- Если, к примеру, в Кушанстане или в еще более дикой стране ваши граждане попадут в неприятную ситуацию, то вы можете рассчитывать на нашу квалифицированную помощь, - сказал Столбов.
Американец отшутился и разговор завершился.
- Уф, - громко вздохнул Столбов и озорно оглянулся по сторонам: - Кажись, малой и чужой кровью подняли престиж до новой планки.
На душе стало легко. Да так, что опять почувствовались прежние занозы. Татьяна.
"Она беременна, а я все же мужик", - пробормотал он, нажав кнопку. Слушал несколько секунд. Потом лицо изменилось - удивление и даже страх.
- Капитан Васильев? Почему аппарат у вас? Она в храме? Ладно. Хорошо. Берегите ее, пожалуйста.
Огляделся и удивленно проговорил:
- Действительно, молится в церкви!
* * *
Рассвет на море не менее прекрасен, чем ночь. Члены кооператива "Мельница" умудрились его не заметить.
Разговор был уныл - часть собрания уже дремала. Обсуждение шло по третьему кругу. И все равно вычисление того, кому больше остальных выгодно выживание Столбова, продолжалось.
- Мне неудобно это говорить, очень неудобно, - застенчиво сказал Васильич. - Но все же есть вопрос даже к уважаемому хозяину. Илья Львович, как вы объясните, что холдинг "Закамская нефть" оказался в списке спонсоров партии "Вера"? Проще говоря, спонсоров Столбова.
Илья Фишер взглянул не столько гневно, сколько тоскливо:
- Сколько раз можно повторять? Раз-на-ряд-ка. Я, между прочим, даже не владелец контрольного пакета. Потом, кстати, отдал в фонд "Единой России" даже вдвое больше, чем от меня требовали. И, кстати…
- Кстати, вот лично я сижу здесь с прошлого декабря. Так, на всякий случай. Странный поклонник Столбова. И свои активы продал. А наш уважаемый председатель, Петр Сергеевич, эти активы взял, да и купил. Интересно, что за такая надежная договоренность с победителем уважаемого председателя нашего кооператива? Мы мотаем из России, а Петр Сергеевич решил там остаться?
Тут проснулись уже все, кто не дремал. Взглянули пристально и грозно. Мол, объясняйся, не то несдобровать.
Парторг-Бриони умел держать удар. Спокойно взглянул на коллег:
- Потому что я - правильно информированный пессимист. То есть - оптимист. Поэтому скажу: надежда жива, здорова, не умирает и вам не советует. Вы ведь помните, как собирали денежку для одного московского товарища, который пронюхал про наши собрания. Было ведь?
- Было ведь, - признал Васильич. - Кстати, двадцать "лимонов" евриков собрали, и какой выхлоп? Вы ведь отвечали за контакты с этим товарищем?
- Я отвечал. Результат такой - нас не ищет Интерпол, - спокойно ответил парторг. - Что же касается полезного товарища, то по самым последним сведениям он занял существенный пост в России. И даже не один. Вот это и делает меня оптимистом.
- На высоких постах мелкие обязательства забывают, - мудро заметил Васильич.
Парторг развел руками:
- Ну, во-первых, новый статус контрагента - новые нули в предлагаемых суммах. Не такая и большая трата в сравнении с потерями при иных вариантах. Во-вторых, что особенно ценно, в столбовском окружении наконец-то появляются договороспособные фигуры. Уточняю: не восторженные лохи вроде дурачков из Госдумы, которых приходится "разводить" втемную, а нормальные деятели, которых можно покупать или арендовать. И, пожалуй, самый приятный сигнал: именно такой деятель занял вакантный пост представителя Столбова в Госдуме. Так что надежда есть…
Хозяина отвлек охранник. Заявил, что к причалу подошел полицейский катер, с него сошел офицер в высоком звании и скоро пожалует сюда.
Разговор прервался. Часть гостей разбрелась по вилле. Расспрашивали Илью Фишера: какие местные законы он умудрился нарушить? Заодно спрашивали у слуг: нет ли здесь второй пристани? Но остров это остров…
Потом в зал вошел господин в штатском. С интересом посмотрел на лица почтенной публики - рулеткой баловались всю ночь, что ли? Вежливо попросил хозяина собрать всех гостей.
Те пришли быстро и держались еще вежливей. На офицера смотрели не то, чтобы с подобострастием, но с подчеркнутым уважением. Привыкали к эмигрантскому стилю общения с полицией.
