– Я был уверен в таком ответе и все предусмотрел. Шак, я знаю, что ты был на моей стороне, и разыскал все четыре пути, которыми ты приходил. На каждом из четырех переходов я устроил западню. Так что еще раз ко мне соваться не советую. Если откровенно, так мне бы не хотелось, чтобы ты попался в одну из них. Ловушка тебя убьет, а вдруг ты говоришь правду, и тогда меня вернут на баржу? Нет, не хочу. Пусть уж будет как есть. Ты живи на той стороне, а я уйду куда подальше. Я уже было собрался, но потом решил, что вот так исчезнуть, не попрощавшись, – не могу. Но вот я здесь, теперь ты все знаешь, и я могу наконец уйти. Так что, прощай. Хочешь, оставайся на своем холме, а если нет, то делай как я. А я решил уходить, и чем дальше, тем лучше. Так далеко, чтобы ты меня никогда не нашел. Вот и все, что я хотел сказать.
Гай оторвал от камня зад, потянулся и, вспомнив, добавил:
– В отличие от тебя, удачи я тебе пожелаю. Но не лезь на мою сторону, потому что тогда удача тебя точно покинет. А теперь тебя покидаю я. Хочу до захода солнца найти новое место.
Махнув на прощание рукой, Гай шел, беспечно повернувшись к Шаку спиной, чувствовал полный ненависти взгляд и радовался. Он торжествовал, потому что видел на лице врага растерянность. А это уже шаг к победе. Скорее даже шажок, но очень важный. Шак на крючке! Его растерянный вид был красноречивее любых слов.
– Ты не можешь так уйти! Это не наш мир. Не переоценивай себя! Долго ты не протянешь.
– Отчего же? – и не удержавшись, чтобы не похвастаться, Гай обернулся, кивнув на лес: – этой ночью я убил тарбозавра. Он тоже строил на меня планы, но из охотника превратился в жертву. Кстати, Шак, мне понравилась твоя "особая возможность". Тебе, наверное, легко охотиться? Но бей лучше динозавров, потому что второй раз ты меня на свою маскировку не поймаешь. Прощай!
– Никто не даст тебе здесь остаться. Ты или сдохнешь, или вернешься на баржу!
– Вот и проверим.
Кажется, Шак еще что-то крикнул вдогонку. Или это он так скрипел зубами, задыхаясь от злости? Гай не разобрал. Он шел вдоль склона, беззаботно сбивая с кустов мохнатые бутоны, и весело насвистывал. Он сумел навязать свои правила игры и наконец-то снова почувствовал себя в собственной тарелке. Шак поверил каждому его слову. Да и как иначе, если заигравшись Гай вдруг сам себе поверил? Неожиданно невыносимо захотелось найти свой безопасный уголок, без троодонов и тарбозавров, с изобилием воды и пищи. У неглубокой реки без гигантских тварей, но с изобилием рыбы. Наслаждаться спокойной жизнью и навсегда забыть о барже!
Да только прав Шак. Не будет ему этого. Потому что пуст уже обрыв напротив. Торопится Шак. Не хочет дать ему уйти. Упустишь сейчас, ищи потом сосновую иглу в ворохе мха! Наверняка сейчас бежит к реке искать безопасный пятый брод. И тут уж кто быстрей!
Гай ускорил шаг, оглянулся, пробежавшись взглядом по уступу, на котором еще минуту назад стоял Шак, и повернул к болоту. На экране пикнул двадцатикилограммовый багацератопс. Такой Гаю еще не встречался. Но сейчас не до удовлетворения любопытства. Началась игра на выживание!
Он вернулся ко второму переходу, со стороны зарослей тростника, и всем телом плюхнулся в зловонную тину. Отсюда дерево со спрятанным в ветках камнем было как на ладони. Между ними открытая прогалина, за ней опять стена тростника, а дальше река. Гай сомкнул над головой тонкие стебли и весь обратился в слух. Всплеск у берега, совсем рядом! Но это не то – Шак шуметь не будет. Да и рано еще. Ему ведь нужно обследовать всю реку. Пройти до озера, затем обратно. Гай явственно представил, как Шак крадется, всматривается в противоположный берег, ищет расставленные ловушки. Подходит к каждому из переходов, подолгу изучает подходы, ищет следы. Будь осторожен, Шак! Потому что весь расчет как раз на твою осторожность обходящего ловушки хищника.
