- Незнание не освобождает от ответственности, - с прежней холодной улыбкой выдал воевода не совсем понятную Памороку фразу, после чего настал черед еще более загадочной: - Еще ни один бледнолицый не оскорбил вождя краснокожих, не поплатившись за это.
Кто знает, как развивались бы события, но именно эта фраза не позволила Вячеславу продолжить наслаждение упоительными мгновениями долгожданной мести. Дело в том, что как раз в то самое время мимо галерейки проходил князь, которому наперебой втолковывали о своей любви к нему сразу двое пронских бояр. Слушать откровенно грубую лесть было скучно, так что Константин только кивал, пропуская их речи мимо ушей, как вдруг уловил совершенно чуждые этому миру слова.
Мгновенно насторожившись, он оставил недоумевающих спутников, велев оставаться на месте, поскольку он сейчас к ним вернется, и незамедлительно завернул за угол, успев перехватить занесенный кулак своего воеводы.
- Опять?! - возмущенно рявкнул он, на что Вячеслав, досадливо поморщившись, пояснил:
- Вот, княже, решаем, кто кому из нас и сколько должен… за сором и поношение.
Увидев в лице Константина избавление, Паморок тут же отчаянно завопил:
- Да тута и решать-то нечего. Оно и без того понятно. Нешто я отказуюсь? Да ить хоть нынче же за все рассчитаюсь как должно…
Константин некоторое время пристально вглядывался в злое лицо Вячеслава, но потом припомнил его рассказ о том, как он оказался в Пронске, как…
- Вот оно что, - протянул князь. - Ну что ж, коль так, тогда… - И, не договорив, выразительно кивнул боярину на остававшийся свободным промежуток между ним и стенкой.
Дважды повторять не потребовалось, и Паморок мгновенно улетучился…
Ничего не понимающий Минька недоуменно переспросил:
- Не понял я что-то. Вложение капитала - это из-за угля, который я тут поблизости откопал?
- Уголь мне был нужен, только чтобы сохранить лес, - пояснил князь, переключаясь на день сегодняшний. - Тут же иное. Дело в том, что славянам места эти известны как Рясское поле уже лет триста-четыреста, если не больше. А знаешь почему? Да потому, что здесь некогда находился один из самых главных русских волоков, так что его уже по одной этой причине нужно не только срочно окультурить и облагородить, но и надежно защитить.
- А волок - это что? - поинтересовался Минька.
- Это место, где ближе всего сходятся две реки из разных бассейнов. Тут расположен один из основных - между Доном и Волгой.
- Вот тут? - усомнился Минька, с подозрением взирая на замшелые останки одной из избушек. - Что-то мне с трудом в это верится.
- Ну не возле самого Ряжска, - честно сознался князь. - Если быть точным, то волок чуть ниже, там где Становая Ряса ближе всего подходит к Хупте, но, можно сказать, под боком. И вот представь, Миня, что любой купец сможет напрямую из Александрии Египетской, к примеру, шпарить со своим товаром напрямую к нашим рязанским городам.
- Ну не только рязанским, - заметил отец Николай.
- Ну да, не только, - охотно согласился Константин. - Но опять-таки через нас. То есть мы будем брать пошлины еще и за транзит. К тому же иные пути из варяг в греки, ну, к примеру, через Днепр, проходят через другие княжества, так что нам самый резон создать здоровую конкуренцию и лишить нескольких тысяч гривенок, а может быть, и десятков тысяч, того же киевского, смоленского и прочих князей. Да и Великий Новгород тоже пощипать.
- Здесь же Хупта течет, - не понял Минька. - При чем тут Дон?
- Но она впадает в Ранову, та в Проню и так далее.
- А Дон?
- С ним точно так же. Становая Ряса впадает в реку Воронеж, а та в Дон. Теперь ты представляешь, насколько важно для нас это место? Это ж Клондайк и Эльдорадо вместе взятые и умноженные на десять, - завершил князь свой восторженный панегирик и с укоризной повернулся к отцу Николаю: - А ты говоришь храмы.
