Священник обвел строгим взглядом всех присутствующих, задержав его на негодующей четверке. Афонька опустил голову, Изибор смущенно кашлянул и отвернулся, якобы потянувшись к ковшу братины, чтобы налить себе меду, Радунец принялся усиленно сморкаться, скрыв лицо под платом. Лишь Гремислав сидел как ни в чем не бывало. Более того, всем своим видом он пытался показать, что его этими проповедями не проймешь, и устремленный на него пытливый взгляд отца Николая сотника ничуть не смутил.
- Мыслилось мне, вы за отчий край вышли с ворогом биться, да промашку дал - оказывается, за холопами с землицей вы на поле брани пришли, - продолжил отец Николай. - Что ж, все мы люди, потому в сей ошибке особой беды я не зрю. И мнится мне, что того, кто допрежь всего о холопах мыслит, князь наш отпустит из дружины своей, да еще серебра в придачу даст. Иди, добрый человек, в гости торговые али еще куда, и ни к чему тебе быть причастным к нашим делам богоугодным. Верно ли я сказываю? Отпустишь ли? - обратился священник к Константину. - Не станешь карать слабодушного?
- Верно, - кивнул князь. - Слово мое твердо. В том я хоть ныне при всех готов роту на мече дать. И отпущу, и обиды держать не буду, да еще и гривенок отмерю. Коль тысяцкий уходит - поболе, коль сотник - помене, но пустым от себя не отпущу ни одного дружинника. Правда, вернуться уже не выйдет - для таких… бегунков обратно путь закрыт.
Тишина, наступившая после этих слов, была какая-то настороженная, и у Константина появились серьезные опасения, что кое-кто из собравшихся здесь уже прикидывает - что выгоднее. Он огляделся по сторонам и наткнулся на пристальный взгляд Вячеслава, верховного воеводы всего рязанского войска.
Фактически он был им давно, но официально стал им только после битвы под Коломной, на веселом пиру, когда Ратьша под одобрительный гул присутствующих вручил ему свой пернач "на веки вечные". При этом старик строго наказал Вячеславу:
- Воочию узрел я, сколь высоко ты с князем сумел поднять славу рязанских ратей, потому он твой по праву. Верю, что и впредь ты не токмо не дозволишь ей пасть оземь, но еще и приумножишь их величие.
Теперь Вячеслав сочувственно смотрел на Константина, но не как на князя, а как на своего товарища, который попал в затруднительное положение и надо его срочно выручать. Затем он глубоко вздохнул и отчаянно тряхнул головой. Весело улыбнувшись и задорно подмигнув князю, он встал и в мгновение ока преобразился, став уже не властным воеводой, который совсем недавно, в сентябре, до седьмого пота гонял всю дружину, включая будущих учителей пеших ратников, а прежним бесшабашным Славкой, никогда не унывающим и всегда умеющим найти выход.
- А я вот что скажу. - Он окинул всех суровым взором, как и надлежало смотреть набольшему верховному воеводе Рязанского княжества, и громко, торжественно воззвал: - Други мои! Соратники славные! - И, еще раз внимательно оглядев всех, проникновенно продолжил: - Вспомните, что допрежь пеших ратников вам и самим многое постигать довелось. Ну-ка, поведайте мне, хорошо ли я вас учил?
Нестройный, но одобрительный гул голосов тут же засвидетельствовал, что все довольны.
- Не забижал ли? - выждав, пока все утихнут, поинтересовался Вячеслав.
И вновь почти каждый заверил его в том, что все было замечательно.
- Но это лишь одна моя заслуга, - заявил воевода и, подняв вверх левую руку, неторопливо загнул один палец. - Думаю, князь не даст соврать, что всех их, ежели посчитать, у меня куда больше. В том, что вои наши незамеченными обошли Ингваря, - тоже моя, - продолжал он перечень. - И что именно там, где нам нужно было, мы его окружили, снова я постарался. А кто всего с двумя сотнями Переяславль Рязанский взял? И здесь я молодец. А кто под Коломной рвы всех заставил копать, хотя ты, Радунец, как мне помнится, изрядно против того ворчал? Вновь я. - И Вячеслав, торжествующе потрясая сжатым кулаком, осведомился: - Так что, гожусь я для вас, как пример для подражания?
Вновь загудели, причем каждый норовил не просто высказаться, что годится, но и объяснить почему.
- Благодарствую на добром слове, народ честной, - слегка склонил голову Вячеслав и, выпрямившись, продолжил: - Тогда вопрошу я славного тысяцкого Изибора: кто большей награды заслуживает от князя, я или он?