Снова пикнул экран. Не двигаясь, Гай скосил на него одним глазом. На границе досягаемости появился брахицератопс, по весу очень смахивающий на Ура. Гай беззвучно ругнулся – о нем он совсем забыл. Если заскучавший малыш начнет его искать, то непременно выдаст. Но Ур пока что не приближался и светился одинокой меткой далеко за спиной, и Гай успокоился. В болото троодонов он не сунется. Его крошечных мозгов хватает, чтобы понимать, где таится опасность. Вскоре Ур с экрана исчез, и Гай снова впился взглядом в тростник под деревом, с такими пышными ветками. Достаточно пышными, чтобы скрыть увесистый камень с привязанными острыми сучьями. Сам он от камня видел лишь неясную размытую тень. Всего лишь сплетение веток, чуть плотнее, чем ярусом выше. Шак ничего не заподозрит! Но волнение не оставляло – почему он медлит?! Вдруг он все понял? Ему бы уже хватило времени, чтобы пройти вдоль реки и вернуться обратно не меньше двух раз.
Край экрана пересек троодон. Разведчик – догадался Гай. Наткнется на падаль или разыщет подходящую жертву, и тут же болото огласит его зазывной визг. Отвлекая от экрана, ударила хвостом по воде речная тварь, вздохнуло пузырем болото, и снова тишина. Теперь Гай разволновался не на шутку. Судя по прошедшему времени, Шак на приманку не клюнул. Что-то одно из двух: он остался на своем берегу или уже пересек реку другим бродом, и сейчас где-то за спиной.
От воды подул прохладный ветерок, переполошивший тучу стрекоз. Они поднялись над тростником жужжащим облаком, остервенело бросаясь из стороны в сторону. Затем Гай увидел, что не ветер тому причиной. Раздвинув тростниковую стену, появился Шак. Никогда еще Гай так не радовался его появлению. Он прикусил собственный палец, чтобы не выдать себя торжествующим вздохом. Невероятно, но все происходит так, как он и хотел! Он словно управлял Шаком, дергая за ниточки. Один рывок, и Шак поверил в его бегство. Второй – и он пришел, как и требовалось, вторым бродом. Остался третий рывок, и дело сделано! Но вот с третьим пока что никак не складывалось. Шак медлил. Показавшись из зарослей, он застыл, ощупывая взглядом каждый куст. Если он будет так осторожничать и дальше, то, подняв голову, обязательно заметит камень. Гай посмотрел на склонившиеся под его тяжестью ветки и понял, что с третьей ниточкой еще хуже, чем он думал. Вязаться в узелок она никак не хотела. Шак вышел не там, где требовалось. Местами закрывавший берег тростник редел и сквозь него просвечивала вода, местами сгущался и превращался в непролазные дебри. Выбирая место для ловушки, Гай логично предположил, что Шак изберет путь с наименьшим сопротивлением. Сам он так бы и сделал и пошел там, где тростник реже. Но Шак поступил иначе. Он пробирался сквозь самую гущу, отдав предпочтение скрытности, а не легкости пути. Еще немного и он пройдет мимо. Всего ничтожный метр рядом с траекторией падения камня.
Шак плавно вытащил из ила ногу, бесшумно отпустил сомкнувшиеся листья тростника, сделал еще шаг и снова застыл. Осторожный, дьявол! Гай наблюдал за ним, прекратив дышать. Он до последнего мгновения надеялся, что Шак все же сделает шаг в сторону. Всего небольшой шаг влево. Там, где идти легче. Туда, где путь напрашивался сам собой. Но он делал все не так и продолжал продираться через непроходимые заросли. А если еще поднимет голову….
Гай видел, что скоро все так и случится. Еще десяток шагов, и Шак выйдет на берег. Но пока он еще стоял по колено в болотной тине, прятался и оценивал каждое свое движение. А злополучное дерево все так же находилось в стороне. Между ним и Гаем, но никак не на его пути.
Тогда Гай встал.
– Эй, Шак, да ты никак решил идти вместе со мной?
Даже такая глыба как Шак от неожиданности вздрогнул.
– Я вот запасаюсь в дорогу жабами, смотрю, а тут ты идешь. Представляешь, принял тебя за одну из них.