- С умножением только ты погорячился, - усомнился Вячеслав. - Так уж и на десять?
- Так ведь там золото, а оно имеет обыкновение кончаться, - пояснил князь. - А здесь товары. Их и завтра повезут, и послезавтра, и через год, и через век. И каждый раз будут отсчитывать нам за проход уйму полновесного серебра или золота.
- А чего же река такая пустынная? Сколько здесь находимся, а обещанного купеческого оживления что-то не видать, - вздохнул отец Николай.
- Половцы, - коротко пояснил Константин. - Они уже давно оседлали весь Дон. Потому и купцы этим путем давно не ездят.
- Тогда зачем он нам? - вновь не понял Минька.
- Путь и возродить можно. Вот если бы река куда-то делась - другое дело, а половцы… - Константин пренебрежительно махнул рукой. - К тому же не забывайте, что мой шурин Данило Кобякович - хозяин третьей по силе половецкой орды.
- Набрал басурман в родню, - проворчал Вячеслав.
- Он крещеный, - возразил князь. - Так вот, если мы ему подсобим, то сообща сможем запросто держать в своих руках весь этот путь.
- Тогда придется делиться, - вздохнул Минька.
- Ну и что? Тем более что деньги-то все равно будут не наши, а купеческие. Я правильно говорю, отче?
- Так-то оно так, но вот где ты столько людишек возьмешь, чтобы на всем пути их рассадить? - усомнился священник. - Или станешь посылать с каждым караваном своих людей для сопровождения и охраны? Так это не дело.
- Отчего ж не дело? - не согласился Константин. - Вон возьми киевских князей. Они постоянно спускаются со своими дружинами по Днепру, чтобы встретить и сопроводить гречников, ну то есть купцов, которые едут в Константинополь или возвращаются оттуда. Так почему бы и нам таким не заняться?
- А соседи? - напомнил Вячеслав. - Стоит только увести нам дружину подальше и… - Он выразительно полоснул ребром ладони по своей шее.
- Вообще-то да, - согласился князь. - Рискованно. Но я продумал и другой вариант, причем не только продумал, но и предпринял кое-какие шаги. Политику Екатерины относительно переселенцев все помните?
- Это когда она Поволжье немцами заселяла? - уточнил Вячеслав.
- Именно, - подтвердил Константин. - Мы сделаем точно так же, бросив клич по Европе. Грамотки отпишем, чтоб доподлинно видно было - ждем и примем с распростертыми объятиями. Льготы дадим на первых порах, ну и вообще.
- Так они тебе и поехали, - скептически заметил Вячеслав. - Бросать все обжитое и ехать куда-то к черту на кулички. Да ни за что! Нет, ну, может, найдется десяток авантюристов, или два десятка, ну пусть сотня, и все.
- Историю знать надо, - лукаво улыбнулся Константин. - Сейчас объявлен необычный крестовый поход - на еретиков Южной Франции из так называемых альбигойцев. Так они, чтобы спастись, разбегаются куда попало - в Италию, в Германию, в Ломбардию, и везде их шугают со страшной силой. А вот теперь представьте себе, что они узнали о месте, где на их вероисповедание и религиозные взгляды наплевать. Молитесь как хотите, только налоги платите. Что они сделают? Правильно. Дружненько кинутся в Россию.
- А тут их встретят половцы, - иронично подхватил Вячеслав. - И с удовольствием примут участие в крестовом походе против неверных.
- Там их встретим мы, - поправил его Константин. - И посадим здесь, на Дону, а еще на Волге.
- Как я понял, княже, твой взор ныне пока устремлен на юг? - уточнил священник.
- Не только. Хотя юг для нас действительно важнее. Юг и восток. На юге - половцы и аланы, а это не только отличная конница, но и шикарный рынок, где можно купить лошадей. Такими союзниками против монголов разбрасываться нельзя. А на востоке - Волжская Булгария. Сильна единством, городами и торговлей. К тому же союз с нею нам нужен, чтобы спокойно плавать по Каме.
