Мутант привстал, отвернувшись от нас, поднял руку.
- Сейчас своих позовет! - выдохнул Чак. - Бежим!
Но тут существо на стене, повернувшись другим боком к улице, уставилось в сторону невысокой дамбы, окружающей котлован впереди.
С той стороны донеслись приглушенные выстрелы.
- Бежим! - повторил Чак. - Пока он отвлекся!
Мы быстро достигли конца улицы. Если бы дело происходило в знакомой мне Москве, перед нами открылся бы Измайловский лесопарк, но теперь там были широкая земляная дорога - та самая, окружная, которая, как говорил Почтарь, идет по краю всего котлована, - и низкая насыпь, отделяющая ее от склона. Справа шелестели на ветру кроны деревьев, а прямо впереди на дамбе стояла двухэтажная бревенчатая постройка, обложенная мешками, с железной мачтой на крыше и балкончиком.
Под дамбой стоял броневик. Из окошек и с балкона по нему стреляли, а от броневика в две стороны ползли люди. Облачка порохового дыма то и дело взвивались над ними.
* * *
Лежа за поросшим поганками влажным пнем на склоне дамбы со стороны кратера, я сказал:
- Баркас отсюда кажется целым.
Между пнем и кромкой воды было всего несколько метров. Дул ветер, на берег внизу набегали мелкие волны. На другой стороне кратера, напоминавшего здоровенный котлован, маячил едва различимый силуэт колеса обозрения, стоявшего когда-то на краю Измайловского лесопарка.
- Много таких кратеров в Москве?
Лежащий рядом Чак поправил:
- Москвой только центр кличут. А это - Большая Московия. И кратеров здесь три.
- И все на востоке?
- Ага.
Я прикинул: диаметр километра три-четыре. Боеголовки баллистических ракет запрограммированы на взрыв в воздухе, чтобы ударную волну не погасили строения и ландшафт. Но тут ядерный заряд взрывали, кажется, под землей, близко к поверхности. Такие взрывы сопровождаются землетрясением, на дне кратера часто образуется озеро… То есть применены какие-то тактические мины с атомной начинкой. Но для чего? Получается, промзону хотели разрушить и запасной командный пункт с его аэродромом. Возможно, еще ветку правительственного метро. Серьезные дела здесь творились, хотя на Третью мировую не тянет. Интересно, Кремль цел? И если да, то кто там хозяйничает теперь?
И еще интересно - где находится Храм? Судя по всему, это очень важное место, значит, оно где-то в центре должно быть? Или нет?
Юна, стоявшая за деревом неподалеку, выглянула из-за ствола и сказала:
- Нам надо попасть на баркас.
- Как? - откликнулся карлик.
- Доплыть.
Он поморщился. Мы находились недалеко от заставы монахов. От берега под ней отходил настил на торчащих из дна сваях, неподалеку на волнах покачивался баркас, к причалу от него тянулся канат. Необычная посудина: насколько я мог разобрать, ее склепали из десятка легких лодочек, на которые положили палубу с низкой оградой, сзади поставили три навесных мотора, а в передней части сколотили фанерную будку. Над крышей будки торчала железная мачта, такая же, как над заставой. Паруса я не заметил, но на корме стоял еще генератор - наверное, навесные моторы сами по себе не работают и питаются от него.
От тыльной стены дома по склону насыпи к причалу вела рассохшаяся деревянная лестница.
Из окна на втором этаже высунулся бородач с двумя пистолетами в руках. Он успел выстрелить лишь из одного - внизу грохнуло, и монах выпал наружу.
А потом прямо впереди я увидел трех бандитов, пробиравшихся между деревьями в сторону заставы. Они, как и мы, обошли дом, забрались на дамбу далеко в стороне и теперь подкрадывались к заставе, чтобы атаковать с фланга. Чак, тоже заметивший их, прошептал:
- Все, конец монахам.
- Мы можем им помочь? - спросила Юна, ползком подбираясь к нам.
Увидев между деревьями еще двоих, я покачал головой:
- Пять человек, а у нас только один ствол. Даже если как-то с этими разберемся, их вокруг заставы еще целая толпа. Сколько в тот броневик могло поместиться? Много.