- Уважаемые господа, - сказал гость, - я прибыл по личной просьбе министра внутренних дел. Я не имею оснований сомневаться в законопослушности каждого из вас. Однако должен вам сообщить, что сегодня утром состоялось заседание Государственного совета безопасности, на котором было принято принципиальное решение. Согласно которому, если Российская Федерация обратится к нам с запросом на арест и выдачу любого из присутствующих здесь, то мы, согласно двухстороннему договору, передадим упомянутое лицо российскому правосудию независимо от наличия ордера Интерпола. Такой вариант не в интересах ни нашей стороны, ни вас лично. Поэтому решайте, следует ли ждать от Москвы запроса на арест и выдачу каждого из вас.
Вежливо попрощался, удалился. Илья Фишер попытался выяснить: что за обстоятельства сделали эту страну столь лояльной относительно России - гость не ответил. Лишь сказал: "Лично вас это касается тоже".
- Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, - растерянно сказал Фишер. - Расходимся огородами…
- Расплываемся на ломберных столиках, - заметил кто-то. Но смеха не было.
* * *
Еще один этап операции завершился успешно. Пожалуй самый трудный этап. Ведь они ехали к дому Макса.
Выйдя из храма, Татьяна трижды перекрестилась и настроила себя на психологический штурм. Всегда трудно требовать от людей сделать то, что они не обязаны. И, кстати, сбилась с боевого настроя, когда Васильев сказал ей, что пока она молилась, звонил Столбов.
- И что просил передать? - растерянно спросила она.
- Любит, целует, - смущенно сказал капитан, - еще просил свечку поставить за него. А нас - чтобы вас берегли.
Еще недавно Татьяна обиделась бы: беречь, сторожить. Сейчас же поняла мысль Столбова.
- Вернусь - свечку поставлю. А потом у меня будет к вам особая просьба…
И она, заново собравшись с силами, объяснила капитану, как была важна для нее сегодняшняя исповедь и причастие, что она получила епитимию не только на дополнительные поклоны, но чтобы обязательно творить добрые дела. Причем одно из них просили сделать как можно скорее.
Оказывается, племянник одной из прихожанок запил, прогнал бедняжку из квартиры. Несчастная приютилась у сестры. Но нужно забрать документы, а квартира стала притоном и туда не войти. Участковый шериф - одноклассник племянника, поэтому волынит. Бабушка ходит не то, чтобы с палочкой - на костылях, прокурорские пороги ей обивать тяжко. Проще всего - прямо сейчас войти в квартиру, вот, кстати, в этом доме, с красноармейцем на торце, нарисованном к пятидесятилетию СССР, и забрать документы из верхней полки тумбочки.
Охрана начала уточнять: куда обращалась бабушка, где она сейчас? Татьяна чуть не плакала от собственной лжи, но ловко сплетала: бабушка на службе не была, болеет у подруги. Ей бы на обследование и госпитализацию, но нужна карта ОМС, а она среди документов.
- Батюшка говорил, что хотел даже попросить бандитов, которые приходят каяться, спасти бедную бабку, но тут я подвернулась. Если не сможем помочь, то я зря съездила.
К собственному удивлению, сама зарыдала, то ли ото лжи, то ли от сочувствия к выдуманной жертве пьяного племянника. Чем сильно смутила офицеров.
- Этот дом, что ли? - спросил Васильев, и Татьяна поняла: началось обсуждение технических деталей…
Через пару минут выяснилось: даже если до дома двести метров по диагонали, полагается ехать. Ехали минут пять, разбитыми дорогами и просто, пустырями, с остатками сугробов. Вроде бы не старинный город, с улочками-ущельями, дворами-колодцами, но советская планировка вкупе с постсоветской строительной вольницей сделали поездку таким аттракционом, что никакой навигатор не поможет.
Между гаражами-сараями и новым, размалеванным продуктовым лабазом пришлось включить спецсигнал. Остатки проезда перегородил старый "бумер" с наглыми парнями и пропустил не сразу. "Хамский город", - опять заметил капитан.
От такого путешествия Татьяна тряслась в полном смысле слова. Даже живот заболел. И боялась: вдруг охрана переменит решение?
Еще думала: не позвонить ли Столбову? Но как быть, если он напрямую спросит, чем занята. Не сказать же - еду спасать Макса.
* * *
"В обычной ситуации ваше условие - отработка объекта по первому требованию - невыполнимо", - сообщил Турок заказчику после того, как стало известно, по какой персоне придется работать. Заказчик ответил, что не требует невыполнимого. Необычная ситуация будет создана, и тогда - требование.
Вчера он перешел в предстартовую позицию. Заказчик опять встретился с ним, буквально на минуту, на углу Садового и Кутузовского проспекта. Турок наметанным глазом заметил, что у заказчика то ли появились понты, то ли сменился статус. Первый раз он сидел за рулем сам. Теперь приехал с шофером, плюс неподалеку затормозила машина с охраной.
Охрана себя не афишировала, и Турок понял: это не понты, а новый статус.