- Да кто ж спорит, - развел руками тот. - Знамо, ты. Ибо набольший ты у нас, и все мы под тобой ходим, а выше токмо един князь Константин.
- Хорошо, - важно кивнул Вячеслав. - Стало быть, кому первому надлежит награду просить у князя Константина?
- Тебе, тебе, - раздалось со всех сторон.
- Все согласны? - поинтересовался воевода.
- Тут перечить не в чем. Справедливо ты все сказываешь, - ответил за всех Изибор.
- Ну а раз так, то ждите, когда я первым к князю за своей наградой подойду, а уж после того, как он мне даст все, что я у него попрошу, тогда лишь ваш черед и настанет. А пока я не подошел и не попросил - и вам соваться нечего, ибо аз есмь пример для подражания, как вы все подтвердили, а потому более, чем я, вам, стало быть, просить у князя не след.
- То исть ето как? - не понял Радунец.
- А так, - пояснил ухмыльнувшийся Стоян. - Пока наш Вячеслав-воевода молчит, то и тебе язык придержать потребно.
- А ты когда ж свое слово князю обскажешь? Можа, прямо чичас, а мы обождем, - предложил Афонька-лучник.
- Ишь ты какой прыткий, - хмыкнул Славка и пожаловался: - Продешевить боюсь. Ну как попрошу, да мало. Так что лучше еще подумаю. Как следует.
- И сколь же ты мыслить будешь? - буркнул все уже понявший Гремислав.
- Тут торопиться не надо, да, торопиться не надо, - зачастил Славка, пародируя незадачливого жениха из "Кавказской пленницы". - Важно попросить большую награду, очень большую. Важно не ошибиться. Торопиться не надо, а потому думать я буду долго, очень долго. - И, сменив тон, медленно и внятно, чуть ли не по слогам произнес: - А пока я молчу, то и всем остальным, как верно заметил Стоян, тоже надо помалкивать.
Последнее слово прозвучало особенно жестко. Это была рекомендация, явно напоминающая приказ, который, как известно, обсуждению не подлежит…
- И еще одно, - счел нужным дополнить друга Константин. - Это только дурни делят шкуру одного убитого медведя, в то время как в кустах засели еще трое живых. Ныне вам о другом думать надо - Ярослав-то ушел, а прочих Всеволодовичей мы в Ростов на санях в домовинах отправили. И мне доподлинно ведомо, что ныне плач стоит по всей владимиро-суздальской земле, а как люди закончат отпевать павших в битве князей, так станут сызнова на Рязань собираться.
- И как скоро? - насторожился Позвизд.
- Уже объявлено, что первым делом надлежит всех троих отпеть как должно, а вот сразу после сороковин…
Договаривать Константин не стал - пусть сами считают. Первым закончил загибать пальцы Пелей, о чем во всеуслышание сообщил остальным:
- В лютень они приходятся, на шестнадцатый день.
- Вот и считайте, - пожал плечами Константин. - Конечно, сбор пешцев - дело долгое, но на сей раз оно будет куда быстрее, поскольку все о нем знают заранее. Думается, выступят они либо сразу после сороковин, либо самое большее через седмицу…
- Это сколь же они на сей раз людишек выставят? - растерянно спросил Афонька у сидящего по соседству Радунца. - Как под Коломной али помене?
- Конечно, помене, - бодро ответил Радунец. - Чай, из тех, что были, кажный десятый в землице сырой лежит.
- А кажный третий в нетях у нас, - веско добавил Изибор.
- Ну тогда и ентих побьем, - подвел итог Афонька, но, глянув на князя, осекся.
Константин невесело усмехнулся:
- Ишь какие шустрые. А того не сочли, что ни владимирцев, ни суздальцев, ни ярославцев, ни костромичей под Коломной вовсе не было. Да что я перечисляю - считай, никого ни из заволжских земель, ни из прочих владений Константина Владимировича и его брата Юрия. Зато сейчас… Опять же и дружины их целым-целехоньки.
- Тяжко будет сдюжить, - почесал в затылке Стоян.
- А сдюжить надо, - вздохнул Константин. - Поэтому предлагаю всем, вместо того чтоб о землях да холопах мечтать, подумать, как нам с ними лучше управиться. Ныне уже поздно, так что помыслите и, коль что надумаете, верховному воеводе обо всем поведайте. - И он устало махнул рукой, давая понять, что можно расходиться.