- Тогда нам надо на баркас, - решила Юна. - Пока медведковские не ворвались в дом. Баркас же недалеко, доплывем.
- Заметят, - сказал карлик. - Ты сама посмотри, он как на ладони из окон.
- Сейчас в окна с этой стороны никто не смотрит. Надо отплыть на баркасе, другой дороги к Храму отсюда нет.
- Можем обойти кратер, - с сомнением предложил Чак.
- Сколько на это уйдет? День, два? Если до ночи я не встречусь с Владыкой, для Меха-Корпа все кончено!
- Сестричка, да мне наплевать вообще-то на твою Корпорацию, - пожал плечами карлик. - Мне какое до нее дело?
- А на деньги тебе не наплевать? Ты уже получил две монеты - получишь еще три, если поможешь!
- Пять, - заявил он. - Еще пять золотых. Слышал, наемник за семь тебе помогает, так чего со мной мелочишься?
Она презрительно посмотрела на него и перевела взгляд на меня:
- Тоже хочешь увеличить свою плату, Разин?
Я покачал головой, наблюдая за бандитами. Они исчезли среди деревьев, почти вплотную подобравшись к заставе. Из окон с этой стороны не стреляли - монахи пока не заметили их.
Меня интересовали не деньги, мне надо было во что бы то ни стало попасть в Арзамас и узнать все что можно у ее отца.
- Хорошо, Чак, - сказала девушка. - Семь золотых.
- Ага. И еще, человече, а ты не соврал часом про эти солнечные батареи? У тебя ж, сам сказал, эта… анезия. Ну и как ты про них можешь помнить?
- Не знаю, - ответил я. - Что-то осталось в памяти, что-то нет. Про батареи помню.
- Ну от тогда, если мы до баркаса доберемся, ты мне про них все выложишь. Так? Не потом, в Храме, а пока плыть будем. А то вдруг с тобой что случится дальше в дороге?
- Ладно.
- Эх, надо бы, чтоб ты прям сейчас мне все… - начал он, но в этот момент бандиты перешли в наступление и впереди загрохотали выстрелы.
Перескочив через карлика, Юна Гало соскользнула по склону насыпи.
- Ныряйте! - крикнула она. - Хватит болтать!
Я спустился вторым. Зажав пистолет зубами, шагнул в холодную мутно-зеленую воду. Расстегивая ремень, вошел по пояс. Обмотал ремнем голову, прижав патронташ к затылку. Присел, чтобы брызги не попали на оружие, оттолкнулся ногами от дна. Юна плыла впереди, в доме стучали выстрелы. Я оглянулся - карлик с несчастным видом стоял по щиколотку в воде. Вытащив изо рта пистолет, я сказал:
- Ныряй, а то заметят.
- Да не люблю я ее очень! - едва ли не простонал он.
- Ты же говорил Почтарю, что плавать умеешь.
- Ну, умею… плохо совсем. А! - Он вдруг развернулся и стал карабкаться обратно на дамбу.
- Ты куда?! - крикнул я.
Чак не слушал. Опять сунув пистолет в зубы, я поплыл за Юной - она уже подгребала к причалу.
На ведущей от дома лестнице показались два монаха. Один бежал, второй хромал, цепляясь за перила.
С криком из окна заставы спиной вперед выпал бандит и скатился на мелководье. Вокруг него расплылось темное пятно. Я поплыл быстрее. Юна, добравшись до баркаса, полезла на палубу.
Из распахнутой двери, выходящей на лестницу, выстрелили, и ковыляющий монах упал на ступени. Второй побежал по настилу, когда из дома вывалились бандиты. Свистнули несколько пуль, две или три попали монаху в спину, он упал на доски, раскинув руки. Юна, забравшись на баркас, побежала на корму, от которой к причалу тянулся канат. В руках девушки блеснул кинжал.
Я поплыл вдоль причала, оставив бандитов за спиной. Сквозь выстрелы, все еще звучащие в доме, оттуда донеслось:
- Кто это? Плывет, гляньте!