Теперь Шак сверлил его ненавидящим взглядом. Глаз нервно задергался, скулы заходили ходуном. Гай же упорно не замечал его растерянности и, сместившись к берегу, встал строго на линии: дерево – Шак.
– Улов у меня большой! Боюсь, не унесу. Ты пришел очень кстати. Но не скажу, что готов принять тебя на равных. Согласись – это моя территория. А раз так, то я здесь хозяин. И по праву главного могу предложить тебе лишь должность грузового осла.
Спрятав рвущуюся на свободу улыбку, Гай посмотрел на налившееся кровью лицо Шака.
– Что-то не так? Ты не согласен? Поверь – это хорошая должность. Я буду отдавать тебе четверть улова. Звучит, конечно, не очень – "осел"! – Гай оглядел Шака сверху донизу, будто примеряя на него новую ипостась. – А почему бы нет? Что-то в вас есть общее!
Теперь Шак был похож на разрываемый паром котел. Он грозно запыхтел, и на мгновение показалось, что из носа у него повалит белый дым. Потом Шак заревел и бросился на Гая, остервенело перемалывая кулаками тростниковые побеги. Даже не задень он нужный стебель, то сбросил бы камень встряхнувшим воздух ревом. Тот выскользнул из ветвей темной тенью, кувыркаясь и вращаясь ощетинившимися кольями. Всевидящий Шак успел его заметить. Прыгнуть в сторону не дала обхватившая ноги тина, и все, что он смог, это пригнуться и обхватить голову руками. Камень ударил в спину, вонзившись в нее шипами, как репейник иглами. Шак рухнул лицом в воду и скрылся за шарами болотной травы.
– Эй, Шак? – Гай вытянул шею, пытаясь увидеть его сквозь зелень побегов. – Ты как?
Не верилось в удачу. Слишком просто все получилось. И удар показался не таким уж сильным и вскользь прошелся, да и вообще не тот человек Шак, чтобы так легко закончить свое существование, воткнувшись физиономией в грязь.
Гай выждал минуту. Затем другую. Потом вспомнил, что готовил речь именно к такому случаю.
– А я предупреждал – не ходи за мной!
Вышло как-то фальшиво и не страшно. Да еще голос дрогнул фальцетом. Натянуто расхохотавшись, Гай сделал шаг и увидел запутавшуюся в траве ногу. Она казалась абсолютно неподвижной.
– Не с тем ты связался! Не по зубам тебе оказался переписчик Гай Грин. Переписчик Гай Непримиримый!
Опять не то! Теперь этот переписчик прозвучал совсем не к месту, хотя раньше именно в нем представлялся ключ к успеху. Гай поморщился. Ерунда какая-то. Как-то иначе он хотел обыграть свою должность! Что-то про борца за безопасность общины, радетеля статей закона. Теперь все показалось несусветной чушью.
– Шак, ты живой? Если живой, дерни ногой. Я не стану тебя добивать. Ты ведь помнишь, что я предлагал тебе объединиться? Вместе нам этот мир, что зеленый остров вельмож. Был я один раз на таком. Представляешь, там птицы гуляли прямо под ногами. Я таких никогда не видел. Перья разноцветные и длинные, мне выше головы были. От зависти я потом ночами пальцы грыз. Тоже так жить хотелось. А здесь – чем не их рай? Троодонов бы выгнать, а овирапторы пусть остаются. Они мне тех птиц напомнили. Ша-ак…?
"Не верь! – Гай остановился, вытянув шею. – Ты уже обжигался на его коварстве!"
Выждав, он подошел к краю воды. Теперь Шак показался целиком. Он лежал лицом вниз, наполовину скрывшись в тине. Оболочка на спине в трех местах темнела кровавыми дырами, руки так и застыли на лице, все еще закрываясь от удара. Его беспомощный вид отогнал сомнения.
– Если я тебе помогу, что ты будешь делать?
Даже если Шак и слышал его, то никак этого не выдал. Тогда Гай вошел в болото и остановился рядом, всего в одном шаге.
– Я тоже доказал, что чего-то стою. Ты не можешь этого не признать. Рана за рану, кровь за кровь. Но теперь мы квиты. А это означает, что время охоты друг на друга закончилось. Я могу бросить тебя и уйти. Запах крови разнесется быстро и скоро от желающих тебя попробовать здесь ступить будет негде. В другой раз я так бы и сделал. Но сейчас что-то мне подсказывает, что тебе нужна моя помощь. И еще я хочу тебе показать, что бывает иначе. Не так, как ты привык. Случается, что совсем не обязательно друг друга убивать. Порой лучшим решением является только лишь обоюдная помощь. Я надеюсь, что ты это оценишь.