Светлица опустела быстро, и вскоре из всех участников совещания остался лишь Вячеслав, который не спешил подниматься со своего места…
* * *
Одначе те вои, кои в голове дружины стояша и раны несчетна получаша во славу княжую, тако же бысть в обиде на Константина и тако оному князю рекли: "Должон княже землю, угодия прочии и людишек давати нам, ибо коли сего не буде и княже над землицей онай буде сидети аки скряга над калитой, то некому буде опосля за князя оного воевати". Но Константине-княже мудрым словесам не вняша и дружину свою в гладе и хладе держаша злобна, аки смердав чумазых, и бысть потому пря и замятня изрядна в становище воев ево…
Из Суздальско-Филаретовской летописи 1236 г.
Издание Российской академии наук, Рязань, 1817 г.
* * *
И бысть по всей земле резанскай молитвы жаркия о здравии князя Константина, ибо един князь володел ратарями, смердами и прочими людишками тягловыми и в обиду их не даваша никому и сам защищаша. И рече люд простой: "Земля плод дает обилия, древеса - овощ; а ты нам, княже, богатство и славу. Вси бо притекают к тебе и обретают от печали избавление; сироты, худые, от богатых потопляеми, аки к заступнику божиему к тебе прибегают".
Из Владимиро-Пименовской летописи 1256 г.
Издание Российской академии наук, Рязань, 1760 г.
* * *
Трудно судить о том, что побудило князя Константина полностью отказаться от боярской прослойки и попытаться обойтись вовсе без нее, оставив лишь боярские звания и почти целиком лишив их всяческих привилегий. Подлинных бояр того времени у Константина и впрямь можно пересчитать по пальцам - Ратьша, который в скором времени скончается, а также Хвощ да Коловрат, да и то в отношении последних не до конца ясно - владели они землями и крестьянами или имели, как и остальные, лишь боярское звание. Ясно одно - процесс этот был нелегким, достаточно болезненным, и недаром одна из летописей смутно намекает на некие раздоры. Однако самодержавие, к которому стремился этот умный и дальновидный князь, неумолимо диктовало свои суровые требования, и Константин неуклонно их выполнял.
Что же касается прозвищ, то их князь получил от современников немало, но о безмерной благодарности народа наиболее красноречиво говорит, пожалуй, то, которое неоднократно встречается в летописях - Божий Заступник. Более высокого звания вряд ли кто удостаивался на протяжении всей истории, причем не только в нашей стране. Практически везде имелся хоть один король, царь или император, прозванный Великим: во Франции Карл I, в Польше - Казимир III, в Германской империи - Фридрих II, на Руси - князь Мстислав и т. д. Государей, вводивших в своих странах христианство или просто щедро наделяющих ее землями, крестьянами и прочими богатствами, благодарная церковь после смерти и вовсе объявляла святыми и даже равноапостольными. Таковы Константин I в Византийской империи, Олаф в Норвегии или Владимир на Руси. Звание же Константина Рязанского уникально, ибо так нарекла его не церковь, которая не имеет к этому прозвищу ни малейшего отношения, но благодарный народ.
Албул О. А. Наиболее полная история российской государственности, т. 2, стр. 137. Рязань, 1830 г.
Глава 12
Я планов ваших люблю громадье
На жестокость нужно отвечать жестокостью. В непротивлении злу насилием есть своя прелесть, но оно на руку подлецам.
Андре Моруа
- Спасибо, старина, - поблагодарил друга Константин, едва закрылась дверь за последним тысяцким. - Выручил.
- Ага, влип очкарик! - констатировал воевода, вновь преобразившись в лихого спецназовца, и зловеще пообещал: - Это тебе только цветочки, запомни мое слово. Но и ягодки не за горами. Я ж тебе говорил про медальки с орденами. Разработано все давно, так чего тянешь?
- Это сказка скоро сказывается, - огрызнулся Константин. - Нашим златокузнецам раньше лета нипочем не успеть. Там на одни маточники месяцы уйдут.
- Неприличными словами попрошу не выражаться, - строго заметил Славка. - А то привыкли, понимаешь, со своим Кулибиным, как в трамвае. Нет чтоб попроще, как все.
- Ты, гражданин Шариков, заканчивай тут ерничать, - улыбнулся Константин - хоть и тягостно было на душе, но вид неунывающего друга поневоле настраивал на более веселый лад. - Лучше думай, что делать.
- Как это что?! - удивился Вячеслав. - Или ты, пока они говорили, в облаках витал? Нет уж, милый, книжки с рукописями потом читать будешь, пора бы и глаза свои разуть! - вновь затянул было он, но затем, нахмурившись, недоверчиво спросил: - Ты что, правда ничего не понял?
- Правда, - подтвердил Константин.