В воду рядом ударила пуля, я нырнул - и вынырнул уже под настилом, между сваями. Ремень с патронташем почти сразу съехал с головы, хотя пистолет из зубов я не выпустил.
Причал закончился, впереди была обитая досками широкая корма баркаса. Качаясь на волнах, он медленно отплывал.
Доски настила ходили ходуном - медведковские бежали сюда. Я опять нырнул и увидел гибкое тело, метнувшееся в зеленой мути перед глазами… Что за твари тут обитают?! Испуг придал прыти - я вылетел из воды, вовсю работая ногами, выбросил над головой руки и едва не врезался лбом в ограждение. Схватился за доски, слыша рокот мотора рядом, перевалился и рухнул на палубу. Выпустив из зубов пистолет, вскочил.
На корме стояли генератор с баком, закрытые листами железа. От генератора связки проводов шли к трем навесным моторам, средний работал, баркас медленно плыл прочь от настила.
Трое бандитов выстрелили, как только я выпрямился. Юна метнулась за будку в носовой части, а я упал, накрыв голову руками.
И увидел Чака, подплывающего к баркасу. Он колотил ножками по воде, вцепившись в корягу, которую нашел в роще.
- Я! - забулькал карлик, выкатив на меня глаза. - Тут! Помоги!
Медведковские добежали до края настила, ругаясь и выкрикивая угрозы. Один, не удержавшись, упал в воду, вынырнул, оглянулся и поплыл за баркасом. Лежа под ограждением, я свесил руку, скользнув пальцами по бритой голове Чака, подгребшего вплотную к борту, схватил его за воротник и потащил. Карлик придушенно захрипел, вцепился в мою кисть, скользя подошвами по борту.
Раздался выстрел, второй. Пуля расщепила ограду возле моей головы. Я вытащил карлика на палубу, швырнул к будке и сам побежал следом.
За будкой, пригнувшись, стояла Юна. Фанерная хибара была ненадежным укрытием - нормальное ружье навылет пробьет обе стены, особенно если расстояние небольшое, но теперь бандиты хотя бы не могли вести по нам прицельный огонь.
Кинжал девушка вонзила в доски, я выдернул его и осторожно выглянул из-за угла. Если упавший в воду бандит догонит баркас и попробует залезть на корму, надо будет как-то разбираться с ним под огнем остальных.
Нет, он уже плыл назад. И медведковские почему-то больше не стреляли. Они расступились, когда на краю причала появились двое: высокий широкоплечий парень в шароварах и с голым торсом, перетянутым патронными лентами, и узкоглазый человек в наглухо застегнутом темно-синем френче со стоячим воротником, в штанах с золотыми лампасами и черных сапогах. Сложив руки на груди, он бесстрастно посмотрел нам вслед и что-то сказал здоровяку. Тот поднял руку - трое бандитов, целившиеся в будку, опустили оружие. Здоровяк повернулся к узкоглазому и заговорил, лицо его было недовольным. Тип во френче молча слушал.
- Святой мутант! - прошептал Чак у меня над ухом. - Это же сам Хэнк Губа.
- Кто? - не понял я.
- Вон тот, здоровый… Хэнк Губа, главарь медведковских. Он, выходит, лично в нападении на заставу участвовал. Но почему?
- Раньше бандиты эту заставу грабили? - спросил я, отползая обратно за будку.
Последовав за мной, Чак покачал головой:
- Чё-то сомневаюсь я. Хэнк, говорят, умом не блещет, но не совсем же он дурной, чтобы Орден против себя настраивать. Никогда раньше этих монахов никто не трогал, уверен! Что это в Большой Московии происходит, а?
- А кто второй? - спросил я. - Узкоглазый в синем?
- Вот этого не знаю, человече. Впервые вижу его.
- Я знаю, - сказала Юна, и мы повернулись к ней.
- Ну, сестричка, давай, огорчи нас, - проворчал Чак.
- Его зовут Сельга. Сельга Инес, один из старшин Южного братства.
* * *
Гудел дизель, тарахтел подвесной мотор на корме. Как я понял, баркас можно поворачивать, включая один из двух боковых моторов. А если врубить все три, скорость прилично увеличится, но тогда бак быстро опустеет - топлива в нем и так было на самом дне. Это я определил, свинтив крышку с горлышка и сунув внутрь длинную щепу.
