, чтобы затянулся, просто начал казаться подобием разбавленного чая, когда заварки уже нет, но сидеть хочется и доливают кипяток.
Татьяна понимала, в чем дело. Гость чего-то недоговаривал. Похоже, у него была еще одна миссия, но он ждал встречного шага. И дождался.
- Как вам на новом посту? - спросила Татьяна. - Приспособились к характеру Михаила Викторовича? А то вспылить он может, а потом непонятно, как быть. И ему, ну и объекту вспышки.
- Как я понял, - осторожно ответил гость, осознавший намек, - Михаил Викторович особенно обижается, когда видит: человек ошибся, а ошибку осознать не хочет, наоборот, идет в контратаку. Вот тут может серьезно рассердиться. Но есть же особые случаи, когда сердиться вечно он просто не сможет.
- Значит, ждать недолго? - улыбнулась Татьяна.
- Думаю, недолго. Не знаю, как поступит Михаил Викторович: позвонит, или приедет, скорее, даже приедет. Опять-таки, предполагаю, станет извиняться: вспылил он крепко.
Костылев замялся, подыскивая слова.
- Вашу незапланированную поездку он забудет нескоро. Вряд ли будет требовать, зато будет намекать. Мол, больше никаких инцидентов. И слово с человека взять он умеет, - тоже улыбнувшись, договорил генерал.
Татьяне стало легче. Верно, все разговоры о президентском журналистском пуле, о коварных репортерах были камуфляжем. Вот она, главная цель визита. Значит, впереди примирение.
Только вот насчет "глупостей"… Впереди была одна. Менее рискованная, чем поездка в Питер, но Столбов не разрешил бы и ее. Будем верить, успеем.
Слегка покраснела и, чтобы скрыть застенчивость, сказала:
- У меня глупости в ближайшее время не планируется. Разве что, небольшое святое паломничество, но без отступлений от регламента.
- Паломничество глупостью быть не может, - ответил гость. - Кстати, если вы собрались в паломничество, возьмите путеводную звезду. Маленький подарок от космических войск России.
Таня с интересом рассматривала подарок: маленький гаджет, умещающийся на ладони. Похож на мобильник, а может, и был изначально собран в корпусе от мобильника.
- Навигатор с расширенными функциями, - уточнил Костылев. - Глаза портить не надо: вот сюда палец, так… смотрите.
Татьяна восхитилась. Из корпуса вылезла пластина и развернулась в экран, шириной в лист школьной тетради. Будто огромная бабочка расправила крыло.
- Здесь и GPS, и ГЛОНАСС под одной крышкой. Место, где вы находитесь, с высокой точностью, плюс разная дополнительная информация об этом месте. Функций много, думаю, разберетесь.
- Спасибо, Саша, - сказала Татьяна. - Обещаю для глупостей не применять.
- Я с самого начала понимал, что приходить к вам с шоколадкой нет смысла, - улыбнулся Костылев.
* * *
- Ну, все, - удовлетворенно сказал Столбов, - работа пошла. Вадим Сергеевич, можешь переехать в запасной штаб ГРУ. Там будет и сбор, и старт. Торопиться, конечно, не надо, но и тянуть с добрым делом нечего. Что у тебя?
- Извините, господин президент, товарищ главнокомандующий… - племяш не был уверен, правильно ли он обращается к лидеру страны.
- Дело срочное - говори "дядя Миша", - ободрил его Столбов. - Что такое?
- Вы сказали, связаться с больницей по поводу той самой гражданки Красницкой…
- И что?
- Говорят, что все в порядке. Только вчера был официальный запрос из МИДа России - по поводу запроса от посольства Кушанстана, с просьбой ответить, находятся ли в данной клинике на лечении граждане их страны. Я уточнил: на запрос был дан положительный ответ.
- То есть, в переводе с дипломато-кретинского на русский, гражданку сдали? - резко спросил Батяня.
- Выходит, что так, - кивнул Столбов. - Первое из возможных следствий кретинизма: дочь Красницкой исчезнет из пансионата навсегда. Как думаешь, за полтора дня операцию подготовить можно?
Батяня вздохнул, что-то прикидывая, погладил короткие седые усы.
- Можем, - зло ответил он. - Если кретины будут не вредить, а содействовать.
* * *
Московский офис Григория Луцкого был скромен и малолюден. Посмотришь с улицы, зайдешь внутрь и не догадаешься, что хозяин входит в первую российскую богатую сотню. На самом деле, даже и в полусотню. Двухэтажный корпус в Черемушках, небольшой паркинг, седоусый охранник у входа, причем из той охранной конторы, что охраняет детсады и школы. Взглянешь со стороны и решишь: тоже школа, разве элитная, в которую привезли детей на "ауди-6", "БМВ Х5" или "лексусе". Такие машинки считаются элитными лишь для престижной школы районного уровня.
Причин для скромности две. Во-первых, Григорий Федорович никогда не считался равноудаленным олигархом, ни, тем более, первым среди равных. Никакого смысла кидать понты перед нефтяниками, газовиками и прочими друзьями царя-дзюдоиста у него не было. По роскоши, по внешнему блеску никакой "Лукойл" не переплюнешь, да и хорошо, что не переплюнешь.
Во-вторых, Луцкий хотел показать всем, и властям, и партнерам и сотрудникам: его интерес не здесь. В Москве медь и прочие металлы не добывают, и не плавят. Поэтому будем скромничать.
Времена изменились, но Луцкий пока менять офис не собирался. Его друг сердечный, Михаил Викторович, к идее насчет равноудаленных и равноприближенных отнесся серьезно. Поэтому демонстративно строить в центре Москвы наглый и роскошный билдинг Луцкий не стал.
Сегодняшним вечером его настроение было тревожным и радостным одновременно. Тревожным: после той самой злосчастной истории с купленным думским голосованием. Первые часы он побаивался внезапного звонка Столбова и гневного всплеска: "Как же ты посмел так удружить? Уж от тебя такой гадости не ждал".
Сам пытался дозвониться - поговорить, объясниться. Столбов не отвечал. Ну, а после известия о неудачном покушении у стен Госдумы, Луцкого объяло глубочайшее чувство вины. Обматерил друзей-заговорщиков: тут вот такие проблемы у Миши, а мы дурью маемся! Опять пытался дозвониться, просить прощения без всяких объяснений. Не удалось.
Ну, а радость вызвало событие, напрямую связанное с бизнесом. Много лет подряд Луцкий пытался решить одну логистическую проблему в Горно-Ленинске. Металлургический комбинат граничил с воинской частью. Через нее протекала маленькая, но коварная речка, весной разливалась и подтопляла комбинат. Решить проблему раз и навсегда можно было, лишь создав отводы на самой территории части.
Вроде просто. Но вояки уперлись рогом: территория наша, а интересы бизнеса, пусть и промышленного, нас не интересуют. Самим разобраться с речкой - нет средств, продать четыре гектара предприятию - нет прав. Хотя весь поселок знал: этот угол полигона использовался лишь для сбора грибов. Все равно не пустим.
Луцкому намекали: проблему можно решить. Но поощрять наглость на сумму в тридцать тысяч долларов не хотелось. К тому же сделки с военными штука опасная. Сменился командующий округа или кто-то пониже - и финита договоренностям. Безопаснее после каждого половодья тратить вдвое большую сумму на ликвидацию последствий.