Заказчик протянул маленькую коробочку и сказал:
- Пеленгатор, настроен на "маячок" объекта. Включаете по моему сигналу, обнаруживаете объект и отрабатываете.
Сигнал должен был последовать завтра утром. Для того, чтобы принять его в наиболее оптимальном месте, Турок переехал в придорожный отель возле МКАДа.
Там ночевал. Там проснулся, встал и долго завтракал, поглядывая сквозь немытое окно на бесконечную тянущуюся ленту автомобилей.
Тут его и застала эсмс с одним коротким словом: "Старт". Третья чашка кофе так и осталась на столе, не допитой на две трети. Сигарета еще дымилась в неубранной пепельнице, а его "лексус" уже выехал со стоянки.
* * *
Еще одну битву Татьяне пришлось выдержать в подъезде с мощной деревянной дверью, тяжелым кодовым звонком и со спертым кошачье-помоечным запахом внутри. Офицеры требовали, чтобы она оставалась в машине. Татьяна, концентрируя остатки логики, убеждала их, что уговорить дурного племяша и компанию сможет лишь сама. Добилась лишь компромисса: остаться на площадке между вторым и третьим этажом.
Пока поднималась - устала. Малой, дремавший и поездку, и службу, первый раз напомнил о себе. Вспомнилась бабушка в церкви, несколько раз показывавшая ей на скамейку и качавшая головой: отдохнула бы, дурочка.
К двери подошли двое офицеров. Таня боялась, что они постараются избавиться от возложенной миссии: позвонят-постучат, услышат отказ, уйдут прочь. Но зря обижала людей. Федеральные охранники относились к тем служакам, что, получив приказ, выполняют его, да так, чтобы шансы на успех были максимальными.
Один из офицеров позвонил, чутким ухом уловил внутренний шорох. Выждал полминуты, потом сказал напарнику, да таким хриплым, пролетарским, голосом, что Таня в первую минуту решила: на площадку вышел сосед.
- Бля, Петрович, опять никого! Если показания не снять сегодня - х…й, а не премия. Петрович, струмент есть?
- Увесь комплект, бля, - ответил напарник.
- Тогда выноси дверь, на х…й, потом замок починим. Давай!
Татьяна, забыв запрет, потянулась наверх: такой спектакль надо было не только слушать, но и смотреть. Стоявший рядом охранник тихо сказал: "Нельзя". Так как инструкции хватать президентскую жену за руку у него не было, то просто шагнул на две ступеньки вверх.
Офицер так грамотно сгруппировался, что хлипкая дверь чуть-чуть действительно не вылетела. Отворилась сама.
Если Макс по внешности и повадкам напоминал компьютерного гения-фрика из голливудского боевика 90-х, то фигура, стоящая на пороге - персонажа комедийного шоу. Правда, не про компьютерного гения, но, скорее, виртуального задрота, засевшего в инете, да такого, что, поедая хот-доги возле монитора, льет кетчуп не в булку, а на брюки.
- Что, кто, бля? - пробормотал он. Капитан Васильев отодвинул его резким толчком, вошел в коридор.
В полутьме обозначилась еще одна фигура, столь же обрюзгшая, в неприличной фланелевой рубахе, да еще и бородатая. У бородача в руке была бутылка пива. Увидев вторжение, он перехватил ее за горлышко, замахнулся, но капитан легко уклонился, захватил парня за руку, потянул на себя и приложил головой о стену.
В тылу, на кухне, обозначился еще один обитатель квартиры, худой и усатый, как почтальон Печкин. Вероятно, он резал колбасу, так как появился в коротком коридоре с ножом в одной руке и половинкой сервелата в другой. Капитан развернулся, шагнул и сделал жест. Парень уронил колбасу и нож и прижался к стене.
- Макс, ты жив? - крикнула Таня, добравшаяся до лестничной площадки.
- Жив, - донесся голос Макса из глубины квартиры.
* * *
Первой точкой визита был город Воляйск, расположенный в восьмидесяти километрах от аэропорта. Сначала Столбов хотел преодолеть это расстояние вертолетом. Но президентскую "вертушку" на борт не возьмешь, арендовать аппарат у МЧС или военных было дорого. А главное, "вертушка" - это "вертушка", не отдохнешь. Хотелось именно отдыха. И выбрал автомобиль.
Вздремнуть не удалось. Отвлекали звонками европейские коллеги и бывшие друзья по Союзу. Президентские разговоры не записываются, поэтому Столбов отвечал откровенно. Два раза даже сказал напрямую:
- Сейчас у нас к вам претензий нет. Но если возникнет нехорошая ситуация - пошлем команду и к вам. Действовать будем деликатно, свое вывезем. Так что, если у вас появятся граждане России - заложники, или наш гражданин вывезет из России миллиард и захочет у вас поселиться, то механизм беззапросной экстрадиции уже отработан.