Гай стоял у распростертого тела, наполовину скрывшегося в воде, и чувствовал: что-то с ним не так. Не с Шаком – он-то как раз лежал вполне естественно. Как и должен был. Что-то было не так с самим Гаем. Вроде бы надо радоваться – враг повержен, осталось добить, но рука не поднималась. Ненависть вдруг исчезла. Вместо нее накатила жалость.
"Будь она неладна, эта жалость! – подумал он. – Из-за нее я оказался на барже. И опять же из-за нее я не знаю, что делать дальше".
Но кроме жалости была еще одна причина. Она сидела гвоздем в голове и не давала сделать завершающий удар. А вдруг Шак прав? Что если сейчас Гай его добьет и окажется на барже? Этого ему хотелось с каждым прожитым в этом мире днем все меньше и меньше.
– Шак? Ты меня слышишь? До сих пор не пойму, что лучше: погибнуть на барже с остальными или остаться здесь жить, но в одиночестве? Шак, ты бы как поступил? Дьявол, неужели я тебя действительно прибил? Давай я тебе помогу.
Гай склонился, взял Шака за руку и потянул. Тяжелое тело чуть сдвинулось, скользнув по мокрой траве, но дальше никак. Если только взвалить на спину… Гай зашел сбоку и попробовал его перевернуть. Тащить Шака лицом по грязи ему показалось бессердечным даже по отношению к выродку.
– Ну и неподъемный же ты! – Гай заскользил ногами в тине, едва не распластавшись рядом.
Кое-как перевернув Шака на спину, он протянул палец к шее, пытаясь сквозь оболочку нащупать пульс. Открытая часть лица превратилась в грязную маску. С головы свисали водоросли. К щекам прилипли листья. Закрытые глаза залеплены глиной.
– Придется потерпеть, – Гай взял Шака за кисть и потащил на сушу. – Сделаю тебе одолжение – вытащу, чтобы не захлебнулся. А там сам решай – один или вместе. Главное, чтобы не эта дурацкая охота. Конец войне! Если не товарищи, то хотя бы не враги. Черт с тобой – помогу. Но сделай и ты одолжение – оставь меня в покое.
Неожиданно кисть в руке вывернулась, и теперь пальцы Шака сжимали руку Гая. Вцепились железной хваткой, сдавив до боли в кости. Гай резко обернулся. Сейчас глаза Шака были открыты. Светились злобой и ненавистью. Он все еще лежал на спине и, обтерев свободной рукой залепленный грязью рот, четко произнес:
– Никогда! Никогда не смей предлагать мне помощь! Как ты, жалкое городское ничтожество, мог даже на мгновение допустить, что я нуждаюсь в твоей помощи?!
Гай попытался выдернуть руку, но не смог сдвинуть ее даже на миллиметр. Будто сжимал ее не человек, а каменная статуя. Шак медленно встал и теперь глядел ему в лицо, продолжая сдавливать пальцы.
– Ты, червяк, вылезший из мира, превратившегося в падаль! Такие, как ты, зарыли его в дерьмо! Как мог ты оскорбить меня, предложив свою никчемную помощь?!
– Шак, я… – Гай отступил, тщетно пытаясь освободить руку. – Шак, я не понимаю, о чем ты говоришь?
– Это я предлагал подыхающему миру помощь! Я! Но такие, как ты, его добили!
И будто демонстрируя, как они это сделали, Шак коротко размахнулся и всадил Гаю в грудь раскрытую ладонь. Наверное, так бьет копытом одичавший осел, когда на него пытаются набросить узду. Пока Гай кувыркался, никакого другого сравнения в голову упорно не лезло. А когда растянулся, накрыв спиной покрывало из болотных кувшинок, то понял, что напрочь разучился дышать. Как ни старался сделать хотя-бы крошечный вдох, но так и не осилил.
– Ты куда, Гай!? Это еще не все!
Шак снова был рядом. Он шел, высоко поднимая ноги и вытаскивая их из тины, приговаривал:
– Ты куда собрался? На сушу? Давай на сушу!