- А Кама тебе зачем понадобилась? - не понял Минька. - Или тоже торговля?
- Торговля само собой. Но главным образом она нужна не мне, а… тебе.
- Мне? - искренне удивился Минька.
- Тебе, тебе, - подтвердил Константин. - Насколько я знаю, у тебя уже сейчас начинают возникать проблемы с железом, а про серебро я и вовсе молчу. Кама же - прямая дорога на Урал, где мы поставим два-три маленьких заводика. Ну и крепость у каждого. Но вначале, чтобы беспрепятственно кататься по ней туда-сюда, придется договариваться с булгарскими ханами.
- Все для фронта, все для победы, - торжественно произнес Вячеслав.
- Точно, - подтвердил Константин. - К тому же у нас не один Батый занозой сидит. Про север тоже забывать нельзя. Александр Невский то ли будет, то ли нет, а даже если и будет, то неизвестно - сможет ли управиться, учитывая все изменения в истории. Словом, ни к чему нам дожидаться этого героя, ибо куда проще заняться всем самим. Вот управимся с Владимиро-Суздальским княжеством и вместе с Вячеславом Михайловичем призадумаемся как следует.
- Это насчет тевтонов? - уточнил польщенный воевода.
- Я же тебе говорил, Слава, что нет там сейчас Тевтонского ордена. Они появятся куда позже, причем в Пруссии, куда их пригласит князь Конрад Мазовецкий, надеясь, что они помогут защитить его земли от набегов диких племен. Так что пока в Прибалтике орудует орден меченосцев, а они на порядок дохлее, чем тевтоны. Получается, что обстановка сейчас там весьма благоприятная - в смысле для нас. Племена эстов, да и прочие, меченосцы окончательно не усмирили, поэтому помочь местным племенам выкинуть с их земель рыцарей вполне решаемая задача. Достаточно только поднести спичку, и вся Прибалтика разом полыхнет.
- А спичкой кто будет? - насторожился Вячеслав.
- Зачем спрашиваешь, коли ты и сам все знаешь, - улыбнулся Константин. - Именно ты. Вот только без коробка, то бишь без вооружения, она никуда. Замки немецкие брать - пушки нужны, а ты, отче, - повернул князь голову к отцу Николаю, - все увещеваешь Миньку угомониться.
- Это агрессия, - неуверенно возразил священник.
- Агрессия была гораздо раньше, лет двадцать назад, - не согласился князь. - Вот когда немцы завоевывали коренных эстов, латов, литов, латгалов и прочих - тогда да. А мы займемся как раз обратным процессом - поможем местному населению бороться с подлыми и гнусными агрессорами. И если ныне упустим такую возможность, то через двадцать лет крови наших людей прольется втрое больше. А может, и впятеро.
- А их кровь ты не считаешь? - с укоризной спросил священник.
- Псов-рыцарей? - пришел на помощь Константину воевода. - Ну-у, отче, когда и кто считал собачью кровь, особенно если ее пролили не мирные дворняги, а стая бродячих бешеных псов?
Отец Николай только вздохнул и покачал головой, но Вячеслав на упрек не отреагировал, и священник переключился на князя, заметив:
- И все-то у тебя через войну, все через кровь.
- Самый надежный фундамент, - заметил Константин. - Что на нем построено - на века. Между прочим, в религии тоже так. Да и сам Исус. Он ведь тоже воздвиг здание своей веры на крови.
- На собственной, - посуровел лицом священник.
- Так то специфика веры, - нашелся Константин. - Ну как у растений - кому нитраты для роста подавай, а кому совсем иные удобрения. Так и в жизни. Если не считать удачливых Мухаммеда и Моисея, все религии поливались кровью мучеников. А у хорошего государства в фундаменте в основном залита иная, из вен побежденных. Да ты не горюй, отче. Тебе там тоже работы непочатый край, ибо прибалтийских дикарей надо не только освободить, но и окрестить. Добровольно, разумеется.