Из-за таких вот разговоров, да еще утреннего настроения, тревожного и радостного, спать не хотелось. Думал, не слишком ли гуманно он обошелся с Костылевым. "Мальчик, шутки ради, чуть не перехватил управление государством, а я с ним, как с годовалым карапузом, который заполз за руль отцовской бибики и стал рычажки дергать. Можно и построже…"
Решил проверить почту. Как ни смейся над айфонами, все равно в дороге полезная штука. Интересно, чем порадует его анонимный друг - Доброжелатель? Или уже исчерпаны темы?
Оказалось, что нет. Причем письмо было датировано сегодняшним утром.
"Господин президент, я хочу рассеять заблуждение, будто анонимки существуют лишь для того, чтобы сказать о ком-то что-нибудь плохое. Хочу похвалить начальника вашей личной охраны Кирилла Степанова. Он честно исполняет свой долг, работает за страх и за совесть, и пока он рядом, вам вряд ли следует чего-либо опасаться. Вы полностью заняли его сердце. Настолько полностью, что в нем вряд ли осталось место еще для кого-то и если есть какое-то чувство, то здоровая ревность к тем, кто тоже занимает место в вашем сердце. Именно поэтому самым разумным было бы доверять ему охрану исключительно вас лично, а для охраны тех, кто дорог вам, найти другое лицо. Хочется верить, что мое письмо не будет прочитано слишком поздно".
Доброжелатель
"Муть какая-то, - подумал Столбов. - Права была Таня, когда напомнила: нет веры анонимкам. Кстати, кто же еще занимает место в моем сердце? И причем тут Степанов? Он ее, что ли, не охраняет? Муть!"
Глава 12
Государственная Дума уже вторую неделю напоминала муравейник, на который помочился юный шалун: обитатели бегают, суетятся, исполняют долг, как могут, и пытаются понять, что случилось. Антиалкогольный закон, столь неосмотрительно отвергнутый в день покушения, был принят при первой же регламентной возможности без всяких напоминаний, из чувства вины.
Потом появились новые поводы искупить вину. Автором поводов был новый думский полпред - Александр Костылев. В коридорах, в кабинетах слегка заикался, а на трибуне будто включился двойник: речь полилась гладкая, убедительная. Похвалил за сообразительность, напугал, припомнив недавнюю трагедию. Озвучил в микрофон то, о чем шептались: вы же его пригласили своим демаршем, так что, случись трагедия, - все на вашей совести. Давайте не повторяться.
Депутаты кивнули - понимаем. Причем не только фракция "Вера", даже единороссы и некоторые коммунисты. Поэтому последующие дни с регламентом обращались не очень вежливо. Пропускали через голосование в трех чтениях то, что требовалось голосовать в одном и отправлять на согласования. Так возник никому прежде не известный Оперативно-информационный отдел: структура для отслеживания олигархов, способных еще раз устроить покушение на президента. Полномочия нового органа были вполне сравнимы с полномочиями ВЧК 1918 года.
Когда депутаты оценили возможности нового органа, то не то, чтобы послышались протесты, но хотя бы шутки. "Зачем теперь нужен Следственный комитет при Генпрокуратуре? Видимо, чтобы работать курьером у Оперативного отдела. А сама Генпрокуратура? Видимо, секретаршей". Все равно проголосовали, как рекомендовал новый полпред Костылев. Точно так же быстро приняли закон о вице-президенте - назначать его должен был действующий лидер государства. Уже была прописана схема, как, не тратя времени, изменить Конституцию под новый государственный пост.
Из-за всех этих хлопот депутаты подтянулись, дисциплинировались. Посещали каждое заседание, не доверяя коллегам бегать по залу, тыкать кнопочки. Вне заседаний ходили по буфетам и курилкам, шушукались, ждали.
Сегодня шушуканье стало особенно активным. Было непонятно: поставят на голосование законопроект о вице-президенте, или сбудется слух, что его отменили, причем свыше. По думским креслам пока еще не разнесли проект закона, но и отмены не было.
Больше всего шумел секретариат. Именно на него выпала основная нагрузка: по первому сигналу множить изменившиеся законы и распространять среди думцев. Костылев появлялся в секретариате еще чаще, чем в зале. Целовал девчонок, шутил, раздавал шоколадки, изредка покрикивал. Носился, как щенок, спущенный с поводка, того и гляди, сам начнет печатать листы и убежит с ними в зал заседаний. "Не супермен, а супербой", - вспоминала старую песенку одна из ветеранш секретарской службы.
В этот день Костылев вообще всех удивил.