Нет, не так лягается осел! Не раскрытой ладонью. Он это делает высоко подбрасывая круп, да двумя ногами, да с подскоком, да метко в живот! Точно так, как это сейчас сделал Шак, от души размахнувшись и поддев снизу носком стопы. Оставшиеся до конца болота метры Гай перелетел, не касаясь тростниковых стеблей.
– Тебе понравился этот мир? – наступал следом Шак. – Уничтожив тот, ты решил взяться за этот?
Гай попытался встать. Встать во что бы то ни стало! Еще один удар ему не выдержать. Сейчас Шак выберется из болота и добьет его, как взбесившийся осел! Назвал же на свою голову ослом! Теперь вот – пожинай!
Встать получилось. И даже сделать вдох. А вместе с горечью болотного воздуха запоздало накатила жуткая боль. Он почувствовал себя тряпичной куклой, сшитой из кусков оголенных нервов. Тогда Гай побежал.
– Стой! – взревел Шак. – Мы еще не закончили! Ты опять трусливо удираешь? Отныне я буду тебя звать – Гай Ничтожество!
Одно утешало, что бегал он куда хуже, чем бил. Путаясь в заплетающихся ногах, Гай уходил к лесу и радовался, что расстояние между ними медленно, но увеличивается. Пока Шак выбрался из болота, он уже достиг гигантских столбов мамонтовых деревьев. Бежал бы и дальше, но легкие словно наполнились кровью – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Он упал на четвереньки, уткнувшись носом в высохший след тарбозавра. Теперь саблезубый динозавр показался Гаю милым, безвредным животным. И как такое можно было называть чудовищем? Не знал он еще тогда, что такое – чудовище! Потому что настоящее чудовище идет следом!
Хватая ртом воздух, он кое-как встал, перебежал к другому столбу, упал, снова встал. Теперь бы добраться к следующему дереву на вылезших корнях. А там забиться в самую глубь и отлежаться хотя-бы пять минут. Пять минут ему хватит. Теперь вся жизнь уместилась в эти пять минут!
Подходящим местом показался завал из веток, облепивших корни мамонтового гиганта наподобие шалаша. То, что надо! Он рванул в сторону, перебежал через протоптанную тарбозавром тропу и рухнул сквозь зелень листьев, под корни дерева. Кажется, Шак его потерял. Он петлял где-то рядом, и его шаги шуршали то приближаясь, то удаляясь.
– Гай! – Шак замер и прислушался. – Я знаю, ты где-то здесь! Выходи, ты же хотел со мной поговорить? Ты у нас такой болтливый! Что ты там плел про охоту и острова вельмож? Вы все хотели быть похожими на этих зажравшихся скотов!
Шак вошел в лес, и теперь Гай отчетливо слышал его тяжелое дыхание. Сам он зажал рукой рот и закрыл глаза. Точно так, как тогда рядом с тарбозавром. Динозавр на него чуть не наступил, но не заметил. В тот миг это показалось чудом которое больше никогда не повторится, но сейчас очень хотелось чтобы оно сделало исключение!
Шак вдруг захохотал.
– Ты знаешь, я только сейчас осознал твою хитрость! Иду и думаю – как же это я умудрился вляпаться в твою ловушку? И вдруг все понял. Неплохо, неплохо. В другой раз я бы пожал тебе руку. Такая уловка не для горожанина. Вы там, за стенами, давно уже разучились выживать. И вдруг такая изворотливость – Шак, я знаю четыре перехода! Шак, я ухожу! А я попался, как безмозглый мусорщик на свежие объедки.
Голос Шака стал глуше, он прошел мимо и теперь удалялся. Гай с трудом перевел дыхание и, повалившись на спину, взглянул на не сомкнувшуюся за ним щель. Нужно встать, дотянуться и сдвинуть ветки. Только сейчас он заметил, что стоявший на корнях дерева тростник и ветки сломаны. Его укрытие не выросло само собой, а было сделано чьими-то руками. Осмотрелся вокруг и чуть не ударил себя по лбу. Все осталось не тронуто с тех пор, как он изготовил ловушку для тарбозавра – заведенный за корень ствол, подпирающий клин, прикрывающая зеленая стена.
Неожиданно взвизгнул экран. Именно взвизгнул, намереваясь его выдать. Гай прижал руку к груди и прислушался. Кажется, Шак не услышал и продолжал его зазывать.