- А они что, до сих пор некрещеные? - удивился Славка. - Я-то думал - цивилизованный народ.
- Да какое там, - засмеялся Константин. - Крестили их, конечно, рыцари, но так, образно говоря, для палочки в отчете перед Римом, чтоб оправдание было. А что до цивилизованности… Это они в наши времена, в конце двадцатого века сами о себе так говорить начали, когда этими, как их, независимыми называть себя стали, а если разобраться - дикари дикарями. Нет, с веток они уже спрыгнули, но это, пожалуй, одно из немногих их достижений, так что в целом все они - отсталые нации, весьма тормознутые в своем общественном развитии. Тех же пруссов возьми - так до сих пор по болотам и сидят, как лягушки. То же самое литы, то есть литовцы конца двадцатого века, или латы, которые латыши.
- А когда же они окультурились? - поинтересовался Минька.
- Смотря что ты имеешь в виду, - загадочно произнес Константин. - Например, первый учебник латышского языка появился всего на пятьдесят лет раньше, чем у чукчей учебник чукотского. Да и за тот пусть России спасибо скажут - наших ученых работа. Но это в той истории было, а мы сейчас начали свою строить, поэтому окультурим их, как я надеюсь, куда раньше. И самое главное - это поставить везде города. Причем, исходя из пожеланий неких священнослужителей, - лукаво покосился Константин на отца Николая, - в этом вопросе мы ничего искажать не будем. Град, который поставим в устье Финского залива, так и назовем Санкт-Петербургом. По Волге тоже прежние названия будут. На Жигулевских горах - Самара, ниже - Саратов и Астрахань, на стыке ее с Доном - Царицын. Да и на Урале… Вообще-то это, наверное, самое приятное занятие - строить города. Вот еще почему я хотел, чтобы самым первым был именно Ряжск.
- Символично, - заметил Славка.
- Да не то слово. К тому же мне его легче всего строить. Ты же видел, что я не обращался ни к каким мастерам, а сам указывал - где ров копать, где стены ставить.
- Тебя в пединституте и города учили строить? - не понял Минька.
- Балда ты, мой любимый Эдисон, - весело засмеялся Константин. - Не знаю, как ты проводил свое свободное время, когда приезжал отдыхать к родителям, а мне случалось захаживать в родной краеведческий музей. Словом, можно сказать, что этот город мы сейчас строим совместно с его директрисой и сотрудницами. У них там знаешь сколько материалов по истории - о-го-го. А в одном из залов того музея наш город вообще стоит как на ладошке, причем именно такой, каким он и был поначалу.
- Когда вернемся - первым делом в музей подамся, - заявил Минька и, сразу загрустив, добавил: - Если вернемся, конечно…
- Да ладно тебе, - приободрил его Константин. - Конечно, вернемся. И нечего тут хандрить. Ты лучше отдыхом наслаждайся, а то когда еще в эти края попадем. А деревом-то как свежесрубленным пахнет, чувствуете? И сам воздух здесь сочный, тугой, аж хрустит на зубах, как яблочко наливное.
Константин, блаженно улыбаясь, закрыл глаза, глубоко вдохнул и задержал дыхание.
- Наливное яблочко переваривает, - благоговейно прокомментировал Славка.
- Да ну тебя, - засмеялся князь. - Лучше проконтролировал бы, как у народа работа продвигается. - И он кивком указал на копошившийся внизу мастеровой люд.
Среди них были умельцы не только из Рязани. Хватало и переяславцев, и ольговцев, и прончан, и представителей прочих городов Рязанского княжества. Сейчас все они преимущественно занимались только стенами - ставили городницы на уже возведенном валу, рубили ряжи, поднимали вежи, перекрывая их островерхими кровлями. А земляные работы уже закончились, ибо те тысячи ополченцев, которых Константин собрал для возможного штурма Пронска, сменив по приказу воеводы мечи на лопаты, времени даром не теряли. За считаные недели они выкопали глубокий ров, который теперь становился первой преградой на пути диких полчищ степных кочевников. Сразу за рвом, которым обнесли будущий город, возвышался земляной вал. На нем сейчас и воздвигали стены.