В углу будки стоял большой передатчик, перед ним табурет. Усевшись на него, Юна Гало взяла микрофон на шнуре, подкрутила ручку настройки и громко сказала:
- Вы слышите меня? Слышите?
Пока она пыталась наладить связь, мы с Чаком обыскали рубку - наверное, эту будку следовало называть так, - но не нашли никакого оружия, кроме ржавого клинка без рукояти. Зато в тумбе обнаружились скрученный трубочкой лист зернистой желтоватой бумаги и обломок угольного карандаша, и карлик заставил меня выложить все, что я знаю про устройство солнечных батарей. Я рассказал ему то немногое, что помнил про фотоэлектрические преобразователи, про фокусирующие линзы и прочее.
- Ну и где мне взять эти, как их, пластины из кристаллического кремния? - спросил Чак недовольно.
- Твои проблемы, - ответил я. - Хотя наверняка где-то их можно откопать. Неужели в развалинах вы никогда не находили целые солнечные батареи?
- Может, и находили, да кто знал, что оно такое и для чего нужно? А если и знал… либо не работали они, либо топливные кланы старались побыстрее выкупить их у старьевщиков. Топливным все это дело с новыми источниками энергии ни к чему.
Из передатчика сыпанули искры, и шелест помех в динамиках смолк.
- Кто-нибудь знает, как починить это? - спросила Юна, поднимаясь с табурета.
- Эх, сестричка… - Чак, оставив на тумбе лист бумаги с моими неумелыми рисунками, посеменил к ней. - Что ты мучаешься?
Она вздернула подбородок:
- Я хочу связаться с Храмом. Неужели не ясно?
- И для этого шастаешь по всем частотам? Если это передатчик монахов, так они только с Храмом и болтали. Значит, должна быть кнопка вызова на определенной частоте.
- Ну и где она? И потом, сейчас он вообще сломался. Почини, если умеешь.
Чак, качая головой, походил перед радиостанцией, потрогал рукоятки настройки и сказал мне:
- Так, человече, а ну отодвинь его от стены.
Когда я сделал это, он снял решетчатую панель со станции, проверил аккумулятор, лизнул клеммы и усмехнулся:
- Ну вот, ток есть.
Навесив обратно решетку, карлик отвинтил боковую панель, поковырял внутри - и шипение из динамика полилось опять. Тогда Чак показал Юне на большую черную кнопку, которая висела на скрученных проводах, торчавших из передней панели.
- Это что такое?
- Не знаю, - сухо сказала девушка.
- Ты ж из Меха-Корпа, вы там все умные, в механике разбираетесь с электроникой. Это та самая кнопка и есть! Видишь, машинка старая, еще до Погибели сделанная, а кнопку эту монахи сами привесили. - Карлик осторожно взял ее, прижав основанием к панели, вдавил пальцем черный кругляш.
Шипение усилилось, в корпусе что-то щелкнуло, затрещало, будто сработало лепестковое реле, и в рубке зазвучал голос:
- …На связи. Юрай? Почему внеплановый вызов? Прием!
- Это не Юрай! - Девушка схватила микрофон на проводе, вдавила тангенту. - Монахи убиты! Застава Ордена уничтожена бандитами Хэнка Губы! Вы слышите? Мы плывем на вашем баркасе через кратер. Прием!
- Сначала надо представляться, - проворчал Чак, выходя из будки.
- Кто говорит? - донеслось из динамика.
Я представил себе бородатого монаха в наушниках, сидящего посреди кельи перед похожей радиостанцией, сменщик его спит на лавочке у стены, на шатком столике перед радистом тетрадка, в руках угольный карандаш, он быстро чиркает им по странице, ведя стенограмму радиопереговоров…
Картинка нарисовалась отчетливо, но почти сразу ее сменила другая: блиндаж, с низкого бревенчатого потолка сыплется пыль от близких разрывов, и Костя Верхов по кличке Вершок, склонившись над передатчиком, бормочет в микрофон; на столике перед ним лежит тетрадка в клеенчатой обложке, в руках шариковая ручка, а над блиндажом рокочут вертушки Первой вертолетной дивизии Республики Казахстан… Мой "L-39" догорает за барханами на юге, а сам я, катапультировавшись, еле добрел сюда, раненный в ногу и плечо, и лежу теперь у стены блиндажа, накрывшись плащ-палаткой, дожидаюсь эвакуации…
Я моргнул, и картина исчезла.