- Ну и балда! - восхитился воевода. - И как тебя только пустили сюда с таким знанием устава? Да ты вспомни - тебе же не только претензии выставили, но и подсказку дали. Учитывая, что наград пока нет, раздай титулы, только попышнее, вот и все.
- И холопов с землей? И деревни с селищами?
- Перебьются! - энергично рубанул воздух рукой воевода. - Права те же и ни на грамм больше, а вот титулы нужны.
- Зачем?
- Затем. Они же как дети. Вот ты послушай, какую поучительную историю я как-то слышал от одного мужика в городе Грозном. Он до войны работал директором на маленьком заводике, так у него там одно время была жуткая текучка кадров, в том числе среди электриков. Зарплата маленькая, а оборудование устаревшее, потому работы выше крыши. И вот тогда он по совету одного старого мудрого аксаула…
- Аксакала, - поправил Константин.
- Аксаул звучит красивее, ибо сочетает сразу два понятия - саксаул и аксакал. И вообще, слушай и не перебивай. Так вот, он взял и переименовал должность из "электрика" в "начальника электротехнической мастерской", после чего очередной чеченец, взятый на работу, трудился на этом заводе до самой войны. И это при том, что зарплата осталась прежней и объем работ тот же. Но он был начальником, поэтому так и не уволился. Понял?
- Понял, но не согласен, - возразил Константин. - Думаешь, что мои тысяцкие и сотники такие же балбесы, как твой электрик? А ты не забыл, что там совершенно другой менталитет, и твой пример…
- Стоп! - остановил его Вячеслав. - Насчет примера даже не спорь, ибо он правильный. Да, в двадцатом веке на такой трюк клюнет далеко не каждый, вот только ты и я живем в тринадцатом, а тут пока еще и здешний народ тоже как дети. Это потом они поумнеют, а пока что у них эмоциональный уровень восприятия точно такой же, как у того электрика. Согласен, подействует не на всех, но кое-кто успокоится наверняка, например тот же Афонька. Да и Радунец с Изибором тоже, как мне кажется, приутихнут. Вот Гремислав навряд ли… - И он резко сменил тему, похвалив друга: - А ты молодца, классную страшилку про сбор ополчения у соседей придумал. Ничто так не сближает народ, как общая внешняя угроза. Сам догадался или кто надоумил?
- Увы, старина. Не придумал и не надоумили, - сокрушенно вздохнул Константин. - Сегодня поутру был у меня купец из тех краев, вот он-то и рассказал мне.
- А человечек надежный? Может, деза?
- Тут и слов таких не знают, - хмыкнул Константин. - А человечек даже не шпион - обычный рязанский купец. Там ведь в открытую все объявили, ничего не тая, поэтому верить можно. Ты как думаешь, управимся мы с ними или?..
- Так сразу и не ответить, - неопределенно заметил воевода. - Обмозговать все надо. Ты ж вроде бы три дня дал, так что времени хватит, а пока ты мне другое скажи: ты-то сам что мыслишь делать? - осведомился он, склонив голову набок в ожидании княжеского слова.
- А что тут делать, - развел руками Константин. - Драться будем, насколько сил хватит.
- И все? - недоверчиво переспросил Вячеслав. - И это все, что ты можешь мне сказать?
- А что еще?
- Ты же учитель истории! - возмутился бывший спецназовец. - У тебя ж высшее образование! Через твою голову прошли сотни, если не тысячи, научных трудов. Пусть они, как я все больше и больше догадываюсь, особого следа в ней не оставили, но хоть что-то должно было в ней задержаться. А как же Калка?! Ты же сам говорил об объединении Руси. Или уже передумал?
- А как объединяться? - горько усмехнулся Константин. - И кто захочет с каином в союз вступать, ты об этом подумал?
- А ты что же хотел - осуществить все это мирным путем? - в свою очередь искренне удивился Вячеслав. - И ты, наивный, считал, что князья сами преподнесут тебе власть на блюдечке с голубой каемочкой? Что они добровольно откажутся от своих привилегий?
- И что делать? Силой отнимать?
- А власть иначе никто и никогда не брал. Ну-ка, поскреби в мозгах, пораскинь умишком да попробуй привести мне хоть один пример обратного, - предложил Вячеслав и тут же замахал руками на впавшего было в раздумья друга. - Да брось, брось, не мучайся. Убежден, что если просидишь в такой позе месячишко-другой, то что-нибудь и припомнишь, - спорить не берусь. Однако, как говорила моя мамочка Клавдия Гавриловна, исключения лишь подтверждают общее правило.
- Это не твоя мамочка говорила, - хмуро поправил его Константин. - Это впервые сказал…