Задача для землекопов была еще изрядно облегчена и тем, что река в месте, где воздвигался город, делала большущий изгиб вокруг холма, и ров предстояло вырыть лишь на половине той окружности, на которой возводили стены. Да и работали они сноровисто, с душой, предпочитая лечь затемно, а встать еще до света. Причина тому была весомой - повеление Константина гласило, что уже на следующий день после окончания работ, как только все будет исполнено, рать разойдется по домам убирать урожай.
Впрочем, стены возводили тоже быстро - дело-то привычное. А чтобы процесс шел с максимальной быстротой, Константин задействовал даже своих дружинников, которые помогали возить бревна из леса. Все равно они - не рать, урожай им убирать не надо, так что все сотни по распоряжению Константина должны были остаться на охране работников аж до самой зимы, а каждому десятому - согласно брошенному жребию - предстояло провести здесь всю зиму, обустраиваясь и налаживая новый быт.
- Пошли, что ли, контролировать, - кивнул Вячеслав Миньке, но тот отмахнулся:
- Я нынче герой, так что иди один, а я на солнышке погреюсь.
- Не погреешься, - злорадно произнес воевода. - Вон как птицы низко летать стали. Верная примета - к дождю.
- Ты где птиц-то увидел? - удивился Минька.
- А вон. - И зоркий воевода ткнул пальцем в какую-то большую белую птицу, с истошным карканьем кружившую буквально в двух-трех метрах над водой, неподалеку от противоположного берега.
Что-то шевельнулось в сердце князя, что-то попыталось всплыть из глубин памяти, но не смогло.
- Да это же белая ворона! - ахнул Минька. - Я за всю жизнь ни разу их не встречал. Смотрите, она ж к нам летит! - восторженно закричал он совсем по-детски.
Ворона действительно летела прямо на них и всего в метре от людей резко повернула вправо.
- Вот это да! - прыгнул за ней следом Минька, пытаясь поймать птицу и едва не сбив князя. - Вот это…
Он не договорил, как-то странно осекшись на полуслове и медленно поворачиваясь к остальным. Вид у него был удивленный и даже чуточку растерянный, а из плеча торчала стрела. Он наклонил голову набок, будто прислушиваясь к своим ощущениям, сказал жалобно:
- Больно, - и рухнул навзничь.
Все кинулись к нему, бестолково суетясь и мешая друг другу, пока за дело не взялся отец Николай. Бесцеремонно отогнав остальных - все равно проку нет, - он первым делом осторожно взялся за стрелу…
- Убью! - во всю глотку орал воевода, бессильно наблюдая, как из-за деревьев, росших на противоположном берегу, выезжают, пуская коней в галоп, с десяток всадников. - Да что же это?! - чуть не плакал он. - Средь бела дня! Ведь средь бела дня!..
Последнее обстоятельство почему-то казалось в тот момент Вячеславу обиднее всего.
Дружинники, ринувшиеся вместе с лошадьми вплавь, довольно скоро оказались на другом берегу, но всадников уже и след простыл.
- Вспомнил! - произнес князь.
Только сейчас он вспомнил, какой именно подарок ему обещал старый неразговорчивый мертвый волхв.
"Хугивран предупредит тебя о любой опасности и беде. Ты его сразу узнаешь", - всплыли в памяти слова того, кто пожелал остаться безымянным. Вот только Константину подумалось, что Хугивран - имя какого-то человека, а на самом деле он не расслышал слово. Не Хугивран, а Хугин вран, то есть ворон Хугин, который вроде бы, согласно скандинавским мифам, был у Одина. Он и еще… Впрочем, неважно.
"И кто же так предупреждает - за пару секунд? - мысленно обратился он к безымянному волхву. - Что толку тогда от такого предупреждения и какой в нем смысл?"
Но тут же его будто что-то кольнуло. Смысл как раз был, потому что если бы Минька не прыгнул за Хугином, то эта стрела попала бы в Константина.