- …Мы должны встретиться с Владыкой Гестом! - громко говорила Юна Гало в микрофон. - Сообщите ему немедленно! Вмешательство Южного братства задержало нас. Лука Стидич убит. Я уполномочена…
Мне вдруг захотелось спать - будто пыльным мешком ударили по голове, загудело в ушах, ноги сделались ватными. Широко зевнув, я вышел из рубки.
Чак сидел у ограждения, глядя на далекий берег кратера. Грязная зеленая вода плескалась за бортом, было пасмурно и прохладно, над палубой свистел ветер. Запахнув куртку, я подошел к карлику.
- Вещает открытым текстом? - спросил он, и я кивнул. - Ну, ясно. Теперь все в округе, у кого есть приемники, будут знать, кто, для чего и в каком направлении пересекает кратер.
- Хочешь сказать, в поселке рыбаков нас будут ждать?
- А чего бы и нет, наемник?
Глаза слипались, соображал я с трудом. Пройдя на носовую часть, встал спиной к будке и оперся на ограждение. Сзади рокотал мотор, свежий ветер дул в лицо. Баркас неторопливо плыл по мелким волнам, на которых дробились отражения облаков в высоком холодном небе. Мы пересекли треть воронки, колесо обозрения приблизилось. Очертания его казались необычными. Дело было не только в том, что оно покосилось и в стороны от него расходились нити канатов, - большой металлический круг усеивали какие-то округлые наросты, будто клубки омелы, растения-паразита, часто висящие в кронах деревьев. Вокруг основания колеса над водой виднелись приземистые постройки, с двух сторон за ними - полоска берега, а прямо за колесом просвет. Ну да, там же устье этой речки, Соколиной. Или нет? Устье - это место, где река впадает куда-то, но Соколиная появляется только после того, как вода разливается по кратеру в сезон дождей и начинает вытекать наружу там, где от воронки через бывшую Соколиную гору идет трещина. Значит, течение в другую сторону, и тогда впереди исток реки, а не ее устье.
Вернувшись на корму, я спросил:
- Где заканчивается Соколиная река?
Чак успел лечь на спину, подложив руки под голову, задрал ноги на ограждение и закрыл глаза.
- Посреди Москвы, - сказал он. - Между домами прямо. Вода расходится по подвалам, стекает в канализацию… Там среди домов вроде озерца такого, куда река впадает.
- Но бо́льшую часть времени воды в кратере мало?
Он махнул рукой в сторону центра воронки:
- На самом дне только. Такая лужа круглая, три сотни шагов в обхвате.
- В сезон дождей она разливается на всю воронку, то есть на весь кратер, вытекает наружу через трещину - и тогда получается река?
- Точно.
- Выходит, когда воды мало, место, где стоит колесо, сухое?
- Какой ты смекалистый - страх.
- Но тогда что делают там рыбари?
Чак сел, скинув ноги с ограждения. Из рубки доносился голос Юны, прерываемый помехами и неразборчивым бормотанием в динамике.
- Ну что ты пристал, человече? Рыбари… Надо ж их как-то называть. А так это обычные людишки. В том месте всегда ветруган сильный, у них ветряки, энергию добывают. Пара мастерских там, чинят аккумуляторы, продают. Еще скважина глубокая, вода есть. Живут себе в домиках таких на сваях, между домиками переходы вроде мостков висячих, к ним снизу полые бочки прицеплены, законопаченные. Как в сезон дождей вода подымется - мостки на поверхности плавают, а как уйдет - они провисают между домами. Там, на краю кратера, не сильно глубоко, это дальше уже река глубже становится. И в том месте вьюны плывут косяками…
- Вьюны? - перебил я, вспомнив гибкое тело в воде, которое увидел, когда нырнул к баркасу.